видеть!
Достал из-за голенища бархотку и придал сапогам надлежащую черноту с
млечным мерцанием.
- Значит, так, Голька, - инструктирует. - Посиди здесь немного, а
потом иди и проси банку. Она тебе положена.
Поднимается в рост и твердым начальственным шагом направляется к
дереву. Пупырчатые из нор вылезли, пасти поотворяли, смотрят.
- Встать! - рявкает рядовой Пиньков. - Смир-рна!
Опешили пупырчатые, переглянулись. Ну и как всегда, товарищ старший
лейтенант, нашелся один слабонервный - встал. А за ним уже и остальные.
Трудно им с непривычки на задних лапах, но ничего - стоят, терпят.
- Кто дневальный?! - гремит рядовой Пиньков. - Какую команду положено
подавать, когда подходит старший по званию?!
...Как может быть рядовой старшим по званию? Ну это с какой стороны
взглянуть, товарищ старший лейтенант! Взять, к примеру, наш деревянный -
уж, казалось бы, мельче денег не бывает... А если перевести на карбованцы?
Вот то-то и оно... Так неужели же один наш рядовой не стоит десятка ихних
пупырчатых?!
Проходит Пиньков вдоль строя, и никакая мелочь от его глаза укрыться
не может.
- Как стоишь?! Носки развернуть по линии фронта на ширину ступни!
Ноги в коленях выпрямить! Живот подобрать! Подобрать, я сказал, живот!..
И тычет пупырчатого кулаком в бронированное брюхо. Тот бы и рад его
втянуть, да куда его такое втянешь! А у главаря их, у правофлангового, еще
и клок волос торчит на загривке.
Вознегодовал Пиньков.
- Эт-то еще что за плацдарм для насекомых? Сбрить!
- Есть! - с перепугу рявкает пупырчатый.
Вот что значит дисциплина, товарищ старший лейтенант! Животное ведь,
носорог носорогом - и то человеческий голос прорезался!..
А тут и Голиаф подходит - робко, бочком. Пиньков и на него сгоряча
пса спустил - вернул к бурьяну, потребовал подойти и попросить банку как
положено.
Ох как не хотелось пупырчатому банку-то отдавать! Взялся было за
искривленную, с ржавым бочком, но покосился на Пинькова и передумал -
полновесную сорвал, чистенькую.
Выждал Пиньков, пока Голька с банкой отойдет подальше, и скомандовал:
- Вольно! Продолжайте по распорядку.
Волосатый пупырчатый с облегчением опустился на четвереньки, перевел
дух и так рыкнул на прочих, что разлетелись все вмиг по норам.
Догнал Пиньков Голиафа.
- Ты - колдун, - с трепетом говорит ему гномик.
- Какой там колдун! - хмурясь отвечает Пиньков. - Жить надо по Уставу
- вот тебе и все колдовство.
Между прочим, глубокая мысль, товарищ старший лейтенант.
3
Но в световой день они, конечно, не уложились. А ночной марш в
условиях оврага - это, разрешите доложить, дело гиблое. Пупырчатые,
товарищ старший лейтенант, в темноте видят, как кошки, а вот у гномиков
наоборот: чуть сумерки - и сразу куриная слепота.
Стали думать, где ночевать. Пиньков предложил было нагрянуть с
проверкой в какую-нибудь нору, нагнать на пупырчатых страху и остаться там
на ночь. Но, во-первых, чем страх нагонять-то? Время позднее, пуговицы с
бляхой отсияли и не впечатляют в сумерках. А во-вторых, Голиаф, пока ему
Пиньков эту свою мысль излагал, три раза в обморок падал...
Хочешь не хочешь, а приходится продолжать движение. Чернота кругом,
ногу ставишь - и не видишь куда. Ну и поставили в конце концов. Хорошо
хоть высота была небольшая - без травм обошлось.
Вроде бы яма. Довольно просторная и, похоже, пустая. Фанеркой
почему-то перегорожена. А пощупали в углу - гномик. Скорчился, трясется...
Почувствовал, что щупают, и - в крик:
- Я - селекционер! Я - селекционер!..
- Обязательно вопить надо, раз селекционер? - сердито спрашивает
Пиньков.
Удивился гномик, замолчал, но дрожать - все еще дрожит.
- Ну и что ты тут, селекционер, селекционируешь?
Оказалось, деревья. Вот так, товарищ старший лейтенант! Оказывается,
и тушеночные, и сгущеночные, и разные прочие - все это на поверку выращено
гномиками. Народец-то, оказывается, талантливый, хоть и забитый.
Угнетаемое национальное меньшинство. А может, и большинство - кто их там
когда считал!.. И им же, главное, вредительство шьют: нарочно, дескать,
такие деревья вывели, что, стоит под ним нору вырыть, оно тут же сохнуть
начинает.
Чистая дискриминация, товарищ старший лейтенант!
А этот, которого в углу нащупали, он, значит, как раз и занимается
селекцией: ну там прививает одно к другому, опыляет по-всякому... За это
ему банку в неделю выдают аккуратно, и яма у него попросторнее.
Ну, слово за слово, осмелел селекционер, разговорился, даже, кажется,
расхаживать стал по яме - голос в темноте туда-сюда мотается. Пощупал в
углу Пиньков - точно, нет гномика, одна только вмятина от него.
- Главная наша беда, - излагает из темноты селекционер, - что мало
банок. Банок должно быть много. И тогда всем будет хорошо. Пупырчатые
полюбят гномиков. Гномики полюбят пупырчатых...
- Это когда ж такое будет? - раздается тут развязный голос из-за
фанерной перегородки.
- Скоро! Очень скоро! - запальчиво восклицает селекционер. - Вот
только новое дерево выведу! Банок на нем будет видимо-невидимо!..
- Нор под ним будет видимо-невидимо, - еще развязнее отвечает голос
из-за перегородки.
Очень странный голос, товарищ старший лейтенант. Гномики обычно
разговаривают тихо, почти шепчут... А пупырчатые человеческой речью, как я
уже докладывал, не владеют. Тот случай в строю - редчайшее исключение,
чудо, можно сказать...
- Кто это у тебя там? - спрашивает Пиньков.
- Да помощник... - смущенно говорит селекционер. - Талантливый
мальчуган, только испорченный сильно...
- Понятно, - говорит Пиньков. - Вы мне вот что, ребята, скажите: до
колдуна далеко отсюда?
- А колдуну все до фени, - тут же встревает голос из-за перегородки.
- Он проверяющему взятку сунул.
Рядом в темноте - бум! Глухо и мягко, словно тючок с метровой высоты
упал. Голиаф, конечно.
- Молчи! - вне себя кричит селекционер. - Я тебя по доброте покрываю!
Ты нарочно в прошлый раз сгущенку к тушенке привил!
"Ничего себе! - ошеломленно думает Пиньков. - Да что они, с ума тут
посходили? Когда это он мне взятку давал?.."
- Ну и привил! - нахально отвечает испорченный мальчуган. - А что мне
терять? Меня вон сожрать обещали! И сожрут...
- Ну, ребята... - покачав головой, говорит Пиньков. - Мое дело,
конечно, сторона, но пора вам, по-моему, отделяться, на фиг.
В темноте шорох - Голиаф очнулся и на ноги поднимается.
- Куда-куда отделяться? - робко переспрашивает хозяин ямы.
Объяснил Пиньков. И тут же - бум! бум! - селекционер с Голиафом.
- Что? Уже отделились? - спрашивает наглец из-за перегородки, хотя
прекрасно ведь понимает, что произошло...
Да нет, какой сепаратизм, товарищ старший лейтенант? Ну сами
подумайте: где Россия и где овраг!.. И потом Пиньков же сразу оговорился:
мое, мол, дело - сторона... Просто дружеский совет, да и не совет даже, а
так, сочувствие... Обидно же за гномиков-то!..
Короче, в яме и заночевали. Подъем сыграли чуть свет. Утро, товарищ
старший лейтенант, прямо-таки лучезарное. Речка разлилась - аж до того
берега! Дали кругом расстилаются... Так точно, в овраге... А почему нет,
товарищ старший лейтенант? Впереди - да, согласен, впереди овраг
смыкается, а если оглянуться, то там он, напротив, расходится,
расходится... до бесконечности. Есть такое явление в природе: два луча,
например, из одной точки... Так что если в ту сторону, то расстилающиеся
дали там вполне могли быть... И даже были...
К полудню добрались до колдуна. Бункер не бункер, но что-то вроде.
Одной гранатой развалить можно. В предбаннике пупырчатая сидит... Так
точно, не пупырчатый, а пупырчатая... Виноват, товарищ старший лейтенант,
иногда очень даже хорошенькие попадаются. Пока, конечно, хайло не откроют.
Ну, Пиньков - парень бравый, видный, подмигнул, потрепал этак игриво
по холке - та, дура, и растаяла.
Прошли в бункер. А там еще один пупырчатый, да такой, что и "Смирно!"
ему не скомандуешь. А скомандуешь - все равно толку не будет, потому что
потолок в бункере низковат.
- К колдуну с докладом, - говорит рядовой Пиньков.
А мордоворот этот его вроде и не слышит - смотрит с веселым
удивлением на съежившегося Голиафа и как бы прикидывает: сразу его
сглотнуть или погодить немного.
- Э! Э! - говорит Пиньков. - Ты на него так не смотри. Это со мной.
В желтеньких глазенках у пупырчатого - сожаление. Поглядел еще раз на
Голиафа, вроде даже вздохнул и нехотя отвалил корму от стенки. А там -
дверца. К колдуну, видать.
Хотели оба пройти - не тут-то было! Пинькова пупырчатый пропускает, а
на гномика рычит: нет, и все. Что тут будешь делать!
- Ладно, - говорит Пиньков. - Придется тебе, Голька, в предбаннике
подождать. Если кто обидит... - тут Пиньков поворачивается и пристально
смотрит в глаза пупырчатому. - Скажи мне - голову буду свертывать против
резьбы. Чтоб враз и навсегда.
Вошел. Лежит колдун живехонький на диванчике и, глядя в потолок,
умиротворенно чему-то улыбается. Увидел Пинькова - обрадовался.
- А, служивый! Здорово, здорово...
- Здоровей видали, - холодно отвечает ему Пиньков. - Ты что ж
делаешь, дед?
- А что такое?
- Да то самое! В овраге-то, а? Бардак!.. Пупырчатые, а? Кровь пьют
шлангами! Хрящ за мясо не считают!..
- Быть того не может, - лукаво отвечает колдун. - Мне об этом никто
не докладывал...
- Еще бы они тебе сами на себя стучали! - говорит Пиньков. - Ты на
гномиков посмотри! Пропадают гномики-то! Ведь до чего дошло: селекционеры
и те впроголодь живут!..
- Да-да, - прикинувшись озабоченным, говорит колдун. - Вот это
действительно безобразие! Я и сам, знаешь, собирался селекционерам ставки
поднять...
- Да разве в одних селекционерах дело? - перебивает его Пиньков. - Я
вон гномика с собой привел, он тебе больше моего расскажет!
- Ни-ни-ни, - испуганно говорит колдун. - Ни в коем разе. Сам
говоришь: порядок должен быть. А по порядку это не ко мне. Это к моему
заместителю по гномиковым делам.
- Это какой же заместитель? - спрашивает, ужаснувшись, Пиньков. - Это
тот, что ли, мордоворот за дверцей? Да он же гномиков живьем глотает - по
нему видно!
- Строг, - бодро соглашается колдун. - Что строг, то строг.
Пожаловаться не могу.
- Ну, дед! - говорит Пиньков. - Ну, дед! Завалил ты службу!
Сбросил колдун ноги на пол, сел, руки в бока упер.
- Ну и завалил! - признает с вызовом. - И что мне за это будет?
Бога-то все равно нет!
Вот так, товарищ старший лейтенант! Верно поэт предупреждал: "Нам не
дано предугадать, как слово наше отзовется..." Это нам с вами - что есть
Бог, что нет его - Устав помним и службу знаем. А такие вот, как этот
колдун... Он пока грозу чувствует - вроде бы ничего служит. Но как только
понял, что начальства над ним нету - все! Рви провода, топчи фазу...
"Вот это удружил я гномикам!" - думает Пиньков.
- Ну ладно, - говорит он, вроде бы остывая. - Бог с ним, с Богом. Я
ведь к тебе по другому делу-то. Вот когда я в прошлый раз здесь был, у
меня такая штука, помнишь, за плечом висела. Автомат называется.
- Ну, - соображая, говорит колдун.
- Ну так вот оставил я его здесь. А вещь казенная, я за нее отвечаю.
Ты думаешь, почему я вернулся-то?..
Обрадовался колдун.
- Ну вот, - говорит. - Сам на сознательность давишь, а сам казенные
вещи бросаешь где попало.
- Не твоя печаль, - отвечает Пиньков. - Я бросил - я и отвечу. Ты мне
лучше скажи: он не у тебя тут случаем?
- Кто?
- Автомат.
- А что, на месте нету?
- Да нету, - говорит Пиньков. - Смотрел.
- Ну, значит, подобрал кто-нибудь, - говорит колдун.
- А кто?
- А кто ближе - тот и подобрал.
"Ага, - размышляет Пиньков. - Значит, скорее всего, тот пупырчатый
из-под ближнего дерева. Зря я тогда с ним до конца не разобрался..."
- Погоди-ка, - говорит. - А вот, болтают, еще реликвия какая-то
где-то там у гномиков появилась. Может, автомат, как думаешь?
- А Бог ее знает, - беззаботно отвечает колдун, тонко давая понять,
что помнит он, помнит про отсутствие Бога.
"А! - думает Пиньков. - Была не была! Попробуем взять на пушку".
- Слышь, дед, - говорит. - А ведь я в прошлый раз нарочно тебе
соврал. Вижу: развел, понимаешь, показуху! Дай, думаю, совру, что Бога
нет. Так что погорел ты, дед! Нет Бога кроме Бога, а я - проверяющий его.
Уставился колдун на Пинькова - и ну хохотать:
- Ой, не могу... - Одной рукой отмахивается, другой слезы утирает. -
Ой, распотешил, служивый... Ой, уморил... Да ежели бы Бог был - он меня
давно бы уже громом пришиб!.. Так что ступай, служивый, ступай... Ищи свое
имущество, а то влетит...
- Ну ладно, дед! - в сердцах говорит Пиньков. - Ну ладно! Только
имей, дед, в виду: отыщу автомат - тебя первого в расход выведу!
- И большой расход? - с хитрецой спрашивает колдун. (Темный, видать,
неграмотный.)
- А вот найду - узнаешь! - отрезал рядовой Пиньков и вышел, хлопнув
дверцей.
4
Вышли из бункера.
- Ну что? - слабеньким голосом спрашивает Голиаф. - Накажет?
- Кто?
- Колдун.
- Кого?
- Пупырчатых.
Оглянулся Пиньков на бункер, насупился.
- Ага, - говорит. - Накажет. Со временем... Давай-ка, Голька,
подтянись. Чтобы морда была бодрая - от колдуна идем...
Все по Уставу, товарищ старший лейтенант. Присутствие духа солдату
терять не положено ни в каком случае. Пересекли стриженую зону с бодрыми
мордами, ну а в бурьяне уже призадумались. Согласитесь, товарищ старший
лейтенант, было над чем призадуматься.
И вдруг где-то совсем рядом - шум, гам, визг!..
- Ложись!
Залегли.
- Жди здесь, - тихо командует рядовой Пиньков и ползет на шум.
Выглянул из-за куста, а там... Чистое побоище, товарищ старший лейтенант!
Гномиков нет - одни пупырчатые. Ну разборка разборкой. Шерсть летит,
хвосты хрустят, ухо лежит выплюнутое...
Подивился Пиньков на такое дело и пополз обратно.
- Ничего себе! - говорит. - Выходит, они у вас и друг друга тоже?..
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг