жертве становится радостно. Процедура кончается тем, что монады
выдавливают всю начинку до последней капли.
А если процесс прервался, гад хотя бы успевает ухватить достаточную
порцию молекул из мозга, ответственных за зрение, память, волю, передачу
импульсов. Энергия и информация глотками разносятся по телу Плазмонта и
откладываются, большей частью в ядре. Ну и ядро не остается в долгу перед
периферией, такой как псевдо-Кактус, подкрепляя ее мощными токами.
Крюк вел приблизительные разговоры о том, что нитевидные структуры -
это первое, что образовалось в результате Большого Взрыва при растекания
энергии-массы по неоднородностям пространства. А неоднородности остались
еще от предыдущей вселенной. Где они оказались посущественнее, там и
сгустились нитевидные структуры для долгой и счастливой жизни.
Мне же предстояла не болтовня, а типовая атака по методу "мухи и
орла". Задача орла - рисковать как можно меньше, задача мухи - быть
нахальной. Я - "муха", поэтому должен вторгнуться во вражеское гнездо на
основном модуле. Где мое присутствие господину Плазмонту больше всего не
понравится - там ядро. Едва я сообщаю верные координаты цели, с неба
валятся "орлы" на резервном модуле и вколачивают бомбу, куда положено.
Антигравитационная бомба - вот та пилюля, которую нужно прописать
Плазмонту и засадить в самое ядро. Бомба - это протоновый сгусток, в него
немедля влезут все монады. А затем протоны вдруг сменят знак вращения, то
есть пресловутый спин, под действием сверхмощного электромагнитного поля;
станут антипротонами, и от этого масса поменяется на антимассу. Все монады
кинутся врассыпную, как ошпаренные глисты и Плазмонт просто расползется
словно трухлявая тряпка.
Прощался я с Кнопкой довольно нежно. Если вдруг стану посмертным
героем Космики, чтоб было чего ей вспомянуть. Ведь как известно, монументы
с конем и змеей нашим отличившимся согражданам не положены. Иначе на улице
было б не пропихнуться сквозь частокол бронзовых героев. Только съеденное,
выпитое и выдохнутое остается нерукотворным памятником. Да еще прозываются
гордыми именами героев открытые учеными микробы, например - spirochaeta
alexis К123.
Мне предстояло подарить свое имя микробу, а Крюк нацеливался в
ученые, поэтому и чувствовалось, что он лелеет свою задницу для кабинетной
работы.
Я, наконец, рассказал боевой дамочке подробности свидания с ее
двойницей. Когда дошел до упоминания родинки в одном укромном месте, эта
кобра очковая, эта машина для убийств (которые, надо признаться, она
проделывала всегда довольно мило) даже зарумянилась. По-моему, я стал
главным претендентом на ее прелести, хотя, ясное дело, безумной любви от
нее не дождешься. Правда, еще надо уцелеть. В противоположном случае стану
струйкой божественного ветра. Говорят, все валькирии, включая Кнопку, с
ним регулярно имеют интим, отчего так неуступчивы с простыми смертными.
И вот я запорхал над озером. Оно почуяло сверхмаскированный модуль
загодя и быстро закрылось туманом. Потом геноссе Плазмонт наслал на меня
своих солдат, оказывается, имелись у него такие. Его бойцы были похожи на
наших, как задница на пулемет. Внешне они - вертящиеся шары, диски или
колбаски, очень невкусные колбаски. Выпрыгивают из тумана так, будто
кто-то лупит по ним здоровенной ракеткой. Вдобавок разлетаются на шарики и
сосиски. Иногда, но не всегда. Эти штуки норовят задеть меня, как-нибудь
навредить, и в конце концов падают обратно в туман.
Кстати, больше всего им не по вкусу пришлись очереди из обычного
крупнокалиберного пулемета. А импульсники, бластеры и сквизеры, наоборот,
производили благоприятное воздействие и даже укрепляли их аппетит.
Это, так сказать, объективная сторона, а субъективно-то я
противников, конечно, ощущал своей оболочкой. Она казалась большой, а
круглые солдаты мелкими - не крупнее, чем шмели, оси и и знаменитые
японские сюрикены. Я старался давить их прежде, чем они ужалят,
перемалывал мощными пульсациями своего персонального смерча. Что
интересно, в моей размашистой оболочке упорство врагов все-таки теряло
направление, а наступательная энергия растворялась. Затем, после
незаметной концентрации, она возвращалась к следующей волне нападающих
жесткой отдачей. Так вот, правда-реальность заключалась в том, солдатики
лопались и превращались в безвредные брызги прямо на моих изумленных
глазах.
Однако, снизившись в туман, я потерял ориентацию. Еще и движок
заикал, значит, в плазмодинамических камерах стало нехорошо с
потенциалами. Высота принялась таять помимо моего желания. Даже "броня" не
очень-то выручала, "шмели" и "сюрикены" жалили будь здоров. Это, наверное,
потому, что я здорово струхнул. А в реальности солдаты бросались на
обшивку модуля и исступленно грызли ее. Поэтому мне показалось, что я, как
в кастрюле, за которую взялись сотни крыс. И стрельба из пулемета в упор
не слишком много очков приносила.
Дальше сплошное расстройство. Совсем упали потенциалы в двигателе,
должно быть, какой-то вражий боец пролез через сопло. Враги отгрызли самую
хрупкую часть модуля - стабилизатор высоты! Наконец, мне обработали и
обзорную систему. В тоскливом итоге, я без затей стал валится вниз, слабо
цепляясь за высоту маневровыми двигателями.
"Приготовьтесь упасть с неба, это бывает раз в жизни", - так,
наверное, выразился бы Бурелом.
Я сел в лужу, вернее, плюхнулся в воду. Однако ее поверхность
стремительно затягивались, как в сильный мороз. Но озеро схватывал отнюдь
не лед. Острова как амебы плодили островочки, те тянулись друг к дружке
белесыми извивающимися жгутиками. Во время обеда мне такое без рвотного
пакета не стоило бы показывать.
Острова срастались, оставляя лишь тоннели меж собой. А потом по
одному из них промчалось, должно быть, с ракетной скоростью несколько
солдат. Ну и долбануло. Крепления въелись в тело, зашлепали по воде борта.
Когда я сфокусировал взор, то первым делом различил проломленную обшивку.
Теперь уже через пробоину можно наблюдать с какой наглой
торопливостью меняется пейзаж. Различим стал огромный приземистый дворец.
Часть стен и внутренних перегородок срезана, как на плане - видна путаница
коридоров, невысоких лестниц, квадратных колонн, бассейнов для дождевой
воды, пузатых емкостей для масла и зерна, изваяний божеств, похожих на
пучеглазых часовых. А в центре лабиринта кто-то малосимпатичный, чуть ли
не с бычьей головой, объедает барельефы со стен. Плазмонт корчит из себя
жутика Минотавра, пробивает ко мне канал страха? Нет, батенька, я вам не
древний миноец и даже не грек.
Я готовил себя к очередному нападению кругляшей, но вместо них
появилась псевдо-Фикса. Остановилась в двух метрах и пялится. Нервы мои
зазвенели и я решил обратиться первым.
- Надо полагать, Плазмонт принял столь прелестный облик, чтобы я
поскорее размяк и стал готов к употреблению. Ну, как поживаете, почему до
сих не сожрали всю Землю? Не знаете, чем соблазнить поля, леса и горы?
- Алекс, - сказало оно (или она?), - я тебя уважаю.
- Это ритуальная предобеденная фраза? Надеюсь, еде не обязательно
отвечать. А можно взять последний тайм-аут? Хочу покурить, подумать о
своей девушке.
- Если собрать ухажеров девушки-Кнопки, то их хватит на пару
эскадрилий и слет пилотов-отличников впридачу. Она ведь профессионалка, -
довольно ехидно процедило существо.
- Вы вполне профессионально используете информацию интимного
характера. Это, господин Плазмонт, сближает вас со спецслужбами всех стран
и народов.
- Кончай придуриваться, - довольно грозно рыкнула псевдо-Фикса. - Я
не Плазмонт, козел ты этакий. Скорее наоборот. Я сейчас болезнь Хозяина,
взбунтовавшаяся информация. Для ясности - зона воспаления и мутации в его
уме.
Я беседую со взбунтовавшейся информацией! Дожил. Она же упорно
продолжает:
- Плазмонт отнюдь не демон-вампир. Скорее, большой вирус, который
превратился в машину для увековечивания. В свое время он привык лакомиться
затухающими цивилизациями - людьми, предметами - ведь защита у них
ослаблена. Он, естественно, вбирал массоэнергию, необходимую для
пропитания, а заодно и сведения, которые использовал для соблазнения. Со
временем он стал настоящим человековедом и даже взялся коллекционировать
характерные черты и особенности исчезающих культур.
- Какой прекрасный рассказ о людоеде, который кушал людей, вначале
оттого, что они ему просто нравились, а потом, чтобы лучше узнать их.
Особенно приятны были на вкус люди талантливые, художники, поэты. Со
временем он стал собирать коллекцию из косточек и прочих культурных
ценностей... Ну, зачем, например, мне увековечиваться?
- Допустим, он сочтет тебя типичным представителем цивилизации.
Тогда, впитав тебя, Плазмонт сохранил бы и ее.
- Тут вы, уважаемый собеседник, или собеседница, пролетели мимо.
Во-первых, я вряд ли являюсь столь калорийным питанием. Во-вторых, Космика
все свое хранит сама. Ей старьевщики как раз не нужны, в отличие от
вырожденцев-землян.
- Плазмонт пока еще не понял Космику. Алекс, мне кажется, ты смог бы
кое-что втолковать ему.
Итак, мне надо убедить себя, что Плазмонт просто интересный в общении
эрудит. Этакий старичок-кальсонщик, который сидит среди всякой ветхой
рухляди и рассказывает байки: "Вот, помню, до войны, когда еще такие
большие ящерки кругом ходили..." И при том забыть, что он коварный
слизняк, который так и норовит выпить все твои соки.
- Ну разве легко вступить в переговоры с какими-то соплями? Если даже
они и разумны по-своему. А вдруг у нас разные языки. Я, например, говорю,
а он, допустим, танцует и поет. Кто составит словарь понятных ему слов? Я
даже не знаю, где у него перед, где зад... Фикса, неужели это ты? -
неожиданно спросил я у оборотня, наверное, потому что дыхнуло на меня
чем-то знакомым.
- Душа Фиксы. Волновой пакет. Связка тонкоэнергетических пульсаций,
которая есть у тебя, меня и Плазмонта тоже. Это нас роднит. Она может быть
очень мощной, вспомни свой персональный смерч, защитную оболочку,
пульсирующую броню. Кстати, во время стычки в сарае у меня имелось еще и
тело. Тогда Плазмонт устроил все так, чтобы вы меня заподозрили. Хотя,
между прочим, айкидо я изучала у самого Уэмуры.
- Ну и номер! Значит, ты в 22:30 высвистала из жалости резервную
группу, потом появились эти псевдо, и эрзац-Кнопка хлопнула тебя из моего
сквизера...
- Ты очень правильно делал, когда сомневался в моей виновности. Но
сейчас это уже не интересно... Так вот, беда Плазмонта в том, что рано или
поздно он нарывается на душу, которая ему не по зубам. Понимаешь, в
отличие от старушки Земли, он не смог соблазнить меня...
- А я бы тебя смог? - брякнул я невпопад.
Фикса, вернее, ее душа, даже немного замялась.
- Во всяком случае, ты хорошо целуешься, Алекс. Может, поэтому мы
сейчас строим совместные планы.
- Недурственная основа для объединения наших усилий.
- Я сейчас твой дружественный интерфейс, - максимально убедительно
произнесла Фиксина душа. - Плазмонт не будет посягать на твои молекулы -
передача вибраций в его монады пойдет через меня. Я соединю твое сознание
и его. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?
- Пожалуй, выбор у меня небогат. Как говорили в райском саду - вот,
Адам, тебе Ева, выбирай себе жену.
Плазмонт не ждал меня в своем дворце-лабиринте с распростертыми
объятиями. Он сразу взялся за мою обработку, хотя это трудно было назвать
направленным воздействием. Чего стоит один интерьер. Кроме моего
ультрафиолетового фонарика никакой подсветки. Вязь из масок-рож на стенах
лабиринта: смеющихся, плачущих, тупых, хитрых и всяких прочих. И слизняки
кругом, жрущие, выделяющие, сливающиеся, делящиеся. Все было сделано,
чтобы напитать меня тоской. Эх, до чего способны вогнать в грусть
биологические процессы и человеческие лица! Тысячи помыслов, деяний,
желаний. И все такие неглубокие, что остался от них лишь штампик на стене.
Я как-нибудь сообразил, что Плазмонт не унимается, что он упорно
долбит каналы в мою душу. Внушает бессмысленность жизни, работы, отдыха,
нагрузок, удовольствий.
Мне было тяжело, выматывало, выжимало. Но я понял, что накатившая
бессмыслица не моя. Ведь я - это Космика.
А Космика-то живет! Даже дышит. Причем как! Может, у нас не очень
ясно с правами на личную жизнь, но с должностными обязанностями и
кастовыми возможностями - пока что в ажуре. Мы не пережевываем самих себя,
зато едим время, пространство, врагов - которых, кстати, не придумываем.
Ведь в космосе ничего сочинять не надо, там и так есть все.
Меня не шибко беспокоит персональный календарь. Когда легким выхлопом
отработанных газов присоединюсь к божественному ветру, годом раньше или
позже, особой разницы нет. Даже если я совсем лажанусь, тоже не беда,
кто-то ведь должен стать очередной палочкой в неизбежной цифре потерь и
неудач.
Плазмонт меня понял. Такую проницаемость его ума-разума обеспечила,
должно быть, превратившаяся в зону воспаления Фикса. Конечно, он мог бы
размазать мой организм по стенкам, но получил бы снова неподконтрольную
бунтующую информацию.
Поэтому он встретил меня неприятного вида тушей - ноги футболиста,
задница мясника и бычья башка. Возможно это был жест отчаяния. Возможно.
Этот портрет Плазмонта ринулся ко мне с самыми дурными намерениями.
Ладони решительного чудища, горящие бешеными вибрациями, уже были готовы
дать мне по ушам и превратить голову в обугленный черепок. Я просто
поднырнул под его ищущие руки, их жар перешел в мою оболочку и сделался
силой противоположного знака. Защита затвердела, стала броней и лишь
слегка спружинила под наваливающейся тушей. Осталось только провести
прием.
Ноги оппонента в сандалиях древнекритского производства приоторвались
от пола. С помощью легкого подворота я помог движению туши вперед. Упал
Минотавр на собственные пламенные руки. Очень неприятное зрелище - еще
одно короткое замыкание. Однако, он хоть и в подпалинах, но подскочил и
хуком слева попытался свернуть мне шею. Я слегка сместился, а моя рука
успела зафиксировать его предплечье. Это не намного облегчило бы мою
участь, да только оборонительный смерч украл энергию его жесткого удара и
изменил ее знак, превратив в мягкую силу потока. Я будто услышал шум воды,
и Минотавр улетел вслед за своим кулаком в стену.
Он очень хорошо подставился: широченной спиной, квадратным затылком.
Теоретически хорошо, но практически не будешь же отвешивать ему
поджопники. Я схватился руками за рога противника. Потащил на себя. Они
обманчиво легко, как вода, поддались, но постепенно нарастив
сопротивление, застыли, затем двинулись уже вперед. Одновременно и лапищи
гибрида легли сверху на мои ладони. Сейчас он чуть присядет, рванет - и
мой незначительный лоб уткнется в твердь стены. Но оболочка, не сплоховав,
отдала всю запасенную силу - ударила будто шквальным ветром - и зыбкая
макушка Минотавра впилилась в им же созданную стену.
Товарищ по недетским играм слегка расплющился и обмяк. Впрочем, это
ненадолго. Энергия и информация наверняка уже перетекали по монадным
шнуркам в новую, более подходящую форму. Но долго и не надо. Я был в самом
ядре, пусть-ка поработает мой маячок, с помощью которого наведется
антигравитационная бомба. Даю сигнал: "Морда вызывает Кирпич. Иди ко мне."
Вот она уже близка, любезная бомбушка, с надписью на боку: "Лишний раз не
бросать. Может нанести серьезный ущерб вашему здоровью".
Прощай, Плазмонт. У меня сейчас тоже "мене, текел, фарес" - вот-вот
будет подведен итог трудовому стажу. До встречи, божественный ветер.
7
Что за дела? Бомба свалилась. Все разлетелось, включая меня. А я
все-таки жив. Или мне так кажется? Мысли-то есть. Не слишком богатые, но
все же имеются. И ощущения хлещут, причем совершенно незнакомые.
Я знаю, кто я такой. Капитан Алекс К123 второго крыла пятой отдельной
эскадрильи. Однако впечатление создается, что нет ни рук, ни ног, или,
наоборот, они везде. Мои глаза и уши словно вращаются. Они на орбите. На
орбите чего? Я весь состою из орбит.
Такая мельтешня вокруг меня: крупное, мелкое, медленное, быстрое,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг