не останется, - добавил какой-то знаток смешных словечек.
3. (Ленинград, весна-осень 1978 года)
Вернулся я домой за полночь, за рулем несколько раз мутило, чуть в
столб не впилился. Гаишник какой-то пристал, но, завидев мое удостоверение,
благоразумно удалился. Да, доктор Розенштейн влупила деревяшкой, во-первых,
неумело, во-вторых, от души.
Надюха давно уже дрыхла, только буркнула носом, поворачиваясь на
другой мясной бок.
- Откуда?
Хотел было сказать "с дежурства", но потом вспомнил, что на прошлой
неделе именно так и набрехал.
- Да одного самиздатчика накрыли с поличным. По ночам, паскудник, на
гектографе орудовал в коносаментном отделе порта.
Она отлично знала, что я вру. Но декор мы привыкли соблюдать.
А дальше пошла намазываться на хлеб жизни обычная тягомотина.
Затуллин, несколько расстроенный, умотал в Москву. Очевидно, в своей
надзорной инстанции он еще не был тузом. Ну и я, когда к тестю в Москву
наведался, про Андрея Эдуардовича всяких гадостей наговорил, а еще просил
помочь с переводом в ПГУ, на передний участок борьбы с гидрой мирового
империализма. Дескать, смысл работы в Пятерке от меня стал ускользать.
- Зря ты за смыслом погнался, Глеб, - резонно отметил тесть. - В
ПГУ и так народу полно, в затылок друг другу дышат. В общем, душно. Это
везде так, где загранработа светит. Там я тебе ничем пособить не смогу,
будешь чахнуть так же, как и на гражданке. А погореть в ПГУ можно в два
счета.
- Все, что там делается, жизненно важно, Константин Матвеевич, и мне
по нраву. Например, промышленный шпионаж. Мы ведь не в состоянии по
научно-технической части со всем Западом тягаться. На позаимствованных у
них достижениях у нас вся электроника держится.
- Достижение мы сопрем, да пока на конвейер поставим, да еще наше
качество добавим, много ли от него толку останется, - оспорил тесть.- Мы и
свои-то собственные достижения использовать с толком не можем.
- А южное направление, - настаивал я,- насколько оно перспективное!
Через юг, где нефть и мусульмане, мы можем весь Запад за яйца ухватить. Как
Запад взвыл в близневосточную заварушку семьдесят третьего, когда арабы
нефтяную удавку ему на шею накинули.
- Да только на этом южном направлении и обломаться - раз плюнуть.
Мусульмане - это тебе не европейцы. На губах улыбка, в сердце яд. У нас
своя идея, у них своя. Плюс из каждой их бабы каждый год по ребеночку
вылезает, которому можно сразу бороду и коран пририсовать... Короче, ты,
Глеб, не трепыхайся. Председатель основал Пятерку, это его любимое детище.
Бровастый будет слабеть, Председатель крепчать как самый умный, а Пятерка
разбухать во все стороны. Работа здесь не надрывная, условия для твоего
роста благоприятные, в Москву и так тебя переведем через годок. Ты только с
подружками не переусердствуй, в этом деле не стремись выйти в стахановцы...
Однако я напирал, и тесть Константин Матвеевич, горестно вздыхая,
согласился как-нибудь пособить.
- На свою головку, сынок, на свою...
Но я знал, что на свою головку найду злоключений и в Пятерке. Врачиха
Лиза Розенштейн выматывала меня, как умела, причем делала это непроизвольно
и бессознательно. Не раз я вспоминал, что слово "лиз" на научном языке
означает распад, растворение.
После 10 марта докторша уже не пыталась отвертеться от меня. Что она
питает ко мне какие-то теплые чувства, нельзя было сказать даже с большой
натяжкой. Мое полувыпадение из окна Лиза даже не посчитала приступом
совестливости у лютого опричника. Лишь неким изъязвлением гордыни и
испражнением самурайского комплекса. Дескать, последним способом достижения
хотя бы моральной победы над врагом у приверженцев бусидо является
публичное харакири.
Но я Лизавету все-таки заинтересовал. И в кое-каком плане теперь
заменял сбежавшего от хлопот Костю Сючица. Ну, а она мне - всех баб без
исключения.
Те секс-волны, которые пробирали меня при первых прикосновениях к
Лизке, значительно ослабели, однако биологическое притяжение - какие-то
феромоны-аттракторы, память от предыдущих воплощений? - непреклонно
укладывали меня в кровать именно к ней.
Заброшенная Надюха регулярно нынче ходила "за спичками" к соседке, а
вернее соседу с первого этажа, ветерану-подводнику по имени Василий,
которого в сорок лет списали "за борт", на пенсию. Несколько лет назад,
когда он вылезал из своей субмарины, его смелую башку примял неурочно
упавший люк. И с тех пор вся сила из-под фуражки уходила в "корешок",
которым бравый моряк обслуживал всех жаждущих дам из нашего и соседнего
многоквартирных домов.
Виталию Афанасьевичу Сайко я предоставил все, что насобирал и
откомментировал на мистическом участке своей работы. А где-то пару месяцев
спустя он высвистал меня к себе и задушевно сказал:
- Одному дедуле из специнститута, который с удовольствием забрал все
твои откровения, теперь понадобились консультации. Переводчики с любого
языка, сам понимаешь, у нас имеются, но это роботы, натасканные на
технические, военные и прочие современные тесты, они не улавливают
многозначия темных мистических слов. Обращаться же к сторонним востоковедам
из университетов и Академии Наук нам не резон. Они могут неверно понять
наши предложения, да и нам придется каждого знатока подолгу проверять на
предмет возможной неверности, то есть утечки информации. А ты все-таки свой
специалист.
- То есть, ручной и карманный... Рад стараться, только вам надо
договориться с моим начальством, чтобы оно перераспределило силы. А то ведь
у меня в ящике дела, которые пылиться не могут. Например, по поводу надписи
в сортире: "Ленин - поц".
С моим начальством Сайко согласовал переброску на другой фронт.
Последним из командиров, скрипя сердцем, сапогами и другими деталями, дал
свое майорское добро Безуглов.
Специнститут КГБ гнездился в одном из домов стиля "модерн" на
Петроградской стороне. Воздвигал его какой-то чудаковатый купец, который,
видимо, с бодуна, почитывал фольклор и прочую лабуду. Поэтому нанятый им
архитектор старался подражать снаружи готическому замку, а внутри кносскому
лабиринту с добавлениями из сказок про Кощея. По крайней мере, из этого
здания самостоятельно, да еще живым, я никогда бы не выбрался. Однако
внизу, возле поста, оснащенного телемониторами, меня встретил человек в
белом халате, отличающийся крепким телосложением, - похоже, работник
двойного назначения, - который и проводил к тем самым ученым, коим я
потребовался.
Научная общественность встретила меня в просторной лаборатории со
сводчатым потолком и колоннами "а ля фаллос".
При взгляде на главу проекта я сразу освежил в памяти прорицание Фимы
- глаза "как лед", а в имени звучит северный ветер. Действительно, доктора
наук звали Бореев, что напоминало о полночном студеном ветре Борее и всяких
гипербореях. К тому же один его глаз был выцветшим бледно-голубым, то есть
ледяным. Впрочем, второе око оказалось вполне насыщенного цвета, а сам
мудрец - щуплым, малость сгорбленным, заводным и немало напоминающим
артиста Милляра в роли бабы-яги.
В лаборатории, заставленной терминалами, принтерами, какими-то
малопонятными приборами, - как мне показалось, геофизического назначения,
- ничто не говорило и даже не нашептывало о мистике.
- Ну, как, удивление есть? - поинтересовалась "баба-яга", - что
людям вроде нас понадобилась мистическая литература?
- Мистика учит нас ничему не удивляться. Допустим, сейчас дунет
ветерок, и вы вместе со всей этой аппаратурой превратитесь в колдунов,
демонов, чертей с котлами, и так далее.
"Баба-яга" поняла, что я шучу и приветливо осклабилась.
- Вы - геофизики? - решил выяснить я.
- По профессии - да. Если точнее, мы занимались естественными
магнитными полями... - Бореев, разведя руки, как бы погладил линии земного
магнетизма.
- И вдруг вы решили, что в разных талмудах промеж всяких нелепостей
об эманациях некой высшей энергии, обнаружатся верные сведения о прежнем
положении магнитного полюса или нахождении магнитных железных руд?
- Мы решили, молодой человек, что рассуждения об эманациях высшей
энергии не более нелепы, чем какие-нибудь новомодные физические гипотезы о
суперстрингах, - вежливо осадил меня ученый Бореев.
Я постарался легким кашлем выразить свое недоумение при изречениях
столь далеких от правоверно-диалектического материализма. Я обязан был это
сделать. "Баба-яга" бдительным ухом заметила мое натужное покашливание.
- Полковник Сайко говорил мне, что у вас имеется масло в голове. Это
приятно. И, кроме того, вам можно доверять. Что тоже немаловажно... Ведь
наша работа носит не только научный, но вдобавок идеологический характер.
- Так вот, капитан Фролов, коммунистическая идеология еще не
сформировалась, - это произнес не Бореев, а один из его помощников, видимо
"зам. по идеологии". - Кое-что сделал Маркс, кое-что Ленин, Сталин, но все
это годилось для задач своего времени и осталось, так сказать, лишь в виде
символов веры. Но есть то, что глубже догматов...
- У кого есть? Не хотите ли сказать, что некоторые партийные идеологи
дома вещают одно, а на работе другое? Одним, значит, палочка от мороженого,
другим сладкое эскимо? -напрямую атаковал я.
Мне пришлось это сделать, потому что я все время думал, кому попадет
за дерзкие "идеологические" слова. Мне - за то, что слушаю, или им - за
то, что говорят.
- Мы ценим чувство юмора, - солидным голосом заявил Бореев. А
помощник опять давай бубнить свою "крамолу". - Коммунистическая идеология
еще только созревает, еще пока сокрыта коркой из догм. Новая идеология
фактически зародилась после поражений первых лет войны, когда власть
догматизма в нашей стране начала слабеть. Тогда мы, наконец, смогли
мало-помалу организовывать победы, делать ядерное оружие, ракеты, атомные
станции. Сейчас же настало время для прорыва скрытой коммунистической
идеологии к свету. Ключевое слово в ней - гармония. Та гармония членов и
органов, которая существует в здоровом теле. Но это, разумеется, пока лишь
идеал, далекий от жизни...
Между прочим, понятно, почему "крамолу" изливает именно помощник
Бореева. Если я окажусь более зашоренным, чем им хочется, то руководитель
проекта сможет сослаться на острый приступ шизофрении у своего
подчиненного.
- Вы имеете в виду ту гармонию, которой может похвастаться любой
пчельник, термитник или муравейник? - решил высказать я здоровый
скептицизм.
- Молодой человек шныряет мыслью по древу, начало нашей совместной
работы действительно связано с изучением ориентации термитов в магнитном
поле Земли, - довольно одобрительно произнесла "баба-яга". - А вообще,
природа едина, капитан Фролов. От биологического до социального один шаг.
- Почему вы такие раскованные? - не смог удержаться и стал
выведывать я. - Что-то вы мне больно доверяетесь со своей внутренней или
как там ее, заднепроходной идеологией.
Помощник откликнулся странной фразой.
- Мы вас уже проверили. Вы - подспудно наш человек... только
покамест не смогли надлежащим образом оформить собственные мысли. В
основном ведь вы согласны с нами? Да или нет? Отвечайте правду.
А почему нет?
- Ну да, как же мне с вами не согласиться.
- Ответ правдивый, - подтвердил один из лаборантов, глянув на
монитор, который расцветился колонками цифр.
Вот это действительно интересно. Проверка на детекторе лжи?
Бореев был заметно обрадован удивленным выражением, прилипшим к моей
физиономии.
- Капитан Фролов, кто-нибудь из ваших "клиентов", скажем, повернутых
на мистике, что-нибудь говорил... скажем, о сроках поступления в наш
бренный мир новой энергии, божественного света, который должен воссоздать
разбитые некогда сосуды? Или о некой замечательной двери в потусторонний
мир, которая вот-вот должна открыться?.. Они ведь часто изрекают необычные
вещи, эти ваши клиенты, поэтому их и принимают за психопатов, вредящих
общественному благоразумию...
Да, я, наверное, разделяю взгляды профессора Бореева, но мне не
хочется, чтобы эта компашка догадалась о Фиме, а значит о Лизе, о
"совенке"...
И я как бы закрыл экраном не подлежащий разглашению фрагмент своего
жития-бытия. Накинул темное покрывало и перекрыл свет. Наверное, у меня
получилось.
Бореев испытующе глянул на лаборанта, тот на свою аппаратуру и пожал
плечами.
- Неблагоприятный спектральный ответ, нам нечего анализировать,
Михаил Анатольевич.
То-то. Неожиданно я заметил, что торчу под двумя очень толстыми
кольцами, от которых убегает множество проводков. Тоже мне подопытного
кролика нашли, бесплатную обезьяну. Я поспешил сделать несколько шажков
вперед, поближе к нормальным людям.
- Как сказал полковник Сайко, неделю вы в полном нашем распоряжении,
потом еще уделите дней пятнадцать в течение двух месяцев. - напомнила
"баба-яга".
После этих подозрительных колец мне хотелось определенности.
- Так, товарищи, чего бы вы от меня хотели? Чтобы я пел, танцевал,
колотил в бубен? Или, чтобы сделал доступной для спецназовцев лурианскую
каббалу?
Бореев нетерпеливо отмахнулся сухой ладошкой.
- Это потом, в следующие пятнадцать дней. Вначале мы бы предложили
вам участие в одном эксперименте... Недельное и непрерывное.
- Но я не заменитель импортной обезьяны, призванный сэкономить
валюту. Вам придется кое-что объяснить.
- Ладно, согласен, обезьянок нам и так хватает, - Бореев взял меня
под руку, и мы стали прогуливаться, как старый добрый профессор со своим
любимым учеником где-нибудь на газонах Оксфорда.
- Друг мой, капитан Фролов, как я уже упоминал, возглавляемая мной
группа долгое время занималась сообществами высокоорганизованных насекомых.
Некоторые их виды демонстрируют прямо-таки потрясающие способности:
ориентация на местности, уклонение от опасностей, подготовка к
неблагоприятным погодным условиям и природным катастрофам...
В своей прогулке по лаборатории мы двигались мимо стеклянных ящиков с
сотами или гнездами, где шестерили пчелы, осы, муравьи, термиты и прочие
твари, чующие катаклизмы. Мимо прикрытого крепким плексигласом лабиринта,
где бегали умницы-крысы. Мимо огромных, освещенных мощными разноцветными
лампами аквариумов, где сновали пестрые рыбки. Мимо небольшого террариума с
медитирующими кобрами и ленивыми гюрзами. Мимо клеток с грустными собаками
и вольеров с бабуинами, что сношались, не ведая греха.
- ...Состояние магнитного поля - вернее, магнитогидродинамические
шумы, так называемые шипения, свисты, гудения - вот что было ключом к этим
поразительным способностям. Благодаря МГД-шумам насекомые чувствовали
удаленные во времени и пространстве явления, начиная с землетрясений и
кончая военными действиями. Причем, как правило, магнитные шумы не имели
привязки к естественным токам земной коры или атмосферы. Так появился
фактор Икс, который позднее превратился в Ф-поле, ПОЛЕ СУДЬБЫ...
Возле вольера с морскими свинками лаборант указал пальцем на одно
подопытное животное, чья белая шкурка была испачкана красными потеками. Да
и вообще оно выглядело несчастным и слабым. Лаборант что-то невнятно
проговорил о количестве потерянной крови и попросил изменить "параметры
раздражения матриц". На это Бореев откликнулся, что, дескать, потом
расскажешь, и потащил меня вперед.
- ...Опуская всякие подробности, выскажу смелый постулат, что Ф-поле
потихоньку дергает за ниточки все, что находится в нашем мире. Оно
является источником всех взаимодействий: от тех, что удерживают нуклоны в
ядре атома, до тех, что превращают стадо людей в общество. Вы хотите
спросить, что оно из себя представляет? Это система матричных
энергоинформационных объектов, которые весьма напоминают сосуды "кли"
еврейской мистической философии.
Говоря и выслушивая такие интересные и сомнительные вещи, мы миновали
клетку, где две крысы очень удачно охотились на здоровенную змею, нападая
то спереди, то сзади, отвлекая и выматывая. Они работали, как две машины, и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг