краткосрочной, не слишком интимной связи. Что сомнительны заверения
Комитета о моем живом участии в пресечении славного пути товарища
Затуллина. Тем не менее, Пятеркой были торжественно переданы самые
убедительные свидетельства того, что я в светлой памяти семьдесят восьмом
году совершил-таки должностной подлог и осквернил себя как советского
офицера. Каковы бы ни были благородные причины - это непреложный факт. Так
и сказал сотрудник ГРУ. И ничего не попишешь против того, что, скрывшись из
расположения своей группы в южном Ираке, я автоматически превратился в
государственного преступника. Так что испекся фрукт. И курице было ясно,
что, закончив свое расследование, ГРУ запустит меня по этапу в Комитет, не
снабдив в дорогу пирожками и яичками. А в родном учреждении со мной сделают
все, чего захотят. Могут, например, в тот самый пирожок с яичками
превратить.
Вот и получалось, что со дня на день мое бренное тело в легком
гэрэушном маринаде должны были пересадить в другую банку.
Уже появлялся гэбэшный следователь, который совсем не душевно пер на
меня, словно немецкий "тигр". Он требовал точного покаянного рассказа, как
гражданка Розенштейн обклеивала меня зелененькими бумажками с портретами
старичка Вашингтона, за которые я пять лет спустя сделал чик-чирик
Затуллину. Уже вежливый гэрэушник намекал, что большая часть моих показаний
о пребывании в южном Ираке тянет на образцовый шизофренический бред. Что
мне можно устроить медэкспертизу, если я, конечно, пожелаю. Я не очень
прельщался таким одолжением, потому что всю оставшуюся жизнь скоротать в
психушке, конвертируясь в идиота, было не блестящим вариантом.
А потом вдруг неожиданно возник Сайко. Как не очень мимолетное
видение, как гений гэбэшной красоты. Появление щекастого генерал-майора
казалось, по крайней мере, доброй приметой. При нашей с ним беседе даже
отсутствовал гэрэушник - в отличие от допросов, которые учинял следователь
КГБ. Это, конечно, не исключало того, что военные разведчики слушают нас
каким-нибудь более оригинальным образом.
- Дрейфишь, Глеб? - добродушно поинтересовался генерал-полковник,
протягивая "Стюардессу".
- Окажись я в такой ситуевине до последней поездки в Ирак, дрейфил бы
больше. Я там всякого навидался.
- Я в курсе всех приключений. Аквариум давал мне читать твою
писанину. На первый взгляд, бредятина, но только на первый взгляд. Ладно,
не расстраивайся, Глеб, меня тоже пять лет пытались на пенсию спровадить, а
в итоге я получил генерал-майора. Справедливость победила - и я вместе с
ней.
- Пенсия и пуля в затылок - это не одно и то же, Виталий
Афанасьевич. - резонно заметил я. Дед-генерал охотно согласился.
- Но ты другое пойми, Глеб. Меня реанимировала Бореевская тема. И ты
в ней немалое место занимаешь. Надо на ней умело сыграть, чтобы сейчас тебя
вытащить из этой жопы.
- Так вы не ве...
- Да, я не верю, что ты переправлял агенток Це-эр-у через кордон и за
ихнюю валюту порешил майора Затуллина. Но, все равно, ты наколбасил из-за
Лизаветиных прелестей. Я тоже с мистикой знаком, понимаю, что так старушки
Мойры напряли, хоть и пенсионерки. И сейчас эти шалости или утопят тебя,
или станут просто этапом большого пути. Все зависит от того, покажется ли
начальству твоя персона важнее, чем твои провинности. Мы ж с Бореевым тебе
особую. яркую судьбу выкраивали. Конечно, впотьмах, методом тыка, но похоже
что-то любопытное получается.
- Да начальству и более важных личностей на один зубок хватало, -
напомнил я.
- Сахаров тут ни при чем, он тридцать лет назад всю пользу принес. А
ты нет... Я вот молоденьким еще старлеем после безвременной кончины
Лаврентия Павловича думал, что моей полезной биографии финал настал. Ан
нет... Как думаешь, развиваемся ли мы, живем ли мы сейчас хуже или лучше,
чем пять лет назад?
- Наши лучшие представители, конечно, лучше. К тому же увеличилось
количество симфонических оркестров и общественных туалетов на душу
населения.
- Давай без хиханек! - рявкнул генерал.
- Я серьезно. У нас эта душа населения и так уже куда более развитая,
чем на Западе. Я сужу по тем "клиентам", которых вылавливает Пятерка. На
Западе народ примитивный. Домик, отдых, машина. Никаких тебе высоких
помыслов и душевных терзаний.
- Хватит про "душевные терзания". Я тебя про державу спрашивал.
- Думаю, державе лучше не стало.
- Много хуже стало, Глеб. Если уж классики не знали, какой должна
быть социалистическое хозяйство, то "ослики" и подавно. На войне и при
классовой борьбе, с криками "ура!" и "даешь!" мы худо-бедно тянем, хотя и
наблюдается перерасход человеческого материала. Копаем траншеи, строгаем
оружие, отнимаем хлеб, конфискуем ценности. Ну, а в мирное время, после
того, как весь пар энтузиазма выпущен, начинаются разлад и фигня. Хорошо,
что у нас еще имеется нефть, доставшаяся от покойных динозавров, и железные
дороги, наследство царя-батюшки.
- А тяжелая промышленность?
- Это все магия тяжелого и мощного. Сколько в нее вбухано, а много ли
толку от тракторов-циклопов, из-за которых земля стонет, и танков, которые
сделаются грудой дерьма после ударов нейтронных зарядов.
- Платите каждому по труду, - не без скуки предложил я. - Авось, это
поможет придушить производственные трудности.
- Поди разберись с этим самым трудом. Классики уверяли - мол в
светлом будущем все от радости так резво начнут вкалывать, что достаточно
любую работу просто в часах измерять: стуло-часах, жопо-часах и так далее.
А для нас это не больше, чем кумачовый лозунг. Один восемь часов на службе
в носу проковыряет, засовывая руку аж по локоть, другой за пять минут в
состоянии решить сверхсложную задачу. Но не решает. Он знает, как делать,
но еще лучше знает, как ничего не делать. Почему? Потому что ему требуется
не премия в сорок рублей, а, допустим, половина дохода от своей идеи.
- Ну, так дайте ему половину дохода, Виталий Афанасьевич.
- Нет, милый мой. Нетушки. Где появляются большие деньги в чьих-то
отдельных руках, там социализм кончается. Там социализм ложится и начинает
помирать. Но что прикажете делать России-матушке? Выращивать капитализм?
Да, есть сто царств и государств, где его растят с давних пор, умело и
ловко. Они же мигом нас сжуют своей конкуренцией и превратят в банановую
республику. Да у нас такая анархия в башках, что мы сами друг друга сожрем,
едва нам начальство перестанет давить на холку... Ну, какие идеи, Глеб?
Эх, не до этого мне сейчас, товарищ генерал. Мой энтузиазм уж точно на
три четверти вышел, а оставшаяся четверть спряталась в задницу, которая
ждет неприятностей. Но все ж таки придется пообщаться на заданную тему.
- Тогда последнее остается, товарищ генерал - исправить в голове у
наших граждан, чтобы им нравилось работать на государство просто так. Ну
как древним шумерам. Как пчелкам и муравьям.
- Верной дорогой идешь, Глеб. Пчелке, муравью и шумеру это нравится
Они абсолютно бескорыстны. За них все решает инстинкт, программа. Я
прочитал в твоем отчете про этих самых симбионтов-анабионтов, и мне
понравилось. Да что там мне, ба-альшому начальству по вкусу пришлось.
- Но я не понимаю механизма этих явлений, - честно признался я.
- Ничего, Бореев вместо тебя поймет. Он тоже в курсе и также жаждет с
тобой общаться... Только сперва тебе надо из кое-какого дерьма вылезти и
насухо обтереться.
12. (Ленинград - Подмосковье, май 1983 г.)
Мне и не грезилось, что уже через три дня я навещу дом стиля "теремок
Кощея", тот самый, где располагается Бореевский институт. А покинул я место
предварительного заключения через двое суток, так что успел повстречаться с
женушкой. Она была настолько удивлена моим появлением, что даже не стала
спрашивать про заграничные подарки и накопившуюся за несколько месяцев
"зряплату". Я тоже про это дело пока не спрашивал у "компетентных" лиц и
даже не интересовался, куда-таки подевались СКВ и археологические ценности
из моих карманов. Кроме того, я не стал выяснять, откуда в моей квартире
явные следы проживания другого мужчины, включая газеты "Правда" в туалете и
электробритву "браун" в ванной.
Жена, кому-то звякнув по телефону, пообщалась в приглушенных тонах.
Затем торопливо собрала манатки и смоталась на дачу, где якобы пора сажать
цветы и клубнику. Как не сообразить, кто и куда будет бросать свои семечки.
Я только и успел шепнуть жене в мощную спину: "Люби меня, как я тебя." А
близнецы, Константин и Матвей, как выяснилось, ныне проживают у бабушки в
городе Феодосия, где и должны провести четвертую учебную четверть плюс все
лето.
У Бореева теперь был кабинет размером с зал кинотеатра - а на дубовой
двери маячила внушительная табличка "директор". Несмотря на все передряги,
он только взлетал ввысь и съедал конкурентов, наш голубь сизокрылый. Когда
я заступил за дубовую дверь, то "бабу-ягу" даже и не приметил. А потом
увидел что-то похожее на кулак с дулей, положенный на стол. Да это же мой
научный руководитель!
Потом он встал из-за стола, отчего мне подумалось, что если тщедушного
Бореева таким увесистым столом накрыть, то лишь мокренькое место останется.
- Они нуждаются в нас, мы нуждаемся в них, вам так не кажется? -
встретил меня маститый ученый.
Я мигом сообразил, о чем идет речь. Бореев действительно хорошо
вчитался в мои отчеты, возможно уцелели кое-какие магнитные пленки и на
взорванной "Василисе". Действительно, и Нергал, и Иштар, и Саид-Бел
нуждались во мне, однако...
- Не кажется, Михаил Анатольевич. Мне не улыбалось перейти в ряды
зомби и служить чертям даже ради прогресса науки. Уверен, что эти паскудные
сущности... отвержены, изолированы, выключены. Им когда-то сказали: прости
и прощай. И, видимо, вышвырнули из нашего мира неспроста. Если же они
пытаются влезть обратно, то случаются кр-р-рупные неприятности.
Улыбка Бореева выражала легкое презрение к моим
реакционно-романтическим взглядам.
- Пусть отверженные, пусть самые изолированные сущности, пусть
упавшие на самое донышко ангелы - мы их с цветами встретим, если они нас
уму-разуму-порядку научат. А ведь они могут.
- Но с чего вы это взяли? - довольно непочтительно обратился я к
ученому старцу.
- Из вашего отчета, - Бореев достал откуда-то тощую папочку, - и
наших экспериментальных работ, - из ниоткуда появился толстенный том. -
Там, в южной Месопотамии, прорезались каналы для метантропных Ф-полевых
регуляторов необычайно активного типа. Мы не знаем, когда эти каналы
открывались полностью. Наверное, когда шумеры из болотных дикарей резко
превратились в довольно приличных и работящих товарищей. Ясно же, эти
матрицы, за исключением, пожалуй, одной - которую вы прозвали Апсу -
жаждут порядка. В высшей степени разумных инстинктов, насыщенных
максимальной волей. То есть, желают смысла и определенности судьбе
человека. Желают переноса гармонии из природного мира в сообщество людей.
Симбиоза...
Я вспомнил симбиотическую-гармоническую группу подполковника Остапенки
и слегка вздрогнул.
- Во-первых, Михаил Анатольевич, ваши любимые бесы что-то делают с
генетикой.
- За нее не беспокойтесь. Генетическая карта, судя по трупным
останкам, доставленным из Ирака, не была изменена. Происходило просто
варьирование имеющимся генетическим материалом. В целях создания сообщества
гармонических особей.
Я понял, что Бореев пойдет далеко, если его не смущает "просто
варьирование генетическим материалом".
- Если демонам доступна генетическая карта Homo Sapiens, что уж
говорить о человеческой воле, мотивах, стремлениях... Но это ведь
использование человеческой матрицы, Михаил Анатольевич, это и есть
вселение. Другими словами - подсадка, внедрение.
- Кстати, не уверен, что человек обладает собственной матрицей,
каким-нибудь там ангелом-хранителем. Скорее всего, мы - результат
взаимодействия многих регуляторов и операторов. Так вот, последние
тысячелетия у нас все гены на месте, воля тоже, индивидуальность,
рефлексия, самовыражение и такое прочее. Обычные матрицы-регуляторы,
которые нами заведуют, ничего не прибавляют и не убавляют, это просто
безличные машины, занимающиеся бесконечным дурным повтором - в отличие от
так называемых демонов. Все при нас, дорогой друг, однако из
предустановленной гармонии мы выпали и благополучно пребываем в заднице.
Усиленно самовыражаясь, мы потеряли согласованную разумность поведения.
Назовем ее инстинктивной разумностью. Вот почему нужны новые и активные
матрицы-регуляторы...
Вдохновенно витийствуя, директор института обрисовал позорную участь
высших приматов, которые хоть и поднакопили кое-какой опыт, однако не
развиваются ни в плане мозгов, ни в общественном плане. Поэтому поганят
землю, загаживают воду, портят воздух, изводят полезную живность, плодят
паршивых микробов и прочее гнидство, готовы все взорвать к атомной бабушке.
Бореев справедливо порицал нашего брата примата за то, что лишь выделения
желудочного сока и половых гормонов стронут его с дивана. Что только
строгость начальства заставит его направить согласованные усилия к общей
пользе. И даже граждане, называющие себя учеными, мечтают о мощной ЭВМ,
которая очистит их мозги от умственной активности.
- Ага, я заметил, Михаил Анатольевич, что вы выбросили всю автоматику
из своего кабинета. Всю ненужную.
Однако, несмотря на нынешнее презрение директора к автоматике, в
шкафчик из красного дерева было искусно вделано несколько мониторов,
показывающих обезьянок и крыс. Страшно деловых. Первые занимались тем, что
бодро выстраивали пирамидку, уменьшенный вариант той знаменитой, Хеопсовой.
Вторые по-стахановски трудились на игрушечной железной дороге. Одни крысы
явно были машинистами, другие стрелочниками, третьи - пассажирами.
Но чай с крендельками и впрямь доставила не придурочная
"скатерть-самобранка", а расторопная секретарша со внушительными буферами и
приметным "тылом". Кстати, это была моя старая знакомка Дарья, которая,
видимо, пошла на повышение. Я ей, кстати, подмигнул, и она ответила
многообещающей улыбочкой. Тем не менее, хотелось перечить.
- Между прочим, Михаил Анатольевич, от гармонии до бардака один шаг.
Древняя Шумерия с ее людьми-полуавтоматами, четко следующими
судьбе-алгоритму - это неплохо, но до определенного предела. Вурдалаки,
кощеи, упыри ,благодаря своим качествам, могут быть хорошими работниками и
гармоничными друзьями-товарищами, все их действия запрограмированы, судьба
определена - однако это тупик. Я верю, что людоед способен, сожрав меня,
придать смысл моей судьбе. Но это упрощение. Изменятся внешние условия, и
закодированные существа окажутся бесполезными. Уверен, именно за
упрощенчество отвергли и посадили под замок, к сожалению не слишком
крепкий, ваших "переносчиков гармонии", не буду сейчас называть их грубых
имен.
- Есть здравое зерно, - согласился Бореев и тут же поделился
планами: - Но если изменятся условия, мы эти наши существа перекодируем
или сделаем новые, лучшие, более гармоничные, с другими программами.
Матричные регуляторы ведь являются нашим орудием. Дело-то мастера боится.
- Они, черти-то, себя орудием не считают. Скорее наоборот. Они лезут
из своего заточения не из желания пособить в построении коммунизма, а
потому что энергетически паразитируют на нас и... - я вспомнил своего
светящегося двойника... - именно сейчас им понадобилась наша матрица,
потому что они надеются урвать с ее помощью хороший кусок.
- Да-да, порцию "божественного света". Так вот, не трепещите, мы
вашим "чертям" слишком много не дадим, - парировал Бореев. - Но пригласим
и поделимся по-братски, нечего нам выгадывать... Шучу, конечно. Я не
исключаю, что некоторые матричные регуляторы способны относительно вольно
обращаться с законом сохранения энергии и наиболее коротким способом влиять
на потоки событий здесь. Однако не надо, Глеб Александрович, с головой
окунаться в мистику. Можно получить заворот мозгов.
- Послушайте, профессор, а когда мы окончательно сгармонизируемся и
разовьемся, когда потеряем живой интерес к колбасе и водке, не выйдем ли из
рядов Homo Sapiens?
Бореев осклабился собственному гению и убедительно продолжил, не
обращая внимания на мои страхи-ужасы:
- А здесь позвольте не согласиться, батенька майор. Вообще-то мы в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг