уже разошлось на ленты, кои протягивались сквозь невидимые щели вниз. Вот и
голова располосовалась, чтобы протащиться, как и все остальное, меж досок.
Последним наблюдался нос, каковой несколько раз подпрыгнул, расплелся и
пропал.
- Глянь... аах... плывет зараза, - раздался потончавший голос омонца.
Неподалеку от борта лодки, сквозь воду, стало заметно тело. Кто-то без
толку стрельнул из пищали. Но когда дым рассеялся, "заразы" и след простыл,
видно заплыла под пристань, а там и вовсе подалась в нужную ей сторону.
Настало тягостное молчание, нарушаемое громким граем куда-то летящего
ворона.
- Кто это был, гнида?- стал подступать поручик к Денисычу.- Кто,
отвечай.
Денисыч же будто весло проглотил.
- А никого и не было, - вмешался мелкий мужичок.- Привиделось. Вам с
перепоя, а нам с устатку и не евши. Ну, можа, водяная свинья проплыла.
- Ты что мелешь, сам свинья!- заверещал поручик, а потом остыл и
замолк.
"В самом деле, - рассудил он, - скажешь, что упустил бродягу, так
начальство может сослать на пограничье, под ордынские сабли. Доложишь, что
имел дело с нечистой силой, то ревнители веры за меня возьмутся, станут
пятки поджаривать, дабы узнать, не вошел ли я с ней в сношение."
А тем временем в кармане у взопревшего Денисыча щекотно заелозил
лапками серебряный жук...
- Вкушающий золото и драгоценности ждет тебя, - объявил паж с
кукольным личиком и не без труда распахнул расписную тяжелую дверь.
Общак перенес толстомясое свое тело через порог, коснулся кулаком лба,
как того требовало вежество и, поднявши глаза, встретился с совиным взглядом
президента.
Господин Лучший Президент принимал мэрина в Яйцевидном Кабинете. Его
будничный наряд составлен был из длинной рубахи катайского шелка, широкого
хитона, расшитого золотой да серебряной нитью и обсыпанного яхонтами, а
также шапки с изображением древа жизни на маковке. Трон, имеющий форму
треснувшего яйца, стоял в углу на возвышении, исполненном в виде улитки с
очами из оникса. Кроме Фискалия и Общака в палате было токмо два дворцовых
гвардейца из караула, старший думный клерк и писец.
Из сей палаты сановники, сенаторы и мэрины выходили либо обласканные,
либо облаянные, но гулял слух, что на каменном полу имеется потайной люк, и
ежели президент обопрется ногой на лапу женольвицы, то отворится колодец,
каковой поглотит повинного в воровстве человека. При падении оный злодей не
разбивается, упав на груду тряпья, но внизу в подземелье проживает стая
волков. Или же семейство коркодилов. Само собой, встречают они упавшего вора
с большим интересом.
- Ну, давай, Общак, рассказывай, чем прославил свое мэрство, чем
оправдал доверие народное?
- Исполнял твою волю, господин Мистер Лучший Президент, об чем тебе
прекрасно известно из моих донесений.
Как показалось внимательному Фискалия, что-то новое засквозило и
голосе, и во взгляде магистрата.
- Ну-ка, проверим, как исполнял. Словно муха сонная или со рвением ума
и бодростью духа. У нас тут каждый твой чих сочтен и записан.
Думный клерк раскрыл книгу в толстом переплете из коркодильей кожи
поверх обложечных досок и стал зачитывать мерным голосом:
- В Самотлорском мэрстве недоимки в прошлом годе составили пять тысяч
целковых, в президентские житницы не прибыло зерна супротив условленного
количества - двести тысяч пудов. Вычерпано и отправлено за кордон на
пятьдесят тысяч бочек горючей жижи менее, чем ранее, отчего великий
заморский колдун Фед Резерв сильно зол. Служилым не доставлено холстины -
пятьдесят тысяч аршин, пеньки - семьдесят тысяч аршин, меда - восемь тысяч
ведер, пива - тысяча бочек. У ратных людей от того недопой. И на вольный
рынок прибыло менее сырья на сто тысяч мешков и тюков, чем вызвано
неудовольствие верхнегерманского кайзера.
- Так ить, засуха была и недород, а горючей жижи сколько смогли,
столько и вычерпали, - стал сопротивляться Общак. Однако президент свел
брови свои, образовав резкие морщины на лбу.
- Не противься и не перебивай, когда тебе человек правду говорит, -
гаркнул Фискалий. - Впрочем, хватит о том. Ты мне лучше скажи, магистер
срамных дел, отчего у тебя в мэрстве волхователи один за другим резвятся,
смущают народ, отвлекают от труда и честного бизнеса, внушают ненависть к
честно нажитой собственности, призывают все переделить?
- Да будет угодно Лучшему Президенту послушать меня. Я в прошлом годе
семерых волхователей и уравнителей споймал и казнил лютой смертью, в
нонешнем - еще трех. Всех предавал искусным пыткам, чтобы в своей волшбе
признались и в неверной идеологии покаялись. Я... я новую казнь изобрел -
закачивание воздуха мехами через заднепроходное очко до полного разрыва
окаянного преступника.
- Волхвов принародно казнил, изобретатель?- с лукавством вопросил
президент, немного поддавшись вперед и прищурив глаз.
- Принародно, господин Мистер Лучший Президент, - радостно подтвердил
мэрин и осенил себя знамением дерева жизни, поднеся оттопыренный большой
палец к носу.
- А вот мне из компетентных источников сообщают, что ты головы отсек
изобретателям полезных приспособлений - механической сеялки и парового
котла, способного двигать повозку?
- Так и это ж происки Преисподней, так ведь святой Ботаник говорил.
- Это он для простаков говорил, а ты ж у нас умный, хитрый. Одни хоромы
твои чего стоят, каковые ты отгрохал на выселке Бельвью, хозяйствуешь там,
словно в имении своем, горничные девки толпами бегают. На честно нажитое
непохоже. Говорено же было, что нет у тебя своей земли в мэрстве, а просто
обозначены поля и выпасы, с коих тебе кормление идет. И жить тебе надлежит в
казенном доме, каковой выделен в городище для таких как ты, народных слуг...
Думный клерк не раз наблюдал подобные сцены. Дело быстро кончалось тем,
что разъегоренный мэрин ударялся в ноги президенту и, пуская сопли из носа,
просил дать только срок на исправление всех дел.
Однако Общак не ударился в ноги. А наоборот с предерзостью огрызался,
не замечая как пошли наливаться красным щеки президента.
- Так "возлюбить себя" велено, то есть не обижать. И ты об том говорил,
господин Мистер Лучший Президент, и главный ревнитель древесной веры.
- Ну, прямо велели дураку богу молиться. Тут идея, которую понимать
надобно фигурально, а не буквально...
Общак не угомонился, начал попрекал Фискалия, дескать, нехорошо, что
молоть зерно дозволено на одних только президентских мельницах. Стеснение от
этого большое.
Президент вдруг перестал хмуриться и как будто возбудил в себе веселие.
- Лукавишь ты, Общак. От одного только помола на президентских
мельницах не оскудеет Теменская земля. Забыл что ли, как по твоему совету я
эту меру вводил, поскольку на мельничные деньги мы выкупали пленников у
ордынцев. Как же ты забыл, а!?
Крик президента оборвался, зато Общак с воплем исчез во внезапно
открывшемся колодце. Немногие знали, что подземелье, хоть и существует, и
есть там даже волки, но никого они съесть не могут, потому что сидят на
цепи. А изрядно испуганного казнокрада через несколько часов выпускают на
волю, после чего он уж сделает всё, чтобы не оказаться снова в президентском
подвале.
Но не знал Фискалий, что к упавшему Общаку волки даже и не пробовали
потянуться, щелкая зубами. Напротив забились они в углы, а молодые даже
заскулили.
Не человеком пахло от сброшенного в колодец, а чем-то совсем незнаемым
и страшным. Инда и вожак подался назад. Упавший вдобавок изменил свой облик
и... встала голова молодого воина на грузное тело мэрина, и улыбнулись
глаза, которые некогда принадлежали верному холопу князя Самотлорского -
Адаптиду. Потом еще раз произошла перемена обличия - и физиономия Правдоруба
слепо глянула в полумрак подземелья. Вожак еще сдал назад. Но тут увидел,
что прямо перед ним - и тянутся не надо - лежит туша барана, из вспоротой
шеи коего еще стекает кровяная струйка. Кровь пахла как кровь, даже еще
лучше и ярче, запах предсмертного пота резко проникал в нос и наполнял
волчьи жилы сладострастным трепетом. Зверь рванулся вперед и запустил
трехдюймовые клыки в брюхо жертвы. И тут другие звери увидели, как их вожака
поглощает мертвый баран - прямо подвижным животом своим, который был подобен
водовороту. В него канула вначале волчья голова и толстая гривастая шея,
потом передние упирающиеся лапы. Матерый хищник вдруг резко изнемог и
оставил сопротивление, лишь по подергиваниям задних лап приметно было, что
живой он еще. Вскоре вожак полностью скрылся в брюхе барана и ненадолго там
все успокоилось, ежели не считать мелких подрагиваний. Волки, трусовато
припадая задом к земле, подползли ближе, но внезапно баранья туша просто
расползлась и из кучи требухи вновь восстал вожак, только весь облепленный
слизью, живой, но не дышащий. Да и цепь уже не смыкалась на его шее, а
лежала на полу...
По Новотеменскому шляху нескончаемой чередой тянулись к стольному граду
повозки, телеги, кибитки, запряженные ездовыми свиньями и быками - те своими
скотскими мозгами хорошо знали обязанность и понимали дорогу, потому не
нуждались в управлении и понукании. Самое время было на ярмарке торговать,
месяц фруктень заканчивался. Земля велика, торговля трудна и купцы лишь два
раза в год на ярмарке собираются. Крестьяне везли в Теменск хлебное зерно,
всякий овощ, мед, соленые огурцы и капусту в бочках, моченые яблоки и
клюковку, сало в шматах, обернутых тряпками, клети с гусями и говорящими
воронами, бутылки с пиявками. А надеялись закупиться семенами злаков, холода
и дождя не боящимися, морозоустойчивыми поросятами и телятами, умными
псами-овцеводами, сладким вином глюквейном, табаком гована, бумагой писчей,
книжками-забавками друкария Федорова - про "глупого милорда" и такое прочее,
ну и серебра хотели приобресть - для создания клада и выплата податей. За
телегами брели тучные коровы, круторогие вожаки-бараны подгоняли стада овец,
хотя и разумели, чем завершится сей поход в одну сторону. Цепочками брели
таежные великаны - волосатые слоняры-мамуты, их выращивали самые богатые
мужики. К великанам порой привязывали мохнатых носорогов - сей мощный зверь
только в близком присутствии мамута смирнел и терял свое обычное упрямство.
По обочинам гнали единорогов и барадов - некоторых, самых норовистых, со
спутанными передними ногами. Гордые животные то и дело останавливались,
тщась ущипнуть редкую травинку и почти не обращая внимания на погонщика
(лишь твердая рука воина-наездника сможет полностью укротить их).
У мужика Петровича не все сегодня ладилось. Ездовой хряк Борька,
супротив обычного, вел себя нервно, то начинал гнать вперед, пока не
утыкался в задок переднего возка, то замирал, пока не принимались орать и
вопить десятки возничих, коим не было пути. То и дело подбегали дорожные
стражи, грозясь скинуть телегу с дороги. А поклажей являлись говорящие
вороны в клетках - птицы особо ценные, учитывая, что разрешено их продавать
во зверином ряду на базаре. (Умная ворона горазда и дом сторожить,
предупреждая хозяина о ворах, любит мышек ловить и беспризорных кошек
гонять, долбая их по макушке, а некоторые пернатые старухи способны судьбу
прорицать, вещая о грядущих напастях, особливо грозах и пожарах.) Суетливы и
крикливы были вороны, может, оттого, что прилетел к ним кавалер из леса,
который так и сыпал словами: "Бабы в кучу, рубль нашел", "Петрович, не
оборачивайся, у нас тут интим", "Эй, красавица, иди поближе и подними
хвостик".
После одного сильного толчка на выступающем булыжнике послышался легкий
треск, Петрович глянул на колесную ось, и тут пришлось ему обомлеть и
удивиться. Не тому, что ось уже надтреснула. А тому, что снизу к днищу
телеги прилепилось почти плоское серебристого оттенка существо, отчасти
схожее с человеком.
- Ты кто будешь?- вопросил, несколько запинаясь, селянин.
- Я - тележник. Дух нечистый, проживающий в телеге. Ты меня не выдавай,
не то ревнители веры за тебя ить возьмутся.
- Но тебя Борька боится.
- А у тебя, мужик, скоро ось сломается, и если не я, твою телегу
выкинут с дороги.
- А какой с тебя может быть прок, нечистый дух?
- А я подопру собой телегу и подталкивать буду - в твое удовольствие.-
отозвался нечистый. Опустив ноги на землю, он и в самом деле принял половину
веса телеги на себя и чуть приподнял передние колеса в воздух.- Никто и не
заметит. Ну, согласен, сердечный?
- Не-а, - запротивился Петрович, стал оттопыренным пальцем творить
"древесный знак", чтобы отвадить нечисть.
Однако чуть протопал еще Борька, и напрочь сломалась ось.
- Тебя предупреждали, мужик, - удовлетворенно заметил ворон, ненадолго
отвлекшийся от подружек в клетке.
Дорожный страж мигом засек непорядок и сурово распорядился:
- Ну-ка, пшел вон с дороги.
- А не могли бы послать голубя с сообщением дозорному плотнику, чтобы
выстругал новую...- но тут заткнулся селянин, да и страж отошел, потому что
бодро двинулась вперед телега, а Борьке сильно полегчало, против чего он не
возражал.
Только исходило ныне от повозки багровое сияние, а за ней клубился
туман и все время будто катилась она под гору, чего прочие путники, осоловев
от скуки и пива, не замечали - на радость трусоватому Петровичу.
Так и пришлось ему двигаться к столичному городищу Теменск с нечистым
духом в виде привода. Лишь егда доставил Петрович птичий груз, куда
положено - на ярмарочный двор - развалилась тележная ось. Из нее в грязь
посыпались камушки, в коих даже темный мужик не мог не признать алмазы.
Дрожащими руками он быстро собрал их в чистый мешочек, спрятал за пазуху и
прижал локтем. А вскоре закопал в своем курятнике, отрыл же пять годов
спустя, когда лисы унесли всех кур. Вот тогда Петрович и стал сиятельным
графом Петровым-Телегинским...
Полковник рейдерской службы Остер-Усов как заслуженный кавалер всех
орденов был зван на президентскую охоту. Говорили, что на сей раз, что среди
прикормленных вепрей будет и парочка пленных пиратов и ордынцев, из числа
самых отъявленных головорезов, чтобы охотники слишком не расслаблялись.
Потеха должна была совершаться в небольшом Бульонском лесу, что с трех
сторон окружен озером, полным коркодилов, а с четвертой стороны стоит топь
непролазная.
Президент слегка занемог, часто бегал по малой нужде и по совету лекаря
не стал предаваться потехе. Однако прибыла президентша Марина, она
собиралась охотиться с небольшой револьверной пищалью, причем со спины
волосатого слоняры; со всех сторон перволеди защищали огромные дворцовые
гвардейцы в панцирях из зеркальной стали.
Полковник Остер-Усов тоже прихватил с собой знатное двуствольное
ружьишко, большой запас зарядов к нему, увязанных в мешочки, да вдобавок
вуппертальский пистоль с тремя поворотными стволами. Не забыл офицер и
любимый тесак с широким лезвием.
Вперед других к берегу пристал плот с охотничьими собаками.
Надсмотрщики спустили их с цепей, сопроводив короткими приказами. Потом и
охотники-люди, растянувшись в веер, пошли лопатить местность. Посреди, как
тому и надлежит быть, шествовал мамут с перволеди, рядом кучковалось
большинство участников охоты - чтобы держаться поближе к благосклонным очам
президентши.
Остер-Усов оказался на фланге охотничьей цепи и долгое время брел по
густым травам вдоль берега озера, но потом все ж повернул в глубь суши.
Справа от него были только загонщики, ближайший сосед слева располагался в
сотне шагов.
Полковник слышал выстрелы, то редкие, то целыми залпами, ему же никакая
добыча как назло не попадалась. И только час спустя Остер-Усов едва не
угодил ногой в петлю-ловушку, каковая силой согнутого дерева вознесла бы его
на высоту в двадцать аршин. А вскоре после того заметил он голую спину,
мелькающую желтизной среди листвы. Первым выстрелом "дичь" сразить не
удалось и пришлось спешно ставить ружье на сошки дабы пальнуть метче.
Сделавши еще с полсотни шагов, среди сбитых веток и листьев Остер-Усов
отыскал замызганное кровью тело. Полковник носком сапога перекинул мертвяка
на спину, и лесные мухи мигом уселись на его выбитый глаз. Судя по порткам -
пират-катаец. Черт бы побрал такую "дичь".
Спустя пару сотен шагов второй злодей обрушился на полковника с
высокого дерева, уцепившись за стебель вьющегося растения. Но Остер-Усов,
будучи испытанным воином, не преминул откатиться в сторону и приемом
"ползунцы" опрокинул преступника. Оный еще изловчился вскочить первым,
подхватил полковничье ружье, навел, но Остер-Усов дуло отвел в сторону и
выстрел пришелся мимо. А вот пуля охотника, вылетевшая из пистоля, не
миновала преступника.
Вот наконец среди дерев мелькнула серая спина вепря. Будто подразнивая,
она то таяла в листве, то появлялась снова. Сия ускользающая добыча
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг