Мы прошли в аскетически обставленную, но на удивление чистую комнатку,
сели в кресла. Юмор убрал волосы с глаз, его лицо стало выглядеть совсем
по-другому. Словно не с ним я встретился в дверях.
Выслушав рассказ и просьбу о помощи, Юмор принялся раскачиваться в своем
кресле-качалке. Что за черт? Мы ведь сели в одинаковые обыкновенные
кресла. Или этот абстракционист на меня галюки напускает: не было полозьев
изогнутых, так выросли.
- Рута - хороша девочка. Я ее даже помню. - сказал Юмор. - Наивная,
чистая. Не стоило им ее захватывать, не стоило. Завтра в шесть
встречаетесь? Как бы не забыть, как бы не забыть...
Откуда-то из-за спины Юмор вытащил кисть. ("Он что, в самом деле
художник?" - подумал я). Встал, прошелся по комнате, нашел подходящее
место на стене, уверенно нарисовал здоровенную шестерку. Немного подумал и
обратился ко мне:
- Адрес!
Я назвал адрес, который мгновенно был записан под шестеркой. Непонятного
происхождения красная краска словно горела огнем. Я предположил, что она с
добавлением фосфора. Не подобные ли знаки появились у Валтасара на стене?
- Иди на встречу, - обратился ко мне Юмор, - неси деньги. Веди себя
смирно. Увидишь меня - тоже веди смирно. А потом вместе с Рутой убирайся
подальше. Нервный я что-то стал, разойтись могу.
Нельзя сказать, чтобы я ушел обнадеженный. Ничего смешного и страшного я
не заметил. Ну, трюк с креслом, краска необычная, манеры странные...
Достаточно ли таких фокусов для нашей защиты? Тип этот юморной в себе
уверен, но разве мало самоуверенных болванов?
Вернувшись домой, я по инерции продолжил свое запойное чтение. Сутки не
растягивал, спал, с незапомнившимися кошмарами, но спал. На следующий день
книги уже не читались. Еда не лезла в горло. Хотелось побродить по городу,
и все же, во избежание непредвиденных осложнений, я решил не выходить из
комнаты. Меня так и подмывало выпить самую малость для храбрости, однако и
этот соблазн я преодолел.
Без пяти минут шесть я со вздохом отложил пистолет (толку от него не было
никакого), взял чемоданчик с деньгами и вышел из комнаты. Через минуту
неторопливой ходьбы перед моими глазами уже стояли колпинские новостройки.
Мафия, как ей и полагается, не дремала: меня ждали двое "Жигулей",
грузовой фургон с надписью "Продуктовый" и шесть бравых молодцев рядом.
Один из них с широкой улыбкой на лице пошел мне навстречу.
- Пунктуальный человек, дорогой, - сказал он, - уважаю. Наверное, и деньги
принес?
Подавив желание двинуть "дорогого" по морде, я поднял чемоданчик, подержал
на весу, опустил и спросил:
- Где Рута?
- Вот она, твоя родная-любимая, бери, пользуйся, но далеко от машины не
уходи. И деньги давай!
Приоткрыв чемоданчик, парень крякнул и направился к голубым "Жигулям",
около которых стояли другие бандиты. Я двинулся к зеленой машине, где на
переднем сиденье успел заметить Руту. Моя подружка выглядела неважно, хотя
единственным заметным доказательством непорядка был небольшой фингал под
правым глазом. Я хотел было сесть в "Жигули", но увидев на заднем сиденье
типа, скалящего зубы в мерзкой ухмылке, передумал.
- Рута, лапушка, выйди, - попросил я.
Вместо ответа она подняла левую руку. На ее запястье красовался
металлический браслет, от которого тянулась цепочка серебристого цвета. Я
вскипел от бешенства. Шутники хреновы! "Далеко не уводи..." Ну, я теперь
эти рожи запомню... Пусть только попробуют не снять цепь!..
Я повернулся крикнуть, но крик застрял в горле. Из-за соседнего дома
выходил Юмор. Мысленно оценив длину цепочки более чем в метр, я предпочел,
чтобы Рута, даже прикованная, находилась не в машине, и громко произнес:
- У меня есть чувство юмора. Давай-ка вылезай.
Взгляд Руты изменился. Стараясь не демонстрировать спешку, она принялась
выбираться из машины со стороны руля, так как именно к нему и был прикован
другой конец цепи. Я, в меру сил, пытался помочь.
А наш странный знакомый приближался. Никто не обратил внимания на
покачивающегося человека в старом джинсовом костюме, измазанном побелкой.
Нечесанные патлы неопределенного цвета свисали на лошадиное лицо Юмора.
Алкаш алкашом. Пьянь хроническая. Краса и гордость любой очереди за вином.
Мерзавцы забеспокоились, лишь когда "забулдыга" оказался от нас метрах в
десяти. Двое направились ему наперерез. Рутин "компаньон" вылез из машины.
- Эй, ты, ..., стой! - крикнул один из бандитов.
Юмор не откликнулся, продолжая с трудом переставлять ноги, словно шел по
глубокому песку. Он стал чуть ближе, а вот двое держиморд как будто
занимались ходьбой на месте и не продвинулись ни на йоту. Это вызвало
беспокойство во вражьем стане. К нам направилась уже вся "великолепная
шестерка", а перед Юмором оказался парень, сидевший в зеленой машине. Юмор
приостановился и дунул. Лично я не почувствовал ни малейшего ветерка, но
парень отлетел, словно воздушный шарик, подхваченный ураганом.
Приземлившись в нескольких метрах от зеленых "Жигулей", он больше не
подавал никаких признаков жизни.
А время вокруг нас потекло по неизвестным доселе законам. Бандиты
медленно-премедленно, как будто я наблюдал снятые рапидом кадры, лезли под
куртки за оружием. Юмор уже стоял передо мной и Рутой. Правой рукой он
сгреб за грудки меня, левой - ее. Я хотел крикнуть: "Цепь!", - но боковым
зрением заметил, что ее звенья покатились маленькими ртутными шариками.
- Домой! К мамам! - скомандовал Юмор и швырнул нас, резко распрямив руки.
Оказывается, взбесилось не только время, но и пространство. Судя по
ощущениям, мы падали. Судя по траектории полета, - поднимались. Больше
всего это напоминало движение по желобу из скользкого-прескользкого,
упругого и прозрачного до невидимости пластика, когда кажется, что ты
стремительно падаешь, но земля не приближается, а отдаляется.
Невидимый желоб доставил нас на третий или четвертый этаж строящегося
дома, прямо в незастекленное окно, да так деликатно, что даже деревянная
рама осталась незадетой. Мы безболезненно плюхнулись на пол, вскочили и
бросились к окну досматривать спектакль.
Внизу законы природы вроде бы пришли в норму. Молодчики уже почти все были
с пистолетами. Однако бред не кончился. В руке у Юмора возник здоровенный
подковообразный магнит, словно взятый из школьного кабинета физики. Юмор
бросил магнит на землю между собой и своими противниками. Оружие само
вырвалось из их рук, и даже мы с Рутой услышали металлический лязг. Кучка
пистолетов почти скрыла под собой красно-синюю поверхность магнита.
Где-то далеко, но очень громко, сломали ветку. Юмора качнуло, и тогда я
понял, что это не ветка треснула, а прозвучал выстрел какого-то сидящего в
засаде стрелка. На голубой куртке Юмора проступило багровое пятно. Мне
стало жутко. Мы-то с Рутой теперь в безопасности, а вот Юмор... Не был он,
оказывается всемогущ.
Раненый не проявил заметных признаков беспокойства. Он пару раз провел по
пятну ладонью, и пятно исчезло. Еще дважды прозвучал выстрел, но Юмор уже
был настороже. После каждого из выстрелов слышался звон от удара пули по
металлу и визг рикошета. Похоже, что пули попадали в цель, но мишень
изменила свои свойства.
Стало понятно, откуда велся огонь. Этот дом стоял немного особняком
вдалеке, напротив нашего. И недавняя мысль, что мы находимся в
безопасности, показалась мне преждевременной. Будь снайпер поумней, я и
Рута, маяча в окне, как дураки, запросто могли получить по пуле.
Юмор тем более "вычислил" стрелка. Он повернулся к нам спиной и лицом к
противнику, поднял вверх руки, как дирижер перед финальным аккордом, и
сделал жест, словно потянул на себя какой-то большой невидимый предмет.
Я весь покрылся испариной, а слабость, ударившую в ноги, вообще описать
невозможно. Дом, где прятался стрелок, практически построенный дом, со
стеклами, блестящими от вечернего солнца, словно превратился в стопку
гигантских костяшек домино. Верхние этажи-"костяшки" поехали по нижним,
накренив здание в нашу сторону, притом деформация произошла без малейшей
трещины. Как будто весь вид из окна оказался панорамой, нарисованной на
упругом холсте, и какой-то гигант с той стороны холста навалился на него,
выпятив рисунок дома в нашу сторону. Описание процесса часто занимает
больше времени, чем сам процесс. Короче говоря, дом поехал-качнулся к нам,
а от крыши отделилась и полетела вниз малюсенькая человеческая фигурка, ну
никак не больше муравья, если смотреть из нашего окна. И громкий, совсем
не муравьиный вопль разнесся над новостройками.
Избавившись от снайпера, дом принял нормальный вид. Стоявшие внизу и
наблюдавшие за поединком бандиты избавились от последних остатков
любознательности и кинулись врассыпную. Но безуспешно. Вначале мы могли
лицезреть уже известный нам "бег на месте". Потом бегущие вроде как бы
начали помаленьку терять в росте. Я пригляделся повнимательней. Мне
показалось, что их ноги словно стачиваются о почву, как мягкий материал о
грубый напильник. Нет, это их почва затягивает, как трясина. Нет, это они
растекаются...
Я отказался от попыток понять происходящее. Несложно было свихнуться.
Вопли неудачливых бандитов несли в себе страшную боль. Они гибли, и
спасения им не было. Вот исчезли ноги, вот туловища, руки, головы.
Жутчайший хор затих.
- Пошли! - я схватил Руту за руку и потянул. Ее трясло. - Пошли, Юмор сам
предупреждал. Это опасно!
Но оторваться от страшного зрелища было не просто. Внизу как раз ожили
голубые "Жигули". Затененные стекла мешали разглядеть, кто сидит внутри. С
визгом то ли колес, то ли мотора, машина рванулась с места. Недалеко.
Мотор ревел, колеса крутились как бешенные, но из-под них, всех четырех,
только летела в стороны жидкая грязь. Автомобиль постепенно проседал в
вырытые вращением ямы. "Что-то я не слыхал о "Жигулях" с четырьмя ведущими
колесами", - подумалось мне.
Юмор пошел к машине. Вернее, не пошел, а двинулся. Это движение нельзя
было назвать ходьбой, от него за версту несло мультипликацией: Юмор
исчезал и тут же появлялся через три четыре метра, вновь исчезал и вновь
появлялся таким же образом, притом исчезновения казались настолько
кратковременными, что их и исчезновениями-то нельзя было назвать. Через
несколько секунд Юмор уже стоял у голубых "Жигулей" и зачем-то вытирал их
рукавом.
Как картинка, нарисованная на стекле, смывается растворителем, так
исчезали "Жигули" после джинсового рукава Юмора. Это было уже слишком.
Оставался продуктовый фургон, неизвестно, что в нем скрывалось, и
неизвестно, как Юмор мог его уничтожить. Я сгреб Руту поперек туловища,
взвалил на плечо и побежал к лестнице.
16. Капитуляция?
Удобно устроившись на диване, я смотрел прямую трансляцию матча "Наполи" -
"Рома". Хотел прогуляться по Риму, сделал за окном вид Вечного Города,
зачем-то включил телевизор и... не смог оторваться. Темпераментный
комментарий на непонятном мне итальянском языке воспринимался как
своеобразная музыка. Ну, а зрелище в переводе не нуждалось. Я махнул рукой
на прогулку. Вечный, он вечный и есть, денек подождет. А футбол...
Хорошего футбола я не видывал целую вечность. Неплохой каламбур?
"Рома" забила гол, сократив разрыв в счете. На трибунах гремели петарды. У
меня в комнате зазвонил телефон.
На мгновение я задумался. Вроде бы не междугородний звонок, а в Риме я еще
никого не знаю... Тут же дошло, что для Дома звучание звонков - сущая
мелочь, и законы, по которым работают его телефоны, - не меньшая загадка,
чем все остальное.
После таких вот основательных размышлений я снял трубку. Голос в ней
показался знакомым. В самом деле. Звонивший представился. Это был
племянник и заместитель Кардинала. Он хотел, чтобы я его немедленно принял.
Рим и футбол мгновенно вылетели из головы. Как не прекрасен отдых, но
исламскую тему еще никто не снимал с повестки дня. А как расценить
случившуюся с собеседником метаморфозу? Он не слал больше голографические
фантомы, не являлся в окружении дюжих костоломов, как хозяин всех и вся.
Он смиренно просил его принять. Не забавно ли? Я вернул за окно вид
вечернего Ленинграда и стал ждать звонка в дверь, попутно вспоминая давнюю
идею: комната с замаскированнымы пулеметами, где простреливается почти все
пространство. Приводишь опасных гостей, заходишь сам в мертвую зону и
общаешься. А если что не так - нажимаешь нужную дощечку паркета. Вот лень
проклятая! Нарисовал бы эскизик и был бы готов ко встрече со всякими...
террористами. Жаль, поздно поумнел, не додумался до подобного тогда, с
Атлантом.
Зазвенел дверной звонок, и я пошел открывать, на ходу прикидывая, где надо
разместить хотя бы спрятанные пистолеты. На всякий случай. Не верю я в
перевоспитание фанатиков.
Гость пришел один и уже не выглядел бюрократом. Галстук и жилетка исчезли
из его гардероба, а в глазах появилось выражение загнанности, явного
страха. Хотя, разве не бывает запуганных бюрократов? Вдруг Кардинал решил
устроить сокращение штатов? А как у них сокращают? Пиф-паф, ой-ой-ой..."
- Ты нас обманул, - с места в карьер рванул помощник Кардинала. - Обвел
вокруг пальца, как щенков. Сам щенком прикинулся.
Я удивился и задумался. Как обманул? Промолчал кое о чем, это да. Но что
случилось? И как себя вести, признавать обман или отрицать? Признать
опасно, но вдруг это признание какой-то силы, за которую меня зауважают и
не тронут.
- Мне плевать, - гость не дал мне додумать, - на причины. Дураку ясно, что
тебе, молодому, нечего делить со старым хреном. И он так считал, потому
приказал тебя не трогать... "Люблю, - говорил, - идейных людей. Их
всего-навсего надо переубедить." Да и твой третий этаж... Ему же цены нет!
Нас, из Дома, всего двое на все дело. Старый пень ленился, вечно жить
хотел. А я ишачь! Вечный проводник... Да ты мне больше, чем Кардиналу,
нужен был! Ждали мы, когда шпана тебя достанет, и ты у нас помощи
попросишь. Это не я! Кардинала идея! Дождался... Довыпендривался...
Скрытым имамом себя вообразил! Он тебя пожалел, а ты его нет. И рука не
дрогнула! Ведь у нас как закон неписанный есть, я говорил при первой
встрече: обитатель Дома другого обитателя Дома не тронет. Нам нечего
делить!
За короткий срок в моем мозгу произошла гигантская работа. Многие детали
оставались неясными, но кое-что... Пока болтун переводил дух после пылких
оправданий, я пытался понять главное: какого черта он тут кается?
- У меня одна просьба, - взмолился гость, - убери своего киборга-убийцу!
Ты хороший актер, ты и сейчас сидишь с невинным видом, но не смей
повторять, что ты ничего не знаешь! Это ты его нам подкинул, еще
проследил, как мы его брали!
- К-какой к-киборг? - мое изумление было более чем неподдельным, я даже
начал заикаться. - Седой, что ли?
- Он седой, это точно. И человек он, наверное. Но как он это сделал?.. Ты
хоть знаешь, что он Кардинала убил?
- Что-о? Как?
- Может, и не знаешь... Пес с тобой. Вчера убил. А как - один Аллах знает.
Вот я и назвал его киборгом. Человеку такие вещи не по силам. У меня
кассета...
Недавний заместитель Кардинала, а ныне, надо понимать, новый глава
организации, достал из кармана кассету, дрожащими руками сунул в видик и
стал перематывать пленку в поисках начала записи, а во время перемотки -
бормотал, бормотал, бормотал:
- Его брали, там два се-узу были. И у Кардинала два се-узу. Слава Аллаху,
меня там не было. А что случилось - никто не знает. Только трупы. И куда
он скрылся - никто не знает. Наружная охрана никого не выпускала. Словно
этот твой ... Седой умеет Домом пользоваться.
На экране телевизора появилось изображение незнакомого кабинета. Пол,
кресла, ковер - везде валялись трупы. Назойливо, как специально
размазанная краска, лезла в глаза кровь. Дрожание камеры в руках оператора
можно было объяснить как неопытностью, так и чрезвычайным волнением.
Однако, дважды прочертив комнату, объектив быстро нашел чеканный профиль
Кардинала. Крупный план... Оператор обошел покойного, чтобы показать его
анфас. Камеру бросало из стороны в сторону, ее хозяин в буквальном смысле
слова шел по трупам.
Я внимательно вглядывался в экран. Похоже, подвоха не было. Совсем
недавние воспоминания перед глазами: отец показывает фотографию, что-то
говорит... Словно полжизни я ухлопал на войну с Кардиналом. А всего
прошло... Месяц или два? И какое время считать: растянутое, нерастянутое?
М-да, поработал Седой, порезвился. И без папаши моего не обошлось, кто,
как не он, помог Седому бежать?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг