Раздражение, накопившееся во мне, требовало выхода.
- А с чего это ты взял? - удивился шут.
- Ну, я так полагаю - сломали тебя когда-то не до конца, вот с тех
пор Обломком и прозывают...
Мне очень захотелось, чтобы Дзюттэ обиделся. Или хотя бы втянул в
глупый и грубый разговор Детского Учителя. Даже если я не прав - а я не
прав.
Только он не обиделся. И Учитель промолчал.
- Иди "корову" потыкай,- ехидно усмехнулся шут.- Глядишь, ума
прибавится... Ты - Единорог, потому что дурак, а я - Обломок, потому
что умный, и еще потому, что таким, как ты, рога могу обламывать. До
основания. А затем...
- А затем я хочу спросить тебя, Высший Дан Гьен...
Это вмешался Детский Учитель. Глухо и еле слышно. После вежливого
обращения он выдержал длинную паузу, заставляя меня напряженно ожидать
продолжения, которого я мог бы и не расслышать в турнирном шуме. Ну
давай, договаривай, тем более что гомон позади нас малость утих...
интересно, кто верх взял - Заррахид или двойняшки?
- Ты эспадону Гвенилю доверяешь?- неожиданно закончил Учитель.
- Как себе,- не подумав, брякнул я, потом подумал - хорошо
подумал! - и твердо повторил:
- Как себе.
- Нашел, кого спрашивать, Наставник! - вмешался шут Дзюттэ, в
непонятном мне возбуждении выпрыгивая из-за пояса и прокручиваясь в руке
Придатка ничуть не хуже любого из ножей Тао.
Вот уж от кого не ожидал!
- Единорог у нас всем и каждому доверяет! Любому - как себе! И в
Мэйлане, откуда удрал невесть когда и невесть зачем, и в Кабире, и здесь,
на турнирном поле...
И уже ко мне, вернувшись на прежнее место и выпячивая свою дурацкую
одностороннюю гарду в виде лепестка:
- Ну что тебе стоило после Посвящения сказать Шешезу то, что надо?
Глядишь, и отменили бы турнир, и у нас забот этих не было бы!..
Интересно, какие-такие у него заботы?!
- Все? - спрашиваю.- Тогда мне пора.
И двинул наискосок к щитам, где метательные ножи восьми местных
семейств и пять гостей из Фумэна в меткости состязались.
Только и услышал вслед:
- Зря ты его злил, Дзю... он и так мало что понял, а теперь и
подавно,- это Детский Учитель.
Пауза. И тихо почему-то, словно весь турнир вымер.
- Злю, значит - надо,- это уже Обломок, шут тупой.- Злые - они
острее видят, а добрые - слепцы! Гвениль его только что под чужой удар
подставил, до проверки Мастерства Контроля, а этот Рог Мэйланьский...
Добренькие мы все, Наставник, по самую рукоять добренькие, не переучить
нас!..
И - еле слышно во вновь возникшем гомоне - чей-то скрипучий
смешок.
3.
...Испортили настроение, мерзавцы! Чуть Учителю сгоряча по-
Беседовать не предложил... И не то чтоб я его опасался или еще что-нибудь
- у такого и выиграть почетно, и проиграть не зазорно - а просто
неловко на турнирном поле препираться и Беседы случайные затевать.
И с кем? С Детским Учителем семьи Абу-Салим?! Не хватало еще с шутом
на площадку выйти, на потеху всему Кабиру... Расслабился, называется!
Завелся с первого взмаха, как вчера кованый...
- Айе, Единорог! Оглох, что ли?!
Совсем рядом ударили в землю конские копыта, налетевший ветер принес
с собой запах звериного пота и кожаной сбруи, и сбоку от меня вырос
Лунный Кван-до, вонзив в землю наконечник основания древка.
Казалось, что щуплый и жилистый Придаток в юфтевой куртке по пояс и
штанах из плотно простеганной ткани, гарцуя на плохо объезженном коне,
уцепился с перепугу за ствол одинокого кипариса - у которого вместо
кроны по ошибке выросло огромное лезвие с толстым шипастым обухом.
- Ну, мэйланец, ты даешь! Тебя на твоей площадке уже битый час
дожидаются! Твой выход! Гвениль кривому двуручнику уступил, все тебя
ищут...
Вот сколько себя в Кабире помню, всегда у Квана Придатки мелкие...
Что? Что он сказал?!
То, что Гвениль умудрился-таки проиграть заезжему Но-дачи, сразу
оттеснило на задний план все прочие мысли.
- Как уступил? На чем?!
- Да в самом конце... Их сперва, как ты ушел, на Мастерство
Контроля трижды проверяли - и все в лучшем виде! У гранитной плиты, у
натянутой струны, у бычьего пузыря - оба при ударе в полный размах
вплотную останавливались! После по горящей свечке срубили - опять на
равных... фитиль сняли, свеча стоит. А там гость предложил гвозди в
воздух кидать. Вот Гвен на втором гвозде-то и срезался!..
Увлекшийся Кван все говорил и говорил, подробно перечисляя
мельчайшие подробности состязания в рубке, но я уже не слушал его, поймав
себя на странном и неприятном чувстве.
Очень странном и очень неприятном.
После проклятых слов шута поражение Гвениля стало приобретать для
меня довольно неожиданную окраску. Действительно ли опытный эспадон
уступил рубку, нарвавшись на более умелого Блистающего, или крылся в этом
какой-то тайный умысел? Вот и у Абу-Салимов он громче всех за турнир
высказывался, несмотря на предупреждения Шешеза да мои слова...
Стоп, Единорог, не дури... Гвениль-то, может, и громче других был,
да только твой голос последним получился, последним и решающим! И кто,
как не ты сам, минуту назад утверждал, что веришь эспадону, как себе?!
Верю. Да. И в Тусклых верю. И в то, что бред это все - тоже верю. И
в то, что Тусклыми не сразу становятся. И...
Ох, что-то много всякой-разной веры на одного Единорога!
И Придатка на улице Сом-Рукха, пополам разрубленного, тоже сам
видел. Впервые в жизни такое видел - но понимаю, что в принципе многие
из Блистающих на это способны. Вон, тот же Кван или ятаган Шешез...
Только я ведь не вчера с наковальни! Кван, конечно, любого Придатка
запросто бы развалил - да не так бы это после Кванова лезвия выглядело
бы! И после Шешеза не так...
А я или Заррахид - нам проткнуть проще, хотя мы и рубить можем.
Двуручник там был, Тусклый или какой еще - но двуручник, по повадке
да удару... и он же Шамшера ан-Имра ломал.
Чтоб тебе гарду сточили, Обломок тупомордый! До чего довел... в
друзьях сомневаюсь, думаю невесть о чем, дергаться скоро начну...
- Ну ты как - дождя будешь ждать, из чистого-то неба?!-
возмутился Кван, вскидываясь поперек конской холки.- Догоняй!
И я послал Придатка Чэна вслед за удаляющимся конем.
Бегом.
Чтоб дурные мысли из себя выветрить.
4.
...Шум трибун отдалился, расплылись туманом силуэты тех, кто
толпился у самой площадки - и мы остались один на один.
Я и Но-дачи.
Финальные Беседы турниров - не место для досужих размышлений или
самокопания. Не место и не время. В эти недолгие мгновения собственное
бытие переживается особенно остро, и впору рассечь мир гордым выкриком:
"Я есть!" Воистину правы были древние, говоря, что в такие моменты
"один меч сам стоит спокойно против неба!.."
Против неба, в котором так же одиноко вспыхнул луч Но-дачи, пресекая
все лишние нити раздумий, еще тянувшиеся во мне.
Нет, это был уже не тот вежливо-самоуверенный Блистающий, которого
совсем недавно подводил ко мне Гвениль. Теперь он был внимателен и
осторожен, теперь его Придаток был босиком и крепко держал рукоять обеими
руками, вознося огромный клинок Но-дачи над головой, словно собираясь
пронзить облако.
Там он и замер, этот двуручник, который нравился мне все больше и
больше, замер странным шпилем над недвижным храмом его Придатка.
В Кабире такие вступления к Беседам были редкостью - но я-то вырос
не в Кабире! И поэтому прекрасно знал, что неподвижность Но-дачи была
своего рода вызовом, который можно было принимать или не принимать.
Я принял.
Держась на расстоянии, делавшем невозможным удар без
предварительного подшагивания, я выскользнул из ножен и медленно провел
правую руку Придатка Чэна по дуге вниз, назад и вверх, указав острием на
лицо Придатка Но-дачи. Затем я внутренне напрягся - и Придаток Чэн
выставил вперед пустую левую руку, одновременно поднимая левую ногу так,
чтобы колено очутилось почти у подбородка.
И напротив каменного храма с остроконечным куполом застыло изваяние
танцующей птицы Фэн с расправленными крыльями, правое из которых было
вдвое длиннее левого и сверкало на солнце.
Долгое стояние на одной ноге гораздо сложнее и утомительнее, чем на
двух - как стоял Придаток Но-дачи - но я не допускал даже тени сомнения
в исходе. Слишком часто мы стояли вот так у себя во дворе, водрузив на
поднятое колено Придатка Чэна пиалу с горячим вином, и я уже напрочь
забыл те времена, когда вино в конце концов расплескивалось.
Молчали онемевшие трибуны, солнце неспешно двигалось по небосводу от
зенита к западу, росли наши тени на земле - а мы все стояли, и только
когда шпиль над храмом слегка дрогнул и покачнулся, я позволил птице-Чэну
победно всплеснуть крыльями и встать на обе ноги.
После чего на меня обрушилась двуручная молния.
Уходя от первого столкновения и разрывая дистанцию до относительно
безопасной, я уже понимал, что Но-дачи будет теперь действовать только
наверняка. Проиграв состязание в неподвижности и памятуя о разрезанных
ремешках сандалий, он не позволит себе ничего спорного, ничего лишнего,
ничего...
Ну что ж, я был рад за него. За него и за себя.
Значит, приходило время для того, что было фамильным умением прямых
мечей Дан Гьенов моей семьи. Время для того, за что я и отличал род
Анкоров Вэйских, предпочитая его любым другим Придаткам.
Придаток Но-дачи стремительно прыгнул вперед, сам Но-дачи взметнулся
над его правым плечом - и на миг остановился, не понимая, что
происходит.
Придаток Чэн смеялся.
Он смеялся радостно и искренне, а потом протянул пустую левую руку
перед собой и принялся шарить в воздухе, словно пытаясь нащупать что-то,
невидимое никому, кроме него.
И нащупал.
...Но-дачи не двигался с места, и кончик его клинка подрагивал в
опасливом нетерпении.
Пальцы Придатка Чэна побарабанили по опять же невидимой полке и
сомкнулись, образовывая разорванное кольцо - как если бы в них оказалась
круглобокая чашка.
...Босые ноги Придатка Но-дачи нетерпеливо переступили на месте,
подминая хрусткую траву, но сам Но-дачи не изменил своего положения.
Я опустился до земли, приняв самое безвольное положение, чуть ли не
упираясь острием в невесть откуда взявшийся камешек.
...И Но-дачи, не выдержав, ударил.
Он ударил неотвратимо, как атакующая кобра, он был уверен в успехе
и, демонстрируя высочайшее для двуручника Мастерство Контроля,
остановился точно вплотную к голове все еще смеющегося Придатка Чэна.
Вернее, вплотную к тому месту, где только что была голова Придатка
Чэна. Потому что Придаток Чэн одновременно с ударом поднес бесплотную
чашку к губам и отклонился назад, вливая в себя ее содержимое. Так что
голова его отодвинулась ровно на четверть длины клинка Но-дачи, и этого
вполне хватило.
В то же время Придаток Чэн неловко взмахнул правой рукой, удерживая
равновесие - а в этой правой руке совершенно случайно был я.
И мой клинок легко уперся в подмышечную впадину Придатка Но-дачи.
В Беседах Блистающих, особенно в финале турниров, судьи не нужны.
Поэтому Но-дачи понял все, что должен был понять. Понял - и ударил на
полную длину клинка, сокращая дистанцию до безысходной и держась по-
прежнему на уровне головы моего Придатка. И мне даже показалось, что на
этот раз Но-дачи мог бы и не успеть остановиться - хотя, конечно, такое
могло только примерещиться.
Но содержимое невидимой чашки ударило в голову Придатка Чэна
быстрее, чем разозленный неудачей двуручный меч.
И Придаток Чэн упал на колени. Пьяные Придатки плохо держатся на
ногах - вот он и не удержался. А я небрежно пощекотал живот Придатка Но-
дачи, после чего устало лег на плечо Придатка Чэна.
Изумленный Но-дачи повел своего Придатка назад, пытаясь разобраться
в происходящем, но Придаток Чэн хрипло заорал, протестуя - и кувыркнулся
вслед, собираясь продолжить.
Вновь ударила с неба в землю слабо изогнутая молния Но-дачи - и
вновь зря.
Придаток Чэн не сумел довести кувырок до конца, неуклюже завалившись
на землю еще в середине переката, и Но-дачи вонзился в землю на полклинка
левее.
Я по дороге зацепил босую пятку Придатка Но-дачи - и вдруг
остановился, пораженный неожиданной догадкой.
Но-дачи вонзился в землю. Но он не мог этого сделать!
Не мог!
Он же предполагал, что в этом месте окажется Придаток Чэн... И,
значит, должен был остановиться выше земли, над телом, а не в нем!
Нельзя думать во время Бесед. Нельзя...
- Извини,- свистнул Но-дачи, резко опускаясь почти вплотную к
навершию моей рукояти.- Мне действительно жаль...
И я ощутил, что сжимавшие меня пальцы умирают.
Нет.
Уже мертвы.
А рядом упирался в багровую траву обрубком правой руки Придаток Чэн,
и немой вопрос бился в его трезвых глазах.
- Ты же... ты же не Тусклый?!- это было все, что мог прошептать
я, теряя сознание от мертвой хватки коченеющих пальцев.
- Извини...
- Скорее, Но! Не медли!..- прозвучал совсем рядом странно знакомый
скрипучий голос, и я еще успел увидеть троицу совершенно одинаковых
Блистающих, коротких и похожих на трезубец без древка; и все трое
размещались за поясом тощего нескладного Придатка... они звали Но-дачи,
торопя его, не давая мне договорить, узнать, понять - почему?!
А потом я перестал их видеть - и двуручного Но-дачи, и кинжалы-
трезубцы с одинаковыми голосами, и солнце, тусклое и горячее, как...
Потому что пришла темнота.
ПОСТСКРИПТУМ
...А трибуны поначалу ничего не поняли.
Когда веселый Чэн Анкор, наследный ван Мэйланя, начинает по
обыкновению притворяться пьяным, и легкий прямой меч в его руке снует
проворней иглы в пальцах лучшей вышивальщицы Кабира - зрители на
трибунах замирают от восторга, и кто способен уследить за
непредсказуемостью движений улыбчивого Чэна, понять истинную причину,
поверить в небывалое?!
А те, кто способен был уследить, кто сумел понять, кто готов был
поверить - увы, не оказалось их в первых рядах толпы, в конце концов
ринувшейся на поле... захлестнуло их рокочущей волной, смяло и разметало
в разные стороны. Тем и страшна толпа, что тонешь в ней, растворяешься,
и не прорваться тебе, не успеть, даже если и видишь ты больше прочих, и
жгучий гнев клокочет в твоей груди, подобно разъяренному огню в кузнечном
горне!..
Где-то в самой гуще людского водоворота оглушающе свистел над
головами гигантский эспадон в мощной руке Фальгрима Беловолосого, лорда
Лоулезского, и зычный рев северянина едва не перекрывал многоголосье
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг