бредовых видениях, или в бессонных мечтаниях, сотни раз она представляла,
как сильная мужская рука ведет по бедру ее, обжигая таким вот холодом...
Она вздохнула и закрыла глаза, схватившись рукой за стол...
Марк подошел к ней.
- Вам плохо? - он взял ее за талию - Я... вам...
- Зачем вы пришли? - простонала она.
Ну пусть же, скорее... Какие еще слова нужны, у него же все выпирает
из штанов, пусть берет меня, пусть делает то, что... Что именно она имела
весьма смутное представление.
- Я... Я...
Чего же он? Или действительно, он пришел не за этим? Анна испугалась
и открыла глаза. Желваки у Марка на скулах ходили взад-вперед. Он явно
чего-то хотел, но не отваживался.
Вдруг он видимо решил что-то, и как будто прыгая с обрыва, положил
руку на ее потрясающих масштабов бюст.
Анна расслабилась и обхватила его обеими руками.
- Ну же, ну же, сожми плоть мою своею волшебной рукой, выпей кровь
мою до грамма последнего своим страждущим ртом, преврати меня в птицу
парящую... - едва слышно прошептала она строчки популярной на Стмаде поэмы
единственного местного стихотворца.
Он видно не понял, что это стихи. Мускулистая рука порвала крепкую
ткань комбинезона, словно папиросную бумагу. Они единым порывом стекли на
пол - Анна сильно протерла плечом по грани ножки стола, но почти не
заметила этого. Лишь потом ссадина заболит, потом и обработает, потом... А
сейчас... Сейчас Это случится, сейчас она впервые обнажит свое тело перед
мужчиной. И каким мужчиной - мечта... Он... Он...
Ну ведь до чего обидно, подумала она - именно сегодня поленилась
помыться. Именно сегодня на ней старые треволовые трусы, которые давно
выбросить надо - со стрелками именно там, где это вовсе неуместно. Сейчас
он увидит, встанет и уйдет... Нет! Только не это. Так близко то, о чем
бредилось ей столько лет, что она не отпустит его. Нет!
Сколь ни коротко были подстрижены ее ногти, Марк почувствовал, как
они впились в спину его. Боль лишь еще больше возбудила его. Руками
неумело и нескладно стаскивал он с нее одежду, она приподнялась, чуть
опираясь лопатками о пол, чтобы он скорее освободил ее от прилипшей к телу
ткани. Сейчас, сейчас он войдет в нее и... И станет мужчиной. И испытает
то, что один из старших братьев Марка назвал "наивысшим наслаждением,
данным Богом человеку"...
Какая у нее огромная однако грудь... Марк пытался ртом поймать сосок,
дабы впиться в него губами своими, но она так возбужденно дышала,
изгибаясь под его руками трепетная и податливая, что грудь ходила ходуном
и Марку это никак не удавалось. Он чувствовал резкий запах пота из-под
мышек ее, видел копья мокрых слипшихся волос ее под мышкой левой руки - а
у Патри и Лорен все чисто выбрито, пронеслось в голове - но что странно
запах этот, волосы эти негигиенично мокрые распаляли его сильнее и
сильнее. Невыносимо тянуть больше, а трусы не снять никак дальше...
Он запустил жадные пальцы прямо между ее восхитительно толстых,
плотных ног и подумал, что сразу надо было о ней, о Анне мечтать, а не о
худосочных девицах - вот настоящая женщина. Он увидел, как она прикусила
губу, сдерживая то ли стон, то ли вздох, увидел, как дрожат веки ее
закрытых глаз, как покраснели щеки...
Очень неумело он ткнулся фаллосом куда-то между ног ее. Свершилось!
Он мужчина! Но нет, явно не свершилось - он никак не мог попасть куда
нужно (а куда нужно у Патри мгновенно встало перед его глазами). Он уперся
плечами в огромную грудь ее и раздвинул что-то горячее и мокрое. Вошел.
Вот теперь свершилось. Он закрыл глаза и застонал от распиравшего его
счастья...
Свершилось, пронеслось в голове. Он входит в нее. Он - красивый,
словно сошедший из видеокниги, в нее - лягушку, уродину, квашню толстую. В
нее... острая боль накрыла ее с головой, и слепящий красный фейерверк
брызг вытеснил черноту закрытых глаз. Свершилось! Свершилось! Как она
благодарна ему за это! Как она любит его... Как она ему... она для него...
Она...
Она вдруг почувствовала что жаркое тело его уже не давит на нее. Она
открыла глаза. Что случилось? Она ему не нравится? Только не это - она
ждала... Чего? Черт знает чего, но ведь так все здорово! Она ждала вот
этого самого, невзирая даже на сжигающую боль, ждала страстных поцелуев и
нежных ласк...
А он привалился спиной к стене (даже ведь ни рубашку, ни брюк с себя
не снял - отметила отстраненно Анна) и вытягивал сигарету из кармашка,
глаза его были закрыты. Анна почувствовала что из огненного жара, где Марк
только что был - был ведь, горит все! - потекла струйка жидкости, плечи ее
судорожно дернулись от этого ощущения. Ей стало почему-то неприятно, она
вдруг застеснялась наготы своего пылающего страстью тела, подспущенных
неизящных трусов, сковывающих ноги... Ягодицы почувствовали холод пола.
Она прикрылась разорванным комбинезоном.
И это все?!! Ну пусть бы хоть рукой своей провел по плечу, по шее,
пусть бы хоть слово ласковое сказал...
Нет, сидит с безвольно упавшей рукой, а другой еле сигаретой в рот
попадает... Скоты они все - сделал свое дело и наплевал на нее. Анне
ужасно захотелось под душ. Не была она раньше с мужчинами и больше не
будет!!!
Марк не знал что сказать, что делать. Он не ожидал такого. Столько
мучиться, страдать, желать - и ничего особенного. И молочная белизна ее
тела неожиданно показалась ему отвратительной. Он хотел еще и еще, но
почему-то вдруг подумал, что не может принести ей удовлетворение. Не нужна
ей его ласка, не нужно все что он может ей дать - ей нужно лишь грубое
физиологическое наслаждение.
Вот он позор его - только вошел и сразу все кончилось...
Что-то бормоча, нескладно, ткнувшись в бедро сигаретой (хорошо хоть
не в пенис попал, а то совсем бы хоть вешайся), окончательно смутившись,
он вылетел их рубки и не глядя пошел прочь, чувствуя, как дрожит все под
коленками. Он хотел еще, он жаждал ее, это восхитительное, влекущее
творение из плоти, но он не мог забыть разочарованного взгляда ее
бездонных глаз. Он никогда не сможет стать настоящим любовником,
приносящим радость и счастье женщине...
Кляня себя последними словами и страдая от мучительного плотского
желания, он зашел в коридор, в котором еще не был. Коридор оказался
тупиковым - в конце его находилась лишь одна дверь. Марка вдруг перестали
одолевать безрадостные рассуждения о смысле собственной жизни и он
пораженно уставился на тяжелую, черного дерева, резную дверь, резко
дисгармонирующую с обычными здесь герметическими. На двери среди множества
различных фигурок блестела не очень заметная табличка "Капеллан".
В конце концов это именно то, что Марку сейчас и требуется - излить
кому-то свою душу, поделиться сомнениями и мучившим его неудовлетворением:
как самим собой, так и обстоятельствами. Марк решительно толкнул дверь.
Толкнул на себя, потом от себя, потом вправо и влево. Безрезультатно -
заперта. Марк заметил кнопочку звонка и долго жал.
Надо с кем-то поговорить по душам, выплеснуть накипевшее... Но кому?
Петр болен и спит. Ларсу если и найдешь, так она наверняка занята,
остальные опять сразу набросятся, прибавят к тому что и так бурлит, не
разобравшись ни в чем. Капитан - но Марк не мог себе этого позволить. А
капеллана нет на месте - где его черти носят в рабочее время? Если нет
доктора душевного, надо идти к доктору тела твоего... Марк туда и шел, но
в медпункте тоже никто не отвечал. Может уже вернулись. Приняв решение, он
твердым шагом и осмысленно глядя перед собой, направился к медотсеку.
Килна Травер оказалась на месте - сидела за огромным письменным
столом, подперев подбородок обеими руками (Марк обратил внимание, какой
они изящной формы, а чуть черная поросль на внешней стороне лишь
возбуждает... черт вот опять!) и буравила взглядом бледно-зеленую стену.
Ни давешнего страха-отвращения, ни робости, как не странно, Марк не
испытывал.
- К вам можно? - уверенно спросил он.
Килна прекратила свое безнадежное занятие (стены на корабле
сверхпрочные) и обратила взгляд на вошедшего. Марк поежился, но тут же
гордо поднял голову и честно посмотрел в ее зеленые глаза. Слава богу, тут
не надо лицемерить, что-то придумывать - почему-то он ее не стесняется, и
поэтому на душе вдруг стало удивительно светло.
- Что-то случилось? - усталым голосом спросила врач. - Проходите,
садитесь.
- Нет, все хорошо, - поспешил успокоить ее Марк. Он вошел и рука его
автоматически нажала блокиратор дверей. - Я чисто по-дружески зашел
поговорить. Как к старшему товарищу. Можно?
- Издеваешься? - зло огрызнулась Килна, но тут по его чистому прямому
взгляду поняла - нет не издевается.
Она безнадежно улыбнулась, встала из-за стола и направилась к
застекленной стойке (под халатиком нет даже давешних розовых трусиков,
непроизвольно отметил Марк). Провозившись минуты три, она вернулась к
столу, неся в руках два мерных стаканчика, наполненных почти до краев
хрустально прозрачной жидкостью с характерным запахом. Один стаканчик она
придвинула Марку, из ящика стола достала большую плитку гванского шоколада
и сорвала упаковку.
- Прошу, - приглашающе сказала Килна, и не дожидаясь Марка залпом
осушила стопку, как алкоголик с большого перепоя дорвавшийся до желанной
влаги.
Похоже, подумал Марк, ей утешитель-исповедник требуется сейчас
гораздо больше, чем ему самому.
Он тоже выпил и чуть не поперхнулся - неразбавленный спирт (лучшего
эквивалента которому за тысячелетия так и не нашлось) расплавленным
свинцом потек где-то внутри грудной клетки. На правом глазу навернулась
слеза. Марк поспешно потянулся к шоколаду.
- Я слушаю тебя, - сказала Килна, не присаживаясь.
Марк посмотрел в ее усталые зеленые глаза, увидел чуть наметившиеся
морщинки, интеллигентную складку у рта... И вдруг понял, что перед ним
врач, профессионал - перед ним стесняться нечего, как перед Богом.
И стал путано, порой - не находя необходимых слов - сбиваясь не
пошлость, чуть ли не непристойность, но совершенно честно и откровенно
рассказывать, сам удивляясь этой своей откровенности. Поведал ей всю свою
несложную биографию, и события-переживания всего столь бурного сегодня,
подивившись сколь много в него вместилось, а ведь день еще однако не
кончился.
Килна слушала внимательно, не перебивая, даже сочувственно. Только
когда он рассказал об Анне она чуть удивленно вскинула черные брови:
- Колобок? Вот уж не подумала бы...
- Короче, - закончил Марк, - я животное. Я... Я ничего не умею,
ничего не могу...
- С женщинами, - поправила его Килна, улыбнувшись. И добавила: - Пока
ничего.
Она снова поковырялась в стойке и вновь наполнила мензурки.
- Наверное, тебе бы следовало прочитать лекцию для молодоженов -
когда-то лет семь назад я занималась этим на Страуге-Фонте, во Пландирском
Социальном Центре. Но вряд ли тебе сейчас надо все это рассказывать, а
показать на практике я не....
- Да что, что вы, - взволнованно перебил ее Марк. - Может мне как раз
и необходимо, чтобы кто-то именно рассказал... Чтобы не повторить позора
моего. Он перестал пожирать взглядом ее фигуру, видел только глаза...
Она неожиданно села ему на колени.
- Все одно - другого не дано, - загадочно ответила она.
И принялась рассказывать - мягко, с юмором, с конкретными примерами,
абсолютно без пошлостей. Рассказывать то, что он мог прочитать в любом
учебнике, да так и не сподобился. Но одно дело читать учебник, другое
когда вот так вот - с глазу на глаз Учитель дает лекцию тебе одному. И он
понял, почему потерпел конфуз с Анной - он недостаточное внимание уделил
(а если положить руку на сердце, то не уделил вовсе) предварительной
ласке. А по словам Килны для женщины это самое главное, если не считать
того, что после того, как "свершилось" женщине требуется ласка еще больше.
Марк аж застонал от досады на себя и запоздалого раскаяния (может
вернуться в рубку и попытаться воспользоваться полученными знаниями?).
А Килна уже рассказывала о различных эрогенных (это еще что такое? -
подумал Марк) зонах, о том как лучше и где лучше ласкать женское тело
(незаметно налилось по третьей). Она расстегнула халатик и показывала
прямо на себе, забыв что перед ней сильный, красивый и неудовлетворенный
мужчина.
Марк встал.
- Разрешите попробовать, - сказал он и как можно нежнее провел
пальцами по нижней части ее левой груди и чуть коснулся бурового соска,
который моментально набух от прикосновения.
Она взглянула на него удивленно, тряхнула головой и рассмеялась -
теория закончилась, пора переходить к прак... Но тут же взгляд ее
затуманился.
- Нет, нельзя.
Марк охнул и отступил на несколько шагов, как ошпаренный. Килна
посмотрела на него и сказала:
- Не в тебе дело, к сожалению, а во мне. - Она окончательно сбросила
халатик и чуть раздвинула ноги. - Смотри, видишь? Это по приказу капитана
- чтоб ее распучило, фригидную! - на два месяца...
На бедрах Килны, как плотно облегающие плавки, светилось сиреневым
тончайшее силовое поле.
- Что это? - поразился Марк.
- Пояс девственности, - обреченно ответила Килна. - Кстати, из-за
твоего дружка... Кто ж знал, что он таким слабым окажется...
Марк взял стопку в руку. Она оказалась пустой. Килна вновь
направилась к стойке - наполнить. Видно, ей с ним все-таки было хорошо,
раз не прогнала давным-давно, Да и в глазах ее зеленых засверкали
жизнерадостные искорки.
Что такое "пояс девственности" Марк знал - Филипп Фроз рассказывал
как-то. Чтобы женщина не совокуплялась, биоавтоматом цепляют такое вот
силовое поле - снять его невозможно, но держится оно не более сорока дней.
Двигаться оно совершенно не мешает, писать-какать тоже, но если с внешней
стороны что-то попытается проникнуть... Фроз показывал свой фаллос - как в
тартовой кислоте выполощен, фиолетовый аж и весь в волдырях. Вот к чему
приводит недоверие к современной технике - три месяца после на женщину сам
не взглянешь...
Килна поднесла ему стопку. Марк встал и посмотрел ей в глаза. Она не
выдержала его пронзительно-страстного взгляда и поставила стаканчики на
стол. Обхватила его тонкими руками своими за плечи и впилась в губы его
долгим поцелуем.
Вот чего он упустил с Анной. Вот чего не могли дать ему ни Патри, Ни
Лорен, ни... Ну Ларса может быть и даст. Вот сейчас ему больше не надо
ничего - вот так вот пить ее губами своими, чувствовать тело ее дрожащими
руками. Вспоминая данный только что урок, он осторожно и предельно нежно
принялся ласкать именно там, где она показывала...
- Я ненавижу капитана, за то что сейчас происходит... - страстно
прошептал Марк ей на ухо - как будто кто мог подслушать!
- Непреодолимых препятствий нет, - прерывисто дыша после длительного
поцелуя ответила Килна. Если "нельзя", но очень хочется - то можно. Кто
хочет тот добьется...
Марк сам не заметил, как она сняла с него рубашку. Вдруг что-то
тяжелое бухнулось ему на ногу. Ах да, парализатор...
Не прекращая ласкать его, она подвела Марка к операционному столу. Он
лег, не отрывая своих рук от ее вожделенного тела - ах, эта ямочка на
предплечье, она так прелестна...
Килна расстегнула его брюки, освобождая томившийся в неволе источник
наслаждения.
Марк приподнял голову - напрягшийся струной фаллос был липкий и в
крови - после Анны. Марк залился краской, хотел вновь застегнуться, он
чувствовал себя в этот миг просто ужасно.
Но Килна, улыбнувшись мягко и понимающе, мгновенно достала что-то
стерильное, что-то булькнуло и холодный освежающий тампон сделал его
чистым и готовым к бою.
Килна что-то сказала - Марк не разобрал нежно произнесенных слов.
Склонившись над ним она впилась в него (Марк вспомнил как она же делала
это же Петру - нет, совсем не так!). Марк ощущал себя на седьмом небе, он
жадно, стараясь запечатлеть в мозгу каждый миг, смотрел на эту красивую
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг