Андре не захватил своим проектом. Орлан вновь замкнулся в мундире
бесстрастия. Увлекающемуся Гигу зато очень понравилась идея Андре, Труба
тоже восхитило, что на воинственную шайку фантомов будет спущена
кровожадная орава призраков. Он предвкушал живописное зрелище.
- Война призраков против призраков, к сожалению, операция призрачная,
а нам нужны реальные результаты, - указал Ромеро.
- Вы торопитесь, Павел. Призраки, конечно, не больше чем призраки, но
борьба их будет вполне реальной. И дело лишь начинается, а не
ограничивается их борьбой.
И все больше становясь похожим на прежнего увлекающегося Андре, он
рассказал о главной своей идее. Оптическое войско явится лишь тактической
приманкой.
Пока фантомы противника отвлекутся борьбой против наших призраков, мы
подготовим сокрушительную операцию.
Приборы показывают, что противодействие врага складывается из двух
противоположных действий, условно их можно назвать правым и левым полем.
Когда правые и левые поля совпадают, они не погашают одно другое, но
образуют своеобразный узел. Плюс с минусом в математике дают нуль, но в
жизни правая рука сливаясь с левой, рождают рукопожатие. Фантомы не более
чем узлы скреплений правых и левых взаимодействий, фокусы их слияний.
Электрические орудия Осимы, лазеры людей и молнии крылатых разрывали
поля, по не уничтожали их симметрии - главная сила противника оставалась
нетронутой.
Нужно бить по гармонии, взрывать изнутри четность полей - только
здесь гарантия победы.
- Найденные в обозе генераторы способны воспроизвести любое поле
противника, - закончил Андре. - Пока фантомы будут расправляться с нашими
привидениями, а орудия Осимы подбавят сумятицы в неразбериху, мы введем
энергетическую систему врага в такие автоколебания, что никакие
амортизаторы не удержит ее от распада.
Всех захватила широта замысла Андре, но я задал несколько вопросов.
Он обиделся, как и раньше: в уточнении деталей ему неизменно чудились
придирки.
- Не помню, чтобы ты что-либо принимал сразу, Эли, - оказал он в
сердцах.
- А я помню, что даже в правильной идее ты где-нибудь всегда по
запарке врешь. Сколько тебе нужно времени на подготовку армии призраков?
- Два дня и десяток хороших помощников. Разумеется, не таких
скептиков, как ты.
- Дни у нас есть, помощников, непохожих на меня, тоже найдем.
16
Теперь на штабном холме нас было не трое, а добрых тридцать человек и
союзников.
Второе сражение разыгрывалось точно по диспозиции.
В отчете Ромеро вы найдете технические подробности - и альберты
потраченной мощности, и характеристику аппаратуры, и уровень иллюзорности
призраков, и тактическое построение отрядов фантомов.
А мне вспоминаются звуки и краски, пламена и дымы, дикие рожи
псевдосуществ одной стороны, лихо сражающихся с псевдосуществами другой
стороны.
Степень призрачности привидений, так волнующая ныне историков
экспедиции, меня не затрагивает.
Когда навстречу нашим реальным войскам, выпущенным для "затравки"
битвы - так назвал эту операцию Ромеро, - вынеслись полчища неприятельских
фантомов, я от восторга затопал ногами. В образовавшейся свалке возникали
все новые фигуры, их делалось все больше - призраки Андре вторгались в
общую катавасию боя.
И хоть я знал, что каждая из новых фигур - не больше чем оптическая
иллюзия, я не мог отличить их от фигур реальных - так они были искусно
сработаны.
Как было приказано, наши солдаты бросились назад, когда среди них
стали возникать призраки. Со стороны это должно было восприниматься
по-иному: часть нашего войска, устрашенная, ретируется. Оставив в покое
ищущих спасения в бегстве, бестии противника с удвоенной свирепостью
принялись уничтожать остающихся, то есть привидения.
Призраки сражались против призраков в отнюдь не призрачной битве.
Визга, грохота, воя, свиста, рева, грома, молний, взрывов гранат,
гравитационных ударов, лазерных шпаг, световых наскоков и магнитных
выпадов хватило бы на солидную многолетнюю войну наших предков.
Увлеченный картиной битвы, я не уловил момента, когда Андре запустил
генераторы.
Для начала Андре гигантски усилил все правоориентированные поля.
Фантомы противника вдруг стали распухать, теряли четкие очертания, из тел
превращались в силуэты.
Захваченный врасплох, противник спешно умножил поля левой ориентации,
чтоб сохранить гибнущую симметрию, и, точно поймав этот момент, Андре
быстро подавил все правоориентированные потенциалы и вздыбил
левоориентированные - добавил к вражескому усилению свое в том же, левом,
направлении.
Бестии, продолжавшие сражаться с нашими призраками, так же
стремительно, как перед тем распухали, стали теперь опадать, очертания их
делались нестерпимо четкими - они превращались в абстрактные фигурки из
живоподобных тел.
Там начался процесс расширяющихся автоколебаний.
Сперва было одно колебание - фантомы то разом росли, расплываясь и
тускнея, то разом же опадали, пронзительно очерчиваясь и накаляясь до
белокалильного шара. А затем одно большое колебание распалось на несколько
маленьких.
Противник попытался смешать нашу игру резкими бросками полей то
вправо, то влево, но Андре предвидел и эту защиту и хладнокровно ее
парировал.
Вскоре одни из фантомов стали вырастать, в то время как другие
уменьшаться - колебания не совпадали по фазе, но амплитуда их неудержима
росла, размах метаний становился все грознее.
Неизбежным следствием этого процесса должен был явиться взрыв в
энергетическом сердце противника.
Но еще до того, как запланированный взрыв разметал утратившее
контроль неприятельское войско, нам удалось увидеть непредвиденную
междоусобную распрю, яростно вспыхнувшую среди фантомов. Уменьшающиеся
ринулись на растущих, растущие наваливались на уменьшающихся.
Несколько долгих минут над полем взаимного истребления взвивались
ревы, вопли и визги, - и все потонуло в гигантском взрыве.
Над куполом взвился столб дыма, крутящееся пламя сожрало остервенело
сражающиеся фантомы врага.
Защита противника была сокрушена.
На поле высыпали наши солдаты, реальные солдаты, не оптические
привидения.
Бешено хлопая крыльями, в иглах молний, пронеслась армия Труба, лихо
помчалась звонко ржущая крылатая конница Камагина. А в центре, не
прикрываясь больше невидимостью, весело грохотали живые скелеты Гига, и
свирепо коптящие ящеры Лусина старались ни на метр не отстать.
И четко, как на диковинном параде, закрепляя своим тяжким строем
порыв подвижных войск, на последний штурм купола двинулась железная армия
головоглазов Орлана, а по бокам ее шагали две колонны людей с Осимой и
Петри во главе.
- Эли! Андре! - услышал я голос Ромеро, покрытый гулким ржанием. - Да
скорее же, друзья!
Три пегаса, тяжело махая крыльями, норовили взлететь с холма. На
одном уже гарцевал Ромеро, на двух других вскочили Андре и я.
Мы понеслись к дымящемуся развороченному куполу, куда уже ворвались
наши легкие отряды - ангелы и невидимки.
17
Я с отвращением смотрел на захваченного Надсмотрщика Станции. Он
напоминал человека - но изуродованного до бесчеловечия! У него не было
шрамов от ран, никакие раны не сумели бы так обезобразить человека.
Он был переконструирован.
Он был выше любого из нас - гигант трех метров росту. Лицо у него
было почти красивое, холодные глаза смотрели настороженно и угрюмо, темные
волосы закрывали уши и шею. Но вместо ног он был снабжен двумя гибкими
шлангами, свободно гнущимися в любой точке, а вместо рук такими же
рычагами, покороче ножных, с десятью присосками на концах. И у него,
конечно, было туловище, торсу его мог бы позавидовать любой из греческих
богов, но на животе - в схватке с него содрали одежду - виднелась
вмонтированная в тело дверца. Камагин, захвативший в плен гиганта, не
преминул распахнуть дверцу: у Надсмотрщика были не живые внутренности, а
приборы, аккумуляторы и моторы!..
Это человекоподобное образование не жило, не питалось, не болело, не
дышало и не спало, а заряжалось, заправлялось, терпело аварию и
ремонтировалось, чистило контакты и сменяло отработанные прокладки!
А позади Надсмотрщика, понурил головы, стояла группа инженеров
Станции, захваченная у пультов и аппаратов, - живые машины рядом с
машинами механическими. Когда их оттаскивали от механизмов, они
сопротивлялись и вскрикивали, речь их по звукам казалась почти
человеческой...
Надсмотрщик, покачиваясь на согнутых нижних шлангах, обводил нас
ненавидящими глазами. Он бегло скользнул взглядом по мне, по Ромеро, по
Андре. Потом взгляд его упал на Орлана - и он разом преобразился.
Нам почудилось, что туловище его выстрелило вверх - так быстро
разогнулись шланги.
- Орлан? С врагами вместе? - прохрипел Надсмотрщик.
Отвратительный голос раздавался словно из поломанного ящика. Наручный
дешифратор легко переводил его слова на нормальный человеческий язык.
Орлан сделал два шага вперед и, не торопясь, вытянул голову вверх. Мы
были с ним так хорошо знакомы, что без труда разбирали интонации движений
его шеи.
Надсмотрщика Орлан приветствовал иронически, почти издевательски.
- Вместе - да. Но не с врагами, а с друзьями.
- Ты - изменник, - грозно установил Надсмотрщик. - Все мы удивлялись
твоему возвышению. Говорили, что ты берешь умом. Ты взял вероломством.
Конец твой будет ужасен. При встрече с Великим я расскажу правду о твоем
поведении.
Тут впервые мы узнали, что разрушители могут не только улыбаться, но
и хохотать.
Орлан заливался и освещался смехом, хохотали его рот, его лицо,
волосы, тело и руки. И немедленно в ответ ему раздался дикий хохот Гига,
бравый невидимка не мог упустить повода весело погромыхать костями и
косточками.
- Все расскажи Великому при встрече, все расскажи, - проговорил
Орлан, насмеявшись. - И встреча у вас будет скорая - в одной из тюрем,
куда мы навечно его упрячем. А теперь отвечай на вопросы, которые тебе
зададут люди.
Допрос проводил Ромеро. Мы с Андре отошли.
Меня мучило ощущение, что я где-то и когда-то уже видел эти стены и
пульты.
Но когда я стал говорить об этом Андре, он нетерпеливо отмахнулся.
- Чепуха! - сказал он. Хотя я теперь был его начальником, он не
приучился держать себя с субординационной вежливостью. - Где-то, как-то!..
О любом неведомом явлении можно сказать, что вспоминаешь его вот так же...
"струной звенящей в тумане", как выразился в древности один писатель.
После насмешек Андре мне уже не казалось, что я знаком со Станцией.
Ромеро начал с вопроса Орлану:
- Дорогой союзник, вы знали, что на Станции работают
человекообразные?
- Только об одном это знал - о самом Надсмотрщике. Его кандидатура
была представлена Великому, тогда же мы и познакомились с Надсмотрщиком.
До этого мы знали лишь, что он потомок пленных галактов, переделанный для
работ особой секретности.
Ромеро обвел рукой инженеров Станции:
- А эти существа тоже потомки галактов?
- По-видимому, да. Точнее ответит Надсмотрщик.
Ромеро переадресовал вопрос Надсмотрщику.
- Все служители Станции - потомки пленных, все мы живые существа,
народившиеся и смертные, всех нас в свое время переконструировали, -
разъяснил тот.
- Значит, между вами нет различий?
- Между нами огромное ранговое различие, определяющее нашу личную
значительность в иерархии. Одни из нас могут быть воспроизведены путем
сочетания разнополых индивидуумов, другие - нет. Вы уловили разницу?
- Кажется, да. Индивидуальное производство потомства путем сочетания
разнополых существ в одну супружескую пару... Людям этот способ знаком.
Вас можно воспроизвести этим методом?
- Ни в коем случае! - объявил он величественно. - Я существо высшей
категории. Кустарные индивидуальные роды не могут создать творение моей
категории. Меня после первого акта рождения нужно отделывать на конвейере,
пока я не буду доведен до совершенства. Но те безмозглые, - он вывернул
ручной шланг на своих подчиненных, - как появились на свет в результате
низменных родов, так и были оставлены идиотами.
Я еле удержался, чтоб не прыснуть, Ромеро укоризненно скосил на меня
глаза.
Потупивших головы инженеров Станции явственно угнетало низкое
рождение. Он, несомненно, был аристократом в их среде.
- Зачем вы, пленник, ругаете своих помощников безмозглыми? - спросил
Ромеро.
- Я не ругаю, а квалифицирую, - ответил он равнодушно. - Их
индивидуальные мозги вынуты и взамен вставлены датчики связи с Главным
Мозгом Станции. У меня же мозг сохранен, чтоб я наблюдал за Главным
Мозгом. Я - Надсмотрщик Первой Имперской категории, Моя функция -
контролирование Главного Мозга Станции.
- Главный Мозг Станции полностью подчиняется вам?
- Должен подчиняться. Иногда бывают аварии. Главный Мозг - всего лишь
биологический автомат плебейского естественного происхождения. Вынули у
ребенка мозг, искусственно развили в питательной среде...
- Вы сказали - бывают аварии? Как это понять? - продолжал допрос
Ромеро.
- Ну, как! Авария как авария. Бывает и похуже, чем аварии. Во время
Большой войны с галактами дальний предшественник нынешнего Мозга
взбунтовался, и галакты чуть не захватили Третью планету. С тех пор к
каждому из шести Главных Мозгов представляется Надсмотрщик
аристократического, конвейерного, производства. Главный Мозг - мой раб.
Если он выйдет из повиновения, я тут же его уничтожу.
- Ваш Главный Мозг функционирует четко?
- Если бы он функционировал четко, вас не было бы здесь. Высадка
вашего звездолета не была запрограммирована, тем более захват Станции.
- Почему же вы не уничтожили Мозг Станции?
- Неповиновения не было. Все мои приказы он выполнял. Я сам
контролировал распоряжения, которые он отдавал исполнителям. Он оставался
послушным мне до взрыва, когда я внезапно полностью потерял с ним контакт.
- Но вам не посчастливилось нас уничтожить?
- Не посчастливилось. Очевидно, повреждены исполнительные схемы
команд. Неполадки наблюдались и прежде. Меня назначили сюда потому, что
прежний Надсмотрщик доложил о внезапном ослаблении контроля над Мозгом.
- Фантомы создавались вами или им?
- Низменное умение создавать мне не по рангу. Надсмотрщики Первой
Имперской категории приравнены к Разрушителям Четвертого Имперского
класса. Мне доверены все функции контроля и одна функция разрушения -
уничтожение Главного Мозга Станции, если он выйдет из-под контроля.
Ромеро, хотя и не часто, но изменял своему подчеркнутому спокойствию.
И тогда он никому не казался вежливым.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг