4. Аргундор
Здешние скалы были черны, как головешки, и в мрачных долинах меж
ломаных хребтов стояли такие же черные замки. Саят долго не мог привыкнуть
к горам. Куда приятнее ровные просторы степей, загодя предупреждающие о
любом враге, что идет на тебя... Куда приятнее кибитка и шепчущие на ветру
шкуры, чем холодные залы, где не на чем остановиться взгляду – только пыль
на стенах...
Чем сейчас занят Алликас–хан? Клянет изменника–шамана? Шпыняет
нерадивых степняков? Или уже думать обо всем забыл? Когда Саят шагнул за
Порог, он был уверен, что отыщет Сундук и сумеет отнять его у
Разбуженного, а потом вернется к Алликас–хану. Теперь же Саят Могучий
думал иначе. Что ему какой–то степной царек? Здесь он мог завладеть целым
миром! Иллурия падет к его ногам – потому что здесь нет шаманов! Здесь
полно чар, и ни одного чародея! Сначала Саят не поверил – чары пронизывали
каждый локоть земли, каждый кувшин воды, каждый глоток воздуха. Но это
были дикие чары – ими никто не управлял.
И Саят задумался. В мире, столь насыщенном колдовством, сила его
возрастет многократно, нужно только сосредоточиться и изучить местные
причуды связи чар и реальности. Извечная война восьми народов открывала
простой и естественный путь к господству: просто поддержи один из народов,
черных людей Аргундора, например, чисти руины на его землях, набирайся
чар, с их помощью помогай захватывать новые земли с новыми руинами – и так
круг за кругом, пока последний из замков не окрасит стены в черный цвет.
И, конечно, знания Волшебного Сундука: не зря их так вожделеет
колдун–урус и упрямые северяне–мореходы. Они сделают Саята живым богом.
Если бы все эти людишки не прорвались в Иллурию... Впрочем, тогда сюда не
попал бы и Саят.
Тьма благосклонна к Саяту: один слуга уже появился. Мальчишка,
носивший рубины. Древнее колдовство подточило его незамутненную душу и
завладеть ею не составило для Могучего особого труда. И, вдобавок, из
первой же руины новый слуга вынес половинку ключа к иным Мирам. Осталось
найти вторую и вышвырнуть пришлых из Иллурии. Тех, кто останется в
живых...
Правда, как нарочно, народы Иллурии объединились против Аргундора –
только южные орки продолжали нападать на Суладор. Пришлось испробовать
привычное волшебство: Саят вызвал из Бездны несколько ненасытных созданий,
а Аргундор собирал армию. Ничего: еще немного, и черное воинство хлынет из
горных долин Аргундора, захлестнет и Танкар, и Лореадор, а орды
хаэнедорских орков вторгнутся в восточный Суладор, захватывая замок за
замком...
В зал, позвякивая доспехами, вошел латник из охраны.
– Прибыл гонец из Кора. Плохие новости, Саят–Могучий... Бэйн просит
сопроводить его к воротам...
Печенежский шаман встал, жестом отослав стражника. Предводитель
черного воинства Бэйн просит сопроводить к воротам... А раньше повелевал
предстать перед собой! Теперь же – просит... Ладно, сопроводим, послушаем.
Мрачными коридорами черного замка Банерон Саят добрался до тронного
зала Хал Бэйна, старейшего из кондотьеров Аргундора, чей плащ украшала
алая кайма. Бэйн отнюдь не был старым и дряхлым – кондотьеры редко
доживают до седин. Почти все присоединившиеся после Бэйна давно сложили
головы. Кто у стен танкарских твердынь, кто в степях Лореадора, кто в
сырых подземельях руин... Бэйн выжил и теперь правил Черным воинством.
– Приветствую тебя, надежда Аргундора! – Бэйн встал, простирая перед
собой руку. – Гонец ждет у ворот, а его новости из тех, что выслушивают
тотчас же. Поспешим!
Алая кайма старшего кондотьера Народа струилась словно бы отдельно от
черного плаща. Саят знал, что она скоро украсит его плащ.
Во главе целой свиты из советников и стражей они вышли под ветреное
небо севера, пересекли внутренний двор и приблизились к воротам. Тяжелые
створки северного дубы были распахнуты настежь. Гонец – рослый орк–всадник
в красной накидке – только–только примчался с юга, от Вольферта. Охранники
не успели еще его выслушать.
Рослые латники вынесли два резных деревянных кресла, устланных
пушистыми шкурами, и поставили их у ворот, сразу за аркой. Саят и
предводитель черных присели.
– Начинай! – велел Бэйн, поплотнее запахиваясь в плащ. Ветер северных
пустошей отнюдь не согревал.
Орк слегка поклонился и заговорил, стараясь произносить каждый звук
поотчетливее.
– Месяц назад нас выбили из Дуйнота и Хируэта...
– Знаем! – перебил Бэйн. – Кор присылал сову с сообщением. Новости
выкладывай, а не то, что все и так знают.
Орк виновато хрюкнул и возобновил рассказ:
– В Храме Ветров прошел совет шести народов...
– И это известно! Новости давай! – Бэйн начинал сердиться, а это не
предвещало ничего хорошего. Для орка, разумеется. Саят оторвал взгляд от
далекого горизонта и с интересом воззрился на гонца. Тот еще раз
поклонился.
– Недавно пришедшие кондотьеры шести народов начали планомерно
чистить руины – на юге и юго–западе, в горах и степях Лореадора и всем
Танкаре.
Саят нахмурился: неужто чародей урусов догадался, что Разбуженный
укрылся в какой–то из руин Иллурии? Или ищет ключ? Плохо, рановато он
опомнился... Саят надеялся, что у него в запасе еще по меньшей мере год.
Надо опередить урусов и мореходов...
– А теперь главное, – произнес орк. – Клянусь, что ни слова не
прибавил и ни о чем не умолчал: вчера сова доставила весть из
Барад–Нарана.
Четыре кондотьера с двумя десятками драконов, несколькими демонами и
парочкой айагров явились к Глаку и Горку и вышибли оттуда весь наш
гарнизон. Они напали под утро, никто не спасся. К вечеру они захватили еще
пять замков – Дингор, Скуффлет, Па–Тарк, Веланд и Ульфенор. Сейчас они,
наверное, штурмуют Гаром.
– Великие Кондотьеры! Белое воинство? Или эльфы? Откуда у них столько
чужаков? – Бэйн вскочил.
Орк чуть шевельнул могучей шеей.
– Это не эльфы, не гномы и не люди Сириана. Кор в растерянности:
такого в Иллурии еще не случалось. Над захваченными замками развеваются
лиловые флаги и такие же плащи покрывают плечи четырех кондотьеров. Южный
Хаэнедор отныне под властью девятого народа.
Бэйн потрясенно опустился в кресло.
– Это невозможно!
Саят лихорадочно размышлял. Неужели в Иллурию открылся ход извне, из
других миров? Но ключ Яра предупредил бы об этом. Мечи Грома ныне затенены
Саятом и открыть дорогу в иные миры не могут. Девятый народ, Лиловое
воинство! И сразу четыре кондотьера... Да с чужаками...
– За взятие Ульфенора лиловые получили несколько призраков – их армия
стала еще сильнее. По крайней мере у одного из кондотьеров есть
пояс–заклинание. Именно у того, который пришел вместе со слугой Саята
Яром. Несколько спасшихся наездников из Скуффлета видели его когда–то в
черном плаще.
Теперь пришла очередь изумляться Саяту. Омут? Молчаливый урус, не
поддавшийся на его посулы и равнодушный к чарам? Он исчез вскоре после
того, как понял, что Яр для него потерян.
Кондотьеры не в состоянии сменить плащ – это закон, древний, как
тысяча замков Иллурии. Что ж, пришло время переписывать законы!
Саят сжал кулаки. Порывистый ветер хлестал прямо в лицо.
Руина лежала впереди, прячась в густой траве. От замка не осталось
ничего, что напоминало бы о его прежних хозяевах. Несколько замшелых
камней да россыпь гранитной крошки – вот и все. Наверное, этот замок
разрушили очень давно. И вряд ли кто–нибудь появлялся в округе с тех пор:
места здесь были совершенно дикие.
Яр огляделся. Никого. Только верховой волк, свесив розовую ленту
языка, сопит рядом. Его взгляд равнодушен, руина ему неинтересна. Унылые,
плоские, как стол, пустоши северного Аргундора ему тоже неинтересны.
Забросив повод от ошейника на спину волку, Яр зашагал к руине. Меч
несильно хлопал по бедру, рука машинально взялась за рукоять, придерживая.
Камень на гарде привычно холодил ладонь.
Снова камень на гарде. Теперь – сапфир. Яр наморщил лоб, вспоминая.
Раньше был рубин. И не только на гарде, но и на пальце... Почему на
пальце? Перстень?
Яр поглядел на руку, растопырив пятерню. Если он когда–либо и носил
перстень с рубином, то ни одного следа не осталось.
Пестрая змея, шевеля траву, убралась с дороги. Яр проводил ее
пристальным взглядом.
Вблизи стало заметно, что полускрытые пластами земли камни когда–то
были частью стены. От крутобоких ледниковых валунов они отличались
обработанными плоскостями и подобием правильных форм. Хотя над формами уже
заметно потрудилось время.
Яр поискал вход и вскоре нашел: под серым камнем, в густой траве.
Округлая дыра, ведущая куда–то под землю. Оттуда несло плесенью и
затхлостью. Он расшвырял ногой мелкие камни, ловко влез в узкий ход и
пополз вперед. Уже через несколько секунд ход расширился, глинистый пол
круто ушел вниз, а потолок наоборот – вверх. Яр мягко приземлился,
спружинив обеими ногами и огляделся. Темно – глаз выколи. Однако на этот
случай в сумке был припасен короткий факел и огниво.
Когда ленивый огонек отогнал тьму в дальние углы, Яр обнажил меч и
побрел в сырое, звучащее тюканьем капель, подземелье.
Ногам было мягко, наверное, пол устилал моховой ковер. Хотя, растет
ли мох во мраке? Яр присмотрелся: что–то там росло. Может, мох, а может
еще что.
Коридор уводил все дальше от лаза наружу. Дневной свет растворился
без остатка, только огонь факела освещал белесый налет растительности на
полу.
Ход привел в просторную пещеру; еще издали Яр услыхал негромкое
ворчание. В руине кто–то таился, не зря он сюда пришел.
Подняв повыше факел, Яр презрительно крикнул в темноту:
– Иди сюда, нечисть! Я угощу тебя сталью...
Мрак в одном из углов сгустился, навстречу скользнула гибкая тень.
Свет факела отразился в паре мерцающих глаз.
Вовкулак – крупный, на две головы выше Яра. Как он не помер с голоду
посреди этих безжизненных пустошей? Не самый сильный обитатель руин...
С ненавистью глядя на человека, вовкулак выбирал миг для броска.
Косматые лапы приплясывали от нетерпения, рык растекался по пещере,
поблескивая, стекала с длинных клыков слюна. Руки с растопыренными
когтистыми пальцами рвали в клочья застоявшийся воздух подземелья.
Быстрый, как молния, нечистый рванулся в атаку. Яр отшатнулся,
выставив вперед факел; запахло паленой шерстью. Вовкулак басом взлаял и
наотмашь хлестнул рукой. Факел чуть не выпал из руки, Яра развернуло, но
он успел полоснуть клинком по волосатому плечу.
От крика содрогнулись своды подземелья. На стальном лезвии темнел
кровавый след.
Вторая атака была еще стремительнее, но Яр тоже не мешкал: уронив
факел на пол, он сомкнул на рукояти меча обе ладони и принял смрадную тушу
на клинок. Захрустели кости, когти впились в невесомую ткань плаща и
бессильно разжались. Вовкулак неловко осел на мох – или что там росло в
темноте подземелий руины? Меч поразил нечистого в самое сердце.
Яр отдышался, вырвал клинок из тела и вытер о жесткую шерсть. Убирать
его в ножны Яр не спешил. Подобрал факел, оглядел углы – так и есть, в
дальнем небольшая ниша. Вминая податливую подстилку, подошел поближе.
Факел вырвал из темноты несколько сундуков.
С замками возился недолго, хватило пары резких ударов. Крышка первого
жутко заскрипела, открываясь.
Золото. Старые потемневшие монеты с чьим–то чеканным профилем и
замысловатыми письменами, которые Яр не понимал. Во всех сундуках. Что ж,
неплохо. Управился он на удивление быстро. Правда, сиди в руине дракон или
айагр... Или, хотя бы призрак – пришлось бы куда труднее.
Захлопнув крышки Яр вернулся к выходу и ползком пробрался наружу.
Волк ждал его невдалеке, улегшись на груду щебня. Яр фыркнул: нашел, тоже,
место... Неужели не жестко?
Распустив ремень седельной сумки, притороченной к седлу, Яр разбудил
пучеглаза. Тот выполз на свет, недовольно попискивая. Кожистые крылья
свисали на манер плаща, трепеща на слабом ветерке. Повертев головой,
пучеглаз отыскал взглядом лицо Яра и вопросительно заверещал. Тщедушное
тельце, человек в миниатюре, только черный и крылатый, легко уместилось бы
на ладони. Лишь голова его отличалась от человечьей: красные навыкате
глаза, округлые стоячие уши. Из одежды на пучеглазе был только пояс с
секирой – все остальное заменяли крылья, пронизанные густой сетью
кровеносных сосудов. Саят повелевал этими странными созданиями, вызванными
из каких–то дальних миров, и использовал как шпионов или посыльных.
– Золото, – сказал Яр пучеглазу. – Запомни: золото!
Пучеглаз раскинул крылья и взмахнул ими; говорить ему больше было
бессмысленно. Все равно не запомнит.
Исполнив короткий танец принятого сообщения, пучеглаз потребовал
крови. Полоснув ножом по пальцу, Яр скормил ему несколько капель и
подбросил вестника в безрадостное небо аргундорских пустошей. Крылья
пучеглаза расправились и он унесся на юг, к Банерону, заставляя всех, кто
его видел, удивляться. Ведь летучие мыши днем не летают, а отличить
пучеглаза в полете от летучей мыши людям не по глазам.
Яр поднял разомлевшего волка, почувствовав подошвами тепло. С
удивлением потрогал россыпь мелких камней, на которой лежал волк: они были
почти горячими. Вот почему волк тут улегся! С чего бы камням быть
горячими? Непонятно...
Он вскочил в седло и направил серого зверя на запад, к следующей
руине. Завтра Яр рассчитывал достичь ее. Если в северных пустошах
действительно никто не бродит...
Меч с крупным сапфиром на гарде, тихонько хлопал по мохнатому
волчьему боку. Пустоши стелились под мягко шлепающие лапы, а душа Яра была
пуста, как вычищенная только что руина.
