Сегодня, Мама! - Юлий Буркин - Книжная Полка

Глава 2, в которой все веселятся по секрету,
А Стас объявляет себя холостяком

Я не раз замечал, что комфорт – штука странная. Каждый его понимает по–своему. Когда мы на шлюпке отчалили к Земле, то вместо того, чтобы лю боваться полетом, я, Стас и Смолянин впали в гипнотический сон. Пилотиро вать шлюпку вызвался Кубатай, так как лично должен был отчитаться на Земле за проделанную операцию. Он и объяснил нам, что теперь всякое нудное ожи дание – в дороге, в очереди или когда просто нечего делать, люди проводят в гипносне. И в нем совсем не старятся.

– Очень клево, – с энтузиазмом сообщил нам Смолянин, поправляя очки, которыми страшно гордился, будучи единственным очкариком в мире. – Прихо дишь, например, к другу, а его дома нету. Входишь в гостиную, и автомати чески включается генератор гипносна. Просыпаешься, когда друг уже вернулся домой. Вот только плохо, если его несколько дней нет. Гостей много скапли вается.

Мне это удобство не понравилось, и я сказал, устраиваясь на откидной полке:

– Я бы, перед тем как в гости пойти, сначала по телефону позвонил.

– По видеофону, – поправил меня Смолянин и продолжил сокрушенно: – Не, не катит, у всех автоответчики есть. Звонишь – а тебе говорят: заходи, дорогой.

– Ну я бы сразу определил, что это автомат, – сказал я.

– А как? – удивился Смолянин, – они же так врут, что не подкопаешь ся...

Стас, оказавшийся на полке надо мной, прямо как дома, свесился с нее, ехидно покрутил пальцем у виска и хотел мне что–то сказать, но так, све сившись, и заснул. Через миг отключился и я.

А когда проснулся, Стас ворочался на полу: он, балбес, не пристегнул ся. Так ему и надо, нечего обзываться, даже жестами.

Я–то думал что мы выйдем на огромном космодроме, но шлюпка оказалась почему–то не на открытом воздухе, а в застекленном ангаре, похожем на большой парник. Сходство усиливалось тем, что пол устилала зеленая травка, а не какой–нибудь заурядный бетон.

Мы вышли, разминая затекшие руки и ноги. Стас потирал огромную шишку на голове, и Смолянин, поправляя свой бинтик, понимающе ему улыбнулся. Но тут Кубатай значительным тоном что–то произнес, и младший майор начал пе реводить:

– Добро пожаловать на Землю, корешки. Вы находитесь на территории специального космопорта Департамента Защиты Реальности. К сожалению, пока вам не разрешено свободное передвижение по планете. Кроме того, никто не должен знать, кто вы и откуда.

– Будущее называется, – проворчал Стас, – тюрьма какая–то, а не буду щее.

Внезапно из отверстия в стене слева от нас выпрыгнуло что–то сверкаю щее и поскакало к нам. Сделав последний прыжок, нечто, размером с легковой автомобиль, шлепнулось в паре шагов от нас. Это и был автомобиль – только не на колесах, а на двух суставчатых лягушачьих лапах.

– Ква–ква, – шутя поздоровался Стас, чтобы скрыть испуг.

– Ква–ква! – широко улыбаясь, ответил розовощекий усатый мужчина в полосатом, выглядывая из прыгохода. Видно, он решил, что так на русском звучит приветствие.

Я тихонько пихнул Стаса и шепнул:

– Теперь со всеми так здоровайся, понял?

– У них что, чувства юмора нет?

– Есть или нет, потом разберемся, а пока...

Закончить я не успел, потому что розовощекий что–то быстро затарато рил. Смолянин дождался паузы и перевел:

– Специальный инспектор Департамента Реальности Кейсеролл. Приветс твую вас и балдею от встречи с представителями древней цивилизации. Упол номочен сделать официальное приглашение на сабантуйчик в вашу честь. Миру – мир. Все в кайф.

Кейсеролл жестом позвал нас в урчащий прыгоход. Входное отверстие за нами затянулось блестящей пленкой, и такая же пленка вмиг отделила нас от кресла водителя, в котором устроился Кейсеролл. И вновь мы неожиданно впа ли в проклятый гипносон.

Выбравшись из прыгохода, мы опять оказались в сверкающем ангаре, но гораздо меньшего размера. Кейсеролл провел нас довольно унылым тоннелем, и через минуту мы вошли в просторный вестибюль с ковром на полу, безвкусными люстрами под потолком и портретами на стенах. Я с удивлением узнал тех, кто был изображен на ближайших: Эйнштейн, Наполеон, Пол Маккартни и Ленин. Смолянин перевел гордо сказанную Кейсероллом фразу:

– Тут, ребятишки, все адаптировано под ваше столетие.

Мы подошли к высоким дверям, и они распахнулись.

Огромный зал был полон людей все в тех же желтых комбинезонах. Люди сидели за длинным–предлинным столом. Мы шагнули в зал. Гул возбужденных голосов смолк. Кто–то коротко скомандовал, все вскочили с мест, вытянулись в струнку и хором прокричали:

– Ква–ква!

– Ква–ква, – приветливо махнул рукой Стас, а мне вполголоса бросил: – Работает разведка.

Я тоже смущенно квакнул, и нас, как виновников торжества, усадили во главе стола. Смолянин, Кубатай и Кейсеролл устроились рядом. Пахло очень вкусно, и только тут я понял, как проголодался.

Все сели, но никто не прикасался к еде. Стоять остался только абсо лютно лысый, пожилой, но крепкий и атлетически сложенный человек на другом конце стола. Одет он был в такой же, как и остальные, желтый комбинезон, но весь усыпанный разноцветными нашивками и кисточками.

– Это Ережеп – генеральный директор Департамента, – шепнул Смолянин доверительно, – он тут самый крутой.

Ережеп откашлялся и гнусаво затянул долгую торжественную речь. Я ог ляделся. Слава Осирису, наши далекие потомки были почти нормальными людь ми. Никаких следов вырождения и радиоактивных мутаций я не заметил. Все смуглые и скуластые. Кое–кто был выбрит наголо, но большинство имели коро тенькие аккуратные прически. Доминировал розоватый цвет волос, довольно часто встречались зеленый и синий, а у одного, выглядевшего особо молодо, волосы были клоками выкрашены в разные цвета. Парень беззастенчиво тара щился на нас, в то время как остальные лишь изредка любопытно косились, глядя, в основном, на говорившего.

Смолянин начал переводить:

– Секите, чуваки, кто перед нами! Славные путешественники во времени, легендарные аргонавты. Они же по нашим законам являются и величайшими преступниками. Но все мы врубаемся, что там, откуда они прибыли, законов этих не было. Это прикол.

Гости заулыбались и закивали головами.

– Факт их присутствия здесь стал отмазкой тех огромных затрат, кото рые делались народом Земли на содержание славного флота хронопатрульной службы. А ведь нередко раздавались в наших рядах голоса разных козлов, ко торые уверяли, что хронопатрульная служба – бессмысленное расточительство, что семьдесят процентов – это еще не повод. Тем больший героизм проявили те сотни клевых парней, которые взялись за выполнение этой неблагодарной миссии.

От этого перевода я немного ошалел.

– Сегодня мы наглядно удостоверились: их героизм и труд не пропали даром. Но сколько классных бойцов космофлота не дожили до этого дня?.. Бу дем же благодарны судьбе и возрадуемся – и за себя, и за всех, кто уже не может этого сделать.

Особо хочу отметить то, что если и раньше наш труд был круто засекре чен, то все что касается нынешних событий имеет категорию тайны всемирной крутизны.

Гости понимающе закивали, сохраняя суровые выражения лиц.

– И еще, – продолжил Ережеп. – Уверен, и те служащие Департамента За щиты Реальности, которые сегодня несут тяжелую, но почетную вахту на дру гих наших фронтах, например, исследуя и охраняя известный вам остров, так же как и хронопатруль сегодня, рано или поздно будут праздновать свою славную победу. Я закончил. Поприветствуем наших клевых гостей.

Зал взорвался криками, топотом, хлопками и свистом. Прямо как на рок–концерте. Мы подскочили от неожиданности, но Смолянин успокоил нас од ним словом:

– Тащатся.

Председательствующий Ережеп еще что–то коротко произнес и уселся на место. Смолянин перевел:

– Ответную речь сказать не западло будет?

Мы переглянулись. Гости в ожидании молчали.

– Давай, Стас, – тихо сказал я, потому что чувствовал: сам под прис тальными взглядами сотен глаз вряд ли смогу выдавить из себя и пару слов.

Стас резво вскочил. Откашлялся. Потом почесал в затылке. Затем шмыг нул носом и вытер его. Наконец сказал хрипло и пискляво:

– Ну, это. Ква–ква, короче.

Смолянин перевел, гости опять бурно зааплодировали и засвистели. Стас начал было присаживаться, но вновь наступила тишина, и на него снова уста вились в ожидании. Стас осмелел, но, кажется, забыл, что мы не у иноплане тян:

– От имени всех людей Земли, – начал он, но я шепнул: «Стас, мы на Земле!", и он поправился:

– Точнее от всех людей двадцатого века, всем привет. Мы тут с братом посовещались, – я удивленно глянул на него, – и вот что решили. Давайте, поедим сначала, а потом уж поговорим.

Присутствующие обескураженно молчали, но Ережеп дал команду, грянула незнакомая торжественная музыка, и в распахнувшиеся боковые двери в зал, ни на что не опираясь, вплыли круглые плоские платформочки с тремя гибкими тонкими руками–манипуляторами на невысоком штыре посередине.

Я понял, что это – механические официанты. Стас, красный от волнения, сел и отер со лба пот.

– Как я, а? – гордо спросил он.

– Нормально, – ответил я, хоть и не был уверен, что его речь была достаточно весомой для такого случая. Сидящий рядом с нами Кейсеролл тем временем поглядел на часы, схватился за голову и выбежал из зала. «Очень занятой мужик», – шепнул мне Смолянин.

А платформы–официанты двинулись вдоль стола, раскладывая пищу. Арома ты усилились.

– Антигравитация? – важно спросил Стас у Смолянина, кивнув на плат формы.

– Да, – подтвердил Смолянин, – антигравитация – привилегия Департа мента.

– Почему? – удивился я.

– Антигравитация и движение во времени – явления одной природы, для обычных людей все это насмерть засекречено.

– Почему? – повторил я вопрос.

– Мне этого вам нельзя рассказывать. А лапшу на уши вешать не хочет ся. Пускай другие объясняют.

Все вокруг уже ели, только к нам платформы все не подъезжали. Стас потянулся было к какому–то блюду, но я заметил, что никто тут ничего не берет со стола сам, и шикнул на него, хоть у меня и у самого текли слюнки:

– Ып–сарап, каракуц нямьек. Ук юртак. [Сядь на место, каракуц голод ный. Не дома (возм. др.–егип.)]

Смолянин удивленно покосился на меня: таких слов в русском языке он не знал.

И тут мы поняли, в чем дело. Люди будущего решили обслуживать нас со образно традициям нашего времени. Как они их себе представляли. С подноса ми в руках в зал вошли два официанта. Но что это официанты, я понял не сразу. Одеты они были в черные фраки, ермолки и лапти, а на ремнях у них почему–то болтались огромные сабельные ножны. Приплясывая под музыку, они поравнялись с нашим столом и, поклонившись с деревянными улыбками на ли цах, положили на наши тарелки еду. Я не верил своим глазам. Передо мной лежали серые, слипшиеся, такие до боли знакомые, столовские пельмени. А на удивительной красоты резной подставке рядом – консервная банка с неаппе титной бурой массой. У меня челюсть отпала, когда я прочел надпись на эти кетке (на русском!!!): «Кильки в томатном соусе. Рыбзавод ГКО «Волгорыб хоз», пос. Завгородний Волгоградской области.»

– Ненавижу, – простонал Стас. В этот миг Кубатай заговорил с нескры ваемой гордостью в голосе (я специально больше не употребляю идиотских словечек Смолянина, потому что мне это надоело):

– Сюрприз! То что вам подали, стоит в десятки раз больше всего ос тального на этом столе. Более ста лет назад в вечной мерзлоте Таймыра были обнаружены останки древней экспедиции. Специалисты установили, что запасы провианта, пролежавшие там почти пятьсот лет, вполне пригодны к употребле нию. Все последующие годы находка в холодильной камере ожидала прибытия предсказанных гостей из прошлого. И вот привычная вам пища дождалась встречи со своими современниками. Любой из присутствующих здесь отдаст полжизни за право отведать эти блюда.

– Так это... – замялся Стас, – пусть отведают. Я вообще что–то есть не хочу.

– И я, – согласился я, отодвигая от себя неаппетитную тарелку.

Сидящие возле нас обменялись недоуменными взглядами. Но я придумал, как выйти из неудобного положения и попросил Смолянина перевести.

– По русской традиции нашего времени мы предлагаем откушать «пельмень мира».

С этими словами я взял на вилку серый комочек, надкусил отдающее бу магой тесто, положил вилку в тарелку и передал ее Смолянину. Стас, прыс нув, сделал то же и отдал свою тарелку Кубатаю. И тарелки поплыли по сто лу. Каждый из гостей делал маленький надкус, блаженно закатывал глаза, причмокивал и, передавая блюдо соседу, что–то приговаривал. (Смолянин пе ревел: «Ништяк».)

Под шумок я отправил по кругу и банку с килькой. А дерзкий Стас, вос пользовавшись тем, что я отвлекся, стянул–таки с ближнего блюда ароматную светящуюся голубым колбаску на тонкой палочке и вцепился в нее зубами. Колбаска хихикнула, и Стас, поперхнувшись, закашлялся.

Чтобы спасти брата, я что есть силы хлопнул его по спине. Кашлять Стас перестал, но я заметил, что все прекратили есть и с любопытством смотрят на нас. Я покраснел от стыда: они, видно, решили, что я Стаса бью. А тот, балбес, отомстил мне самым коварным образом. Невинно улыбаясь, он указал присутствующим на меня пальцем и пояснил:

– Старший. – После чего раболепно сложил ладони и поклонился мне. Ус лышав перевод, гости принялись возбужденно обсуждать происшедшее.

– Между прочим, вкусно, – сказал Стас и, как ни в чем не бывало, при нялся доедать хихикающую колбаску. Та веселилась все тише и тише, пока не исчезла окончательно.

– Ну, держись, курдеп, – пообещал я, – воспользуюсь я своим правом старшего.

– Давай–давай, – ухмыльнулся Стас, – ты еще не знаешь, какие права я для младших придумал.

Его голубая колбаска пахла так аппетитно, а хихикала так весело, что я решил тоже плюнуть на условности. Взяв такую же, только розовую, я при нялся за еду. Вкусно было необычайно. Что–то вроде клубничного мороженного и копченой колбасы. Нет, ерунда получается; этот вкус не опишешь. Моя кол баска хохотала более заливисто, я бы даже сказал, взахлеб.

Председательствующий поднялся и вновь произнес небольшую речь, в ко торой сообщал, что решением Совета Департамента, несмотря на наше прибы тие, хронопатрульная служба расформирована не будет, а продолжит выполне ние своих функций. Ведь, кто знает, может быть, подобное путешествие во времени – случай не единичный.

Мрачный до сих пор Кубатай повеселел, достал из ножен огромный кинжал и принялся за еду. Зазвучала тихая приятная музыка. Люди (и мы в их числе) лакомились фруктами и незнакомыми нам яствами, негромко переговариваясь друг с другом. Когда на нас почти перестали обращать внимание, Ережеп встал из–за стола и подошел к нам. Слегка поклонившись, он, с помощью Смо лянина спросил:

– Думаю, вы многое хотите узнать у меня?

Стас утвердительно закивал, но сказать ничего не мог, потому что рот его был забит. А я попросил объяснить нам, наконец, что это за «защита ре альности», и почему флот могли расформировать сразу после нашего прибытия.

– Это тайна всеземной категории (вообще–то, Смолянин опять сказал «всемирной крутизны», но так, наверное, будет правильней), – начал он. – Но вы и сами – всемирная тайна. Думаю, ничего страшного не случится, если одна тайна узнает другую.

И вот что он нам рассказал.

Когда ученые теоретически доказали возможность путешествия во време ни, они пришли к выводу, что если кто–нибудь отправится в прошлое, погиб нет весь мир.

Мы не поняли почему, и он привел пример. Если отправиться в доистори ческие времена и поохотиться там на обезьян, можно пристрелить и такую, у которой было много внуков и правнуков, а от этих внуков и правнуков прои зошли люди. Они построили дома, сделали изобретения, написали книги, ну и так далее. Всего этого уже не будет. Мир станет другим. Но ведь и тот мир, из которого мы прибыли, тоже был на самом деле. И вот, два этих мира – старый и новый – в одно и то же время оказываются в одном месте. Плотность вещества реальности удвоится, и произойдет взрыв. Не останется абсолютно ничего.

Ережеп добавил, что в теории не надо даже пристреливать обезьяну. По явишься в прошлом, сделаешь вдох, и все – мир переменился. Взрыв, и нет никакого будущего.

Узнав все это, люди так перепугались, что запретили всякие попытки построить машину времени. И была создана специальная организация – Депар тамент Защиты Реальности (ДЗР) – которая этим и занимается. Его называют просто «Департамент», потому что все, что с ним связано – напрочь засекре чено, и к тому же все прекрасно понимают, о чем идет речь.

Департамент – самая могущественная организация на Земле. Когда надо, он диктует свою волю и Всемирному правительству, а то слушается без разго воров. У Департамента – куча агентов, а вся информация Земли проходит че рез него и обрабатывается огромным компьютером. Он–то и обратил внимание на легенду о том, что в двадцатом веке двое братьев нашли машину времени и отправились в будущее. Проанализировав всю прямую и косвенную информацию, касающуюся этой легенды, компьютер, на удивление всему Департаменту, выдал степень вероятности – семьдесят процентов. Значит, отмахнуться от этого было уже нельзя, ведь тот, кто может попасть из прошлого в будущее, может потом, по незнанию, попытаться на той же машине времени вернуться обратно в прошлое. А это – конец. Вот и была создана хронопатрульная служба – что бы встретить гостей из прошлого и уничтожить их опасную машину.

– Но почему в космосе? – удивился я.

– Так подсказала теория. В отличии от путешествия в прошлое, переме щение в будущее безопасно для реальности, но не для самого путешественни ка. Ведь в будущем на том месте, где он появится, уже есть какое–то ве щество, хотя бы воздух. Поэтому появляться можно только в вакууме, в кос мосе. И ученые решили, что хроноскаф должен быть устроен так, чтобы однов ременно с перемещением во времени он перемещался и в околоземное прост ранство.

– А откуда вы узнали, где именно и когда мы появимся? – спросил Стас.

– В том–то и дело, что не знали. Потому–то хронопатрульная служба и прочесывает все околоземное пространство уже почти двести лет.

– Ясно, – сказал Стас. – А откуда вообще взялся наш хроноскаф?

– А вот это неизвестно и нам, – ответил Ережеп, – мы уверены только в том, что нигде на Земле сделать его невозможно – Департамент не дремлет. Вероятнее всего, он был создан какой–то древнейшей цивилизацией, возможно, даже нечеловеческой. Но в ход пущен не был. Почему – мы можем только га дать. Вероятно, его создатели не сразу, но поняли, какую угрозу миру несет их изобретение...

И тут до Стаса дошло:

– Так вы что, домой нас отправлять не собираетесь?

У меня аж дух захватило, когда он это спросил. Меня ведь самого давно подмывало задать этот самый главный вопрос. Но я боялся услышать ответ...

– Очень сожалею, – сокрушенно покачал головой Ережеп, – но это абсо лютно исключено. Постарайтесь понять: прошлого нет. Уже пятьсот лет, как его нет.

Я почувствовал, как к горлу подкатил комок. Это что же выходит, и ма ма с папой умерли пятьсот лет назад? А как они, наверное, переживали, ког да мы исчезли...

– А если, например, мне тут у вас не нравится? – агрессивно спросил Стас.

Ережеп сочувственно кивнул и развел руками.

В этот момент тихая, льющаяся со всех сторон, музыка резко измени лась, стала ритмичной и напористой. Боковые двери зала вновь распахнулись и к столу подплыли платформы нагруженные сосудами самых разных форм и цве тов. Ясно было, что это напитки. Ережеп вернулся на свое место.

Стас глянул на меня мокрыми глазами:

– Костя, давай напьемся с горя, что ли?

– Балда, – ответил я, хотя и сам чувствовал себя паршиво. – Кто же тебе даст?

– А вот и даст, – сказал Стас решительно и сдернул с проплывающей ми мо платформы красивую бутыль с обернутым фольгой горлышком. Похоже, шам панское прошло через века неизменным.

Корча от натуги рожи, Стас с остервенением принялся скручивать с пробки проволочку. Ережеп, Смолянин и остальные, сидящие поблизости, оза даченно за ним наблюдали. Стас поднял голову, зло глянул на них и пояснил:

– Русская традиция двадцатого века: после еды детям дают шампанское.

Пробка с грохотом вылетела из горлышка и угодила в люстру. Почти пол бутылки пеной выплеснулось на стол. Остальное Стас разлил в два странных несимметричных сосуда. Ему, как всегда, поверили, и хлопки пробок разда лись со всех сторон. Стас поднял бокал, глянул на меня, шмыгнул носом, вы тер свободной рукой глаза и... залпом выдул половину, потом отдышался и допил. Я так не смог. Сделал пару глотков и поставил бокал на место. Стас поморщился и икнул.

– Армахет – ытар Сет, [Пьяница – друг Сета (возм. др.–егип.)] – на помнил я ему.

– Иди ты, – махнул рукой Стас и блаженно откинулся на спинку кресла.

Самый молодой из присутствующих, пестрый парнишка, которого я приме тил с самого начала, поднялся с бокалом в руках и что–то сказал.

– Он предлагает выпить за смелых детей, – перевел Смолянин.

Все встали и опорожнили свои сосуды. Выпив, молодой сотрудник Депар тамента заговорил снова, и Смолянин перевел нам, что тот сгорает от любо пытства и хочет о многом нас расспросить. Не будем ли мы столь любезны, и не ответим ли мы на несколько вопросов.

– Валяйте, – сказал Стас и поднялся с ненормальным блеском в глазах.

– Где и каким образом вы обнаружили хроноскаф?

– Сами сделали, – не задумываясь ответил Стас, – взяли швейную машин ку, компьютер, бочку из–под кваса и этот... как его... – Стас наморщил лоб, – плазмогенератор, вот, прикурочили, и – порядок.

Я просто обалдел.

– То есть, вы хотите сказать, что пятьсот лет назад людям была из вестна теория темпорального поля?!

– Не, – ответил Стас, – людям неизвестна. Я ее сам придумал. С ним вот, – ткнул он пальцем в меня.

Присутствующие принялись возбужденно обсуждать новость.

– Стас, кончай, – сквозь зубы процедил я и показал ему под столом ку лак. Но он снова икнул и продолжил пресс–конференцию.

– Вам не кажется, что ваше заявление граничит с абсурдом? – порывисто обратился к нему худощавый мужчина с лиловым ежиком на голове.

– Граничит, – икнув, согласился Стас. – И что?

– А то, что вы – дети! – вскричал мужчина, по–видимому, ученый, ероша тонкими пальцами свой лиловый ежик. – Со скольких лет в двадцатом веке юноша считался совершеннолетним?

– С десяти, – не моргнув и глазом, заявил Стас. – Как только исполня ется, ему сразу выдают квартиру, швейную машинку и жену.

Это сообщение вызвало еще большее оживление.

– Вы женаты?

– Я? Э–э–э... Нет, я холостяк. Правда же, Костя? – язык его слегка заплетался. – Была одна, Швачкина Ольга из четвертого «Б»... Только я ре шил подумать. Ладно, я устал, – он ладонью остановил желающих что–то спро сить, которых становилось все больше. – Остальные вопросы – потом.

Он уселся на место, откинулся на спинку кресла и моментально заснул. Армахет проклятый. Отдувайся теперь за него.

Но отдуваться не пришлось. Один из присутствующих что–то горячо зата раторил. Оказывается, злоупотребляя гипносном, люди давно уже разучились засыпать самостоятельно, и Стасова способность привела всех в восторг и умиление.

Кубатай, не выпуская кинжала, подхватил Стаса на руки и понес из за ла. Выглядел он не то как телохранитель юного миллиардера, не то как мань як–убийца. Я помахал рукой гостям и в сопровождении Смолянина пошел сле дом.

Вскоре мы оказались в просторной квадратной комнате без мебели, стены которой плавно меняли цвет и слегка светились. У входа я заметил нечто вроде пульта управления.

Смолянин ткнул в какую–то кнопку, и чуть правее центра комнаты, в по луметре от пола, замерцало небольшое овальное облачко. На него–то Кубатай и уложил Стаса. Тот, сладко посапывая во сне, перевернулся на бок. Херу вимчик пьяный.

Смолянин объяснил мне, как пользоваться пультом, и мы остались в спальне одни. Теперь я знал, на какую кнопку надо нажать для создания вто рой гравикровати, на какую – чтобы получить сеанс массажа, какая включает музыку, а какая – гипносон.

Но этой кнопкой я пользоваться не стал. Хотя мне и не спалось. Я все думал о папе, о маме, о кошках... Даже Вальку Мельника вспомнил с симпати ей.

Как же это нас угораздило вляпаться в такую историю?..