- Бракель только неприятностей с ним наживет, - сказал Синяка. - Этот
Аст не станет на него работать. Он вас ненавидит.
- А ты? - спросил Хильзен так неожиданно, что Синяка споткнулся и
чуть не упал.
- Что?
- Разве ты не ненавидишь нас? - спокойно поинтересовался Хильзен.
Синяка растерянно пожал плечами. Он не знал ответа. И никак не мог
поверить, что Хильзен, Норг, Батюшка-Барин и все остальные - те самые
люди, в которых он стрелял у форта. А сами Завоеватели? Разве в их
представлении Синяка не принадлежал уже "Медведю"? Зачем бы иначе Хильзену
вступаться перед Иннетом за темнокожего паренька?
Хильзен высокомерно смотрел, как Синяка в смущении покусывает нижнюю
губу. Несмотря на то, что Хильзен был старше всего на несколько лет,
Синяка по сравнению с ним казался мальчишкой. Десятки поколений фон
Хильзенов ходили в походы под полосатым парусом. Этот темноглазый молодой
человек был потомком старинного драчливого рода, уставшего от бесконечных
войн.
Наконец, Синяка нехотя сказал:
- Я же неполноценный гражданин, с отклонениями. - Для верности он
покрутил пальцем у виска. - Тут уж ничто не поможет, останусь тем, кто
есть.
- А кто ты? - с любопытством спросил Хильзен.
- В том-то и дело, - вздохнул Синяка, - что этого я НЕ ЗНАЮ...
Они неторопливо свернули за угол и оказались возле завала,
перегородившего улицу. Синяка залез на груду обломков, уселся, свесив
ноги, и уставился на Вторую Морскую, убегающую вниз, к заливу.
По набережной вдоль залива кто-то неторопливо шел. Вроде как даже
гулял. Синяка прищурился, пытаясь разглядеть, кто же там бродит, но было
слишком далеко. За время осады он уже отвык от того, что по городу можно
просто гулять. Горожане теперь по улицам не ходили, а шмыгали, не отрывая
глаз от мостовой и норовя свернуть в ближайшую подворотню. Встречались
также унылые тени, бродившие по руинам в поисках воспоминаний и утерянных
вещей. Но чтобы просто прогуливаться - спокойно, по-старинному... Кто же
это в Ахене такой несгибаемый?
Придерживая шпагу, Хильзен устроился рядом. Юноша показал рукой в
сторону фигуры возле залива:
- Видишь?
- Ну и что?
- Гуляет кто-то, - пояснил Синяка и вздохнул.
Хильзен легонько постучал сапогом по камням завала.
- Ты действительно какой-то странный, - вымолвил он, наконец.
Синяка не ответил. Внезапно он понял, что возле завала прячется еще
один человек. Кто-то третий, кого Хильзен пока еще не заметил. Синяка
ничего не слышал, как ни прислушивался, но был уверен: совсем рядом
скрывается невидимый наблюдатель. И от этого невидимки исходили тяжелые
волны ненависти.
Хильзен посмотрел на своего спутника сбоку. Сидит себе на старой
баррикаде. Прикрыл глаза и греется на позднем осеннем солнышке. Не
человек, а воробей. В конце концов, может быть, Иннет и прав: кто такой
этот Синяка перед Одо фон Хильзеном? Хильзен немного отодвинулся.
Синяка даже не заметил этого. Мысленно он был уже в пустом доме, в
развалинах, слева от Хильзена. У него и раньше получалось видеть сквозь
стены и проникать в мысли других людей (чаще всего - приютского повара),
но никогда еще это не было так сильно, так очевидно. Толчок - и Синяка как
будто стал тем самым человеком, что таился среди развалин. И теперь видел
Хильзена глазами ненависти и страха: костлявый юнец с барскими замашками.
Расселся, будто у себя дома! Скаля зубы, человек поднял арбалет.
Хильзен услышал слева от себя тихий шорох, как будто пробежала мышь.
В тот же миг Синяка что было сил толкнул его, и Хильзен, не успев даже
вскрикнуть, упал на мостовую. Туда, где только что сидел молодой
Завоеватель, вонзилась арбалетная стрела.
Теперь Синяка видел происходящее уже своими глазами. Он выпрямился.
Человеку с арбалетом показалось, будто Синяка вырос перед ним из пустоты.
Солнце светило Синяке в спину, и русые волосы, пронизанные лучами, стали
золотистыми. Юноша побледнел, его смуглое лицо стало пепельным. Свет как
будто окутал Синяку с головы до ног.
Синяка вытянул руки ладонями вперед, обращая их в сторону пустого
дома. Вторая стрела, свистнув, пролетела мимо синякиного уха. Юноша
повернул ладони к себе, словно вытягивая невидимую сеть. Из развалин
нехотя, как бы против своей воли, выбрался тощий человек с арбалетом. Его
трясло. Прямо перед ахенцем высилась стройная фигура, словно объятая
серебряным пламенем.
- Оставь оружие, - проговорил тихий мальчишеский голос, разрушая
очарование страха.
Человек присел и осторожно положил арбалет на камни. Когда он
выпрямился, страшная тень уже исчезла. На груде развалин стоял босой
парнишка, загорелый до черноты. И совершенно безоружный.
- Эй, не бойся, - сказал паренек.
У ахенца затряслись губы. Теперь он вовсе не понимал, почему
подчинился, почему оставил арбалет вместо того, чтобы пристрелить своих
врагов из засады. Как вообще получилось, что он послушался приказаний
какого-то оборванца?
- Зачем ты стрелял? - спросил Синяка.
Человек слегка отступил, пошатнулся и вдруг завизжал, разбрызгивая
слюну:
- Гады! Гады! Убью вас! Гады!
Хлопнул выстрел. Человек застыл с раскрытым ртом и повалился затылком
в выбитое окно пустого дома. Синяка спрыгнул с груды камней и увидел
Хильзена, который дунул в дымящееся дуло своего пистолета и пристально
поглядел на него своими злыми черными глазами.
Синяка казался очень усталым. И как будто постаревшим. Когда он
тяжело привалился к Хильзену плечом, тот поморщился, но ничего не сказал.
Синяка вздохнул и перевел дыхание.
- Устал я, - сказал он виновато. - Не понимаю, что со мной. И есть
очень хочется. Ты убил его?
- Надеюсь, - пробормотал Хильзен. - Как тебе удалось его выманить, а?
Синяка не ответил. Он снова повернулся в сторону залива, к людям,
которых заметил еще прежде, и встал.
- Кого ты там увидел? - спросил Хильзен, засовывая пистолет за пояс.
- Это Норг, - уверенно сказал Синяка, - и с ним кто-то...
- Баба, кто же еще, - сказал Хильзен, пожимая плечами. - Норг -
известный любитель юбок.
- Это не женщина. - Синяка вдруг рассмеялся. - Идем-ка.
Он легко зашагал под горку к заливу.
Синяка не ошибся - на набережной действительно гулял Норг. Одетый в
куртку без рукавов, он был, как обычно, с головы до ног был увешан
оружием. Возле него крутилась девчушка лет пяти, с круглыми серыми глазами
и двумя толстенькими короткими косичками, которые болтались, как собачьи
уши. Девочка была плотно закутана в огромный серый платок, завязанный на
спине большим узлом. Платок мешал ей, но она стойко терпела неудобство.
Кожаные башмаки, которые были ей велики, норовили свалиться при каждом
шаге, и она то и дело притоптывала ножкой.
У Хильзена отвисла челюсть.
- ЧТО ЭТО, Норг? - пробормотал он чуть ли не в ужасе.
Норг побагровел от смущения и прикрикнул на ребенка, после чего пожал
плечами.
- Это Унн, - глупо сказал он. - Привет, Синяка. Проклятая баба
всучила мне своего гаденыша, чтобы я с ним, значит, повозился, пока она
что-то там варит...
Он с затаенной нежностью покосился на "гаденыша". Хильзен, все еще
ошеломленный, переводил взгляд с ребенка на Норга.
- Чья она? - переспросил он.
- Да бабы одной! - с досадой ответил Норг.
- Ты что, всерьез загулял с мамашей?
- Угу, - буркнул Норг, глядя себе под ноги. - Я бы женился на ней. А
что? Она ласковая. И ни слова по-нашему не понимает. Я к ней приду,
принесу еды, она сварит и бух на стол миску. Я ем, она смотрит. Погладишь
ее - ревет. Тихо ревет, боится. Ты бы узнал у нее, Синяка, почему она все
время плачет? Я ее, по-моему, ни разу не обидел. Вон она идет.
Хильзен и Синяка оглянулись. По улице, путаясь в длинной широкой
юбке, шла вдова по имени Далла. Рыжая прядь выбилась из-под платка и упала
на бровь. Золотистые глаза смотрели на Завоевателей тревожно, в них не
было и следа того веселого бесстрашия, с которым таращила глазенки на
Норга маленькая Унн. Потом Далла узнала Синяку и пошла медленнее.
Остановившись в пяти шагах, Далла негромко сказала ему:
- Опять ты здесь.
Синяка неопределенно пожал плечом.
- Что я тебе сделал?
- Ты нелюдь, - твердо сказала женщина.
Она взяла за руку дочь и обернулась к Норгу. Норг шагнул к ней, обнял
за плечи. Далла вздрогнула, а потом тихо вздохнула и прижалась к нему,
другой рукой крепко удерживая возле себя девочку.
Синяка и Хильзен переглянулись и, не сговариваясь, пошли к заливу.
Ларс Разенна стоял на берегу реки Элизабет, примяв сапогами серую
траву. Демон Тагет путался у него в ногах, стараясь устроиться поудобнее
среди скользкой и холодной глины. Была поздняя осень. Из темной мутной
воды торчали сухие камыши. Глядя на них, Разенна глубоко вздохнул и
произнес с чувством:
- Да, вот это девушка!
- Богам она не понравилась, - подал голос Тагет. - Боги были
разочарованы, боги нашли ее скупой и грубой, а я склонен полагать, что
боги редко ошибаются.
Великий Магистр посмотрел на маленького демона сверху вниз.
- Что твои боги могут понимать в девушках, - сказал он. - А ты,
чучело, тем более.
Тагет фыркнул.
- И я ничуть не жалею о том, что застрелил Завоевателя, - добавил
Ларс многозначительным тоном и опять поглядел на Тагета. - Вообще,
согласно Уставу Ордена, убивать можно только ради пропитания, но здесь был
особый случай...
Тагет не дал ему договорить.
- Ты должен был вырезать его сердце, - произнес демон с оттенком
горечи и разочарования. - Оскудела этрусская кровь, и тошно мне стало от
этого в сердце моем.
Для наглядности он ткнул себя под горло сухим пальчиком, после чего
задрал голову и сверкнул на Ларса белесыми глазками:
- Почему сердце не вырезал?
- Некогда было, - с досадой сказал Великий Магистр.
Тагет выразительно передернул плечиком.
- Учи вас, учи, этрусков безмозглых... все без толку. Были вы, люди,
сущим недоразумением, и остались им же, лишь усугубив свои пороки, но
отнюдь не усовершенствовав свою натуру.
- Да ладно тебе, - сказал Разенна, ничуть не смутившись. - Так уж и
"отнюдь". А порох кто изобрел?
Тагет посмотрел на него как на полного идиота.
- Ларс Разенна, - произнес он, - мало ли что вы там изобрели... В
старину хоть Гомер был, Полибий какой-нибудь. А сейчас! - Он махнул рукой.
- Да разве древние римляне, к примеру, позволяли себя завоевывать? Только
готам, да и то не сразу! - Подумав еще немного, демон снова заговорил о
деле: - Ладно, хватит про девушку. Это не тема для обсуждения между
паладинами, чего не скажешь о доброй трапезе. Давай лучше поговорим о
твоем преступлении.
- Подвиге, - поправил Ларс.
- Поживи с мое, Разенна, и тебе станет ясно, что это одно и то же...
Итак, своим выстрелом, не имеющим цели добычи пропитания, ты спас от
неминуемой гибели брата прекрасной Анны... - Демон мечтательно прикрыл
глазки. - Да, это достойно зависти.
- Если хочешь знать, - Ларс горделиво выпрямился, - я спас не одного,
а сразу двоих.
- У нее два брата? - удивился демон.
- Да нет же, бестолковое ископаемое, - ответил Великий Магистр. -
Второй был просто солдатик.
- Каков из себя? - тут же впился Тагет.
- Да я на него особо и не глядел. - Ларс наморщил нос. -
Деревенщина...
- Как выглядел? - настойчиво повторил демон.
- Как?.. - Разенна прищурил свои и без того узкие глаза, вызывая в
памяти образ солдатика. - Знаешь, Тагет, ничего интересного не могу
припомнить. Странно только показалось, что он такой смуглый.
Демон насторожился.
- Смуглый?
- Да, почти черный. А глаза светлые. На что он тебе сдался? Боги его
вылечили - и ладно. Сидит, небось, на кухне у печки... Что с тобой?
Тагет заволновался, забегал взад-вперед, время от времени
останавливаясь, приседая и хлопая себя по бокам.
- Тагет, - окликнул его Разенна, - что-нибудь случилось?
Демон с удовольствием помучил Ларса долгой многозначительной паузой
и, наконец, объявил:
- По твоему рассказу больно уж он похож на... Нет, не могу сказать,
пока сам не убедился. Слушай, Ларс, я должен посмотреть на него. Проводи
меня к этим твоим Вальхеймам.
- Ты рехнулся, старый пень. Девушка может испугаться.
- Ничего, я прикинусь младенцем, а ты скажешь, что я твой внебрачный
ребенок.
Глаза Ларса засветились неприкрытой злобой, но Тагет невозмутимо
поковырял в ухе и вытер палец о штаны с самым серьезным видом.
Вдали, за рекой Элизабет, громыхнуло. Быстро темнело. Надвигалась
непогода.
- Скотина ты, - сказал Ларс своему другу.
Тагет вдруг с силой прижался к ногам Великого Магистра, вдавив голову
ему в колени. Ларс Разенна наклонился и подул на седую макушку.
- Эй, что с тобой?
Тагет трясся, зубы его постукивали, лапки уцепились за штаны Ларса.
Громыхнуло вторично.
- Стреляют, гляди ты, - удивленно отметил Ларс. - Делать им нечего.
Прогремело еще раз, медленно, торжественно.
- Это не пушки, - сказал Тагет шепотом. - Это гроза.
- Ай, - сказал Разенна, - не стыдно ли тебе, о демон? Ты всю жизнь
заклинал молнии - и вот, струсил...
- Нервы шалят, - ответил Тагет и добавил гордо: - Старость близко...
- Давай, заклинай по-быстрому, и пойдем в город, - нетерпеливо
распорядился Великий Магистр. Ему ужасно захотелось поскорее увидеть
Анну-Стину.
Переборов страх, демон с трудом оторвался от колен своего друга,
вскарабкался на невысокий холмик у реки Элизабет и вскинул маленькие ручки
к тучам.
- Велика власть твоя, о Менерфа, громы в руках предержащая... - начал
он, и вдруг прямо над ним с треском разорвалась тройная молния. Пискнув,
демон шарахнулся к Ларсу и забился ему под куртку. Гром ударил
оглушительно. Демон сипло завопил: "Мамаzzz" Ларс почувствовал, как он
дрожит.
Подергав его за связанные в пучок волосы, Ларс сказал:
- Эх ты... "мама"... У тебя же нет мамы, чудовище, тебя в борозде
нашли.
- Про маму я загнул для красного словца, - оправдываясь, пробубнил
демон. Он все еще вздрагивал. - На самом деле мать моя и отец мой -
великий этрусский народ, который я учил заклинать молнии.
- Ты же до смерти боишься гроз.
- Потому и заклинаю, что боюсь. Перезабыл только всё.
Демон высунулся из-под локтя Разенны. Дождь еще не начинался, резкие
порывы ветра пригибали к земле сухую траву, трепали волосы Великого
Магистра. Над болотом сгущалось темное облако. Оно опускалось все ниже,
становилось все больше, темнее, и вот уже заслонило полнеба. Ларс вдруг с
удивлением установил, что облако было плотным, тяжелым. И оно все меньше
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг