назад. Вязаное светлое платье легко облегало ее грудь, бедра. Когда-то на
шее Ии обозначилась первая морщинка, я хорошо ее помнил, потому что
целовал не раз, но сейчас шея была ровная, загорелая...
- Иди сюда.
Я подошел.
- Что с тобой? - Ия внимательно глянула мне в глаза.
- Не знаю... Так, ерунда...
- Ты выглядишь так, будто вдруг потерял силы, - глаза Ии, голубые до
синевы, манили, радовались. Если бы не копейка, лежащая в кармане моей
рубашки, я бы подумал - никогда мы с нею не разлучались. Но, к сожалению,
мы разлучались, я это помнил. И она помнила, иначе не заговорила бы так:
- Я прочитала твой роман. Мне понравилось. Но почему ты вдруг решил
описать чукчей?
Я нахмурился.
- Я писал о юкагирах. Чукчи там ненадолго появляются, в третьей
части.
- Все равно появляются, - она усмехнулась. - Семнадцатый век. Почему
ты занялся именно этим веком?
- Он казался мне просторным.
- Теперь ты так не думаешь?
- Пожалуй.
Я отвечал автоматически. Мучило меня совсем другое. Я никак не мог
понять: как можно натянуть такое узкое платье? Может, сзади у него есть
молния?
Вслух я спросил:
- Ты тоже считаешь, что писать о прошлом необязательно?
- Это не имеет значения.
- Для кого?
- Для меня, - сказала она открыто. - Ты ведь не обидишься?
Я обиделся.
Не вставая с коряги, Ия протянула руку.
- Садись.
И легонько провела тонким пальцем по моему виску:
- Ты постарел. А может, возмужал. Не знаю, как точнее. В любом случае
это тебя не портит.
- Ты нисколько не постарела. Это тебя тоже не портит.
- Ты звонил мне?
Я кивнул.
- А Андрею Михайловичу?
Я кивнул.
Она не стала спрашивать, почему я не дозвонился. Он сказала нечто,
поразившее меня:
- Я живу у Андрея Михайловича.
Я вспыхнул.
- У Козмина?
И возмутился:
- Почему же меня все направляли к Юреневу?
Ия улыбнулась и взяла меня за руку.
- Ты хочешь все узнать сразу. Так не бывает.
Все это время она внимательно, нисколько не скрывая своего интереса,
изучала меня. Не нагло, как Юренев, но внимательно, очень внимательно,
вникая в любую мелочь. Что-то ее беспокоило. Я чувствовал: что-то ее
беспокоит. Потом она вдруг вздохнула и ткнула пальцем в карман моей
рубашки:
- Все еще носишь эту копейку?
Я растерялся.
- Откуда ты знаешь, что она в кармане?
- Неважно.
Она вытянула руку, разжала ладонь - и я увидел на ладони копейку.
Схватился за карман, но Ия сказала:
- Не ищи и не пугайся. Это та самая монетка.
И добавила печально:
- Ты нам здорово помешал... Там, на Алтае...
Легким движением она подбросила копейку. Сверкнув, копейка упала в
ручей.
- Фокусники, - пробурчал я неодобрительно.
- Оставь, - она опять внимательно изучала меня. - Почему ты все-таки
взялся за чукчей?
- Я уже говорил, не за чукчей, за юкагиров. Меня интересовали первые
русские в Сибири. С юкагирами они столкнулись раньше, чем с чукчами.
И спросил:
- Знаешь, сколько страниц отведено освоению Сибири в учебнике
истории?
- Нет.
- Всего одна страница! Ермак, Дежнев, Хабаров, кажется, Атласов.
- Этого недостаточно?
- Ты, правда, так думаешь?
Ия пожала плечами.
- Я не историк.
Снова томительно сдавило сердце. Я попытался сесть удобнее, ничего не
получалось.
- Как ты себя чувствуешь?
Я неопределенно пожал плечами. Я чувствовал себя скверно. Сердце
билось неровно и учащенно.
- Сейчас легче? - тонкие пальцы Ии плотно сжали мои виски.
- Легче... Кажется, легче... - Я задыхался. - Сейчас действительно
легче...
- Часто у тебя так?
- Сейчас да. Раньше было только ночами. Наверное, я не выспался.
- А ты хорошо спишь?
Я пожал плечами.
Ия ласково провела пальцем по моему лбу.
- Давно у тебя эти боли?
- Года два.
- Года два... - эхом откликнулась Ия.
- Только ты не впадай в задумчивость, - попросил я. - Я не хочу,
чтобы ты впадала в задумчивость.
- Я не буду.
Ия засмеялась.
- Как это у тебя получилось с монеткой? Как она оказалась в твоей
руке?
- Ты ведь сам говоришь - фокусники. Мы умеем.
Она взглянула на меня долго и внимательно, раньше она так не умела.
- Хорошо, что ты приехал. Мы тебя ждали.
- Вы не могли меня ждать. Я сошел с поезда почти случайно.
- Но ведь сошел.
Я потянулся к Ие. Меня невероятно к ней тянуло. Я хотел ее вспомнить.
И она не отталкивала меня. Правда, я вдруг впал в болтливость. Вечно у
меня так получается, пожаловался я Ие. Фокусники не фокусники, но многого
я не могу понять. Например, фотографии, вспомнил я. Мне подсунули их под
дверь. На одной из них мы целуемся - вот на этой самой коряге. Понимаешь?
Такую фотографию можно было снять только сегодня!
- Эти фотографии, они у тебя в гостинице?
Я не стал скрывать. Помнишь Славку? Ну, фотокор. Мальчишка и
мальчишка, нисколько не взрослеет, но в своем деле он мастер. Я оставил
фотографии ему, пусть посмотрит - не подделка ли?
- Не подделка, - печально сказала Ия.
И улыбнулась грустно.
- Фотографии надо забрать. Незачем они Славке. И вообще, учти, если
что-то такое будет случаться и впредь, ничего не предпринимай, пока не
посоветуешься со мной или с Юреневым.
- С тобой, - сказал я быстро.
- Хорошо, со мной, - послушно согласилась Ия. Но, подумав, добавила:
- И с Юреневым. Обязательно с Юреневым. Он сильней.
8. ХОР ЖЕНЩИН
- Пойдем...
- Куда? - я и думать не мог, что мои руки вспомнят Ию так быстро.
- Куда?.. Может, к тебе? В гостиницу?
- В гостиницу? А швейцар?
Ия рассмеялась:
- Не завидую швейцару. Мне сказали, Юренев запустил в него вчера
часами.
- Подумаешь. И я бы так смог.
- Наверное... Но если вздумаешь гонять швейцара, не усердствуй. Он
нагл, нагл, но умей уважать возраст.
- Обещаю.
Мы встали.
Мы поднимались по склону, останавливаясь лишь для того, чтобы
поцеловаться. На Золотодолинской это стало невозможно - и мы пошли
быстрее.
Швейцар на входе не обратил на меня никакого внимания, и я
разочарованно вздохнул:
- Ты обедала?
- Нет.
- Зайдем в ресторан?
- Там люди...
- Ладно, - легко согласился я. - Закажем обед в номер. Я ведь здесь
прохожу по статусу иностранца.
- Я знаю.
Мы засмеялись.
Нас все веселило.
Еще утром я думал об Ие с обидой и с болью, сейчас все это куда-то
ушло. Наверное, в прошлое. Если честно, не все там было так плохо - в
прошлом.
На этаже дежурила новенькая - для меня, конечно. Бант в золотистых
волосах, юбка до колен, смазливая мордочка и опытный холодный взгляд.
Выдавая ключ, она ничего не сказала.
- Мерси.
Мы вошли в номер.
Сейчас, при свете дня, он показался мне пустым и казенным. Что-то
грустное было в пустом графине, в голубых шторах; дымом почти не пахло, но
Ия повела носом.
- Это с ночи, - пояснил я.
- Конечно. Дай и мне сигарету.
- Ты куришь? - удивился я.
- Иногда... Дай мне сигарету и позвони Славке.
Прикурив, Ия, не торопясь, будто привыкая, прошлась по комнате.
Что-то она там переставила на столе, подоткнула простыню на кровати, шире
открыла окно - номер уже не казался мне чужим. Даже графин, заново
наполненный водой, пустил пару веселых зайчиков.
Не спуская глаз с Ии - ведь фокусница! вдруг исчезнет! - я набрал
телефон редакции.
- Хвощинский! - Славка явно растерялся. - Чего тебе?
- Я фотографии тебе оставлял...
- Ну?
- Вот и хочу знать...
- Обязательно по телефону?
- Почему нет? Чего ты мнешься?
- Лучше бы сам зашел... Или, погоди... - Славка густо засопел прямо в
телефонную трубку. - Нет, не надо заходить...
- Ладно, хватит, - я начал терять терпение. - Просмотрел фотографии?
- Ну.
- Подделка? Настоящие?
- Хвощинский... - Славка затосковал. Он явно был в отчаянии. - Ведь
специальные службы есть, почему я отдуваться должен?
- Что значит отдуваться?
- А вот то самое! - неожиданно рассвирепел тихий фотокор. - Я эти
штуки показывал специалистам. Не игрушки, сам понимать должен. Меня три
часа трясли, душу выматывали. Теперь сам разбирайся.
- Я тебе позволял кому-нибудь показывать эти фотографии? - негромко
спросил я, не глядя на остановившуюся у окна Ию. - Коротко отвечай.
Подделка или настоящие?
- Ты не поймешь, - неохотно выдавил Славка. - Они настоящие, это не
подделка... Но их не должно существовать... Ну, не поймешь ведь!
Ия, кажется, слышала слова Славки.
- Но они же существуют.
- Не ко мне вопрос. Юренева спроси.
- А почему, собственно, не к тебе вопрос?
- Да не знаю я! Откуда мне знать? - он застонал. - Ведь вот как
чувствовал, ведь уехать хотел, а мне командировку не дали. Один в Сингапур
летит, другой в Канаду, а я дальше Искитима никуда официально не выезжал.
Прервав жалобы, Славка быстро сказал:
- На этих фотографиях все настоящее. Существуют детали, подделать
которые невозможно. Настоящие они, понимаешь? Не знаю, как можно такое
сделать, но не подделка они.
Совсем растерявшись, Славка повесил трубку.
Ия рассмеялась.
- Ты слышала?
- Конечно. Он так кричал!
- В госбезопасность, что ли, сдал фотографии?
- Неважно. Дай мне трубку.
Не знаю, куда она звонила, я не смотрел на руку, набиравшую номер, но
там, куда она звонила, слушали Ию очень внимательно. Похоже, там уже знали
о фотографиях. Впрочем, мне было все равно. Я смотрел на Ию, я не мог
понять: как она натягивает такое узкое платье? Я почти не слышал ее. Она
говорила что-то там об эффектах. Ну да, об эффектах второго порядка. И еще
она сказала: Хвощинского не тревожить. А потом повернулась ко мне и даже
не прикрыв трубку ладонью, спросила: "Куда он там хотел поехать, этот твой
Славка?" Я незамедлительно ответил: "В Сингапур. Или в Канаду". Я хотел,
чтобы Славка тоже был счастлив. Мне безумно хотелось обнять Ию. А она,
укорив меня голубыми, странными, почти синими глазами, сказала в трубку:
"Хвощинский говорит - в Сингапур. Или в Канаду. Что значит - далеко? Разве
Южная Корея ближе?"
И повесила трубку.
- Кажется, Славке, наконец, повезло? - спросил я.
- Не знаю...
Мы помолчали.
Ия долго посмотрела на меня. Ее синие глаза потемнели.
- Это платье... - спросил я. - Ты сама его связала?
- Сама.
- Оно мне нравится...
В глазах Ии, все больше темнеющих, угадывалось обещание.
- Хочешь, завтра я опять приду в нем?
- Хочу, - в горле у меня пересохло. - Как оно снимается?
Глаза Ии полны тревоги, но и понимания, в них угадывалось желание, и
нежность, и колебание. Она действительно не могла решиться. Но это длилось
недолго. Она повернулась ко мне спиной:
- Видишь, какая там длинная молния?
Я целовал ее плечи - гладкие, круглые; шею - нежную, лишенную и
намеков на морщинки; я задыхался.
- Ты, наверное, все можешь.
- Не все, - шепнула она.
Платье сползло с нее, как змеиная кожа. Она сама оказалась гибкой,
как змея. Мы задыхались, мы забыли обо всем, кроме того, что мучило нас
последние два года, и - грянул звонок. Пронзительный, настойчивый, даже
злобный.
Я не отпустил Ию. Пусть телефон заливается в истерике, сейчас я
дотянусь и ногой сброшу его на пол.
- Не надо... Возьми...
Тяжело дыша, я дотянулся до трубки.
- Хвощинский! Какого черта! До тебя не дозвонишься! - Юренев явно был
не в духе. - Почему фотографии прошли мимо меня?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг