полотенцем... А ведь Фима, похоже, помог мне выбраться. Ведь не кинулись же
за мной эти уроды, когда я еще только-только из темницы выбрался. И не
потому, что я так хорошо накормил почки-датчики своей кровью. А потому, что
Гольденберг сидел в подземной пультовой. Значит, Фима смог сохранить свой
человеческий фактор, настоящий герой сознания.
Перед моим мутным взором запорхала клякса Апсу.
"Я заботился о тебе, только никак проявится не мог. Иначе эти чудища
ударили бы меня снаружи внутрь и изнутри наружу... В любом случае, твоя
судьба, хоть покореженная, но остается твоей."
"Спасибо за столь ненавязчивую опеку. Буду и впредь свою судьбу
беречь, как стекляный хрен."
- Глеб Александрович, мы не только следили, - обратился веселый
Бореев. - Мы анализировали и принимали решения. И товарищи наверху тоже в
курсе наших происшествий. Вначале, не скрою, они были не слишком довольны.
Но, когда мы получили столь интересные результаты, они быстро сменили гнев
на милость, а милость, возможно, сменится на важные решения. Так что со дня
на день надо ждать посланца.
Значит, продолжение следует. Дело, конечно, не в подопытных, а в
Борееве. Похоже, настает пункт последний из Фиминой тетрадки. Научный
руководитель проставит точку "собирание искр", и в наш мир протянется
энергетический канал. Кто к нему присосется? Покончено ли с притязаниями
Отверженных? Удастся ли отвязаться от Апсу?
14.
Подопытных выковыряли из подземелья с помощью мощного экскаватора,
обгоревших и буйных. Вначале угомонили, переодев в смирительные рубашки и
нанеся умиротворяющие уколы, потом стали лечить от ожогов. По счастью,
травматический шок избавил наших пациентов от мнения, будто они
представляют различные божества. А вся сомнительная продукция подземной
колонии - многообразные почки и слизни - сгорела дотла.
Осталось же внизу только двое бегунков. Холодилин, которого убил
обрушившийся земляной тоннель, да Некудыкин-Саид. Впрочем, где сейчас
подлинный Саид-Бел, можно было лишь гадать. Гадать, как гаруспики по
внутренностям барана, как авгуры по полету птиц, как шаманы под
воздействием сока отборных мухоморов (то есть, "под мухой").
Вскоре выяснилось, что то самое стопроцентно управляемое, подвластное,
целесообразное во всех частях общество-организм, которое строил внизу
Некудыкин-Саид, теперь собирается создавать на поверхности земли вечно
бодрый Бореев. Под чутким присмотром товарищей с нашего советского Олимпа,
или, может, с нашей Вавилонской башни.
Рискуя стать параноиком, я считал, что судьбоносная нечистая сила
прочно угнездились в мудреце Михаиле Анатольевиче (если учесть его
зацикленность и неукротимость) и тоже собирается чутко руководить
процессом. Она давно уже в нем, также как и в Сайко. Мне казалось, что она
готовит свой следующий неотразимый ход, и это отзывалось тоской в
подвздошной области. Ведь нечистая сила, пусть и отверженная, но видит меня
сверху маленьким забавным человечком, мельтешащим на игровом поле. Она,
благодаря высоте своего положения, знает, как меня уконтрапупить и погнать
в нужную ей степь.
Напряжение росло и в окружающей среде, потому что все ожидали
появления по-настоящему важного человека. И действительно, из
правительственных сфер спустился помощник генерального секретаря. Совещался
он с Бореевым и Сайко без моего участия. Затем остался додумывать на ночь.
А утром следующего дня вся эта тройка вызвала меня в резервную
пультовую, как сказано было, "на чашку чаю". Во мне сразу все
физиологические жидкости стали густеть и протекать медленнее. Я даже
нутром, позвоночником там, кишочками, почувствовал, что угодил в следующий
предназначенный мне переплет.
У помощника была гладкая физиономия без каких-либо отличительных черт.
Как бы ни усов, ни бровей, ни ресниц, ни глаз, ни носа. Такие и в ГБ, и в
партии на важных, но закулисных постах. Эдакая кабинетная тень своего
хозяина. "Закулисность" сказывалась и в том, что помощник генсека не разу
не обратился ко мне напрямки, а только тихо и вкрадчиво общался с моими
непосредственными начальниками. Тень олицетворяла незримое присутствие
Державы и наличие большого общего дела.
- Глеб Александрович, спешу вас обрадовать... - начал Бореев, чья
щуплая скромная фигурка из-за обилия полномочий казалось теперь высеченной
из гранита.
Да, не зря все-таки меня поспешили обрадовать первым. Наверное, моя
пешка будет бита тоже первой. Я так напрягся, что даже не расслышал
несколько отпущенных профессором фраз.
- ...итак, товарищ майор, эксперимент станем проводить на новом и,
естественно, более высоком уровне. Как вы могли заметить еще на прежних
этапах, образование крепкой социальной микросистемки начиналось с выделения
лидера. Лидер был центром кристаллизации, если угодно источником резонанса.
Ага, я уже кое-что улавливаю. Пора возмутиться.
- Какая социальная микросистемка? Ваши микросистемы были не
социальными, а биологическими. Биологическими! Я это на собственной шкуре
отчетливо почувствовал.
- Ну и прекрасно, - весело отреагировал Бореев. - Пускай лидер был и
биологическим, и социальным. Пускай, он помимо зажигательных речей источал
еще привлекательные запахи. Нас эта конкретика не шибко волнует. Мы просто
вызываем необходимые силы судьбы, а уж они устраивают все как нужно.
За гранитным монументом Бореева сгустились какие-то тени.
- Итак, Глеб Александрович. Сейчас партия и правительство поставили
перед нами задачу - провести генеральную репетицию по формированию лидера.
Если вернее, вождя, не побоимся этого веского слова. Поскольку вы показали
себя стойким и инициативным офицером, то предлагаю вам согласиться на
участие в этой самой репетиции. Можно сказать, что родина выбрала вас.
Вот он, подкравшийся капец! Тени, игравшие за спиной профессора
Бореева, приобрели очертания округлого Нергала с алыми губами и Энлиля с
резкими геометрическими плоскостями лица. Они, кажется были довольны. Я
даже привстал, но тут же вернулся задницей обратно - под осуждающим и
дисциплинирующим взглядом Сайко.
В меня, в коммуниста, хотят бойко вселить бесов! Впрочем, леший его
знает - может, коммунисты для этого дела годятся больше всех остальных...
Не стал Бореев тратить драгоценного времени на уговоры. Даже премии не
пообещал или опять-таки правительственной награды, какой-нибудь медали во
всю грудь. "Стойкий и инициативный офицер." Поскольку инициативный, значит,
мне это мероприятие самому надобно, и я сам предпочитаю садиться на острый
кол вместо стула.
- Глеб Александрович, я уверен, что все закончится благополучно, с
песнями. Ваша воля предотвратит нежелательные последствия. Вы ведь уже
догадались, что воля - это костяк судьбы. После удачного эксперимента
кто-то из высшего руководства страны получит научным образом выработанное
лидерство, иначе говоря, непререкаемую харизму - то, что у китайцев
называлось "дэ", у христиан "благодатью". Власть станет, как говорится,
сакральной...
Ага, сакральная власть на базе приятного зловония и гипнотических
пассов, исходящих от лидера.
- ...это будет толчком к глубоким положительным переменам, к резкому
приближению Светлого Будущего.
- Но ведь у нас, Михаил Анатольевич, завались опытного материала.
Гражданин Некудыкин уже оснащался лидерством, которое было выделано самым
разнаучным способом.
Однако Бореев почти дословно скопировал подземные слова Саида.
- Некудыкин - психически больной человек. Он совсем "того". Его
личность не сравнима с вашей - волевой, содержательной и целостной. Она
разрегулирована, расщеплена и скудна по части внутренней энергии. Именно
поэтому резонанс приобрел нездоровый характер, привлек совершенно
посторонние, ненужные матрицы. Из-за них на предыдущей фазе эксперимента мы
имели столько издержек откровенно мерзопакостного вида.
Никакой надежды на Бореева не оставалось, я для него представлял
всего-навсего подходящий "нерасщепленный" (покамест) материал. Товарищ
ученый, похоже, заведен лишь на то, чтоб услужать хозяевам с "той стороны".
Энлиль неуклюже, но ехидно улыбался. Нергал, не церемонясь, строил мне
рожи. Демоны сообща с учеными выписали мне судьбу, которая, как огромная
гадина, уже начинала заглатывать меня, двигаясь от головы к сапогам.
Я глянул мятущимся взором на Сайко. Тот покачал румяной и седой
головой, похожей сейчас на тыкву, венчающую огородное чучело.
- Глеб, скажу откровенно, твою кандидатуру никто не выбирал. Она была
единственно возможной. Тебе никуда не рыпнуться. Пойми, все
запрограммировано. Признай, что реестр твоих шалостей выглядит
значительным. Одного пункта из него достаточно, чтобы размазать тебя по
стене... Но если твою "содержательную личность", несмотря на все грешки и
провинности, не положили под трибунал, значит, было что-то важнее грехов.
- И что же?
- Проект генерального эксперимента. Конечно, в течение этих последних
лет мы немало налюбовались твоими импровизациями, но все ключевые моменты
были не случайными, они родились в наших планах, он значились в наших
графиках. Мы, можно сказать, сочиняли твою судьбу.
Раз-два, и я оказался куклой на ниточках со многолетним стажем. Кто
только не занимался моей судьбой - все, кроме меня самого. - Между
прочим, после обращения за врачебной помощью к Пинесу, я кое о чем
догадался, Виталий Афанасьевич. Но за счет своего фальшивого приволья так и
не усек, что хожу на привязи.
- Вот и славно, без комплексов тебе лучше работалось, - порадовался
за меня генерал.
- А майор Безуглов в ваших планах-графиках тоже фигурировал?
- Безуглов выполнял наши указания, когда покрывал твой мухлеж с
секретной папкой и журналом. Гражданку Розенштейн мы выпустили ради чистоты
эксперимента, правильно сделали, она нам пригодилась на южном полигоне. Не
бойся, в итоге она вернулась в Бостон. Пинес плясал под нашу дудку, когда
дарил тебе нужные таблеточки. Ты, конечно, хочешь поинтересоваться о
Затуллине и Киянове. Они, конечно, не подозревали ни ухом ни рылом о наших
задумках, однако попали на игровое поле, в линию пешек, благодаря нам. Мы
спровоцировали и твой побег в Ираке. Только не надо жаловаться и слать
письма в ООН, что мы-де без спросу скормили тебя метантропным матрицам.
Затуллин, Киянов, Остапенко, Колесников и другие принесли пользу родине
совершенно бессознательно и невольно. А ты и раньше многое понимал, теперь
же вообще полностью в курсе.
Вот оно, высокое чекистское искусство - я уж пять лет, как имею
внутри крючок, проглоченный по самый анус, и никакой неуютности при этом
никогда не чувствовал. Почти. Не понимаю даже, зачем кто-то спроваживал на
пенсию дедушку-генерала, он ведь с хиханьками-хахоньками заставит вас
скушать атомную бомбу.
Но Фиму-то генерал Сайко не упомянул, значит экспериментаторы не взяли
Гольденберга с потрохами. Потому, кстати, и валяли всю дорогу в дерьме. И
житель вечности демон-вольняшка Апсу тоже неизвестен генералу КГБ. Это
приятно.
- Никогда не жалко было меня через эту мясорубку проворачивать,
Виталий Афанасьевич?
- Жалко у пчелки в жопке, - лениво отреагировал дед-генерал. Было
заметно, что для него вопрос не любопытен. - И вообще, Глеб, поскольку
всем хорошим в себе ты обязан нам, то мы спокойно можем это хорошее забрать
назад. Так что не морочь никому задний проход.
Да, его грубыми устами говорило большое дело и великая идея.
- Я готов рискнуть жизнью, пожалуй, даже умом-разумом во имя
интересов страны. Но мне, естественно, не хотелось бы пропадать зазря.
Поэтому я требую некоторых разъяснений от товарища из Кремля. Считайте это
последним желанием.
Помощник генсека минуту пошептался с Бореевым, и тот, видимо,
объяснил, что я являюсь ценным кадром, с которым необходимо обхождение.
- Хорошо, товарищ майор, задавайте свои вопросы, - визитер не
соблаговолил развернуть свою бесприметную физиономию в мою сторону.
- Вы сказали, что кто-то из высшего руководства получит научным
образом выработанное лидерство. Но у нашей страны уже есть испытанный
лидер, Юрий Владимирович Андропов, генеральный секретарь ЦК КПСС.
Опять театральная пауза.
- Я не уполномочен обсуждать таких вещей. Могу только напомнить, что
и Юрий Владимирович не вечен.
Да, похоже, ГБ и ЦК не считают, что свет клином сошелся на товарище
Андропове.
- Но даже если генеральная репетиция завершится успешно, все равно
распространять результаты эксперимента на целую страну - это рискованно.
Неужели нет другого выхода?
Помощник генсека поднялся, показывая, что мое время истекло. А Бореев
дружески взял меня под руку.
- Пойдемте, Глеб Александрович, я продемонстрирую вам план
предстоящего эксперимента. Вы убедитесь, что он до смешного безопасный.
- А на мне от такой безопасности не вырастет обильный урожай из почек
и слизней? Небось, собираетесь за мой счет выполнить продовольственную
программу?
Сайко отделался легкомысленным хихиканьем, а Бореев принялся
растолковывать, как троечнику, выводя меня в коридор.
- Мы нашли и неоднократно опробовали гармоническую группу совершенно
безопасных матриц. Они хоть из разных домов, но органично сочетаются друг с
другом, так сказать комплементарны. Вся группа получила прозвище
"пирамида". Забавно, да? Она вызвает цепную реакцию подчинения,
горизонтальный и вертикальный резонанс, который распространяется на все
контактирующие метантропные матрицы...
- Очень вдохновлен. Значит, вы уверены, что ваша "пирамида" вызовет
подчинение именно мне. А, кстати, кто мне будет подчиняться? - поймал я
ученого на слове.
- А хотя бы органы вашего родного тела, - мудрец засмеялся. - Если
серьезно, "подчинение" будет холостым. Мы просто произведем замеры
состояния Ф-поля, и все тут.
Так я и поверил. На генеральных репитициях в нашем ведомстве ничего
холостого не бывает...
Навестить Москву меня уже не пустили, предпочли держать на коротком
поводке. А вместо этого отправили в один из опустевших боксов. По всему
чувствовалось, что боец я все-таки одноразовый.
Апсу больше носу не показывал - испугался, наверное, наружних и
внутренних ударов или копил силы для решающего момента.
Я не был в курсе, когда начнется "раздражение" Ф-поля. Когда от меня
отправится на "ту сторону" вертикальное резонансное возмущение. Когда оно
запрыгает с уровня на уровень, с физического на кварково-гравитонный, далее
на суперстринговый и так далее, когда доберется до самого девятого неба, до
Поля Судьбы. Когда я стану аппетитной приманкой для матриц "пирамиды".
Считается, что почетно быть первым. Даже если ты играешь роль Белки и
Стрелки. Может, наше стремление к "первости" тоже от демонов?
Хронометры в моем уютном боксе отсутствовали. Впрочем, я догадался,
что вечер наступает и солнышко тикает, когда медсестра помогла мне уколом
успокоительного.
Укол не слишком наполнил меня покоем. Эх, если бы все делалось с
наскока, на "даешь!" и "ура!". А так у меня в голове снова, как цыплятки,
вылупляются сомнения насчет нашего высокого дела. Да. высокое оно, высокое.
Только для нас ли оно вообще?
Стена в моем боксе становилась все прозрачнее, превращаясь в радужную
капель, за которой маячили танцующие тени. А потом завеса еще более
истончилась, и меня легко, как осенний листик, пронесло сквозь нее.
Сперва я увидел, что неподалеку от меня, утопив задницу и спину в
мякоти кресла, располагался тот самый выдвиженец руководства, потенциальный
цезарь, будущий командир, грядущий любимец как седовласых, так и патлатых,
как очкариков, так и мозолеруких, как чекистов, так и диссидентов. Ради
него, значит, огород городили со всеми этими экспериментами. Я высмотрел у
молодого (условно) лидера странную отметину там, где лоб окончательно
переходит в макушку. Расплывшаяся печать Энлиля? А еще за мной приглядывал,
но только с почтительного расстояния, человек, знакомый по портретам и
нескольким торжественным собраниям, - Юрий Владимирович собственной
значительной персоной.
Облики вождей недолго занимали меня, потому что по краям нашего, в
общем-то небольшого мирка, похожего на пирог, возникли гигантские персонажи
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг