из кармана талисман от покоя и подал его сидящему справа.
- Может быть, это подойдет?
Тот взял камень и не торопясь поднялся с кресла. Остальные все так же
были неподвижны. Собеседник подошел ближе к Сальвадору и открыл дверцу
какого-то прибора, стоящего на полу у самого входа. Прибор походил на
высокотемпературную печь, в виде короткого круглого корпуса, горизонтально
стоящего на ножках. Человек закрутил винты на толстой круглой дверце со
стеклом, и сразу внутри прибора загудело, как при зажигании газа в
духовке, и вспыхнуло оранжевое пламя. Потом гул неожиданно затих, и на
стекле заслонки появилась картина. Сальвадор подошел ближе. Там была
желто-коричневая степь с холмами на горизонте. Холмы были пологими и
высокими, и трава на них качалась от ветра волнами, которые пробегали по
подножиям холмов. В желтоватом небе светило мутное солнце. И вдруг
Сальвадор увидел, что это не трава качается волнами от ветра, а стада
каких-то огромных желтых животных проносятся по холмам и по равнине.
- Что это? - спросил Сальвадор.
- Архей, - ответил собеседник. - Этот камень очень, очень стар. Ему
нельзя здесь быть, и, думаю, он вам больше не нужен.
- В сущности, мир непроходимо сложен, - вступил в разговор тот, что
сидел слева с чашкой в руке. - И единственное, что помогает хоть как-то с
ним сладить, это не мораль, не разум и не знание, а дипломатический
протокол. Протокол не требует никакого обоснования, никакого объяснения,
никакого усилия. Мы с вами можем поговорить, прежде, чем сформулируем наш
ответ.
- Кто вы? - спросил Сальвадор.
- Здесь специальное оборудование, - ответил человек с чашкой. - Оно
сделано для дипломатических контактов. Машина дает нам равные возможности
видеть друг в друге то, что соответствует понятиям каждой из сторон. Вы
видите людей, и это значит, что в нас есть то, что соответствует людям в
вашем понимании. На самом деле мы имеем совсем другую форму и сущность, но
среди прочего мы еще и люди. Так и вы. Если бы мы имели вид, скажем,
цветных кругов, мы видели бы вас в виде такого же существа, а вы нас - в
виде людей. В нас есть общее, значит, мы можем разговаривать. Скорее
всего, у нас нет возможности видеть друг друга в истинном облике. Только с
помощью машин.
- Протокол принят всеми? - спросил Сальвадор.
- Да. Это не обычный протокол, он не такой жесткий, как у ваших
дипломатов, и он регулирует более широкую сферу отношений. Некоторые не
хотят вступать в прямой контакт, как мы, но никто не враждебен дипломатам.
Например, у вас на Земле одна из цивилизаций не вступает с нами в контакт,
но, так сказать, иногда подыгрывает нам в нашей дипломатии. Это более
могущественная цивилизация, чем наша, они свободны от власти причин и
расстояний. Мы пока даже не преодолели световой барьер. Наши машины были
привезены сюда на космическом корабле, с большим трудом.
- Еще одна цивилизация?
- По крайней мере еще две. С вашими людьми мы встречаемся уже тысячи
лет.
- Почему тогда так сложно? Почему обрывается и не соблюдается
последовательность, единая линия контакта?
- Вы не поняли. Мы не хотим управлять. Стороны остаются свободны в
своих действиях - в рамках дипломатического протокола.
- Значит, все свободны только в этих рамках?
- Тем не менее протокол принят всеми.
Позы хозяев дома стали свободнее. Они продолжили прерванное
появлением Сальвадора чаепитие, но ему чая никто не предложил. Девушка у
окна все так же смотрела на Сальвадора в упор, но теперь она наклонила
голову, и прядь волос упала ей на лоб. Сальвадор отчетливо увидел, что она
красива.
- Я тоже хочу, - сказала она. - Но мы должны ответить.
- Но корабль возвращается с ответом!
- Нет, - ответила девушка у окна. - Там нет никого. Только бомба.
Этого Сальвадор не мог понять и замолчал, обдумывая сказанное.
- Зачем тогда эти разговоры? - спросил он наконец.
- Никто не говорит, что бомба должна взорваться, - пояснил человек,
сидящий справа. - Просто с самого начала было решено, что здесь должен
находиться космический корабль. А теперь здесь должна находиться еще и
бомба.
- Для уничтожения людей? А вы и те, другие? Или вы не живые существа,
а тоже машины? Бомба может уничтожить всю Землю?
- Все цивилизации. Всю эту... как вы ее называете... брамфатуру.
88
Собеседники опять застыли в спокойных, но слишком уж неподвижных
позах. Комната, только что наполненная влажным осенним воздухом, на глазах
теряла свежесть красок, и лес за окном походил теперь на театральную
декорацию. Волосы девушки стали как будто нарисованными грубыми мазками
густой масляной краски. Комната становилась меньше, наконец стала плоской
и превратилась в картину - картину, выполненную в зеленовато-коричневых
тонах, на которой было изображено трое спокойных людей среди уютного
интеллигентского хлама. Какое-то мгновение картина представляла собой
целый триптих: слева пустой пейзаж с лесом и дачами у горизонта, в центре
комната, а справа тот же пейзаж, но с ярко горящей на громоотводе звездой
электросварки. Потом картина покрылась сеткой трещин, краски стремительно
поблекли, потускнели, и перед Сальвадором осталась только покрытая
трещинами поверхность большого плоского камня, а сам Сальвадор стоял возле
этого камня в какой-то яме среди каменных обломков. Дно ямы поднималось
вверх, а большой камень уменьшался, и вот уже кругом был все тот же склон
холма, а в стороне двое сидящих на земле людей.
89
И не было никакого оружия. Сальвадор стремительно и бесшумно лег на
землю среди камней. Наверное, когда он шел по полю, то он шел и по этому
склону, и теперь у него был шанс продолжить дипломатию отдельно от своих
спутников. Он лежал, уткнувшись лицом в камни. Какой-то из этих камешков
мог быть домом пришельцев. Теперь все было понятно. Каждый, попавший сюда,
видел то, что готов увидеть, из того, что здесь есть. Какие-то монахи
искали мудрости - и с ними вели ученые беседы. Советские жлобы доросли до
космического корабля и получили его. Дальше был запущен механизм
непонятной космической дипломатии. Странный галактический закон: привезли
бомбу, и никто не возражает, а даже, как тот выразился, "подыгрывают". И
покорность судьбе, выбравшей первого разгильдяя, прочитавшего журнал и
позвонившего в редакцию. Нужно было немедленно попасть в монастырь
Нанганарбат, и во что бы то ни стало найти конец той нити, которая
кончалась человеком по имени Шин. Похоже, что особисты не заметили
Сальвадора, и он стал отползать за перегиб холма, а потом вскочил и
скрылся в лабиринте кустов и скал.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. МОРЕ
90
Учитель уже проснулся и стоял у открытого окна. В комнате было
холодно: наверное, окно было открыто всю ночь. Он был стар, любой старик в
Европе закрыл бы окно - но не этот человек в льняной рубашке. Другой сидел
на стуле, одетый в зеленый брезентовый комбинезон. Учитель пристально
всматривался в горы и обернулся не сразу. Но, обернувшись, он начал
разговор в несвойственной ему манере.
- У нас мало времени. Пятьдесят лет назад русская экспедиция нашла в
горах базу пришельцев. Их люди улетели на космическом корабле. Наш агент
был убит, другим агентом был я. Я не всегда был ученым. Сейчас корабль
возвращается, в корабле какое-то оружие.
Это было совсем не в том стиле, в каком мы обычно разговаривали.
Учитель был стар, но не глуп и не склонен к дешевым эффектам. Я молчал и
внимательно смотрел на учителя и того, другого. Учитель изменился: обычно
рассеянный взгляд его стал твердым, жесты быстрыми. Я привык, что возраст
учителя трудно определить: ему можно было дать и двадцать лет, и
семьдесят. На самом деле ему было больше девяноста лет. Он продолжал:
- Тайны гор содержатся не только в бумагах. Вы неплохой мастер игры в
бисер, но сейчас вам придется участвовать в другой игре. Для этого я
слишком стар. Это русский, который шел по следу. Вы вместе с ним должны
сделать все, что сможете, а сейчас срочно уберите его отсюда, например, в
Пакистан. Вы говорили, что служили в армии?
- Да. Правительство оплачивает мое обучение. Десантные войска флота.
- Внизу вас ждет машина. В ней много оружия и горючего.
Он повернулся боком к окну. Я сомневался. Странно, но меня убедила
какая-то схожесть этих двоих: старика у окна с буграми мышц на прямой
спине и сосредоточенного русского в зеленом комбинезоне, похожего на
затравленного и готового прыгнуть зверя. Учитель произнес совсем уже
несвойственным индийскому гуру издевательским тоном:
- Русский расскажет вам подробности. По-русски. Убирайтесь быстрее. К
старым книгам мы вернемся потом.
Я не стал возвращаться к себе и оставил и магнитофон, и документы.
Мне не понравились слишком частые взгляды в окно. И когда я это понял,
опять почувствовал себя в старой тарелке: рядовой Людвиг Витгенштейн готов
к выполнению задания. Только ехать пришлось без музыки.
91
Машина была подходящая: на плитах чистого маленького дворика у самых
ворот стоял зеленый открытый джип. Никого вокруг не было - и ладно, меня
не интересовало, кто занимается экипировкой. Внутри лежали два ручных
пулемета, автоматы, гранаты и магазины. Похоже, что в монастыре держали
целый арсенал. Двор, освещенный утренним солнцем, пересекали густые черные
тени. Было тихо. Можно было ехать. Русского я посадил, вернее, уложил на
заднее сиденье, чтобы его поменьше видели - неизвестно, кому он тут был
знаком. Хорошо отрегулированный мотор работал бесшумно. И некоторое время
я окончательно просыпался, обдуваемый холодным воздухом гор, с такой
бесцеремонностью вытолкнутый из монастырских библиотек. Очень, очень резко
пришлось просыпаться: вдали уже слышался звук мотора. Я знал, что скоро
дорога выйдет с карниза на ровное место, где есть заросли кустарника - но
пока наш джип был виден как на ладони со следующего витка серпантина. Еще
каких-нибудь двести метров. Мы успели. Я как мог аккуратно свернул и
заехал подальше за кусты и камни. Там было довольно ровно, но все-таки
ехать было некуда, уйти можно было только пешком. Я взял один пулемет и,
пригнувшись, вылез вместе с русским к кустам над дорогой. Русский без
приглашения захватил автомат. На другой стороне ущелья из-за скал выезжали
три зеленые грузовика, крытые брезентом. "Не стрелять" - сказал я
русскому, и кажется, тот понял. Через некоторое время эти машины проехали
мимо нас; позади брезент был завернут. Грузовики битком были набиты людьми
неизвестной мне народности или касты, похожие на европейцев. Они сидели на
лавках и подскакивали на ухабах, мотая плечами и головами, как резиновые
куклы. Все они были какими-то худосочными, с белыми или, наоборот,
красными лицами, и держали между колен автоматы Калашникова. Вся Азия
наводнена этими дрянными автоматами. "Vagnky", - тихо с ненавистью
проговорил русский. Машины проехали, но я остался лежать неподвижно, и
русский тоже. Некоторое время было тихо: шум моторов заглушала стена, за
которой начинался ведущий к монастырю карниз. Облаву надо было начинать
гораздо дальше от монастыря, нам уже почти повезло. Потом на дороге
появилась еще одна такая же машина, и мы решили больше не глазеть, а
прижались к земле у самых корней. Эти тоже проехали мимо. Я подождал еще
пять минут, и мы продолжили путь. Теперь нужно было как можно дальше
уехать на машине, тем более что мне жалко было бросать такой арсенал.
Русский утащил к себе на заднее сиденье второй пулемет, хотя я сомневался,
что он умеет им пользоваться. Пока мы ехали, он внимательно его
рассматривал, а потом наконец отложил, видимо, изучив и удовлетворившись.
Мне было легче: моя подготовка предусматривала владение всеми видами
оружия, кроме, может быть, самых экзотических. "What Your name?" - со
скверным произношением спросил русский. Я назвал имя и фамилию, и русский
весело рассмеялся. Может быть, он тоже был игроком в бисер? "True Liudwig
Wittgenstеin" - с обидой произнес я. Не хватало еще показывать документы,
хотя они все равно остались там. Русский тоже назвался, как-то длинно и
непонятно. Я стал называть его по-французски: "Nicolas", и его это
устроило. Кроме всего прочего, еще надо было где-то найти время и тихое
место, чтобы поговорить! А сейчас говорить было некогда.
92
Мы отъехали уже далеко от монастыря и даже проехали два поселка. Было
слишком рано, и нас мало кто мог видеть - но мог. Русский никак не хотел
быть ниже бортиков и все время высовывался. В конце концов я решил: черт с
ним, он может увидеть что-то, чего я сам бы не понял. Так и получилось. Мы
выехали на развилку. Налево уходила хорошая асфальтовая дорога - на юг, в
сторону Шимлы. Прямо - дорога на Лахор. По асфальту двигалась какая-то
машина, и на перекрестке мы оказались совсем рядом. Русский был
оригинален: он расстрелял содержимое этой машины в упор. Я даже
затормозил, чтобы он мог полнее завершить процесс. Мне оставалось
надеяться, что он не ошибся, тем более, что деревня была совсем недалеко.
Впрочем, в этих горах привыкли к стрельбе. Русский с довольным видом
заменил магазин - магазин на двести патронов - и поднял большой палец.
Все-таки плохо, что он не знал английского языка. Дальше все шло тихо. На
дороге стали появляться погонщики с козами и ослами, и даже автомобили. Я
надеялся, что расстегнутая джинсовая куртка сойдет за военную форму.
Зеленый комбинезон русского меня в этом смысле устраивал. Наконец мы
въехали в довольно большое село, где было полно народу и стояло несколько
машин и повозок. Я поставил машину в переулок возле какого-то бара и купил
в этом баре еды. Дорога и площадь хорошо отсюда просматривались, а двое
аппетитно завтракающих на виду у всех военных не привлекали внимание. Там
я и попытался объясниться, и главное вроде понял. Теперь мне нужен был
надежный контакт с ЦРУ, и для этого лучше всего было убраться из Индии.
Чертовы горы, и оставшиеся в монастыре документы. Впрочем, брать их было
бесполезно: там куча всяких других бумаг обо мне, рекомендации из
университета, переписка, свидетели... Я был настроен решительно и готов
был идти на прорыв границы - тем более с такой экипировкой.
93
Для этого надо было двигаться быстро. Каких-нибудь триста километров
по прямой - но горы... И все же все было спокойно. Я про себя благодарил
монахов - наверное, про этот автомобиль мало кто знал и ничего никому не
сказал. Из бормотанья русского я понял, что в расстрелянной машине были
идеологи всей операции - значит, руководить и стремиться к цели некому.
Те, что ехали в монастырь, выполнят приказ и успокоятся, а нового приказа,
скорее всего, никто не получит. Кроме пограничников и служб безопасности.
Может быть, стоило переодеться? Но я решил, что нет - тогда будет слишком
заметный контраст с военным джипом. Я даже вытащил наружу пулемет, и
управлять машиной сразу стало легче. Я интуитивно чувствовал, что здесь мы
проскочим. Горы становились ниже, и вот мы уже были на каменистой равнине.
Несколько раз попадались другие военные машины, и от предчувствия пуль
холодела даже моя джинсовая куртка. Но все обошлось. В одном из
придорожных баров - даже не знаю, как их правильнее называть - нашлась
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг