четкости исполнения. Глядь - стоит он опять перед строем, как будто и
секунды с тех пор не прошло.
...Ну, в строю, понятно, шевеление - шутка ли: бойцы на глазах
пропадать и появляться начали! Старшина догадался - скомандовал:
"Отделение, разойдись!" И кинулись все к Пинькову.
Доложил Пиньков что и как. Старшина в затылке скребет, рядовой состав
тоже удивляется - не знают, что и думать. Не стрясись такое прямо перед
строем - ни за что бы не поверили...
Краска? Какая краска? Ах, на сапогах, зеленая... Так ведь они с
колдуном по полянам шли, товарищ старший лейтенант. Травка, значит, слегка
пожухла, так гномики ее, видать, подновили слегка. А гуашь - она ж
маркая...
Разрешите продолжать? Есть!
- Э, браток! - говорит вдруг старшина. - А автомат-то твой где?
Смотрят все: нет автомата.
- Стало быть, - бледнея, говорит Пиньков, - я его там оставил...
- Э, браток... - говорит старшина.
А что тут еще скажешь? Сами знаете: "За утрату и промотание казенного
имущества..." Ну, промотания, положим, никакого не было, но утрата-то
налицо!.. Ясно, короче, что хочешь не хочешь, а придется Пинькову туда
опять лезть.
- Стройся! - командует со вздохом старшина.
Построились.
Смотрит старшина на орла Пинькова и понимает, что в таком виде орлу
Пинькову пространства нипочем не прорвать; щетина, гуашь эта на сапогах,
да и бляха потускнеть успела...
- Отставить! - командует.
Привели Пинькова в порядок, пылинки смахнули. Оглядел его еще раз
старшина и говорит:
- Ты вот что, браток... Возьми-ка еще один боекомплект. Ситуация, она
ведь всякая бывает. А ты у нас вроде как на боевое задание идешь...
Зачем ему патроны без автомата? Ну а вдруг, товарищ старший
лейтенант! Старшина ведь верно сказал: ситуация - она всякая бывает...
Отчислили Пинькову под ответственность старшины два полных рожка и
снова построились.
- Равняйсь! Смир-рна! Рядовой Пиньков!
- Я!
- Выйти из строя!
- Есть!
Вот когда проверяется, товарищ старший лейтенант, насколько развито у
бойца чувство ответственности! Вбив в зазвеневший плац два строевых шага,
рядовой Пиньков со сверхъестественной четкостью повернулся через левое
плечо - и снова очутился в овраге. С первого раза.
2
Нет автомата. Разворошил траву, землю пощупал - нету.
"Э! А туда ли я попал вообще?" - думает Пиньков.
И в самом деле, товарищ старший лейтенант, не узнать местности.
Во-первых, в прошлый раз лето было, а теперь вроде как осень: листья
сохнут, желтеют, падают. А во-вторых, бардак, товарищ старший лейтенант!
Трава не стрижена, листву сгребать никто и не думает, поляна уже не
квадратная - расплылась, съела гравийные дорожки, зато в траве кругом
тропки протоптаны. Раньше, значит, ходили как положено, а теперь ходят как
удобно. А автомат кто-то подобрал, не иначе. И хорошо, если так. А то ведь
поди пойми, сколько тут в овраге времени прошло, пока Пиньков старшине о
своих приключениях докладывал! Может, месяц, может, год, а ну как все пять
лет? Проржавел бы в гречневую кашу - под открытым-то небом!
И направился рядовой Пиньков к ближайшему дереву. К тому самому.
Полпути еще не прошел, а сообразил, что никакая это не осень. Болеет
дерево. Мало того что листья желтеют и сохнут, банки тоже скукожились,
помельче стали, искривленных полно, деформированных, кое-где уже бочок
ржавчиной тронут...
Под деревом должен бы пупырчатый стоять на задних лапах - пусто.
Возле самых корней - норы какие-то, земля кучками.
- Эй! Есть тут кто-нибудь? - говорит Пиньков.
В одной из нор что-то заворочалось, и вылезает пупырчатый. Но какой!
Уж на что Пиньков не робкого десятка - и то попятился. Бегемот, честное
слово! Лоб - низкий, глазенки - злобные, загривок прямо от ушей растет.
Уставился на Пинькова, с четверенек, правда, не встает, но видно, что
колеблется: не встать ли на всякий случай?
- Слышь, браток, - дружески обращается к нему Пиньков. - Ты тут на
полянке автомата моего случаем не видел?
Ошибка это была, товарищ старший лейтенант. Явный тактический
просчет. Как услышал пупырчатый, что добром его о чем-то просят, засопел,
скосомордился... Зарычал в том смысле, что гуляй, мол, свободен, и снова в
нору полез. Кормой вперед.
"Что это они так разболтались? - озадаченно думает Пиньков. - Может,
колдун помер?"
Постоял он, постоял перед норой и решил не связываться - ну его, уж
больно здоровый... Повернулся и пошел в сторону центрального оврага - тем
путем, что в прошлый раз шли. Доберусь, думает, до речки, а там уж
выспрошу, где этого колдуна искать.
Идет и головой качает. Во что овраг превратили - больно смотреть! Там
банка пустая лежит ржавеет, там деревце в неположенном месте
проклюнулось... А сорняки по обе стороны все выше и выше. Вот уже в
человеческий рост пошли...
И тут из-за поворота тропинки выкатывается ему навстречу гномик.
Счастливый, сияет, а в руках - помятая банка сгущенки с пятнышком
ржавчины...
То есть не сгущенки, какой сгущенки?.. Тушенки, конечно! Хотя... Ну
точно, товарищ старший лейтенант! Там и сгущеночные деревья тоже были,
только у них плоды белые и помельче - граммов на триста...
Так вот, увидел гномик Пинькова - перепугался. Стал быстренько на
четвереньки, сделал одно плечико выше другого и робко, неубедительно так
зарычал. Пупырчатым, что ли, прикинуться хотел? Неясно...
- Ты больной или голодный? - прямо спрашивает его Пиньков.
Гномик ужасно смутился, встал с четверенек и, чуть не плача,
протягивает банку Пинькову.
Не понял его Пиньков.
- Чей паек?
- Мой.
- А чего ж ты мне его суешь?
- Все равно ведь отнимешь! - рыдающе говорит гномик.
"Порядочки!" - думает Пиньков.
- А где живешь?
- В яме.
- Да вижу, что в яме... Далеко это?
- А вон, за бурьяном...
- Тогда пошли, - говорит Пиньков. - Ну чего уставился? Провожу тебя
до твоей ямы, чтобы банку никто не отобрал. А ты мне по дороге расскажешь,
что у вас тут в овраге делается.
- А ты кто? - пораженно спрашивает гномик.
Поглядел на него Пиньков: вроде малый неплохой, забитый вот только,
запуганный...
- Зови Лешей...
И пока до ямы шли, товарищ старший лейтенант, гномик ему такого
понарассказывал!.. Короче, эти две расы (в смысле - гномики и пупырчатые)
живут в овраге издавна. И каждая имеет свои национальные традиции... Так
вот пупырчатые в последнее время обнаглели вконец! Нарыли, понимаете, нор
под деревьями, живут в них целыми сворами, а деревья от этого сохнут,
пропадают. А крайними опять выходят гномики: дескать, не поливали. А
попробуй полей: не дай Бог нору зальешь кому-нибудь - пополам ведь
перекусит!..
Гномикам, товарищ старший лейтенант, вообще житья не стало. Придешь
за банкой, за своей, за положенной - так он еще и не дает, куражится -
скучно ему!.. Обойди, рычит, вокруг дерева на руках - тогда посмотрим.
Обойдешь, а он все равно не дает, придирается: не с той, мол, руки
пошел...
Никак нет, товарищ старший лейтенант, человеческой речью пупырчатые
не владеют. Рычат, рявкают по-всякому... Как их гномики понимают? А куда
денешься, товарищ старший лейтенант! Приходится...
Вот и Пиньков тоже возмутился, не выдержал:
- А куда ж колдун смотрит?
И тут выясняется интереснейшая деталь: оказывается, колдун уже года
три, как в овраге не показывался. Раньше-то при нем пупырчатые какие были?
Ребра одни с позвоночником!.. Нет, воровать они, конечно, и тогда
воровали, но хотя бы жрать боялись наворованное! Чуть поправишься - улика
налицо...
- Что же все-таки с колдуном-то, а? - размышляет вслух рядовой
Пиньков.
- Я так думаю, - говорит гномик, и в глазах у него начинает светиться
огромное уважение, - что у колдуна сейчас какие-то серьезные дела. Такие
серьезные, что нам и не снились. А вот закончит он их, поглядит, что в
овраге делается, и строго пупырчатых накажет.
"Хорошо, если так, - думает Пиньков. - Хуже, если помер".
Добрались до ямы. Яма как яма, на четверых гномиков рассчитанная,
живут шестеро. Остальные пятеро, правда, временно отсутствуют - на работах
где-то, а у этого, что с Пиньковым (его, кстати, Голиафом зовут), у него
вроде как отгул.
Да нет, товарищ старший лейтенант, нормальный гномик - ростом чуть
выше автомата. А Голиафом его зовут не потому что здоровый, а потому что в
лоб то и дело получает...
Спустились они в яму, банку в уголке прикопали, сидят, беседуют.
- Так, значит, говоришь, года три уже? - хмурится Пиньков.
- Или четыре, - неуверенно отвечает гномик. - Да вот сразу после
проверки...
- А! - говорит Пиньков, оживившись. - Так, значит, была все-таки
проверка?
- Была, - подтверждает гномик. - Сам-то я, правда, не видел, но
говорят, была.
Любопытство разобрало Пинькова.
- Слушай, а как проверяющий выглядел?
- Проверяющий?.. - с тихой улыбкой восторга говорит гномик. -
Высокий, выше колдуна... В одеждах защитного цвета... Пуговицы - сияют,
бляха - солнышком. А уж сапоги у него!..
Тут смотрит гномик на Пинькова, умолкает и, затрепетав, начинает
подниматься в стойку "смирно".
- Да сиди ты! - с досадой говорит Пиньков. - Тоже мне проверка!
Никакая это была не проверка. Я это был...
Сел гномик, дыхнуть не смеет и держит равнение на Пинькова.
- Сказано тебе: вольно... - сердито говорит Пиньков. - А про автомат
про мой ты нигде ничего не слышал?
Не знает гномик, что такое автомат. Пришлось объяснить.
- Нет, - отвечает, подумав. - Про реликвию слышал, а вот про автомат
- ни разу...
Насторожился Пиньков.
- А что за реликвия?
А реликвия, товарищ старший лейтенант, следующая. Во-первых, черт его
знает, что это такое. Во-вторых, слышно о ней стало года три-четыре назад,
то есть по времени вполне совпадает. В-третьих, известно, что стоит она в
некой пещере, а пещера эта находится аж в низовом овражье за ободранной
пустошью. И многие в эту реликвию верят.
- А как она хоть выглядит? - допытывается Пиньков. - Ствол есть?
Затвор есть?
- Может, и есть... - вздыхает гномик. - Одним бы глазком на нее
взглянуть...
Задумался Пиньков.
- А как считаешь, - спрашивает, - знает колдун, где сейчас мой
автомат?
Гномик даже встал от почтительности.
- Колдун знает все, - объявляет торжественно.
- Знает он там с редькой десять! - недовольно говорит Пиньков. - Что
ж ты думаешь, я с ним не беседовал?
Гномик брык - и в обморок. Не привык он такие вещи про колдуна
слышать. Минут восемь его Пиньков в сознание приводил. Хлипкий народец,
товарищ старший лейтенант, нестроевой...
Оживил его Пиньков, поднял, к стеночке прислонил.
- А далеко отсюда этот ваш колдун живет? - спрашивает.
- День пути, - слабым голосом отвечает гномик. - Только там не
пройдешь - пупырчатых много...
Сомнительно? Виноват, товарищ старший лейтенант, что именно
сомнительно? Ах в смысле: почему колдун в прошлый раз так быстро явился к
Пинькову, если день пути?.. Трудно сказать, товарищ старший лейтенант.
Видимо, по каким-то своим каналам. А может, просто рядом околачивался...
- В общем так, Голька, - говорит Пиньков (Голька - это
уменьшительно-ласкательное от Голиафа). - Пойдем-ка мы к колдуну вместе. Я
его про автомат спрошу, а ты все, что мне рассказывал, ему расскажешь.
Надо с этим бардаком кончать.
А сам уже изготовился гномика подхватить, когда тот в обморок падать
начнет. И верно - зашатался гномик, но потом вдруг выправился, глаза
вспыхнули.
- Да! - говорит. - Пойду! Должен же кто-то ему сказать всю правду о
пупырчатых!
И - брык в обморок. А Пиньков уже руки успел убрать.
Оживил его по новой - и двинулись. А чего тянуть? Глазомер, быстрота
и натиск! Поначалу гномик этот, Голиаф, дорогу показывал, а как тропки
знакомые кончились - шаг, конечно, пришлось убавить, а бдительность
удвоить.
Вышли в центральный овраг. Та же картина, товарищ старший лейтенант.
Речка по камушкам банки ржавые перекатывает, о террасах-ступеньках одна
только легкая волнистость склонов напоминает.
- Ну и куда теперь? - спрашивает Пиньков.
Оказалось - вверх по течению. Колдун, по слухам, живет в самом начале
центрального оврага - бункер там у него, что ли...
И тут, товарищ старший лейтенант, вспомнил Голиаф, что банку-то они
как в уголке тогда прикопали, так и оставили. Но не возвращаться же!
Зашли-то далеко...
"Плохо дело, - думает Пиньков. - Дневной переход на голодный желудок
- это уже не служба, а так, несерьезность одна..."
- Слышь, Голька, - обращается он к гномику, - а банку эту тебе на
сегодня выдали?
- Что ты! Что ты! - Голька на него даже ручонками замахал. - Банка -
это не на день. Это на неделю.
- Н-ни черта себе! - говорит Пиньков. - Выходит, за эту неделю ты уже
все получил?
- Ну да - за эту... - слабенько усмехается Голиаф. - Это за
позапрошлую, и то еле выпросил...
- Ага... - говорит Пиньков и начинает соображать. Сообразил и
говорит: - Слышь, Голька, а как пупырчатые определяют, кому положена
банка, а кому нет?
- А по ребрам... - со вздохом отвечает Голиаф.
Тут такая тонкость, товарищ старший лейтенант: если гномик возьмет
вдруг и помрет с голоду, то у пупырчатых из-за него могут быть крупные
неприятности. Но, конечно, могут и не быть.
Продолжают, короче, движение. От деревьев на всякий случай держатся
подальше, а если услышат, что кто-то по тропинке навстречу ломится, то
прячутся в бурьян. Причем прятаться все труднее, сорняки заметно ниже
стали. И поляны тоже мало-помалу некую слабую квадратность обретать
начинают. Оно и понятно: к начальству ближе - порядку больше.
Ну и наконец все. Пришли. В смысле - трава дальше стриженая и не
демаскироваться просто невозможно. Присели в бурьяне, наблюдают за
ближайшим деревом.
- Нет! - говорит минут через пять Пиньков. - Не могу я этот бардак
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг