Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
бы ее выковали из золота, странная, неведомо кому принадлежавшая до  того,
как попала в нечистые руки филистимлянина, эта шкатулка вдруг просветлела,
на глазах превращаясь в  нечто  стеклянистое,  полупрозрачное,  не  теряя,
впрочем, при этом формы... Наверное,  и  содержимое  шкатулки  становилось
невидимым или хотя бы прозрачным, потому что  изумленный  Уну-Амон  ничего
больше не увидел, кроме смутного, неясно поблескивающего тумана.
     А потом и туман исчез..."
     Шкатулка...
     О шкатулке  Шурик  уже  слышал.  От  Роальда,  от  Врача,  от  Анечки
Кошкиной... Принадлежала шкатулка, если, конечно,  и  впрямь  такая  была,
бывшему бульдозеристу Лигуше. При чем тут какой-то египтянин?
     Он извлек из папки густо исписанный лист.
     "...Огромный город, оставленный Господом, не устоял  перед  ничтожной
по количеству, но крепкой в своей вере армией святых пилигримов; всю  ночь
на  узких  улочках  звенели  мечи  -   святые   воины   добивали   остатки
императорской гвардии, хватали рабов и имущество, прибивали  свои  щиты  к
воротам захваченных вилл. Рыцарю Андрэ де Дюрбуазу Господь и меч  даровали
каменный особняк, уютно затаившийся в  тенистой  роще.  Устало  присев  на
открытой террасе, рыцарь  вдруг  услышал  звон  фонтана  и  тревожный  шум
листвы,  раздуваемой  порывами  налетающего  с   залива   ветра.   Отсветы
чудовищного пожара, охватившего  всю  портовую  часть  Константинополя  от
ворот святой Варвары до  Влахернского  дворца,  падали  на  груду  оружия,
серебряных светильников, золотых украшений, удивительных тканей и сосудов,
кипарисовых ларцев, наполненных жемчугом и золотыми  безантами,  снесенную
на террасу верными оруженосцами рыцаря. Он смотрел на брошенные перед  ним
драгоценности равнодушно. Еще до  штурма  праведные  пилигримы  на  святых
мощах поклялись отдать все захваченное в  общую  казну  для  справедливого
дележа. Рыцарь Андрэ де Дюрбуаз не собирался нарушать клятву,  однако  его
внимание привлекла некая шкатулка, не кипарисовая, а как бы  из  меди,  по
крайней мере  поблескивающая  как  медная,  при  том  лишенная  каких-либо
видимых замков или запоров. Он  дотянулся  до  нее  и  удивился:  шкатулка
весила так, будто ее набили  золотом  или  тем  жидким  металлом,  который
алхимики считают вообще отцом всех металлов; ни одна вещь не  должна  была
столько  весить.  Рыцарь  Андрэ  де  Дюрбуаз  захотел  увидеть  содержимое
шкатулки.
     Никаких замков, никаких запоров он не нашел, однако на  крышке,  чуть
выгнутой, тускло поблескивающей,  алело  некое  пятно,  к  которому  палец
рыцаря потянулся как бы сам собою: сейчас он заглянет в странную  шкатулку
и сразу бросит ее в груду захваченной у ромеев добычи  -  она  принадлежит
паладинам.
     - Храни меня Бог!.."
     Опять шкатулка...
     Интерес Врача к предмету, столь  неожиданно  появляющемуся  то  перед
каким-то рыцарем, то перед каким-то египтянином, явно был неподделен.
     Шурик извлек из папки еще один лист.
     "...Старые документы  для  историка  имеют  такое  же  значение,  как
окаменелости для геолога, а труды ученых являются старыми  документами.  О
мыслях этих людей они говорят нам лишь постольку, поскольку  люди  прежних
времен походили на нас. Если бы произошло изменение естественных  законов,
то это отразилось бы на всех частях  Вселенной,  и  человечество  тоже  не
могло бы ускользнуть от него; если предположить, что ему удалось бы выжить
в новых условиях, то оно должно было  бы  подвергнуться  изменению,  чтобы
приспособиться. Тогда язык прежних  людей  стал  бы  для  нас  непонятным;
слова, которые они употребляли, не имели бы для нас смысла или,  в  лучшем
случае, имели бы для нас не тот смысл, что для них. Не происходит  ли  это
уже и теперь по истечение нескольких столетий, хотя законы физики остаются
постоянными?.."
     Шурик обалдел.
     Не случайно  бывший  бульдозерист  цитировал  Менделя.  Изучив  папку
Врача, он вообще мог цитировать что угодно. Но зачем? Какой в этом  смысл?
Что   может   связывать   рыцарей   и    древних    египтян    с    бывшим
бульдозеристом-пьяницей?..
     Шкатулка... Люди прежних времен... Изменение естественных законов...
     Шурик ничего не понимал.
     Будто  подчеркивая  его  беспомощность,   вдали   томительно   звучал
отчаявшийся голос:
     - Барон! Барон!..
     "Продам яйцо динозавра средних размеров."
     Вот, наконец, дельное, вот,  наконец,  разумное  предложение.  Просто
яйцо динозавра. Причем, не вызывающе гигантское и не оскорбительно мелкое,
а вполне обычное, неких средних размеров, не бросающееся в глаза...
     Шурик насторожился.
     Внизу, под сеновалом,  в  пустой  стайке,  где  и  мыши,  похоже,  не
водились, раздался подозрительный шорох... Совсем легкий...
     Кот?.. Воробей?..
     Человек!
     Несомненно, человек!..
     И человек этот собирался подняться на сеновал, он уже ступил ногой на
легкую деревянную лесенку,  ее  верх,  торчавший  над  деревянной  балкой,
дрогнул...
     Шурик быстро огляделся.
     Прелые веники, ссохшееся тряпье... На крайний случай можно сыпануть в
глаза сухой землей...
     - Не дури!
     - Роальд? - изумился Шурик.
     - Не дури! - повторил Роальд, бесшумно бросаясь  на  мумифицированный
чекистский кожан.
     На Шурика  сразу  пахнуло  спокойной  уверенностью,  но  и  ощущением
чего-то серьезного. Роальд, как правило,  участвовал  только  в  серьезных
операциях.
     То, что это так, было тут же подтверждено.
     - Держи.
     Шурик почувствовал  холод  ствола.  Табельное  оружие,  ПМ,  пистолет
Макарова, зарегистрированный на его имя, но всегда хранившийся у Роальда.
     - Зачем?
     - Заткнись! Некогда объясняться.
     - Костя-Пуза? - догадался Шурик. - Брать будем?
     Роальд даже не обернулся.
     Свистящим шепотом он повторил:
     - Заткнись!
     "Свидетели, второго июля принимавшие участие  в  свадьбе  со  стороны
жениха, срочно дайте о себе знать."
     Аккуратно уложив ПМ на пыльную папку, Шурик настороженно  прильнул  к
щели.
     Лигуша  продолжал  спать.  Ничто  в  мире   не   изменилось.   Душная
послеполуденная  жара  затопила  мир,  сморив  даже   воробьев.   Издалека
доносились раскаты близкой грозы. Так морской прибой ворошит камни.
     Скрипнула калитка.
     Шурик скептически выпятил губу.
     Он ждал Костю-Пузу, - в конце концов, кого угодно, хоть алкашей, хоть
крутых малых, желающих отнять у Лигуши загадочную шкатулку,  -  а  калитку
открыла своим ключом Анечка Кошкина.
     Маленькая, рыжая, в цветастой нарядной кофте, Кошкина чисто по-женски
автоматически поправила юбку, коснулась рукой  волос  и  быстро,  оценивая
обстановку, огляделась.
     Улица пуста... Двор пуст... Гроза накатывает...
     - Не люблю я этого, - шепнул Шурик. - Такой нож нельзя не  пустить  в
дело.
     С сеновала они отчетливо видели  то,  чего,  конечно,  никак  не  мог
видеть  спавший  на  крылечке  Лигуша:  решительным  движением   человека,
окончательно принявшего важное решение, Анечка извлекла  из  целлофанового
пакета и сунула под нижнюю ступеньку нож.
     Узкий.
     Не короче морского кортика.
     Самого ужасного вида.
     Волос брось на такой - распадется на две части.
     Не какой-то там подарочный рог, настоящее холодное оружие!
     При всем этом не выглядела Анечка вертлявой, как шестикрылый воробей,
напротив,  держалась  как  леди  Макбет.  Шурик  видел  такую  пьесу.  Его
поразило, как  профессионально  отнеслась  к  своему  предназначению  леди
Макбет. Похоже, Анечка Кошкина твердо решила  если  не  превзойти  леди  в
решимости, то уж, по крайней мере, не уступить ей.
     С печальной решимостью, а  может,  и  с  нежностью  тайной  глядя  на
спящего Лигушу, Анечка присела на ту же ступеньку, под которую сунула нож.
Что-то ее томило, яркие губы кривились, она то  водила  рукой  по  колену,
едва прикрытому юбкой, то узкими ладонями сжимала виски.
     Лигуша проснулся:
     - Ты...
     Это не был вопрос. Ни Лигушу,  ни  Анечку  вопросы  не  интересовали.
Похоже, у каждого был свой набор фактов и каждый эти  факты  комментировал
по-своему.
     Сашку ругаешь,  комментировала  Анечка,  так  Сашка  за  своим  едет.
Кокосы, бананы, чванливо вставил Лигуша, его тонтон-макуты съедят. Где  ты
слов таких набираешься, комментировала печально Анечка, Сашка дурак,  зато
законный наследник, его любая страна примет.
     - Когти монтерские пусть возьмет.
     - Зачем ему монтерские когти?
     - А пальма? - просипел Лигуша. - Как на пальму полезет?  Родственники
где у Сашки живут?
     Губы Анечки дрогнули.
     Ты скот, сказала она. Похоже, лимит добрых отношений был у них  давно
выбран. Ты в картошке умрешь, не в пальмах. Сбежать хотел,  меня  бросить.
Имя матери не помнишь, отца. В тебя стреляют, разве не скот? Я  ради  тебя
отгул взяла. Хотела в деревню съездить, потом подумала: ты дурак,  ты  без
меня вконец рехнешься.
     Роальд и Шурик переглянулись.
     Сбежать? Лигуша хотел сбежать?
     Бывший  бульдозерист  сел,  вытянул  перед  собой   ноги,   обтянутые
тренировочными штанами. Неизвестно, слышал ли он Анечку.
     Скот, просто  скот,  голос  Анечки  дрогнул.  Он  был  полон  мольбы,
каких-то запутанных и неясных чувств. Мне говорил, все верну. Сколько  раз
говорил. Я на тебя постоянно трачусь. Я вычислила тебя. Говоришь - память,
а врешь. Говоришь - все забыл, а врешь, нет скота хуже.
     Лигуша самодовольно хмыкнул.
     Семь лет, горько выдохнула Анечка. Вчерашнего разговора не помнишь, а
семь лет!
     Почему-то эта цифра пугала Анечку. Семь лет, семь лет, повторила она.
     - Всего-то... - презрительно просипел Лигуша.
     -  Я  что,  кривая?  -  спросила  Анечка.  -  Глаз  у   меня   косит?
Безграмотная, зубы не чищу? Кто привечал, кто просил, кто в ночь за  тобою
шел?
     - ...Кто рогом хрустальным  в  ночи  размахивал?  -  сипло  продолжил
Лигуша и  подозрительно  оглядел  Анечку.  -  Всего-то  семь  лет.  Другие
побольше ждали.
     Анечка оцепенела. Ее кулачки сжались:
     - В тюрьму упеку!
     Лигуша самодовольно промолчал.
     - Косте Соловью кто грозил? Папку у Врача кто украл? Драки в кафе кто
устраивал? Врач - придурок, но закон, он для всех. На десять лет упеку! Не
семь, все десять ждать будешь.
     - Чего? - тупо заинтересовался Лигуша.
     - Свободы! - злобно выкрикнула Анечка.
     Они заговорили враз, перебивая друг друга.
     Лигуша сипел, Анечка то повышала,  то  понижала  голос,  переходя  от
ненависти к нежности, от нежности к злобе.
     Не десять лет, пожизненное получишь! Анечка не жалела лет для Лигуши,
а бывший бульдозерист чванливо тянул: за рог?  за  хрустальный?  Анечка  с
ненавистью подтверждала: за рог! за  хрустальный!  я  его  не  украла,  на
трудовые копейки взят! Лигуша чванливо поддакивал: видишь,  рог!  я  не  в
Парагвай еду.
     - Семь лет! - с ужасом и ненавистью выкрикнула Анечка. -  Зачем  тебе
старуха? Ты врешь!
     Шурик ничего не понимал.
     При этом он чувствовал не без ревности - у Роальда этой проблемы нет.
Как всегда, Роальд знал больше, чем говорил. Не зря ведь прикатил в Т. Тут
не в гонораре  дело,  подумал  Шурик.  Не  поехал  бы  Роальд  в  Т.  ради
тривиального гонорара, не захватил бы ради этого табельное оружие.
     Странный на крылечке шел разговор.
     Кажется, Лигуша куда-то собрался, и надолго. Кажется, Анечку  это  не
устраивало. Семь лет не казались ей малым сроком.
     И в самом деле, семь лет, подумал Шурик. Анечке не позавидуешь. Через
семь лет она моложе  не  станет,  да  и  неизвестно,  вернется  ли  бывший
бульдозерист? Памяти в тебе, что у воробья, не забывала напоминать Анечка.
Сколько раз плитку включенной оставлял!
     Не без раздражения Шурик вдруг осознал, что ни Лигуша, ни  Анечка  ни
разу не упомянули ни одного конкретного географического пункта. Где  можно
проваландаться в нашей стране семь лет? Не  в  Крыму  же,  не  на  Памире.
Парагвай, который был упомянут, несомненно являлся единственной страной, в
которую Лигуша не собирался. Собственно, и  Парагвай,  похоже,  Лигушу  не
пугал, но, судя по случайной обмолвке, это  была  единственная  страна,  в
которую бывший бульдозерист точно не собирался. И угроза  Анечки  запереть
его на все десять лет, и не где-нибудь, а в одном  из  отечественных  ИТЛ,
бывшего бульдозериста тоже не пугала. Здесь не тюрьма? - сипел он. Заборы,
ворота, изгороди, кюветы, ни пьяный, ни трезвый -  не  пройдешь  и  метра,
чтобы не наткнуться на  забор.  Один  пьет,  другой  ворует,  третий  ищет
потерянное. А заодно и второй и третий пьют! Лигуша сипел столь  чванливо,
что получалось: сам он как бы над этим миром, это не он, а  кто-то  другой
огибает вечерами заборы и кюветы, возвращаясь из кафе, это не он, а кто-то
другой обнес свой домишко тесовым забором. Подумаешь, семь  лет!  -  сипел
он. Другие подольше ждали.
     Лигуша чванливо хохотнул.
     Приквакивая  с   придыханьем,   он   колыхался,   как   человек-гора,
подвергшийся внезапному землетрясению. Голый рыхлый живот подрагивал,  как
бурдюк, каждый вечер наливающийся плохим пивом.
     Коротким движением Анечка приткнула нож к голому животу Лигуши.
     - Она убьет его! - шепнул Шурик.
     - Заткнись! - Роальд даже не обернулся. - Возьми его на прицел.
     - Его?..
     Роальд не ответил. Он следил за каждым движением Лигуши, он  старался
расслышать каждое его слово.
     Сейчас Лигуша дернется, и Анечка вонзит в него нож!
     Никогда Шурик не чувствовал себя  так  погано.  Он  задыхался.  Когда
пьяные тинейджеры загнали его в тупик между машинами и стеной  универмага,
он мысли не допускал, что не отобьется. Не искалечить бы  лишь  придурков.
Даже когда Соловей катал его в картофельной ботве, он, в общем, был уверен
- выручат.  Но  целиться  в  сиплого  Лигушу,  к  животу  которого  и  так
приставлен нож?..
     Он перевел прицел на тонкую напрягшуюся руку Анечки  и  сразу  понял:
выстрелить в Анечку он не сможет.
     - Держи Лигушу на прицеле! - прошипел Роальд.
     Шурик ничего не понимал.
     Добить бывшего бульдозериста, когда его пырнут ножом?..
     Шурика пробило потом, он засопел,  укладывая  руку  с  пистолетом  на
балку. Гром грохотал где-то рядом.  Мерзкая  работенка.  Лерка  права.  Мы
работает на помойке. Сеновал  душил  духотой.  Прокаленная  солнцем  крыша
дышала жаром. Однажды я не выстрелю, не захочу,  не  смогу  нажать  курок,
тогда выстрелят в меня. По-другому не бывает.
     Держа Лигушу на прицеле, Шурик увидел,  как  по  его  голому  рыхлому
животу скользнула темная струйка крови.
     Накололся, скот.
     Анечка охнула и выронила нож.
     Опустившись на ступеньку, она заплакала.
     Медленно, очень медленно, тупо, но настороженно  скашивая  на  Анечку
глаза,    Лигуша    поднялся.    Воистину    человек-гора,     потрясенный
катастрофическим землетрясением.
     - Семь лет... - сквозь слезы выдавила Анечка. - Зачем тебе старуха?..

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг