Но что так это будет,
не думал...
Потом он повернулся к Шестипалому и коротким жестом велел ему встать
на ноги.
4
Теперь, когда они шли по гигантской черной ленте, Шестипалый видел,
что Затворник сказал ему правду. Действительно, мир, который они покинули,
медленно двигался вместе с этой лентой относительно других неподвижных
космических объектов, природы которых Шестипалый не понимал, а светила
были неподвижными - стоило сойти с черной ленты, и все стало ясно. Сейчас
оставленный ими мир медленно подъезжал к зеленым стальным воротам, под
которые уходила лента. Затворник сказал, что это и есть вход в Цех номер
один. Странно, но Шестипалый совершенно не был поражен величием
заполняющих вселенную объектов - наоборот, в нем скорее проснулось чувство
легкого раздражения. "И это все?" - брезгливо думал он. Вдали были видны
два мира, подобных тому, который они оставили, - они тоже двигались вместе
с черной лентой и выглядели отсюда довольно убого. Сначала Шестипалый
думал, что они с Затворником направляются к другому миру, но на полпути
Затворник вдруг велел ему прыгать с неподвижного бордюра вдоль ленты, по
которому они шли, вниз, в темную бездонную щель.
- Там мягко, - сказал он Шестипалому, но тот шагнул назад и
отрицательно покачал головой. Тогда Затворник молча прыгнул вниз, и
Шестипалому ничего не оставалось, как последовать за ним.
На этот раз он чуть не расшибся о холодную каменную поверхность,
выложенную большими коричневыми плитами, - они тянулись до горизонта, и
выглядело все это очень красиво.
- Что это? - спросил Шестипалый.
- Кафель, - ответил Затворник непонятным словом и сменил тему. -
Скоро начнется ночь, - сказал он, - а нам надо дойти вон до тех мест.
Часть дороги придется пройти в темноте.
Затворник выглядел всерьез озабоченным. Шестипалый поглядел в
указанном направлении и увидел далекие кубические скалы нежно-желтого
цвета (Затворник сказал, что они называются "ящики"): их было очень много,
и между ними виднелись пустые пространства, усыпанные горами светлой
стружки, - издали все это походило на пейзаж из счастливого детского сна.
- Пошли, - сказал Затворник и быстрым шагом двинулся вперед.
- Слушай, - спросил Шестипалый, скользя по кафелю рядом, - а как ты
узнаешь, когда наступит ночь?
- По часам, - ответил Затворник. - Это одно из небесных тел. Сейчас
оно справа и наверху - вон тот диск с черными зигзагами.
Шестипалый посмотрел на довольно знакомую, хоть и не привлекавшую
никогда его особого внимания деталь небесного свода.
- Когда часть этих черных линий приходит в особое положение, о
котором я расскажу тебе как-нибудь потом, свет гаснет, - сказал Затворник.
- Это случится вот-вот. Считай до десяти.
- Раз, два, - начал Шестипалый, и вдруг стало темно.
- Не отставай от меня, - сказал Затворник, - потеряешься.
Он мог бы этого не говорить - Шестипалый чуть не наступал ему на
пятки. Единственным источником света во вселенной остался косой желтый
луч, падавший из-под зеленых ворот Цеха номер один. Место, куда
направлялись Затворник с Шестипалым, находилось совсем недалеко от этих
ворот, но, по уверениям Затворника, было самым безопасным.
Видно осталось только далекую желтую полосу под воротами да несколько
плит вокруг. Шестипалый впал в странное состояние. Ему стало казаться, что
темнота сжимает их с Затворником так же, как недавно сжимала толпа.
Отовсюду исходила опасность, и Шестипалый ощущал ее всей кожей как дующий
со всех сторон одновременно сквозняк. Когда становилось совсем невмоготу
от страха, он поднимал взгляд с наплывающих кафельных плит на яркую
полоску света впереди, и тогда вспоминался социум, который издалека
выглядел почти так же. Ему представлялось, что они идут в царство каких-то
огненных духов, и он уже собирался сказать об этом Затворнику, когда тот
вдруг остановился и поднял руку.
- Тихо, - сказал он, - крысы. Справа от нас.
Бежать было некуда - вокруг во все стороны простиралось одинаковое
кафельное пространство, а полоса впереди была еще слишком далеко.
Затворник повернулся вправо и принял странную позу, велев Шестипалому
спрятаться за его спиной, что тот и выполнил с удивительной скоростью и
охотой.
Сначала он ничего не замечал, а потом ощутил скорее, чем увидел,
движение большого быстрого тела в темноте. Оно остановилось точно на
границе видимости.
- Она ждет, - тихо сказал Затворник, - как мы поступим дальше. Стоит
нам сделать хоть шаг, и она кинется на нас.
- Ага, кинусь, - сказала крыса, выходя из темноты. - Как комок зла и
ярости. Как истинное порождение ночи.
- Ух, - вздохнул Затворник. - Одноглазка. А я уж думал, что мы правда
влипли. Знакомьтесь.
Шестипалый недоверчиво поглядел на умную коническую морду с длинными
усами и двумя черными бусинками глаз.
- Одноглазка, - сказала крыса и вильнула неприлично голым хвостом.
- Шестипалый, - представился Шестипалый и спросил: - А почему ты
Одноглазка, если у тебя оба глаза в порядке?
- А у меня третий глаз раскрыт, - сказала Одноглазка, - а он один. В
каком-то смысле все, у кого третий глаз раскрыт, одноглазые.
- А что такое... - начал Шестипалый, но Затворник не дал ему
договорить.
- Не пройтись ли нам, - галантно предложил он Одноглазке, - вон до
тех ящиков? Ночная дорога скучна, если рядом нет собеседника.
Шестипалый очень обиделся.
- Пойдем, - согласилась Одноглазка и, повернувшись к Шестипалому
боком (только теперь он разглядел ее огромное мускулистое тело), затрусила
рядом с Затворником, которому, чтобы поспеть, приходилось идти очень
быстро. Шестипалый бежал сзади, поглядывая на лапы Одноглазки и на
перекатывающиеся под ее шкурой мышцы, думал о том, чем могла бы
закончиться эта встреча, не окажись Одноглазка знакомой Затворника, и изо
всех сил старался не наступить ей на хвост. Судя по тому, как быстро их
беседа стала походить на продолжение какого-то давнего разговора, они были
старыми приятелями.
- Свобода? Господи, да что это такое? - спрашивала Одноглазка и
смеялась. - Это когда ты в смятении и одиночестве бегаешь по всему
комбинату, в десятый или в какой там уже раз увернувшись от ножа? Это и
есть свобода?
- Ты опять все подменяешь, - отвечал Затворник. - Это только поиски
свободы. Я никогда не соглашусь с той инфернальной картиной мира, в
которую ты веришь. Наверное, это у тебя оттого, что ты чувствуешь себя
чужой в этой вселенной, созданной для нас.
- А крысы верят, что она создана для нас. Я это не к тому, что я
согласна с ними. Прав, конечно, ты, но только не до конца и не в самом
главном. Ты говоришь, что эта вселенная создана для вас? Нет, она создана
из-за вас, но не для вас. Понимаешь?
Затворник опустил голову и некоторое время шел молча.
- Ладно, - сказала Одноглазка. - Я ведь попрощаться. Правда, думала,
что ты появишься чуть позже, - но все-таки встретились. Завтра я ухожу.
- Куда?
- За границы всего, о чем только можно говорить. Одна из старых нор
вывела меня в пустую бетонную трубу, которая уходит так далеко, что об
этом даже трудно подумать. Я встретила там несколько крыс - они говорят,
что эта труба уходит все глубже и глубже и там, далеко внизу, выводит в
другую вселенную, где живут только самцы богов в одинаковой зеленой
одежде. Они совершают сложные манипуляции вокруг огромных идолов, стоящих
в гигантских шахтах.
Одноглазка притормозила.
- Отсюда мне направо, - сказала она. - Так вот, еда там такая - не
расскажешь. А эта вселенная могла бы поместиться в одной тамошней шахте.
Слушай, а хочешь со мной?
- Нет, - ответил Затворник, - вниз - это не наш путь.
Кажется, в первый раз за все время разговора он вспомнил о
Шестипалом.
- Ну что ж, - сказала Одноглазка, - тогда я хочу пожелать тебе успеха
на твоем пути, каким бы он ни был. Ты ведь знаешь, как я тебя люблю.
- Я тоже очень тебя люблю, Одноглазка, - сказал Затворник, - и
надеюсь, что мысль о тебе поддержит меня. Удачи тебе.
- Прощай, - сказала Одноглазка, кивнула Шестипалому и исчезла в
темноте так же мгновенно, как раньше появилась.
Остаток пути Затворник и Шестипалый прошли молча. Добравшись до
ящиков, они пересекли несколько гор стружки и наконец достигли цели. Это
была слабо озаренная светом из-под ворот Цеха номер один ямка в стружках,
в которой лежала куча мягких и длинных тряпок. Рядом, у стены, возвышалась
огромная ребристая конструкция, про которую Затворник сказал, что когда-то
она излучала так много тепла, что к ней трудно было даже приблизиться.
Затворник был в заметно плохом настроении. Он копошился в тряпках,
устраиваясь на ночь, и Шестипалый решил не приставать к нему с
разговорами, тем более что сам хотел спать. Кое-как завернувшись в тряпки,
он забылся.
Разбудил его далекий скрежет, стук стали по дереву и крики, полные
такой невыразимой безнадежности, что он сразу кинулся к Затворнику.
- Что это?
- Твой мир проходит через решительный этап, - ответил Затворник.
- ???
- Смерть пришла, - просто сказал Затворник, отвернулся, натянул на
себя тряпку и уснул.
5
Проснувшись, Затворник поглядел на трясущегося в углу заплаканного
Шестипалого, хмыкнул и стал рыться в тряпках. Скоро он достал оттуда штук
десять одинаковых железных предметов, похожих на обрезки толстой
шестигранной трубы.
- Гляди, - сказал он Шестипалому.
- Что это? - спросил тот.
- Боги называют их гайками.
Шестипалый собирался было спросить что-то еще, но вдруг махнул рукой
и опять заревел.
- Да что с тобой? - спросил Затворник.
- Все умерли, - бормотал Шестипалый, - все-все...
- Ну и что, - сказал Затворник. - Ты тоже умрешь. И уж уверяю тебя,
что ты и они будете мертвыми в течение одинакового срока.
- Все равно жалко.
- Кого именно? Старушку-мать, что ли? Или этого, из Двадцати
Ближайших?
- Помнишь, как нас сбрасывали со стены? - спросил Шестипалый. - Всем
было велено зажмуриться. А я помахал им рукой, и тогда кто-то помахал мне
в ответ. И вот когда я думаю, что он тоже умер... И что вместе с ним
умерло то, что заставило его так поступить...
- Да, - улыбаясь сказал Затворник, - это действительно очень
печально.
И наступила тишина, нарушаемая только механическими звуками из-за
зеленых ворот, за которые уплыла родина Шестипалого.
- Слушай, - спросил, наплакавшись, Шестипалый, - а что бывает после
смерти?
- Трудно сказать, - ответил Затворник. - У меня было множество
видений на этот счет, но я не знаю, насколько на них можно полагаться.
- Расскажи, а?
- После смерти нас, как правило, ввергают в ад. Я насчитал не меньше
пятидесяти разновидностей того, что там происходит. Иногда мертвых
рассекают на части и жарят на огромных сковородах. Иногда запекают целиком
в железных комнатах со стеклянной дверью, где пылает синее пламя или
излучают жар добела раскаленные металлические столбы. Иногда нас варят в
гигантских разноцветных кастрюлях. А иногда, наоборот, замораживают в
кусок льда. В общем, мало утешительного.
- А кто это делает, а?
- Как кто? Боги.
- Зачем им это?
- Видишь ли, мы являемся их пищей.
Шестипалый вздрогнул, а потом внимательно поглядел на свои дрожащие
коленки.
- Больше всего они любят именно ноги, - заметил Затворник. - Ну и
руки тоже. Именно о руках я с тобой и собираюсь поговорить. Подними их.
Шестипалый вытянул перед собой руки - тонкие, бессильные, они
выглядели жалко.
- Когда-то они служили нам для полета, - сказал Затворник, - но потом
все изменилось.
- А что такое полет?
- Точно этого не знает никто. Единственное, что известно, - это то,
что надо иметь сильные руки. Гораздо сильнее, чем у тебя или даже у меня.
Поэтому я хочу научить тебя одному упражнению. Возьми две гайки.
Шестипалый с трудом подтащил два тяжеленных предмета к ногам
Затворника.
- Вот так. Теперь просунь концы рук в отверстия.
Шестипалый сделал и это.
- А теперь поднимай и опускай руки вверх-вниз... Вот так.
Через минуту Шестипалый устал до такой степени, что не мог сделать
больше ни одного маха, как ни старался.
- Все, - сказал он, опустил руки, и гайки повалились на пол.
- Теперь посмотри, как делаю я, - сказал Затворник и надел на каждую
руку по пять гаек. Несколько минут он продержал руки разведенными в
стороны и, казалось, совершенно не устал.
- Ну как?
- Здорово, - выдохнул Шестипалый. - А почему ты держишь их
неподвижно?
- С какого-то момента в этом упражнении появляется одна трудность.
Потом ты поймешь, что я имею в виду, - ответил Затворник.
- А ты уверен, что так можно научиться летать?
- Нет. Не уверен. Наоборот, я подозреваю, что это бесполезное
занятие.
- А зачем тогда оно нужно? Если ты сам знаешь, что это бесполезно?
- Как тебе сказать. Потому что кроме этого я знаю много других вещей,
и одна из них вот какая: если ты оказался в темноте и видишь хотя бы самый
слабый луч света, ты должен идти к нему, вместо того чтобы рассуждать,
имеет смысл это делать или нет. Может, это действительно не имеет смысла.
Но просто сидеть в темноте не имеет смысла в любом случае. Понимаешь, в
чем разница?
Шестипалый промолчал.
- Мы живы до тех пор, пока у нас есть надежда, - сказал Затворник. -
А если ты ее потерял, ни в коем случае не позволяй себе догадаться об
этом. И тогда что-то может измениться. Но всерьез надеяться на это ни в
коем случае не надо.
Шестипалый почувствовал некоторое раздражение.
- Все это замечательно, - сказал он, - но что это значит реально?
- Реально для тебя это значит, что ты каждый день будешь заниматься с
этими гайками, пока не будешь делать так же, как я. А для меня это значит,
что я буду следить за тобой так, будто для меня твои успехи и правда
важны.
- Неужели нет какого-нибудь другого занятия? - спросил Шестипалый.
- Есть, - ответил Затворник. - Можно готовиться к решительному этапу.
Но в этом случае тебе придется действовать одному.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг