переть против мудрого порядка вещей. На веревке завязываются и
развязываются узелки. Мы - это всего-лишь узелки, веревка - это сама жизнь.
Вот впереди зашатался от страха какой-то парнишка, которому и шлем-то
велик, съезжает на ухо. Но его быстро обкурили кадильницами, и бедолага
двинулся вперед с песней-стоном.
Еще два шага и меня встретит плечистый жрец с топором. Мудрый порядок
вещей не будет нарушен, большое дело не пострадает, город и семья останутся
довольны, а шумерский Кощей сделает еще один вклад в свое черное пузо.
Это с одной стороны. С другой... А я сам не могу распорядиться
энергией, я сам не могу превратить ее в творческие силы? Мы построили такую
цивилизацию на болотах, наши мелирационные системы...
"Шумеры, опомнитесь. Вы же умные, хорошо образованные, тонкие люди, не
то, что древние египтяне."
Лозунги лозунгами, а бойня бойней.
Хищные матрицы требуют дани свирепому богу, вкушает он жертвы под
моления о милости, ведь ему заботиться о городе и Шумере. С большим
подъемом работают жрецы. У главжреца энтузиазм уже перешел в экстаз,
божественная сила, как пожар, пылает в его крестце, поднимается вверх,
наполняя сладкой испариной хребет, заволакивая красным туманом мозг и чуть
ли не отрывая тело от площадки храма.
По краям дороги стоят стражники, они умело обрамляют картину заклания.
У них бронзовые топоры и мечи-кинжалы, туловища защищены куртками из кожи
речных зверей, на которые нашиты внахлест металлические пластины. Вот,
обгоняя свалившийся шлем, покатилась голова струсившего парнишки, пару раз
дернулись ноги в кожаных сандалиях и пролилась струйка мочи. А мне остался
один шаг до ката-жреца. Сделаю ли я его? Всепонимающий Энки уверяет: да.
Другой, имени которого я не знаю, шепчет: нет, нет.
Я протестующе кричу в зенит: "Разве можно столь негигенично убивать
людей, топор-то неточенный, плаха грязная, вся в надписях."
И вдруг импульс, толчок, превращение потенциальной энергии в
кинетическую.
Угощаю пяткой по пузу жреца-крепыша - того, что весь вечер с топором
на мрачной арене. Потом двое стражников с мечами бросаются на меня с обоих
боков. Я падаю на колено и делаю подсечку одному из них, заодно выдергивая
его щит. Второму нападающему колоть неудобно, и он рубит сверху, но лезвие
соскальзывает по плоскости щита. Когда я приподнимаюсь, оборонительное
средство плашмя обрушивается на морду стражника.
Что-то хряснуло и первый раунд завершился. Можно оглянуться. Сзади, на
дороге, вершители церемонии уже образовали двойную цепь. В одиночку там не
прорваться. Я оглядываюсь на остальных - сограждан-сомучеников,
предназначенных к закланию. Однако ни тени понимания моих планов, только
ужас из-за совершенного мной святотатства. Какая-то певичка дрожащими
губами проклинает меня. Тогда остается только путь наверх, на вершину
пирамиды, к храму Кощея. Подхватив обороненный обмякшим стражником меч, я
тороплюсь по лесенке. Куда, зачем? К самому божеству.
Там меня встречает зверским хрипением главжрец в алой мантии:
"Святотатец, Владыка Красной Планеты раздерет твою душу на части, но еще
раньше я сниму с тебя кожу!" Сейчас такая угроза уже не пройдет. Коротким
движением я втыкаю лезвие под пятое ребро злыдня. С красными пузырями на
губах номенклатурный работник катится вниз по лестнице. Обгоняя его тело,
торопятся прочь от безумца, то есть меня, два других жреца.
Все, конец пути. Сейчас стражники поднимутся снизу и прирежут меня, в
том случае, если я буду здорово сопротивляться. В противном случае с меня
заживо сдернут кожицу - умело, как кожуру со спелого банана.
Неожиданно я вижу как воинов Нергала сменяют солдаты в мощных панцирях
и появляется человек в пурпурной мантии. Похоже, правитель города или
царь-государь. Особенный человек. Так светла тиара на его голове.
- Как слуга святой владычицы Иштар, создавшей этот город и свой храм
в нем, я спрашиваю, что толкнуло тебя на столь безумный поступок?
Он обращается ко мне! По крайней мере, показывает пальцем на меня. Что
же ответить умного? Что я здесь оказался по недоразумению? Что я майор КГБ,
явившийся из светлого будущего? С неба, то есть. И готов предложить свои
услуги по совершенствованию системы госбезопасности? Но я нахожу совсем
другие слова.
- Так ведь... святая владычица Иштар спустилась в преисподнюю, во
владения злобной старушатины Эрешкигаль, и вернулась оттуда, не отдав жара
своего сердца. Сохранил и Утнапишти живую душу, когда переплыл великий
потоп, насланный владыкой Энлилем. Кто искал другую судьбу, тот нашел ее.
По-моему, правильные слова подобрал. Верные. Для данной публики.
Правитель взял паузу словно бы на обдумывание, затем поднял царский
жезл, напоминающий змею, которая, казалось, вздремнула на древе. И весомо
обратился ко внимательным жрецам в алых мантиях.
- Я убедился, что безумие внушено ему владычицей Иштар. Не может
человек одними своими слабыми силами противиться воле Нергала. Святым
именем нашей повелительницы призываю отдать мне этого безумца, я должен
показать его очам богини. Это говорю я, правитель города Урук Гиль
Га-Меш... А вы продолжайте церемонию, закон будет соблюден...
Я не опустился вниз; я видел глаза людей, которых сейчас должны были
благопристойно зарезать, они уже надеялись, замышляли, планировали, но моя
личность уходила в отрыв и делала им ручкой. Я взлетал, вначале плавно,
потом скачками, и, наконец, рванулся, отчего весь ум-разум был расплющен,
словно плохо надутый мячик. Красномордая клякса встречала меня наверху, как
орбитальная ракета с запасами топлива, потом начался крутой подъем на пятой
космической скорости.
Я очнулся от собственного кашля, кто-то не слишком аккуратно лил на
меня воду - прямо в дыхательные пути.
Хасан. "Игрэм", вернувшись к своему первоначальному владельцу,
болтался у него шее, но зато "Детоникса" не было заметно. Впрочем, как и
Цербера. Хорошо, что я смог сорваться из опостылевшего Древнего Шумера, как
в свое время Авраам. Елки, опять-таки пункт из Фиминой тетрадки -
"Авраам-Ур", точка, образующая энергетический канал. Ладно, не будем
зацикливаться на тетрадке, это вредно для мозгов.
- Хася, ты тут шакала не видел?
- Шакала - нет. Только его тут не хватает. Зато вижу много гильз. По
кому стрелял, майор? Джинны навещали, да?
- Что-то в этом роде. Во всяком случае, они мне не вручали визитных
карточек. А может, с недосыпа привиделось... Ну что, будем на пару искать
Источник Познания и Жизни?
Я поднялся, и Хасан швырнул мне ФМГ, в знак доверия. Вроде бы,
иракский коллега был настоящим человеком, а не зомби или заколдованным
зверем, но все равно ощущал я, что рядом присутствует известный мне смутьян
Апсу. Знакомые дружественные пульсации. Может, он теперь воспользовался
матрицей моего иракского приятеля? А вот костяки и черепа лежат себе
смирно, упыри замазались и не возникают, как будто изменилась программа их
поведения. Показалось даже, что я вижу сквозь завесу тоннель, по которому
шумерские души, поверив в самостоятельность и бессмертие, торопятся к
ослепительному свету.
- Нам пора, Хасанище, здесь слишком долго не проветривали... Или
погоди, опять какой-то артефакт.
При свете Хасановского факела я заметил у стены скрюченное тело,
похоже, что довольно свежий труп. По крайней мере, на многотысячелетнюю
давность он не претендовал.
- Хася, этот тощий с тобой пришел? Ты, что ль, его кокнул?
- Он сам пришел, - коротко отозвался Абдалла.- Это один из
американцев.
Я приблизился и произвел опознание. Джоди Коновер, можно
идентифицировать по куртке из Левиса-Страуса, рыжей волосне и кое-каким
чертам физиономии. Мистера-твистера будто лишили всей жидкости. Не просто
выкачали кровь мотопомпой. Он высох как после многодневного выпаривания,
стал твердым и коричневым, словно колбаса сервелат.
9.
И таки да. Подземный ход провел на другую сторону озера, которая
встретила нас влажным субтропическим лесом. Там и сям росли тамариски,
магнолии, деревца, похожие на дикие мандарины и лимоны. Имелись тут
здоровенные растения, имени-отчества которых я не знал вовсе. Хасан
упоминал арабские названия, которые мне мало что говорили, тем более, что и
сам иракец раньше встречал этих древесных здоровяков лишь гораздо южнее, в
районе Басры. Несмотря на весеннюю пору, здесь уже вовсю порхали увесистые
бабочки размером с птицу и какие-то мелкие пернатые не больше бабочки. Плюс
кругом все цвело и пахло - и деревья, и кусты, и травы. Вдобавок ,пейзаж
пестрел желтыми, алыми, фиолетовыми и голубыми мазками. Из-за обилия влаги
было полным полно лиан - тоже, кстати, украшенных цветочками.
Тут южный регион изумлял натурой. Чисто киношное место. Снимай без
лишних трат фильмы про Адама и Еву, Тарзана и Читу, Герасима и Муму, Ромео
и Джульбарса. Такой кусочек земли был особенно в кайф после предшествующей
болотно-кикиморной жизни.
Мелькали тут и представители фауны, например, лани, однако ни одной из
них я бы не обидел и не лишил бы жизни, памятуя о своем, по прежнему
тяжком, вещмешке и недавно приснившемся жертвоприношении.
И еще, на земле после нас оставались цепочки отменных следов, причем
от двух пар ног. Неплохая наводка для тех, кто рыщет по мою душу -
озверевшего Остапенко и охреневшего Макова. Уверен, что они преодолели
полосу подземных препятствий после того, как я отвадил упырей. Это мешало
расслабиться. Да и сам Хасан не внушал доверия. Понял я, что придется нынче
дрыхнуть, поглядывая сквозь сон одним глазом на спутника. Между прочим,
солнце-Ярило-Шамаш заканчивало сегодняшний земной путь, опускаясь в
подземную купель на помывку, и небеса прибарахлились в ультрамарин с
зеленоватыми и алыми полосками.
Для ночлега мы нашли небольшой овражек, в котором можно было
беспрепятственно развести огонек и добавочно подкоптить пострадавшую лань,
которой я, в основном, старался угощать напарника - не хватало мне еще
такого внутреннего врага, как понос. Сам же в полный рот налегал на
безопасные американские продукты. Умяв баночку с форелью, откинулся на
охапку веточек посуше и стал пускать дымок "Уинстона" в небо. В ту ночь
звездное оно было, глазастое. Вот Луна, - у вавилонян она мужского рода, и
этот серьезный мужчина зовется Син. Тот красный глазок - Марс, родная
планета душегуба-ежовца Нергала. Вон там Энлиль, который имеет космическое
имя Юпитер. А эта пухлая звездочка - Венера, небесное тело сексапильной
Иштар. Судя по словам Бореева, каждая из ближних планет излучает на
какой-то длинной радиоволне и тем самым капает нам на мозги. А по самым
современным представлениям - это все матричные сверхорганизмы, способные
брать под контроль поведение и формировать потоки событий.
Чу... как принято было говорить в прошлом веке. Вроде покрикивает
кто-то. Я сел. Тут же проснулся и Хасан, схватившись вначале за свои яйца,
а потом уже за "Ингрэм".
- Спокойнее, Хася. Нашей жизни ничто пока не угрожает. Но где-то
вдалеке кого-то не то кушают, не то насилуют.
- Девушку, да? - оживился Абдалла.
- Кто уж попадется под елдак. Если серьезно, то я схожу на разведку.
- Я с тобой, - твердо произнес подозрительно верный друг.
Спустя пять минут я был уверен, что крики действительно имеют
отношение к особе женского пола.
Мы с иракским напарником заторопились, поскольку дама в нашей чисто
мужской компании вызывала законный интерес.
Потом я еще прибавил ходу, потому что в этих криках слышалось столько
искреннего отчаяния, полнокровного ужаса и еще чего-то знакомого по
тональности.
Субтропический лес - это, конечно, не джунгли, однако ночью он был
начисто лишен всякого флера. Просто какие-то помехи-ветки, которые хлещут
тебя по лицу и норовят выщербить глаза, какие-то помехи-корни, что пробуют
зацепить тебя за ногу или устроить подсечку. В общем, все хотят сделать
побольнее.
А потом крики вдруг стихли, и мне самому стало жутко от предстоящей
моему обозрению сценки. Совершенно неожиданно мы с Хасаном выскочили на
полянку, где сновал человек с фонариком и ножом в руке - плюс нечто
малопонятное, похожее на огромную тощую обезьяну.
На моих глазах нож воткнулся в обезьяну и остался в ее туловище,
впрочем, та отреагировала неадекватно, то есть схватила человека и стала
душить. Тут уж я сделал рывок и всадил очередь ей в башку. Тварь даже не
отпустила удушаемого. Тогда я взял на излом ее две конечности, одновременно
всаживая колено в твердый бок. Рычаг излома все-таки сработал, и добыча
выскользнула. Однако, агрессивный противник тут же взметнулся на меня. Я
дал очередь в упор. Обезьяну шатнуло, но не больше. Это же пули сорок
пятого калибра! Останавливающее действие у них специально рассчитано на
самых напористых!
Я, чуть ли не уткнув ствол в странного неприятеля, выпустил еще одну
порцию свинца, и тут он, наконец, свалился. Вот тебе и обезьянка. У меня из
потока мыслей получился какой-то гоголь-моголь. Я никак не мог взять в
толк, откуда в дружественном Ираке взялись обезьяны такого размера и такой
живучести.
Тем временем чужая добыча судорожно уцепилась за мою руку и я услышал
ее прерывистое дыхание.
- Ну-ну, не стоит благодарности. Все образуется.
Образовалось! Я получил удар в ухо, наверное, от того гада, которого
уложил очередью, схлопотал, словно дубиной или большой костью. После чего
свалился на землю и наблюдал, как тощая тварь, слегка наклонившись,
опускает мне на живот свою волосатую острую ногу, а из дырок на ее груди
сочится противная густая жидкость.
Первый раз мне удалось увернутся, потому что я почувствовал упругие
едкие волны, идущие от нервных узлов странной обезьяны. Но еще немножко, и
вражеская нога расплескала бы мои потроха.
Однако, в предпоследний для меня момент, тварь куда-то взлетела, и я
понял, что Хасан успел накинуть ей на шею веревку и вздернуть, используя в
виде рычага толстую ветку. Тут уж я до неприличия остервенело принялся
рубить повисшую фигуру своим штык-ножом. Густая вязкая жидкость так и
брызгала на меня, соплями застывая на лице, куртке, штанах. Когда иракец
отпустил веревку, и тощая тварь упала на землю в совершенно дохлом виде, я
успокоился, с помощью глубокого выдоха выведя из себя лишнее напряжение.
Затем стал знакомиться с дохляком.
Джоди Коновер, убитый в подземелье, выпитый упырями, вновь оживший и
искромсанный нынче на куски. Впрочем, Коновером его можно было назвать лишь
условно. Жировая прослойка в теле отсутствовала начисто, кишечник высох, и
живот практически прилип к позвоночному столбу. Какой-то кощеев отпрыск.
Кожа была не просто коричневой и морщинистой, а напоминала шкуру крокодила.
Там, где я орудовал ножом и пулями, имелись рваные дыры, некоторые из
них успели затянуться веществом, похожим на каучук. А еще можно было
заметить, что в этом человеке нового типа не было крови и кровеносных
сосудов, полости тела заполняла какая-то другая жидкость, которая,
очевидно, переносила энергонасыщенные вещества. Однако, перекачивалась она
не сердцем, а, возможно, сокращением брюшных мышц.
Узнал я и человека, спасенного от насильника столь мощными усилиями.
Врачиха Розенштейн.
- Лиза, это твой ухажер, надо понимать? Чего ж ты отказывалась
гладить его по позвоночнику?
На удивление доктор Роузнстайн откликнулась не слезами, не истерикой,
а смешком.
- Тот, прежний ухажер, которого ты отвадил, выглядел куда аппетитнее.
- Уж нет, Сючиц и в подметки не годится Коноверу. Как этот Джоди к
жизни тянется и к тебе... Пошли отсюда, пока он не ожил со словами: "а это
еще все цветочки." Сжечь-то мы его все равно не сумеем, остальные же меры,
боюсь, подействуют неадекватно.
Покинутую стоянку мы искали битый час, в течение которого я бережно
вел американскую докторшу за плечи или за руку. Друг Хасан, поглядывая на
нас, завистливо вздыхал вместо того, чтобы высматривать дорогу. Мне и в
самом деле было приятно прогуляться со старой знакомой, которую благодаря
мне не съели, не трахнули, не пустили на удовлетворение каких-то других
надобностей. По дороге я вспоминал разные интересные эпизоды из нашего
совместного времяпровождения. И в итоге почувствовал то, что не должен
чувствовать разведчик на работе.
Наконец, мы расселись на своих долгожданных местах у красноглазых
остатков костра, после чего я протянул давней подружке шоколадку и
бутерброд с колбаской.
- Закуси, тем более, что мне это ничего не стоит. Все равно, харчи у
другого твоего приятеля одолжены, Хулиани, Жулиани, или как там его.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг