Я же вижу, ты все врешь...
Лигуша воровато оглянулся на калитку.
Воробьи снова галдели в ветках на той стороне березы, что нависала
над улицей, но сама улица была пуста. Узкая, как туннель, сжатая стволами
мощных берез, улица томительно ожидала грозовых взрывов, ливня, сбивающего
листву. В пустом и печальном небе, изнутри налитом мрачной фиолетовой
чернью, не было ни птицы, ни самолета. Никто бы не услышал Анечку, решись
она закричать.
- Барон! Барон!..
Странно пригнувшись, коснувшись рукой ступеньки, неожиданно легко для
своего большого веса, огромный рыхлый Лигуша подхватил оброненный Анечкой
нож. Он пришелся бывшему бульдозеристу точно по руке, лег в его ладонь,
как влитый. Даже замахиваться Лигуша не стал. Полуослепленный близкой
вспышкой молнии Шурик ясно видел: узкое лезвие без замаха пошло на Анечку.
Сейчас Роальд выстрелит, подумал Шурик.
Но Роальд медлил, а лезвие ножа шло на Анечку, даже не пытающуюся
уклониться от удара. Да и видно было, уклониться Анечка не успеет.
Тогда Шурик выстрелил.
7. БАНЬКА ПО ЧЕРНОМУ
16 июля 1993 года.
- Берешь частника? До Города? - хмуро удивился Шурик.
- Каждый платит за себя.
- Кто еще?
- Врач.
Шурик и Роальд стояли под поблескивающей от солнца витриной "Русской
рыбы". За темным бронированным стеклом медлительно дрейфовали смутные
тени, в вихре серебристых пузырьков колебались водоросли. Изумленно
приоткрыв рот, всматривался в таинственный подводный мир тощий таджик в
пестром халате. Может, тот, которого выдернули позавчера за веревку из
заброшенного шурфа. Может, это он, ломая в себе мусульманина, сердобольно
вязал Барона веревкой. Теперь, наконец, увидит: в Сибири и русская рыба
есть.
- Петрушит, максимка! - одобрительно кивнул владелец "девятки",
взявшись подбросить Роальда и компанию до Города. Плечистый, уверенный,
наевший, как у Барона, загривок, он все присматривался к хмурому Шурику,
пытался понять, что за пассажиры ему достались. - Слышали, с Лигушой что
приключилось? В собственных штанах сгорел, один пепел остался, да и тот
ветром развеяло.
- Ну? - без особого интереса отозвался Роальд.
- Точно! На всех углах говорят! - водило перекрестился. Здоровенный,
уверенный, он с любовью протирал ветошью фары. - Говорят, его милиция
обложила, сбежать куда-то хотел. Может, в Парагвай... А чего мешать
человеку? Собрался бежать, пусть бежит. Для чего за свободу боролись? -
водило усмехнулся. - Я, например, так считаю. Пусть все бездельники бегут,
зачем они нам? Пусть проблемы не у нас будут... - водило высоко поднял
белесые брови, для убедительности. - А то каждому помоги, каждому пособи,
вот народ и перестает работать... Считай, удача, что этого Лигушу
шваркнуло молнией. Он тут всем надоел.
- Заткнись, - попросил Шурик.
Духота, таджик, тоска, русская рыба...
Когда последний раз было так жарко? В году семьдесят третьем?.. Как я
пробился из семьдесят третьего аж в девяносто третий?..
Он вспомнил Анечку.
Семь лет! Правильно возмущалась.
За семь лет человеческий организм полностью меняет все клетки. Кроме
той, в которую посажен, хмуро фыркнул Шурик. Через семь лет мы уже не те,
через семь лет мы уже совсем другие, чаще всего слишком уж постаревшие
существа...
Почему мне так дерьмово?
Потому, сказал себе Шурик, что я стрелял в человека. Неважно, что обе
пули вошли в ступеньки крыльца, а Лигушу, похоже, сожгло молнией. Неважно,
что все там происходило совсем не так, даже если Лигуша, как утверждает
Врач, и не человек вовсе был, и не могли мы ему нанести никакого вреда,
все равно, что бы там ни утверждал Врач, я стрелял в человека. Я держал
его на прицеле и нажимал на курок.
Шурика передернуло.
...В свете сухих молний, вспомнил он, фиолетовых, вдруг раскаляющихся
добела, лопающихся, как гранаты, на ступеньках крыльца перед потрясенной,
в отчаянии закусившей кулачки Анечкой, валялись заношенные широченные
штаны Лигуши.
- Ушел... - непонимающе повторяла Анечка. - Семь лет... Я не
верила...
Даже Роальд обалдел.
Он ждал чего-то подобного, но откровенно обалдел:
- Даже в морг нечего тащить... Один пепел...
Отобрав подробную объяснительную, начальник местного УВД посоветовал
Роальду незамедлительно уехать. Гроза грозой, а все же от человека горстка
пепла осталась. Он, начальник УВД, никакой такой хреновины не потерпит.
Имелись в виду туманные рассуждения Врача о природе самовозгорания. И
свидетельницу Кошкину он официально предупреждает: никакой трепотни. Об
исчезновении Лигуши болтать не надо. Исчез. Бывает. Он и раньше так
исчезал. Уедет в Город, а там память вдруг подвела. Отыщется. А брюки,
пепел, это я называю хреновиной. Начальник УВД энергично не желал понять
ни Врача, ни Роальда. Не вижу, какое тут затевалось дело. Привиделся вам
Лигуша. Всем троим привиделся. Он и не на такое способен, пьет, наверное,
в Городе. Подождем недельку-другую. Начальник УВД понимающе ухмыльнулся.
Лигуша сам явится. Если через семь лет, так это даже лучше. Правильно я
понял, свидетельница Кошкина? И город отдохнет. Этот Лигуша всех
заколебал. То в морг, то под КАМАЗ. Одна морока.
Но больше всего сознание Шурика отравляла та мысль, что Лигуша
как-никак предугадал свою судьбу.
"Пятнадцатого меня убьют..."
Его и убили.
Шурик был полон сомнений.
Он стрелял в Лигушу, дважды стрелял... И Роальд успел выстрелить... А
потом молния... Пойми теперь, что к чему...
На душе было погано.
И еще одна мысль Шурика мучила. Совершенно идиотическая мысль,
подброшенная Врачом. Шурик, как мог, старался выбросить ее из головы, но
не получалось. Сидело в голове: как же так? Зачем Лигуша схватился за нож?
Может, он специально схватился за нож, ждал выстрела, знал о нем? Может,
выстрел был его шансом? Ведь проще простого спровоцировать стрельбу,
замахнувшись ножом на женщину...
Но зачем? Где тело Лигуши?
Шурик угрюмо рассматривал стеклянную витрину.
Рассеянный пепел, одежда... Даже не сброшенная, а как бы спавшая...
Как лиственные покровы с дерев спадают... Сгорел Лигуша, в одежде
сгорел... Шурик о таком уже читал - в папочке Врача... Вот стоял бывший
бульдозерист на крыльце, нож в руке, бил без замаха. И нет его. Можно
понять начальника УВД: катись отсюда!
Вот они и катились.
На частнике.
- "Сарча кроча буга навихроль!.." - запоздавший Врач торжествующе
рухнул на заднее сиденье рядом с Шуриком. В его губах активно дымилась
черная длинная сигарета.
- "Сарча кроча буга навихроль!.." - торжествующе объявил Врач.
Похоже, он считал - это всем понятно. Так же торжествующе он потряс
дымящейся сигаретой: - Беляматокий!
- Ты осторожнее, - обернулся к Врачу водило. - Пепельницей пользуйся.
"Беляматокий..."
Дурацкое слово. Не должно существовать таких слов. Кривое какое-то,
скользкое. Слыхал его Шурик где-то.
"Беляматокий."
Как тосклива бывает местность!
"Девятка" проскочила неширокий, забитый высохшим тальником овраг,
дрогнул под колесами балочный мост, несомненно, видавший еще пролетку
какого-нибудь сибирского Чичикова, потянулись бревенчатые, почерневшие от
времени срубы, снова тальник, поля, устланные валами скошенной травы,
крошечные рощицы, засохшие кочки. Лишь над самым горизонтом, чуть оживляя
латунное сухое небо, тускло подрагивал отсвет большой реки.
"Беляматокий..."
Шурик вспомнил.
Дурацкое слово, кривое, не лезущее ни в какие ворота, он видел в
"Шансе". Еще удивился, наткнувшись: надо же, ни одна буква не
повторяется...
Шурик никак не мог сосредоточиться. Его раздражал тугой и розовый,
аккуратно подбритый затылок водилы. Хапуга, наверное. Извозом занимается
без лицензии. Зимой у такого снегу не выпросишь...
- Беляматокий... - хмуро спросил Шурик. - Это что? Духи так говорят?
Врач хохотнул:
- "Хде-то холод заговора, хде-то вяжут простыни, дырку дырят
потолочно, хоре, хоре старому!.."
Водило скосил белесые глаза на Роальда:
- Чего это он?
- Смотри лучше на дорогу, - отрезал Роальд.
Водило согласно кивнул. Он никак не мог взять в толк, что у него за
пассажиры.
- Видишь рощицу? - снова покосился он на Роальда, в котором, чисто
интуитивно, сразу признал начальника.
- Ну?
- Марьина роща... - водило, как бы делясь сокровенным, задумчиво
поводил вверх-вниз белесыми, как сухая плесень, бровями. - Мария...
Машка... Еще та дура была... И туда и сюда лезла...
Он хмыкнул:
- Повесили дуру, в рощице.
- Ты это к чему? - грубо спросил Роальд.
- Да так... Вспомнилось... - пробормотал водило, окончательно
разочаровавшись в пассажирах, не поддержавших и такую богатую тему.
Впрочем, глянув в зеркало заднего вида, он ободрился:
- Вот скаженные. За восемьдесят идут. Пропустить?
- Пылью задавят...
- А мы приотстанем... - пробормотал водило. - А мы не станем из-за
них машину бить... Вон их как мотает, родных, резина, небось, лысая...
И повернул голову к Роальду:
- Сигналят.
- Ну?
- Чего ну? - удивился водило. - Наверное, бензину хотят. Тормознем?
- Перебьются.
- Да брось ты! - водило повеселел. - Человек человеку... А
канистрочка запасная у меня завсегда есть. Не люди, что ли?
Свернув на обочину, он лихо тормознул, радуясь нечаянной удаче, а еще
тому, что пассажиры, что бы они из себя ни строили, все равно зависят от
него. Все в мире зависит от нас, от людей уверенных, сказал он себе. Вот
захочу, вообще не поеду в Город!
Налетела пыль тучей, все закрыла.
Потом пыль снесло и Шурик увидел побитый зеленый "жигуль", из
которого, как из раскрывшейся сразу на две стороны раковины, выкатились
крепкие мордастые мужики.
Трое.
В одинаковых недорогих плащах сероватого, но не скучного цвета, в
сандалиях добротных, но не броских. Понятно, одевались они в одном
магазине, по природной скромности не желая выделяться из толпы, но это
делало их похожими.
Как китайцы, подумал Шурик. Плащи в такую жару, конечно, перебор.
Зачем плащи мужикам понадобились?
- Чего? - спросил водило, опуская стекло.
- Домкрат есть? - миролюбиво спросил один из мужиков, низко
пригибаясь, заглядывая в салон.
- А что?
- Да ничего, - мужик удовлетворенно ухмыльнулся, уголки сильных губ
смешно подпрыгнули. - Просто спрашиваю.
Костя-Пуза! - изумленно, но и с каким-то ему самому непонятным
равнодушием узнал мужика Шурик.
Все выглядело размытым, нереальным. Духота давила. На глаза сползал
липкий пот. Рядом, в кювете, задыхалась, клокоча, жаба. А Соловей, он же
Костя-Пуза, убедившись в безопасности, довольно повторил:
- Да ничего. Просто спрашиваю.
Что-то в его тоне водиле не понравилось.
- Некогда, - сказал он. - Видишь, у меня пассажиры.
- Ага... Есть, значит... - протянул Костя-Пуза, отступая на шаг от
машины и заученно пряча руки в карманы плаща. - Вылазь. Вытаскивай.
- Эта... Эта зачем?.. - растерялся водило, в некотором замешательстве
оглядываясь на Шурика и Врача. Роальд от него сразу отвернулся. Равнодушно
смотрел в сторону, так, чтобы Соловей не мог его разглядеть.
- Видишь, какая у нас резина? - спросил Костя-Пуза. Двое его
приятелей, сунув руки в карманы, встали так, чтобы сразу видеть и Шурика,
и Врача, и Роальда. - Вылазь и меняй. Чего непонятного?
- А резина?.. Где резина?.. - упорно не понимал водило. От неприятной
догадки его тугая шея густо побагровела.
- Так вот же... - Костя-Пуза лениво попинал колесо "девятки". Лучше
бы он по сердцу водилы попинал, так У того лицо сморщилось. - Вынимай
домкрат...
До водителя, наконец, дошло. Он беспомощно оглянулся на Шурика, с
надеждой покосился на Роальда.
- Да брось ты, - ухмыльнулся Костя-Пуза. - Нашел защитников.
Глаза у Кости-Пузы оказались большие, чуть навыкате, жадные по цвету,
и зубы сильно выдавались вперед, но странным образом его это не портило. В
наглой ухмылке было даже нечто привлекательное.
- Сомлели твои дружки.
- "Дружки!.." - уже смиряясь с судьбой, презрительно бросил водило.
Так же презрительно Соловей глянул на дернувшегося было Роальда.
Встав на обочине, он расставил ноги и слегка развел полы плаща. Так
же встали на обочине, повторив его жест, мордастые молчаливые приятели. У
каждого за поясом оказался пистолет. Два "Вальтера-Компакта" (девятый
калибр, одиннадцать зарядов, не обязательно газовых - к "Вальтер-Компакту"
подходят и боевые патроны), а у самого Кости-Пузы "Лайн". Опасная игрушка:
сжатый газ и стальные шары.
- Сидеть! - негромко приказал Костя-Пуза и глаза его на мгновение
заледенели. - А ты, - он ткнул в водилу пальцем, на котором отчетливо
виднелась порохового цвета буква У, - вылезай и меняй резину.
Водило побледнел. Багровая шея, только что лоснившаяся, как у Барона,
порозовела, потом стала совсем белой.
- Мужики... - загнусавил он плачуще. - Я ж всю жизнь копил на
колеса... Куда ж я разутый?.. У меня и запаски нет...
- Свою резину оставим.
- Я на такой до Города не доеду...
- А тебе в Город не надо, - Костя-Пуза нехорошо ухмыльнулся. - Мы
отъедем, тогда обуешься. И - прямо домой, нечего тебе делать в Городе.
Хмырей своих, опять же, на дороге не забудь.
Время от времени, морща лоб, Соловей вскидывал взгляд на
закаменевшего Роальда. Но обращался к водиле:
- Бери домкрат и торопись. Работай весело, бодро. Поедет кто мимо, с
места не срывайся, слез не лей. Бодрячком смотри, зубы щерь, а дамы там,
ручкой счастливо сделай. Вот, мол, я какой! Вот, мол, я, владелец личного
автомобиля!
И быстро спросил:
- Может, машину у тебя забрать?
- Ты че! - испугался водило. - Я мигом! Я резину поменяю мигом! Ты
че! У меня резина шипованная.
- Ну давай.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг