15. Три Звезды и Три Молнии
Почему Йэльм решил идти на восток он и сам толком не понимал. Ладьи
должны были вернуться за ними лишь осенью, сейчас же лето только–только
пошло на убыль. Дышала в затылок погоня, ярл это чувствовал, Сначала думал
свернуть на запад и уходить к родным фиордам сушей; однако чем ближе
подбирались к морю даты, тем сильнее становилось желание свернуть на
восток. Йэльм не знал, что там. Но туда тянуло словно магнитом. Остатки
дружины подчинились ярлу с радостью, хотя никто не задумался, чем
привлекает его сторона восходящего солнца.
Даты просочились сквозь вереницу пологих песчаных дюн; море
плескалось по левую руку от них.
Каждый новый шаг уводил все дальше от Лербю–фиорда и мысли эти
наполняли тревогой сердца воинов, но тревога смешивалась с непонятной
радостью, охватившей всех датов после поворота на восток.
Скоро морской берег изогнулся к северу, даты вновь углубились в
дремучие чужеземные леса.
Странное дело: на восток за датами идти оказалось легче, чем доселе
на север. И уставать стали меньше, и след беглецов яснее виднелся. Хотя
расстояние между северянами и боромировым отрядом, похоже, оставалось
прежним, чуть больше дня пути.
Все лойдяне повеселели, чаще улыбались. Отчего – не стали гадать. Лес
принимал их без злобы. Приветливо махали ветвями сосны да березы,
беззаботно считала непрожитые кем–те годы далекая кукушка, барабанной
дробью салютовал дятел. Отъевшееся уже зверье мало заботили спешащие по
своим делам люди. Волки вообще не показывались на глаза, хотя следов их
вдоль ручьев да озер хватало, медведи бурыми косматыми шарами замирали,
провожая путников беззлобными взглядами. Зато стрекот сорок преследовал
отряд неотступно. Казалось, целая стая крикливых птиц увязалась за людьми
и отставать вовсе не собирается.
Впрочем, на них никто не обращал внимания. Разве только Яр иногда
зачем–то швырял в сорок валежинами – из озорства, что ли? Его не
поддерживали, но и не останавливали.
Боромир часто говорил с Тарусом прямо на ходу, особенно с утра. Время
от времени к ним присоединялись Боград, Роксалан или Вишена со Славутой.
Пристень с Дементием следопытствовали впереди, порой даже на ночь не
возвращаясь к отряду. Разводили свой костер, а с рассветом первыми
снимались с ночевки.
Даты разделились на девятый день после поворота на восток. Миновав
светлые рощи и медные дубравы Тумани треть северян неожиданно направилась
на юг; остальные продолжали резво топать к восходу. Какая группа несла
ларец с Книгами гадать было бесполезно, а посему Боромир с Тарусом
порешили пустить по их следу шестерых чикмов – Роксалана, Пристеня,
Дементия, Палеха, Атяша, и Прона, и вдобавок Омута; сами же поспешили за
остальными. Спустя три дня история повторилась: оставшиеся даты
разделились поровну, половина свернула к югу, другая двинулась по плавной
дуге, все больше склоняясь к юго–востоку. Теперь на юг отправили шестерку
венедов с Яром. Тарус велел Бограду присматривать за хлопцем. Неровен час
случится что... Темный клинок, плащ, рубины...
За три дня следы последней группы датов отклонились почти точно на
юг. Зачем понадобилось им делиться, чтобы идти тремя группами в одном и
том же направлении? Может, хотят разделить и людей Боромира? Какая группа
несет Книги? И зачем, скажите на милость, было забираться так далеко к
северу? Шли бы сразу на восток от пещер дулебских, и все тут. Так нет
же... Тарус терялся в догадках.
Сухой восточный ветер застревал в пыльных кронах невысоких корявых
деревьев. Небо словно выцвело: куда подевалась его бездонная голубизна?
Стало оно белесым, жарким. Справа все явственней обозначалась река.
Сначала малый ручей, после – речушка–озорнушка, а потом – могучий плавный
поток, впитывающий в себя другие реки и ручьи. Лес редел, распадаясь на
отдельные группы деревьев. Это значило лишь одно: приближались путники к
печенежским землям. Все труднее отыскивались дрова для костра, меньше
зверья попадалось навстречь, зато вдоволь лойдяне ели необычайно вкусной
востроносой рыбы, черной и крупной, которой кишели местные воды. Славута
легко добывал ее, насадив на костяной крючок длинных речных червей. Вечера
выдавались все чаще тихие; легкий дымок костра столбом поднимался прямо
вверх. Купава обычно возилась у костра, готовила снедь; Боромир, Тарус,
Похил, Озарич, Вишена и Славута, выкупавшись, некоторое время
блаженствовали на песке у воды, давая отдых натруженным ногам. Так же,
вероятно, поступали и венеды, если шли недалеко от противоположного
берега. Хотя, вряд ли. Свернули они раньше, чем приблизились к реке.
Утром поднимались рано, до света, и тотчас отправлялись в путь по
свежим следам датов. Похоже на то, что северяне, непривычные к пешим
переходам, все сильнее уставали и лойдяне их постепенно нагоняли. Впереди
всегда шел Тарус, замыкал семерку обычно Боромир. Крохотное облачко пыли
вздымалось до уровня колен при каждом шаге. Часто попадались крупные
камни, рыжие, угловатые, шершавые. Вишена привык к гладким ледниковым
валунам, серым и округлым; эти же непривычные глазу глыбы казались
осколками чужих неведомых миров.
Погоня завела их далеко в чужие земли. Вишена слыхал когда–то об этой
громадной Реке от венедов, сам же доселе ни разу ее не видел. И не слыхал,
чтобы кто–нибудь из венедов переправлялся на левый печенежский берег.
Смутное чувство вселилось в Пожарского: далеко родной край; скоро ли
доведется его увидеть?
Река со слабым шелестом накатывала на песчаный берег ровные
зеленоватые волны. Над путниками кружила пустельга, высматривая добычу;
Тарус наблюдал за ней, прищурив глаз.
– Что не так, чародей? – не останавливаясь спросил Вишена.
Тарус, задрав голову, продолжал глядеть на небо. Стал и Вишена, и
остальные. Подошли Боромир с дреговичем. Птица тем временем слетала к
северу, туда, откуда пришли лойдяне, покружилась там и вернулась. Теперь
парила точно над головами путников.
– Нешто так близко? – глухо молвил Боромир. Все его поняли:
песиголовцы. Последние дни дым их костра был ясно заметен. Так же, как и
дым костра датов.
Тарус вздохнул:
– Идем, други. Авось повезет...
Пыльные облачка вновь заплясали под ногами. Следы датов ясно
виднелись на земле; шли те никуда не сворачивая, вдоль Реки.
Скоро берег стал возвышаться над водой, попадались небольшие скалы,
порой обрывающиеся прямо в воду.
Скалу со знаком первым узрел Вишена.
– Эй! Глядите, други! Руны!
Тарус глянул: на гладком камне умелый резец вывел две древневаряжские
руны. Гэнмар, руна судьбы, и Морк, верности и постоянства. Первая была
перевернута. Внизу, под рунами, виднелась стрелка, указывающая влево,
прочь от реки.
– На Яровом мече такие руны! – узнал Вишена. Как не узнать?
Тарус лишь головой качнул. Радоваться ли тому, что Яра с ними сейчас
нет, печалиться ли, он еще не знал.
Следы датов сворачивали по стрелке.
– Поглядим! – решил Боромир и взялся за рукоять меча.
Пошли влево, настороженно зыркая по сторонам и старясь не шуметь.
Даты тоже, видать, почуяли неладное, следы их изменились.
Узкая тропа, попетляв меж скал, привела в полого опускающееся ущелье.
Неприступные стены вздымались с двух сторон, стиснув путников в узком
рукаве.
Вскоре тропу перегородила зернистая красноватая глыба, испещренная
надписями на многих языках. Ход огибал ее и справа, и слева.
Семеро путников замерли, всматриваясь в надписи. Были здесь и уже
знакомые руны, и незнакомые руны, и южная вязь, и угловатые значки
горцев–кочевников Шакташа, и понятные буквы ветхой глаголицы,
складывающиеся в непонятные слова. Вишена не смог прочесть ни одного
текста, остальные, видимо, тоже; потому все с надеждой воззрились на
Таруса. А тот шарил взглядом по надписям, все чаще возвращаясь к
центральному рисунку, изображавшему ларец со знакомым до странности знаком
на крышке. Тот же знак венчал всю глыбу.
– Что это, Тарус–чародей?
Тот шевелил губами, читая. Наконец обернулся к спутникам. Помолчал.
– Что тут написано? – нетерпеливо заморгал Похил.
Тарус прикрыл глаза и ответил:
– Я прочитаю, а вы уж сами решайте, что это может значить.
И зазвучал его голос, подернувшийся враз веками, ставший таким же
древним, как истертые ветрами надписи, как сами скалы:
«Я, Ко, хозяин подземной страны, приду за своим, когда сойдутся три
зеленые звезды и три серебряные молнии. Тогда отворятся врата и те, кто
смел – последуют за мною.»
С полминуты слышалось только завывание ветра.
– Все? – спросил Боромир негромко.
Тарус кивнул:
– Эта же надпись повторяется на разных языках. Трех я не знаю, но,
мыслю, это она же.
– А что она означает, чародей?
Тарус пожал плечами:
– Пока только одно: у Книг есть хозяин. И не очень–то желает он со
своим добром расставаться.
Вишена еще раз поглядел на скалу. Знак... Где–то он уже встречался с
ним. Но где? Может, в пещере рубинового клада? Звезды еще... И не
какие–нибудь: зеленые! При чем здесь звезды? Подземная страна – и вдруг
звезды...
– Идем дале! – сказал Тарус, выбирая в какой из проходов сунуться.
Выбрал левый. За «говорящей» глыбой ход расширился и вывел в широкую
котловину, окаймленную отовсюду скалистыми грядами. Вдали виднелись люди,
шестеро.
– Даты! – выдохнул Озарич и схватился за меч. Впрочем, северяне были
далеко.
Если бы легкокрылая пустельга, реющая в жарком приречном небе, могла
рассказать, что видит с высоты, поведала бы она вот что.
Шестеро датов – Йэльм, Бролин, Коек, Магнус, Харальд и Верворт –
кольцом окружили ларец и стояли в центре каменного мешка, ожидая семерку
Боромира, как раз показавшуюся из хода.
С юга берегом реки подходили к скалам пятеро датов – Ларс, Хокан,
Матс, Гунн и Эспен; по пятам их преследовали венеды во главе с Боградом;
те и другие недавно свернули к Реке, кое–как переправились и, влекомые
неведомой силой, поспешили именно сюда, к ларцу.
Чуть севернее, на противоположном берегу Реки, к переправе готовились
даты из первой отколовшейся группы – Свен, Стрид, Херцог, Огрис и Юргорд;
вот–вот сюда же должны были поспеть люди Роксалана и Омут.
Песиголовцы, числом тридцать четыре, уже миновали указатель с рунами
и стрелкой, резво нагоняя Боромирову семерку.
Четверо крыланов замерли на верхушках скал, обозревая все с высоты.
Волки остались внизу, по ту сторону гряды.
И, наконец, несколько сотен печенегов, во главе с Алликас–ханом и
Саятом, пробравшиеся сюда еще вчера, хоронились в жидких кустиках у стен
по всей окружности котловины.
А над всеми, рассекая тугие воздушные струи, кружила и кружила хищная
птица пустельга, крылатый степной охотник.
Саят, колдовством заманивший сюда датов, не слишком–то обрадовался
урусам, хотя не особо и огорчился. В свою силу он верил.
Алликас–хан криво усмехался. Вот он, Волшебный Сундук! Почти что у
него, Алликаса, в руках! Не подкачал Саят–Могучий, привел северян прямо в
печенежские степи, и ходить никуда не пришлось.
Семерка урусов вплотную сошлась с северянами. Ну–ну, поглядим
кто–кого!
Боромир обнажил меч. Главного воина среди датов он узрел сразу.
Широкоплеч, бородат, лицо обветренное, руки все в шрамах–рубцах. Йэльмом
кличут. Йэльм–Зеленый Драккар...
«Что за напасть! – удивился Боромир. – Откуда я это знаю?»
– Хей–я! – хрипло крикнул ярл. – Держись, южанин!
Слова были чужие, Боромиру незнакомые. Однако Непоседа понял смысл
сказанного.
Два клинка сверкнули серебряными молниями и встретились со звоном.
«Клинки! – осенило Таруса. – Серебряные молнии!»
Крупные ясные изумруды лучились чистим зеленым светом, один на мече
Боромира, другой – на мече дата.
«Зеленые звезды! Третья – у Вишены!»
Второй раз клинки Йэльма и Боромира так и не встретились; окутавшись
мерцающим голубым сиянием они застыли в пяди друг от друга. То же сияние,
словно волшебный полупрозрачный купол накрыло обоих воинов; мечи не могли
его прошибить, не могли нанести вред ни дату, ни лойдянину.
Тарус подтолкнул Вишену:
– Иди! Ты знаешь, что делать!
Пожарский нерешительно шагнул вперед, обнажил свой меч. Вспыхнул
изумруд, мелькнуло на клинке клеймо мастера – часть того самого знака, что
красовался на ларце и «говорящей» скале. Вишена окутался зеленоватым
сиянием и вплотную приблизился к Йэльму и Боромиру.
– Воины Грома! – пробормотал с досадой Саят. Несмотря на все его
старания троица с изумрудными мечами все же встретилась. Всего, что могло
произойти дальше, не взялся бы предсказать никто во всем мире.
Йэльм и Боромир боле не помышляли о поединке. Они слегка
поворотились, чтобы рядом смог стать Вишена. Три меча, источая ровный
свет, сложились в дивную шестилучевую снежинку, три клейма
мастеров–оружейников у гарды слились в законченный знак хозяина Ко.
Скалы вздрогнули. Знак налился алым светом и отделился от клинков.
Отряды Ларса и Бограда миновали руны и стрелку. Свен и Роксалан со
своими воинами перевалили за середину Реки. Песиголовцы ползком
приближались к центру котловины. Крыланы безмолвствовали наверху.
Воины Грома разняли мечи, но огненный знак хозяина Ко остался целым.
Задрожали скалы, когда он коснулся земли. С тихим протяжным звуком ушел
знак вглубь; из пробитой им дыры вырвался косматый смерч. Скалы задрожали
еще сильнее, и вдруг обрушились прямо на засевших в засаде печенегов. Те,
за миг до обвала почуяв неладное, вскочили на коней и рванулись к центру
котловины. Кое–кто действительно спасся, десятка четыре, остальных
погребли под собой рухнувшие утесы.
Четверо крыланов, реявшие над долиной, камнем пали вниз. Один
подхватил ларец с Книгами; трое – Боромира вместе с его мечом.
В этот же миг уцелевшие печенеги схлестнулись с объединенным отрядом
лойдян и датов; но вдруг вскочили песиголовцы и перепуганные степные кони,
не знавшие доселе подобных тварей, понесли всадников прочь. Битвы не
получилось. Песиголовцы нападать на людей не стали.
Смерч, колыхавшийся над котловиной, угас; обломки скал растворились в
дрожащем полуденном воздухе, словно и не было их никогда, вокруг
простерлась ровная степь, поросшая сивыми кустиками полыни. Громадная
неясная фигура хозяина протянула призрачную руку, крылан, прижимающий к
груди ларец, кувырком полетел к земле. Ларец подхватил хозяин.
– Гром и молния! – воскликнул Тарус. – Это не хозяин Ко! Я не знаю,
кто это!
Увы, данный момент был одним из немногих, когда все чародейство
Таруса казалось игрушечным.
Подхватив ларец на лету, фигура осветилась красноватым сиянием и
исчезла, точно так же, как минуту назад скалы. Крылан сумел выровнять
полет; остальные трое, не отпуская Боромира, спланировали к своим волкам.
– Боромир! – воскликнул Вишена и, не раздумывая, вскочил на одного из
печенежских коней. Его примеру последовал Славута; секундой позже –
подоспевшие венеды, Боград и Богуслав, да еще Яр.
Анча, вожак песиголовцев, в два прыжка оказался рядом с Яром.
Вороненый клинок взметнулся ввысь; хлопец выхватил свой, готовый
защищаться, но песиголовец не собирался нападать.
– Ар–роу! Возьми Коготь Тьмы, человек!
Яр на секунду замешкался, потом протянул левую руку. Анча вложил меч
ему в ладонь.
«Диво, да и только. Как я его понимаю?" – подумал Яр, не особо,
впрочем, удивляясь.
– Гей–гей! – поддал по бокам низкорослому коньку и умчался вслед за
венедами.
Черные волки стрелой неслись к Реке; кони, дробно стуча копытами,
следом. Яр отстал шагов на сто.
– Обрыв! Обрыв впереди! – на скаку крикнул Боград Вишене.
Река приближалась с каждой секундой.
«Что они, убиться хотят?" – подумал Вишена, прижимаясь к холке
лохматого коротконогого жеребца.
А волки ветром пронеслись к самому краю обрыва, развернули
аспидно–черные крылья и, плавно взмахивая ими, полетели над Рекой. Вишена,
Боград и Богуслав едва успели придержать коней.
– Ах ты, нечисть лупоглазая! – в сердцах сплюнул Пожарский. У
летающих всадников, конечно, должны быть летающие звери, будь они хоть
волками, хоть кем. Теперь эта мысль казалась очевидной.
Громкое ржание прервало мысли Вишены. Подоспел Яр, не придержавший
своего коня, и с разгону ухнул вниз с обрыва. Пожарский и венеды обмерли.
Плащ на плечах хлопца вдруг затрепетал, разложился надвое и стал
крыльями, черными, как безлунная ночь. В руках Яра темнели на фоне
белесо–голубого неба два клинка, похожих как братья. Летел Яр гораздо
быстрее волков.
Странная это была битва. Плевались алым пламенем рубины, все шесть,
мелькали вороненые клинки и сверкающие на солнце полукружья секир. Все
смешалось, слилось в единую воздушную пляску–карусель. А после Яр, схватив
в охапку Боромира, прижимающего к груди три меча, грузно удирал от
крыланов и волков к обрыву. Когда стало ясно, что преследователи его не
догонят, крыланы отвернули и отстали.
Тяжело махая крыльями Яр опустился на край обрыва. Крылья опали и,
струясь, стекли по плечам, обратившись в прежний плащ. Алое сияние
медленно гасло в глубине рубинов застежки.
Совершенно ошарашенный Боромир встал с колен, вложил свой меч в
ножны, два других протянул Яру.
Матово–черные клинки с рунами на гардах впитывали солнечные лучи.
В это же время несколько южнее пристали к берегу люди Свена; чуть
позже – Роксалан со своими чикмами.
Все остальные, и люди, и песиголовцы, опрометью поспешали к обрыву и
скоро были тут.
Один из клинков Яр вложил в свои ножны. Второй держал в руке.
Они стояли тесной группой, почти кругом. Четырнадцать людей Боромира,
одиннадцать датов и тридцать четыре песиголовца.
– Держи, Анча! Спасибо! – сказал Яр, протягивая черный меч вожаку
хунткоппов и тот принял его. Слова лежича поняли все.
К Яру медленно подошел Тарус, пристально поглядел ему в глаза,
положил руки на плечи.
– Ты хоть разумеешь, что свершил, хлопче? – тихо спросил чародей.
Тот пожал плечами:
– Боромира отбил...
– Не только, – послышался знакомый голос и все обернулись. Чуть
поодаль стоял белобородый Базун, опираясь на длинный посох.
– Ты вернул ключ ко всем мирам.
Яр ничегошеньки не понял, да и остальные тоже, за исключением разве
что Таруса.
– Три изумрудных клинка – это ключ, с помощью которого можно
путешествовать по мирам. Три зеленые звезды, три серебряные молнии.
Крыланы поэтому и хотели похитить один меч.
Никто не проронил ни слова.
– Тот, кого вы разбудили, унес Книги в мир Красного Солнца. Без
Боромирова меча вы туда не смогли бы попасть.
– Снова за Книгами? – подозрительно молвил Боромир. – Не дороговато
ли они обойдутся?
Базун усмехнулся.
– Это не просто Книги. Это знание всех миров, которому нет цены. Вы
продолжите поиски, раз уж начали их. А ежли не верите, спросите у себя же.
Кроме того для вас самих важно найти Книги, для всего вашего мира. И для
меня тоже важно, но об этом как–нибудь попозже, лады?
Люди и песиголовцы молча внимали, словно все как один проглотили
языки. Наконец подал голос Тарус:
– Кого же мы разбудили, если не хозяина Ко? И почему не его?
Базун погладил седую бороду.
– Третий–то меч, тот, что у Боромира, вы сами сработали. Чтоб поднять
хозяина Ко нужен древний изумрудный меч, Звезда и Молния. Но где он? В
каких землях? Кто знает... Потому и вызвали невесть кого. Мало ли созданий
дремлет в запределье? Со временем поймем.
Тарус обернулся к Боромиру.
– Ну, что, Непоседа? Только начинается поход–то. Ты как?
Боромир оглядел остатки своей дружины.
– Эх–ма! Будь, что будет. Пока не добудем Книги – не отступлюсь! Так,
чародей?
Лойдяне одобрительно загудели.
– А ты, Йэльм?
Дат воздел сжатый кулак:
– Хей–я! Мы с вами, южане!
Тарус обернулся к песиголовцам.
– Народ арранков с вами, люди! – прорычал Анча и его все поняли.
Базун усмехнулся в длинную свою бородищу:
– Чистое тебе братание...
Три изумрудных клинка потянулись друг к другу, готовые сложиться в
дивную сияющую снежинку, но Базун предостерегающе поднял сухую длань:
– Своих–то хоть дождитесь!
И тут на обрыв бок о бок поднялись Свен и Роксалан; за ними Стрид и
Дементий – пятеро датов и чикмы с Омутом. Омуту подали руки Огрис и Атяш.
Они и не думали сражаться, хотя еще вчера считались врагами. Клинки
сделали свое дело. Они искали Книги. Вместе. Заодно. Для всего своего
Мира.
МЕНТАЛЬНЫЙ РЕТРАНСЛЯТОР–УСИЛИТЕЛЬ ХА–27С
ВНЕПЛАНОВЫЙ ЭКСПРЕСС–ОТЧЕТ
