- Бабинга!
Негр подошел. Он ни на кого не смотрел, руки у него дрожали.
- Бабинга, - сказал капрал. - Ты бросал вчера в мясо какую-нибудь
траву? Ты знаешь много разных трав... Вчера ты приправлял травой мясо?
- Нет, бвана, - негр испуганно выпрямился. Белки его глаз тускло
поблескивали.
- Позволь, капрал, я сам с ним поговорю, - сказал ван Деерт.
- Заткнись!
- Разве я не соблюдаю дисциплину?
- Заткнись!
- Да, капрал.
Стол стоял в тени, но духота и в тени была нестерпима. Я чувствовал,
как медленно, но неостановимо возвращается головная боль, так страшно
рвавшая мне виски.
- Ван Деерт, - взяв себя в руки, негромко сказал капрал. - Ты
немедленно отправишься в лагерь майора Мюллера. Я хотел отправить туда
Усташа, но боюсь, он не дойдет. Сообщишь майору о случившемся и попросишь
помощи. Лучше всего, если ты приведешь пару джипов с волонтерами. Мне
кажется, эти места следует хорошенько прочесать.
- Да, капрал!
Преувеличенно твердо ван Деерт прошел к палатке и скоро появился
снаружи уже в башмаках, в пятнистой униформе и в малиновом берете, лихо
надвинутом на глаза. Автомат он держал в левой руке и я сразу подумал -
капрал прав, голландец единственный, кто еще не подхватил никакой
заразы... И подумал - голландец дойдет. Он лучше, чем я, знает местные
условия. А если не дойдет...
- Бабинга! - позвал капрал, проводив взглядом ван Деерта.
Негр неуверенно приблизился к столу.
- У тебя не болит голова, бабинга?
- Нет, бвана.
- И суставы не ломит? И слышишь ты хорошо?
- Да, бвана.
- А бросить в мясо траву тебя научили местные знахари?
- Нет, бвана.
Рука капрала скользнула за пояс, но бабинга оказался проворнее.
Каким-то нелепым кривым прыжком он сразу достиг джипа. Еще секунда и негр
исчез в чаще. Правда во всем этом было что-то странное... Ну, скажем,
никто не ждал, что бабинга бросится в ту же сторону, куда ушел ван
Деерт... К тому же, бабинга мог оказаться в зарослях сразу, не бросься он
сперва к джипу. Но бабинга выбрал самый длинный и опасный путь. Капрал мог
трижды застрелить его...
Но вот еще одна странная деталь... Хотя капрал и выхватил пистолет,
он так ни разу и не выстрелил по бегущему негру...
Почему?
Скосив глаза, я взглянул на француза. Но он жевал, как и Ящик. Им,
кажется, было на все наплевать.
Но они не могли не заметить - бабинга должен был бежать напрямую...
Почему он этого не сделал?..
4. ЗВЕЗДНЫЙ МИССИОНЕР
К сожалению, это был не единственный вопрос.
Больше всего меня встревожил Буассар. Мы устроились в тени отдохнуть,
но он беспрестанно тер кулаком глаза и дергал головой как петух, то
вперед, то назад, будто собирался меня клюнуть.
- Какого черта? - спросил я.
Он замялся.
- Не хочешь говорить, не надо, - предупредил я. - Но хотя бы не
дергайся. Голландец наверное привезет лекаря, так что дождись его. И
вообще - ложись. Нормально выспаться это даже лучше, чем побывать у
хорошего лекаря.
- Я не могу лечь, - ответил Буассар ошеломленно.
- То есть как, не можешь? Как это можно - не мочь лечь?
- А так... - ответил француз и снова задергал длинной головой
долихоцефала вперед-назад.
Меня от его слов холодом окатило. Точнее, не от слов, а от интонации,
с какой он это произнес. А он, продолжая дергаться, фальшиво и высоко
затянул:
- "Мертвый город застыл в глазах, давай завоюем себе новые земли!.."
- Смени пластинку!
Буассар не хотел меня слушать:
- "Мы печатаем шаг, наши мышцы крепки, мы хотим прочесать дальние
страны!.."
Он не только не мог лечь, он, кажется, не мог и остановиться:
- "Отправляйся-ка, парень... - он смотрел на меня выпученными, ничего
не видящими глазами, и тянул упрямо: - Отправляйся-ка, парень,
отправляйся-ка, парень на поиски незнакомого цветка в дальние страны,
лежащие там, за океаном... Все - ничто, кроме мышц... Печатай шаг, пусть
дрожат те, кому хотелось бы остановить тебя!.."
- Заткнись, Буассар!
И тогда он сказал негромко:
- Я ослеп, Усташ.
- Ослеп? Ничего не видишь?
- Вижу, Усташ, но не так, как всегда... Чтобы видеть, я должен все
время дергать головой. Если я сижу неподвижно, я будто погружен в туман.
Собственная рука неразличима. А если дергаю головой, то снова все вижу.
Как ночью при вспышках молнии... Наверное бабинга впрямь отравил нас...
Как ты думаешь, я ослеп навсегда?
- Побереги нервы.
Он быстро спросил:
- Ты не бросишь меня, Усташ? Ведь все еще может вернуться... Я говорю
о зрении...
- Конечно, - сказал я. - Все вернется.
- Вот я и говорю, не бросай меня, Усташ!.. - быстро заговорил
француз, хватая меня за руку. - Мы с тобой кое-что знаем, правда?.. - он
жадно дышал мне в лицо. - Не бросай меня, Усташ... Мы с тобой знаем, что
такое надежное прикрытие, правда? В нашем деле нельзя без прикрытия. Ты
ведь меня не бросишь?.. - Он, наконец, выдохнул то, что боялся выдохнуть:
- Я не Шлесс. Я не заразный. Я точно знаю, что я не заразный. И ты же
видишь...
- Да ладно, - сказал я. - От слепоты еще никто не издыхал.
- Я знаю! - обрадовался француз. - Вот увидишь, я еще прикрою тебя!
Я усмехнулся. Это он-то? Будет дергать головой, чтобы увидеть цель?..
Надежное прикрытие...
Казалось, еще минута и француз расплачется. Мне этого не хотелось. Я
сказал:
- Сиди, не вставай. Я принесу пиво.
Подойдя к столу, я выложил новость капралу и Ящику:
- Буассар ослеп.
- Ослеп?!
- Ну, не совсем, но в дело он не годится. Нас теперь трое. И если ван
Деерт не дойдет...
- Ван Деерт дойдет! Я его знаю.
- А если все-таки не дойдет?
Капрал выругался:
- Майор Мюллер прав. В этой стране надо прежде всего выжигать
знахарей и кузнецов!
- А если бабинга ничего не подсыпал в мясо? - спросил я. - Мы едим из
одного котла. Если бабинга что-то подсыпал, почему это подействовало так
по-разному? У меня болит голова, Буассар ослеп...
Я не стал продолжать. Я не знал, как сказалось отравление на Ящике и
капрале. Но как-то оно на них сказалось, иначе бы они не отводили глаза.
Взяв пару банок пива, я вернулся к французу.
- Усташ! - схватил он меня за руку. - А моя слепота, она может сойти
за полную потерю зрения?.. Я могу потребовать по Договору все сто
процентов?..
- Наверное, - сказал я и Буассара это несколько успокоило.
По крайней мере, до вечера француз протянул без особых ухудшений.
Зато я, очнувшись после тяжелого послеобеденного сна, задохнулся.
Запахи!
Я приподнялся на локте, боясь резких движений. Но головной боли не
было, не было вообще никаких плохих ощущений. Я даже испугался - так
хорошо может себя чувствовать, наверное, только больной. Только вид
француза, даже во сне дергающего длинной головой, отрезвил меня.
И я сразу и по-настоящему ощутил _з_а_п_а_х_и_.
Ничего такого прежде я никогда не испытывал. Деревья и кусты, трава и
камни, металл, брезент, оружие, пустые банки из-под пива - все обрело
неожиданную способность источать запахи. Мир просто исходил запахами.
Жадно поводя ноздрями, я вбирал в себя тропическое неистовство - влажную
духоту, душную сырость, пряность орхидей и других, мне неизвестных
растений, заплесневелые и чистые ароматы, смешанные с тысячами других
ароматов - прекрасных и отвратительных. Такая чувствительность
действительно не могла быть нормальной.
Но думая так, я не переставал жадно узнавать, ловить все новые и
новые запахи. Несмотря на их чудовищное разнообразие, я легко отделял один
запах от другого, угадывал, ловил полутона, сразу узнавая, относится запах
к какому-то живому существу или он, скажем, исходит от оброненного кем-то
патрона?
Еще я заметил, что вижу над предметами некое таинственное свечение.
Например, над белыми цветами орхидей это свечение было голубоватым, а
желтая нежная травка, обычно такая незаметная, испускала пепельный свет. Я
будто попал в другой - неистовый, странный мир, пугающий, но нисколько не
отталкивающий.
- Иди к нам, Усташ!
Капрал и Ящик сидели рядом у костерка, метрах в пяти от джипа. Запах
брезента, углей, потной одежды густо мешался с ароматами орхидей, мятой
травы, бензина...
- Взгляни на оборотня, Усташ.
Не знаю, _ч_т_о_ и _к_а_к_ они видели, - я увидел ураган вспышек.
Оборотень, лежащий под джипом, пылал как обломок радуги. Он сверкал,
как маячная мигалка в ночи, как звезда в пустом небе. Тысячи и тысячи
светлячков, привлеченные его пожаром, толклись над ним в светящемся
хороводе, как крошечные планетки вокруг сияющего светила. И я, бывший
усташ Радован Милич, профессиональный рейнджер, убийца, замер, как
гимназистка, вдруг вспомнившая выпускной давно исчезнувший в прошлом
выпускной бал.
Светлячки толклись над пылающим оборотнем. Я почему-то подумал: а
может, это создание вовсе не с Земли? Может, правда, оно упало к нам с
неба? Может, его к нам занесло из других пространств? Может, и он видит
нас в красках и в запахах?
Боюсь, в последнем варианте мы могли ему не понравиться.
Капрал у костра шевельнулся.
Будто испугавшись, запахи на мгновение погасли, но тут же вспыхнули с
новой силой. Среди них появилось много новых, незнакомых, каких я прежде
не слышал. Были среди них враждебные, их я сразу отторгал. Были и такие,
что пугали меня, но главное, я это понял, весь этот праздничный разлив
запахов был напрямую связан с состоянием оборотня.
- Ты когда-нибудь слышал что-то подобное, Усташ? - потрясенно спросил
капрал. Он сидел прямо в траве, поджав под себя скрещенные ноги, сложив
руки на груди. Я отчетливо различил на левом запястье тщательно сведенную
когда-то татуировку крошечной свастики.
- Ты говоришь о запахах?
- О каких запахах, Усташ?.. Звуки!
В голосе капрала слышалось такое торжество, что сперва я решил -
капрал пьян. Как я ни напрягал слух, я ничего не слышал, кроме
бесконечного, скучного, как прибой, звона цикад.
Я так и сказал:
- Цикады.
- Заткнись, Усташ! - возмутился капрал. - Цикады только мешают... Ты
вслушайся! Вот... - он наклонил голову и, выпятив узкие губы, полузакрыл
глаза. - Слышишь?.. Это какая-то птичка... Совсем крохотная... Села не
ветку... Она роется клювом в перьях... Невозможно громко, Усташ!.. Ей не
хочется улетать...
- Черт! - выругался он, затыкая уши пальцами. - Опять летучие мыши!
- Не надо поминать черта, капрал...
Это произнес Ящик.
По-французски!
В лилово-багряных отсветах костра я увидел впалые щеки Ящика, и по
запаху его тела, по тяжелому нездоровому запаху понял - Ящик болен, хотя и
скрывает это. И еще я понял по запаху - он старше нас, по крайней мере, он
не моложе капрала.
- Я из Нанта, - ответил на мой безмолвный вопрос Ящик.
Я кивнул. Я видел, что он француз. Я видел, что он не врет. Я на
полную мощь включил свою способность повелевать запахами. Что-то
необыкновенное, тонкое, давно утерянное мучительно овладевало мною. Я
сосредоточился, я почти вспомнил - _ч_т_о_, но капрал все разрушил.
- Не шуми, Усташ, - прохрипел он. - Ты все заглушаешь.
- Но я молчу, - возразил я.
- Ты сам по себе шумный. У тебя мысли шумные. Ты шумишь гораздо
сильнее оборотня, а уж он-то гудит как трансформатор под напряжением.
- Капрал прав, - кивнул Ящик.
Он кивнул раньше, чем я успел задать вопрос. Он заранее знал все, о
чем я хочу его спросить.
- Не знаю, как это получается, - пожал он плечами, обтянутыми
пятнистой рубашкой. - Просто я чувствую невысказанные слова. Я не читаю
мыслей, Усташ. Просто я знаю, что именно надо сказать в тот или в иной
момент... А у тебя?
- У меня запахи.
- Не удивляйся. Не надо ничему удивляться. Может ты не знаешь, но
цикады в траве находят друг друга по запаху. Лососи находят родную реку
тоже по запаху. За тысячи миль, находясь в океане. Угри, пересекая
Атлантику, ищут саргассы по запаху...
- Откуда ты все это знаешь?
- Когда-то я преподавал в лицее географию.
- Ты был учителем?
- Все мы кем-то когда-то были... Разве нет?
Я промолчал.
Человек, сросшийся с пулеметом... География в лицее... Но почему
нет?..
Что с нами? - подумал Ящик.
И равнодушно поймал себя на том, что впервые за много лет подумал - с
н_а_м_и_...
Впервые за много лет... С того уже утонувшего в прошлом пятьдесят
третьего года, когда меня отправили защищать французскую колонию
Вьетнам... Защищать от туземцев, не умеющих жить правильно... Какую-то
двусмысленность я уже тогда ощущал, хотя... Это может я сейчас так
думаю... А тогда я с невероятным изумлением наблюдал за беженцами - тысячи
и тысячи колясок и велосипедов запрудили дороги, мешая генералу Наварру,
командовавшему колониальными частями, свести на равнине Бак-бо рассеянные
по стране войска... К счастью, меня откомандировали в Верхний Лаос... Или
к несчастью... Ведь именно там я, Анри Леперье, стал Ящиком, попав в число
исполнителей акции "Гретхен"... Кстати, почему Гретхен? Почему именно
Гретхен, а не Мари, и не Сьюзен?..
Был просторный школьный двор, окруженный колючкой. По одну сторону
двора заставили лечь женщин, по другую мужчин. Я думал, женщин мы сразу
отпустим, их, наверное, и хотели отпустить, но когда заработали огнеметы,
женщины сами стали бросаться в огонь. Они даже не кричали. Они просто
бежали в огонь, в котором, вопя, катались их мужья, и сгорали сами...
Именно в тот день кто-то впервые назвал меня Ящиком... Почему? Не помню...
Война слона и кузнечика сломала меня... Что бы там ни писали в газетах, мы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг