Она уже не могла унять рыдания, и Прент закрыл глаза. Утешать ее было
бессмысленно.
Прошла неделя, прежде чем он выбрался из пещеры и решился на легкую
прогулку. С Вандой он почти не разговаривал - скупые, тяжелые фразы,
длинные часы настороженного сна, холодок отчуждения - но Руг терпел,
полагая, что время - лучший лекарь. Лишь одно тревожило его не на шутку -
отважные вылазки Ванды в джунгли. Казалось, после смерти дочери она
разучилась быть осторожной, пугливой, робеющей при каждом шорохе женщиной.
В ее жестких взглядах проступила насмешливая твердость - или
предприимчивость? - Руг терялся. Неуступчивость женщины в мелочах - ладно,
ершистость - куда ни шло, но откровенная независимость - вздор! Скорбь не
сломила эту женщину, самую обычную, ранимую, чуточку походившую на курицу,
- скорбь пробудила в ней бесстрашие и упорство, подпитываемое непонятной
энергией.
Выздоровление Руга она восприняла с облегчением, так как очень
опасалась заражения крови, но всхлипов и поцелуев не последовало. Она
протянула ему миску с похлебкой, сама села в сторонке, села раскованно,
обхватив щиколотки пальцами. У Руга перехватило дыхание. Как сомнительно
превосходство дистиллированной воды над речной, пахнущей тиной, так и
сомнительно превосходство идеально сложенной красавицы над чуточку
потрепанной, махнувшей на многое рукой тридцатилетней женщиной с
располневшими бедрами и загадочной улыбкой на усталом лице.
- Скоро зима, - голос ее звучал озабоченно и отрешенно, - не так
просто будет выжить. Тебе нужно окрепнуть, Руг, и побыстрей. Хорошо, что
появилась рыба и устрицы.
Она вздохнула и принялась снаряжаться к вылазке. Проверила оружие,
надела защитный шлем и куртку.
- Ты опять уходишь? - удивился Прент. - Не слишком ли ты рискуешь,
бродя часами по лесу - он нынче дикий. Еще день-два, сестренка, - и я
составлю тебе компанию.
Она раздраженно передернула плечами.
- Ты достаточно руководил нами, Руг Прент, пытался быть и храбрым, и
дельным, и даже мудрым, но в главном дал промашку, и, к сожалению, никто
не смог тебе помочь... вовремя.
- Что ты имеешь в виду?
- Только то, что с нами стряслось. Мы увидели дармовой кусок, а не
планету со своим укладом, собственным норовом и родословной. Поживу
увидели, а не обитель. И столкнувшись с ее могучим даром редуцировать
образы, мысли, сны, воспроизводить с непостижимой точностью живые
существа, наделенные интеллектом - зачатками интеллекта - это уж точно; и
неплохими ухватками...
- Я могу взорваться: скажи короче!
- Мы сглупили. Спасовали. Не обмозговали толком, что же происходит,
кинулись азартно в драчку.
- А что, по-твоему, следовало сделать - подставлять по очереди щеки?
- Не юли, Руг, ты и сам догадался, но поздно.
- Нет!
- Следовало понять, почему они такие, и если они наше порождение -
значит, искать корни беды в самих себе. Но мы лгали друг другу, а ты с
озабоченным видом городил минные поля.
- Хм! Может, и возлюбить их, Ванда? Возлюбить собственного духа?
- Мы испробовали все средства, кроме милосердия.
- Брось, не смеши меня - возлюбить духа, надо же?
- А почему бы и не попытаться, если уж так приспичило выжить? Ладно,
я пойду поброжу, а через пару дней мы продолжим разговор, ты еще слабоват.
Она отдернула брезент, закрывавший вход, и нос к носу столкнулась с
огромной рыжей обезьяной, перепоясанной старательским поясом с фляжкой и
биноклем. Ванда вскрикнула и оцепенела. Чудище оскалилось, зарычало,
обнажив изогнутые желтые клыки. Звериный дух ударил в ноздри. Но прежде,
чем Ванда очутилась в смертельных объятиях, Руг успел выхватить бластер и
коротким импульсом уложил пришельца. Смрадный дымок взвился над
развороченной грудью зверя. Прент порядочно рисковал: вспышка обожгла
плечо женщине и мочку уха. Обезьяна качнулась и рухнула замертво у входа -
и только тогда закричала Ванда, закричала по-настоящему, как вопит
перепуганная женщина, когда худшее позади.
- Осторожно! - прохрипел Прент. - Их может быть целая стая. Я прошу
тебя...
Она шагнула к нему, поддавшись минутной слабости, но быстро взяла
себя в руки и, промокнув рукавом слезы, выскользнула из пещеры. Если до
сих пор Руг был убежден, что тень бедной Ольги трагически витает между
ними, и надо перетерпеть и притерпеться, то сейчас сомнения захлестнули
его. Ошеломленный, обескураженный, он остался наедине с ее поцелуем,
горящим на левой щеке, с трупом, чадящим у порога и с такой пустотой в
груди, что трудно было назвать это даже вакуумом.
- Ванда Джефлин, - прошептал он, - что же ты задумала, моя
неукротимая девочка? Твой волос стал курчавым, а тело - упругим, и пахнет
оно по новому - так пахнут мужики перед боем.
Солнечные лучи струились уже параллельно земле, когда Ванда вернулась
в пещеру. Возбужденная, запыхавшаяся, свалила в угол свежие плоды и
несколько рыбешек, нанизанных на ветку. Руг скреб угрюмо щетину на
уцелевшей части подбородка и прикидывал, как же ему вести себя отныне с
этой женщиной, которую подхватили бог весть какие ветра? Не складывалось -
и Руг выжидал, что же будет дальше.
Дальше была ночь и еще один томительный день. И снова день, и снова
ночь. Наконец он почувствовал, что способен сам добывать пропитание и
заботиться о подруге. Рука подживала на весу, он еще прихрамывал, но
болезнь удалось отогнать, а к ранам не привыкать, поболят-поболят и
стихнут. Поутру начнется новая жизнь - так он решил, глядя на мирно
посапывающую Ванду - пусть отсыпается, ей досталось за эти три недели,
пока она выхаживала его, пусть отдыхает. С таким чувством, как нежность,
он вытянет ее из болота воспоминаний, из жуткой тоски, и они выкарабкаются
из этой передряги. Руг и сам не знает, как, но выкарабкаются, черт возьми!
Под утро его неслышно залило сном, мягким и пушистым, как беличий
хвост, и разбудил привычный звук взводимых курков.
Ванда Джефлин прятала оружие в странную сумку из цветного лыка на
длинном ремне. Фотоаппарат, компас, нож, ночные очки и прочую мелочовку.
Она была обнажена, совсем обнажена, если не считать дурацкой портупеи и
широкого кожаного пояса с притороченной набедренной повязкой. На
щиколотках поблескивали медные браслеты с острыми шипами, очевидно,
предназначенные для шпор. Мочки оттягивали длинные ажурные серьги,
позвякивающие на плечах. Волосы перехвачены ремешком, и на лбу сверкает
золотой череп с тремя глазницами.
- Ты рехнулась? - насмешливо спросил Руг.
- Я ухожу, - просто ответила Ванда, стягивая узел на своей диковиной
котомке. - Я ухожу, Руг, и прошу только об одном: не стреляй мне в спину.
Пальнешь с психу, а потом будешь жалеть.
- Нет, ты определенно рехнулась.
- Тем более - опасней для тебя.
- Опомнись, Ванда, что ты станешь делать одна-одинешенька на целой
планете среди малохольных призраков, обуянных нечеловеческой злобой?
- А, может, как раз наоборот - человеческой, а Руг?
- Хорошо, пусть мы напакостили, пусть - и наши грязные мысли породили
мир чудищ, мир сомнамбул, мир тварей, мир духов!..
- Только не кричи, ты никогда не кричал на меня.
- Тогда объясни сама, и попроще.
- Попроще?
- Да, попроще.
- Хорошо. Мир чудищ и мир сомнамбул - это ведь тоже чей-то мир,
правда? Мы толковали с тобой недавно о том, что ничегошеньки нам не о
остается, кроме одного: возлюбить духа, ибо это - их мир, тут ты прав. Нам
придется среди них раствориться, если мы хотим выжить, - исчезнуть, стать
частичкой, равной прочим и неотличимой от прочих.
- Невозможно, Ванда, невозможно - даже если мы и прибьемся к одной из
шаек, они быстро раскусят, кто плодит кошмары, и прикончат нас.
- Очень даже возможно, если считать их шайкой, а их жизнь - кошмаром.
Но ведь и того не дано, Руг, не дано. И главное, ведь, в том, что среди
них и мы станем другими. Нас сколачивает в кучу наше уникальное чванство,
наша проклятая хватка, наша очаровательная способность насаждать насилие
даже в сексе... Нас не убьют, Руг, мы станем колдунами, жрецами или
шаманами - частичкой нового мира. Их мира.
- Почему ты раньше не говорила об этом?
Она опустилась на колени, и у Руга перехватило дыхание от запаха ее
кожи.
- Потому что осталось признаться в последнем: мы расстаемся.
- Правда, девонька? О-о-хо-хо-хо!
Однако безмятежная и миролюбивая Надежда скупо делилась своими
тайнами. Несколько дней вертолет над горными полонинами, кружил над
островками побережья, над перевалами и долинами. До рези в глазах
всматривались колонисты в ослепительную зелень, буйно укрывавшую землю -
ничего, ни малейшего намека на живность! Дик Чапанис вновь вернулся к
опытам. Он брал пробы донного ила, исследовал речную и морскую воду,
добирался до горячих источников в каньоне гейзеров - безрезультатно,
никаких признаков белковой жизни. Истинным хозяином на планете был
хлорофилл, четыре пирольных кольца царствовали безраздельно.
- Кроме биосинтеза сахара - ничего, - устало констатировал инженер в
ответ на вопрошающие взгляды. - Этот козел такой же пришелец, как и мы.
Нужно прочесывать предгорья пешком, ведь должна же быть популяция...
- Да разве мы мало протопали? - взъярился Ульвич. - И кто бы это мог
прозевать след от копыта, не говоря уже о тропах в водопою? Неужели эта
старая ведьма права, когда бубнит о нечистой силе? Не знаю, что и сказать,
ребята.
Руг Прент опустил кулаки на столешницу, что являлось признаком
окончательно принятого решения и веско резюмировал:
- Жизнь в любом случае теплится в долинах рек. В верховья вот этой, -
он чиркнул пальцем по карте, - и вот этой мы высаживаем две группы.
Учитывая адскую жару, срок возвращения через двадцать суток. Связь по
рации. Цель маршрута - обнаружение живности. Патрик и Ян сегодня же
начинают собирать катер.
- Там не из чего собирать! - буркнул Патрик. - Труха.
- Что сперли, то и сперли. Между экспедиционным шлюпом и каботажным
ракетопланом есть, конечно, разница. По первому маршруту уходят Чанг и
Царфис, по второму - Ульвич и Портер. Дик, ты продолжаешь работать с
приборами, прощупай еще раз все, что можно. Подключи фотокамеру к
компьютеру и снимай в различных спектрах. Звуковой фон - по всем
диапазонам. За дело!
К исходу семнадцатых суток, когда от однообразных и тошнотворных
рапортов сводило зубы, передатчик подал голос и сразу же замолк. Ульвич и
Портер отозвались спустя пол-минуты - они пережидали полуденный зной в
болотистой лощине - значит, на связь пытались выйти Чанг и Царфис. Руг
сорвал голос, вызывая эту пару, и, в конце концов, бросился к вертолету,
почувствовав неладное. Лететь пришлось недолго - в сорока семи километрах
от форта он заметил в излучине реки человеческую фигурку, яростно
размахивающую руками. Это был Роман Чанг. Едва колеса плавно коснулись
белоснежного песка, он ввалился в кабину, и вид у него был просто жалкий,
никудышный вид.
- Нас обстреляли, Руг, давай от греха подальше перелетим на тот
островок...
- Где Макс?
Чанг испуганно покосился на зеленую стену леса; то, что недавно
казалось ярким и безмятежным - сейчас дышало угрюмостью.
- Я н-не знаю. Мы почти отработали маршрут, осталось два перехода.
После обеда прилегли вздремнуть, солнце стояло как раз в зените. А перед
этим... незадолго до этого видели сломанный куст - и никаких следов, Руг,
никаких. Макс ворочался, ворочался и вдруг вскочил, взял рацию и бластер и
зашнуровал башмаки. "Ты куда, Макс?" - Спрашиваю его, а он ворчит, мол, не
спится, пойду покружу вокруг того куста, мол, не нравиться ему все это. Я
спрашиваю: "Что не нравиться?" - а он отвечает, что ветер не мог так
сломать ветку, уже на ходу отвечает.
Прент посадил машину на небольшом островке посредине реки. Рыжая
почва, поросшая кустарником и ковылем, жиденькая рощица. Он включил
инфракрасный обзор, с минуту молча глазели на экран - ничего.
- Ну, и?..
- Я уснул, кажется, уснул. И вдруг меня подбросило - выстрелы! Рванул
туда...
- Куда?
- Макс пошел по течению небольшого ручья, вот. С пол-мили. Но
добежать к тому кусту я не успел: как током ударило - оборачиваюсь - вижу,
сунется из-за валуна какой-то странный тип. Понимаешь, Руг, - Чанг извлек
из кармана скомканный комочек грязной ткани, развернул его - это оказалось
носовым платком - и растер грязь по мокрому лицу. - Понимаешь, я всего
ожидал, любой подвох, но чтоб вылезло такое чучело?...
- Туземец?
- Руг, этот парень сошел с картинки.
- Довольно мямлить!
- Выряжен, как... как... черт его знает! Желтые сапоги с блестящими
пряжками, черная шляпа, пестрая рубаха и побрякушки на жилетке. Я
попытался окликнуть его, но, видать, не следовало этого делать - он
принялся палить из револьвера.
- Как, из обычного револьвера?!
- Ну да, пороховыми зарядами палил. Пули свистели вокруг головы.
Можешь считать меня трусом, но я дал деру. Что я мог поделать, у меня и
палки под рукой не было...
- Но Макс-то был вооружен!
- Ну да...
- Но где же он, черт возьми?!
- Я не видел его ни живого, ни мертвого. - Чанг сокрушено мотнул
странно асимметричной головой с обрубленным ухом, по огрубевшей коже лица
сбегали крупные капли пота.
- А мы прохлаждаемся, ах ты!.. Показывай, куда лететь? И давай все
сначала, поподробней!
Чанг сбивчиво, путаясь в деталях, что, в общем-то, было ему не
свойственно, повторил рассказ. Чувствовалось, что он выбит из седла.
- И вот еще что, Руг, - он замялся, но, наткнувшись на свирепый
взгляд командира, залопотал, как миленький. - Мне его физия показалась
удивительно знакомой. Понимаешь, такое ощущение, что я где-то его видел,
этого хрена выряженного, где-то видел. Вот, он ухмыльнулся, а у меня мороз
по коже...
- В первый раз ты сказал, что мурашки побежали?
- Поди разберись, что там побежало. Палил ведь, как сумасшедший, не
продохнешь. - Руг покосился на нервно сжимающиеся пальцы сухих, жилистых
рук Чанга и ничего не сказал.
Они сделали несколько кругов над каменистой осыпью, сквозь которую
пробивался ручей, но кроны деревьев мешали оглядеться, и Руг рискнул, да и
что оставалось, кроме риска? - Он втиснул вертолет на полянку и приготовил
оружие.
- Здесь?
- Угу, во-он там, чуть правее, мы натолкнулись на куст со сломанной
веткой. А еще шагов на пятьдесят ниже по течению я встретил того психа.
- Прикрой мне спину - и ни на шаг от вертолета! Сам осмотрюсь.
Руг Прент скользнул в траву и растворился в ней, исчез, будто мышь.
Пять лет он прослужил волонтером Звездного легиона наций и знал толк в
этих лесных играх на выживание. Вернулся он совсем с другой стороны,
спустя пол-часа, и на лицо его неприятно было смотреть.
- Все верно, Роман. Есть куст со сломанной веткой, ошметки мха на
валуне, следы каблуков на влажном песке, только Макса нигде нет, скверно.
Ты расслабься - мы одни, поблизости никого, я бы учуял. - Чанг тяжело
вздохнул и вытер вспотевшие ладони об изодранные штаны. Прент как-то
странно смотрел на него, глаза его словно остекленели. Ничего хорошего
такой взгляд предвещать не мог.
- Ты чего, Руг?
- Говоришь, пули свистели, просто страсть?
- Ну да, я петлял, как заяц, а этот псих палил и палил.
- Сними-ка рубашку.
- Рубашку? Зачем?
- Снимай, снимай - проветришься.
Чанг уловил неприятный холодок в голосе командира и беспрекословно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг