это чудовищно!
- Не понимаю вас!
- Прошлое - в будущем, Эли! Его надо предсказывать, а не вспоминать.
Знаете, один древний писатель, очень серьезный человек, обычно не
позволявший себе шутить, как-то зло поиздевался над знаменитой пророчицей,
объявив, что она предсказывает прошлое, а предсказывать прошлое - занятие
никчемное. А нам нужно именно предсказывать прошлое, и это не пустое
занятие, а трудная задача и для МУМ, и для наших собственных мозгов! И еще
не известно - удастся ли нам верно предсказать собственное прошлое!
Я все-таки не понял, почему Ромеро так волнует предсказание прошлого.
Проблема была вполне по силам МУМ и руководившему ею Грацию.
12
Мы уже вне ядра. Мы вырвались из светозарного ада!
Кругом нормальный космос - звезду от звезды отделяют десятки
светолет, а если и встречаются скопления, то и там между светилами
расстояние в светомесяцах, если не в светогодах. И ни одна звезда не летит
остервенело на соседку, они уже не кажутся несущимися осколками взрыва,
они мирно покоятся в прочных координатных узлах, установленных взаимным их
притяжением. Всемирное тяготение - проклятие ядра - здесь выступает снова
как рачительный и мудрый хозяин, наводящий порядок в космосе, как
вдохновенный дирижер, руководящий величественной звездной симфонией.
Наконец-то вместо грохота безостановочного взрыва мы услышали тонкую
мелодию звездных сфер. Прекрасный мир!
Но мир этот еще не наш. Мы пока еще в ином времени. Мы приближаемся к
нашему миру, уже угадываем в нашем ближайшем будущем наше оставленное
прошлое, но пока не достигли его. Прошлое еще в будущем.
Я пришел к Олегу. Он сидел перед рейсографом. На экране прибора
пейзаж окружающего нас мира непрерывно сравнивался со снимками
окрестностей ядра, сделанными на подлете к нему. Полного совпадения не
было, но различие с каждым днем уменьшалось. Мы подходили к своему миру в
своем времени.
Граций недавно величественно возвестил, что фазовый угол, отделявший
нас от своего времени, упал ниже десяти градусов. Это после того как он
дважды составлял девяносто градусов, и один раз сто восемьдесят!
Я сказал, кивнув на рейсограф:
- Гонимся, как пес за собственным хвостом.
Олег улыбнулся:
- Я бы выразился не итак грубо: догоняем собственную тень. Время идет
к полудню, тень сокращается. Скоро, скоро тень головы ляжет у ног! Орлан и
Ольга уменьшают гравитацию в коллапсане, нам уже не нужно столь сильно
искривлять время. Мы не ворвемся, а вплывем в свое оставленное время.
- В какой пространственной точке?
- По расчету Ольги, около Гибнущих миров.
- Отличное местечко. Лишь бы не угодить опять в ядро!
Мы еще поговорили с Олегом, и я ушел. Я не находил себе места. Мэри
каждое утро являлась в свою лабораторию астроботаники, где выводила новые
породы растений для безжизненных планет. Ромеро записывал подробности
похода. Я убивал время на разгуливание по звездолету. И даже то, что
убиваю не свое, а иновремя, не утешало.
Я спустился в консерватор. Кресло стояло напротив саркофага Оана. Я
опустился в кресло и заговорил:
- Знаешь, Оан, я все больше задумываюсь - кто вы, рамиры? Что вы
несуществоподобны, несомненно. И жизнь ли вы или мертвая материя, до того
самоорганизовавшаяся, что стала разумной, - мне тоже не ясно. Вы, думаю,
безжизненный разум, материя, создавшая самопознание без участия белка.
Что-нибудь вроде наших МУМ, но космического, а не лабораторного масштаба.
О нет, я не хочу вас обижать, тем более что уверен: такое свойственное
лишь живым организмам чувство, как обида, вам незнакомо. О чем я говорил,
Оан? Ну что же, мыслящая планета, мыслящие скопления планет, может быть,
даже мозг, внешне принявший облик звезды, - кто вас знает? Я не наивный
дурачок, думающий, что мыслить способны лишь клетки моего мозга, нет, я
понимаю, что искусство мышления можно развить и не прибегая к крохотному
недолговечному мозгу, упрятанному за непрочной черепной коробкой. Может
быть, даже проще мыслить всей планетой. И эффективней! К тому же, можно
творить из своего материала, как мы лепим статуи из глины, любые живые
предметы - вот вроде тебя, Оан, - и, сохраняя с ними связь, мыслить в них
и через посредство их. Все рамиры или весь рамир мыслит в тебе! К
интересному выводу я прихожу, не правда ли? Мыслить не за одного себя, как
я, а за всех себя? Я не ошибаюсь? Кстати, не мог бы ты разъяснить мне:
разрушители и галакты верят, что когда-то вы населяли Персей и рабочей
специальностью вашей было творение планет. Не являлось ли то
планетотворение просто размножением вашим? А уйдя к ядру, вы оставили нам
на заселение ваши тела, из которых изъяли свой разум? Ваш разум в
планетной или даже звездной форме переместился в фокус опасности, которую
вы безошибочно учуяли, а оставленными телами вашими воспользовались
демиурги и галакты, а теперь и мы, люди. Если это так, то мы в некотором
роде родственники, во всяком случае мы ваши наследники. Но так ли это?
Я помолчал, почти надеясь, что он ответит. Оан безучастно молчал,
пребывая в той же вечной недвижимости. Я продолжал:
- Итак, развитие планеторазумного типа или еще диковинней. С нашей
точки зрения, с нашей! Преобразуя свою координатную систему мышления в
вашу, я сразу нахожу один вариант: диковинность. Вы кажетесь нам
диковинными, мы - диковинными вам. Но уже такая наша особенность, как
машинотворчество, не инвариантно. Уверен, что машин вы не создаете. Иначе
зачем вам было доставать древний звездолет аранов, рудимент их
вырождающейся цивилизации? И зачем вы с интересом следили за созданием
наших генераторов фазового времени? А ведь следили - и с интересом! В этом
мы опережаем вас, могущественные. Задачи, которые вы не решаете, решаем
мы. Очень мало из того, на что способны вы, нам по силам. Но кое в чем мы
способны пойти и дальше. Сделайте отсюда вывод, великие. А какой мы для
себя сделаем вывод, я вам сейчас объявлю!
Я опять помолчал и опять заговорил:
- Итак, мы очень разные. Вы - мыслящая мертвая материя, мы - мыслящие
организмы. По облику мы не сравнимы! Огромное скопление материи, собрание
планет и звезд, мыслящих единым разумом, - в каждой части мыслит все
целое, даже в таком, как ты, Оан! И крохотные тельца, мыслящие только за
себя, соединенные невидимыми прочнейшими узами в коллектив, но все-таки -
индивидуумы. Вы надменно пренебрегли нами. Вы остро чувствуете страдания
мертвой материи. Что вам наши особые муки и особые запросы! Камень на
дороге и мы, шагающие по дороге, вам равноценны, вы не окажете нам
предпочтения. Вы, если и страдальцы, то за весь мир, за звезды и деревья,
планеты и людей, скопления светил и скопления грибов и трав - одинаково.
Вы равнодушные - так вас определил мой друг. Он все-таки ошибся: вы не
равнодушны к судьбам мира. Но наши особые интересы, запросы живых существ,
требования индивидуализированного разума, вам безразличны. Вы равнодушны к
живой жизни - вот ваше отношение к нам. Напрасно, могущественные! Тут вы
совершаете великую ошибку! Я постараюсь вам показать ее.
Я снова сделал передышку. Меня переполняла страсть. Я не хотел, чтобы
мой голос начал дрожать.
- Да, я крохотный организм, муравей по сравнению с вами, меньше, чем
муравей! Но вся Вселенная - во мне! Вот чего вы не понимаете! Мой
крохотный мозг способен образовать 10^80 сочетаний - много больше, чем
имеется материальных частиц и волн во всемирном космосе. И каждое
сочетание - картина: явления, события, частицы, волны, сигналы. Все, что
способно образоваться во Вселенной, найдет отражение во мне, станет
образным дубликатом реального объекта вне меня - станет малой частицей
моего маленького "я". Я - зеркало мира, задумайтесь над этим. Да,
вещественно я ничтожная часть Вселенной, но духовно, но мыслью равен ей
всей, ибо столь же бесконечен, столь же неисчерпаем, как и она. Вы судите
меня по массе моего вещества, по создаваемому мной ничтожному притяжению к
другим вещественным телам - и презрительно отворачиваетесь. Не прогадайте,
близорукие. Судите меня по силе связей, вещественных и духовных, которыми
я связан со всем миром. И тогда с удивлением убедитесь, что я, маленький,
равновелик Вселенной. И что в каждом из нас - вся Вселенная, ибо каждый -
понимание Вселенной, ее собственное самопонимание. Ибо я - жизнь, и каждый
из нас - жизнь! А жизнь из всех удивительностей природы - самая огромная
удивительность. Нет, не в мертвой материи природа воссоздает себя, она
лишь дальше и шире разбрасывает себя в мертвом веществе, только отдельные
скопления ее вроде вас достигают разума. Но в любом живом индивидууме
Вселенная воссоздает всю себя: мы - образ ее целостности, мы -
самопознание ее во всей ее широте, во всей ее глубине! Придется, придется
вам с этим посчитаться!
Я сделал новую передышку и опять заговорил:
- Подумайте и вот над чем еще. Вы, сколько понимаю, - устойчивость
мира, его сохранение, его защита от катастрофы в горниле разыгравшихся
стихий. Вы - инерция мира, вечное равновесие его законов. А мы - развитие
мира, прорыв его инерция. Мы, жизнь, - будущее мира! Мы, жизнь, -
революционное начало в косной природе. Мы, жизнь, - пока крохотная сила во
Вселенной, ничтожное поле среди тысяч иных полей. Но и единственно
растущая сила, растущая, а не просто сохраняющаяся. Мы возникли на
периферии Галактики и движемся к ее центру. Мы бурно расширяемся, быстро
умножаемся. У нас иной масштаб времени, наша секунда равноценна вашим
тысячелетиям. Мы, жизнь, взрыв в косной материи! Вселенная заражена
жизнью, Вселенная меняет свой облик! Говорю вам, мы - будущее мира. Хотите
или не хотите, вам придется с этим считаться! Поле жизни неотвратимо
подчиняет себе все остальные поля мертвой природы, покоряет все ее стихии.
Не пора ли нам объединиться - древнему разуму устойчивости с молодой мощью
жизненного порыва! Даже если я и мои товарищи погибнем, не добредя до
нашего времени, жизнь не погибнет с нашим исчезновением. Мы лишь атомы
живого поля Вселенной, не больше. Вы добиваетесь гармонии, стабилизируете
ее, но жизнь - высочайшая из гармоний природы, а скоро станет и величайшей
ее стихией, стихией гармонии против слепых стихий. Если не станет нас,
обитателей маленького звездолета, вы не избавитесь от нас. К вам
возвратятся наши потомки, вооруженные лучше, знающие больше. Жизнь быстро
распространяется на Вселенную, живой разум покоряет вещество, разрывает
инерцию однообразного, всегда равного самому себе существования, в конце
которого - катастрофа в ядре. Но мы взамен всеобщности однообразия вносим
в природу новый организующий принцип - нарастание своеобразий, всеобщность
неодинаковостей. Ибо нас, звездных братьев, объединяет одно общее - мы
своеобразны, мы разумны, мы добры друг к другу!
Я подошел к Оану, долго всматривался в него.
- Теперь исчезай, Оан, - сказал я. - Твоя миссия закончена. Я уверен,
ты можешь присутствовать, можешь не быть. Так исчезни! Я человек - уже
могущественный и еще не совершенный. Я молодость мира, его порыв в
неизвестное, а не инертная мудрость вечного самосохранения. Я не научился
все понимать мгновенно и полностью, хотя и стараюсь. Мне нужно рассуждать,
мне нужны знаки и сигналы. Исчезни! Это будет мне знаком, что я понят.
В консерваторе зазвучал призыв ко мне:
- Адмирала Эли - в командирский зал! Адмирала Эли - в командирский
зал!
Я вышел из консерватора.
13
В командирском зале собрались все друзья - Олег, Осима, Камагин,
Ольга, Орлан. Олег показал на звездные экраны:
- Эли, ты знаешь, где мы?
Картина была так знакома, что я в восторге закричал:
- Мы в Гибнущих мирах!
- На окраине скопления, - подтвердил Олег. - На выходе из Гибнущих
миров в открытый космос. Старый и новый пейзаж в рейсографе сошлись с
абсолютной точностью. Мы возвратились точно в то место, какое в свое время
покинули.
Я вопросительно посмотрел на Ольгу:
- В свое время покинули... А в какое время возвратились?
- Тоже в свое. То, какое течет в нашем мире с нулевой фазовой
скоростью. Мы снова существуем в одномерном и однонаправленном времени -
струящемся всегда от прошлого к будущему.
- Ты меня не поняла, Ольга. Свое время. Но какое? Прошлое или
будущее? Мы пришли раньше себя, покинувших это скопление, или позже себя?
- Мы возвратились позже на один земной год. Наши блуждания в ядре,
наше бегство по кольцу обратного времени заняли всего год по хронометрам
корабля.
Беседу прервало сообщение Грация. Галакт докладывал, что анализаторы
обнаружили два оставленных нами грузовых звездолета. Они пока далеко, но
нет сомнения, что оба корабля невредимы и что очистка пространства
продолжается.
- Мы постарели на год, а Гибнущие миры помолодели на столетие, -
сказал Олег. - В систему Трех Пыльных Солнц возвращается утраченная
прозрачность и яркость.
В командирский зал ворвался возбужденный Ромеро. Он был так бледен и
расстроен, что мы, прервав разговоры, обернулись разом к нему.
- Олег! Эли! - Он говорил с трудом, настолько был потрясен. - Я
заглянул в консерватор, чтобы проверить, как наши мертвецы вынесли переход
по кольцу фазового времени. И вот я увидел... Там чудо, друзья!
Я прервал его:
- Чудес нет. Вы хотите сказать, что Оан исчез?
- Да, именно это! Саркофаг не поврежден, запирающие поля сохранились,
но даже и следа Оана нет. Если это не чудо, Эли...
Я взял его за руку и усадил в свободное кресло.
- Успокойтесь, Павел. Ни один из законов природы не нарушен. Просто
нам подан знак, что мы замкнули еще одно кольцо, но не времени, а
взаимопонимания: от знакомства - через неприязнь, взаимную борьбу,
взаимную заинтересованность - к дружелюбию!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг