ушёл из привычных мест, но зато волны за лето выкинули на берег трёх
больших китов, и мяса у нас теперь больше, чем можно съесть. Многие
этим довольны, но я согласен с вашим старцем, когда он говорит, что
добыча на чужой беде - не добыча. Ведь у вас вначале охота тоже была
весьма удачна. У вас случилась засуха, а здесь всё лето лили дожди, вы
и сами видите, что творится на болотах - сейчас тут может завязнуть
даже опытный ходок. Пусть лучше жирные киты плавают далеко в море, где
их нельзя достать, но и всё остальное пусть идёт, как заведено от
века.
- Правильно... - вздохнул Таши.
- Я думаю, что мы должны помочь вам в вашем деле. Мы можем
поделиться кое-какими припасами и дать мокроступы, чтобы вам легче
было пройти трясину. Всё равно нам они больше не понадобятся: выпал
снег и ягоду стало нельзя брать.
- Спасибо... - поблагодарил Таши.
Помолчали.
- Вам повезло, - произнёс бородатый, что твоя женщина не слегла в
горячке. Это очень опасно - вымокнуть в такую погоду.
- Да...
Стом бросил на притухшие угли несколько забытых веточек и, когда
жёлтый огонь озарил лица, повернулся к Таши и спросил:
- Почему ты сидишь здесь, а не спишь с женой?
- Сегодня вдовья ночь, - честно ответил Таши. - Мужчины не могут
быть сегодня в одной постели со своими жёнами, они должны спать с теми
женщинами, чьи мужья умерли. Так заведено от века, чтобы вдовы не
чувствовали себя одинокими, и чтобы род не оскудел от того, что у
молодых вдов перестали рождаться дети.
- Это правильный обычай, - согласился Стом. - Наш род невелик,
живём мы в глуши и знаем, что это значит, когда кровь застаивается.
Наши соседи - род медведя, на востоке и воины с косами, живущие на
юге, не больно любят нас. Они могут отнимать наших женщин, но не хотят
жить с ними здесь, не желают оставлять нам свою кровь.
- Это несправедливо.
- Я рад, что ты понимаешь это, - произнёс Стом. - Я хочу просить
тебя об одном одолжении. Ты всё равно разлучён на эту ночь со своей
женой, и, если это не запрещает ваш закон, проведи её с одной из наших
женщин.
Таши задумался. Закон говорил, что вдовью ночь следует проводить с
женщинами из той же семьи, к которой принадлежит спящая в одиночестве
супруга. Но ведь у Уники теперь вовсе нет семьи... И эти люди, как
успел понять Таши, тоже на семьи не делятся. Значит, закон не нарушен.
Вот только перед Уникой всё равно неловко. Даже странно: она сама
выгоняет его из постели, а ему неловко идти к другой женщине.
Таши взглянул на ждущее лицо Стома и ответил:
- Я сам родился от прохожих людей. Я согласен.
Стом благодарно улыбнулся и повёл Таши к землянке, в которой пару
часов назад старухи выхаживали Унику. Стом приоткрыл плетёную из
лозняка и обитую шкурой дверь.
- Моя дочь там, - тихо сказал он. - Она ждёт тебя.
Таши понимающе кивнул. Конечно, за кого ещё мог просить старый
охотник... Таши подождал, пока Стом отойдёт, и проскользнул в
приоткрытую дверь.
Внутри было жарко натоплено и совершенно темно. Таши остановился,
не зная куда идти и опасаясь налететь на что-нибудь в темноте.
- Я здесь, - прозвучал во тьме тихий голос. Тонкая рука коснулась
Таши, потянула к себе.
У дочери Стома были пушистые волосы, вздёрнутый нос и маленькая
плотная грудь, по какой легко отличить нерожавшую женщину. Сейчас Таши
уже не испытывал неловкости перед Уникой, боялся лишь одного, что не
признает на свету свою случайную возлюбленную. В отряде пять или шесть
молодых женщин и у всех вздёрнутые носы, лучистые зелёные глаза, что к
старости обретают прозрачность ноябрьской воды, и пушистые волосы,
удивительно светлые, не соломенные даже, а почти белые. Правда, он
знает, как её зовут, но не спрашивать же с утра у девушек: а которая
тут среди вас Зуйка?
- Хочу тебя видеть, - сказал Таши.
Зуйка приподнялась, отыскала в очаге, занимавшем чуть не половину
землянки, тлеющие угли, подожгла конопляный фитиль, плавающий в плошке
с жидким салом морского зверя. Когда огонёк осветил её, она улыбнулась
Таши и легла рядом, прижавшись к его плечу. Маленькая ладошка бродила
у Таши по груди.
- Смешной ты, - сказала Зуйка. - Щёки гладкие как у девушки, а
грудь волосатая.
- Говорят, это к счастливой жизни, - ответил Таши.
- И красивый ты... у нас в роду таких нет. А у вас, что, все
такие?
- Тоже не все.
- Значит, мне совсем повезло. Жаль, что вы скоро уходите. Я очень
хочу, чтобы от этой ночи у меня ребёнок остался. Я его в твою честь
назову. Мальчика - Зубром, а девочку - Зубрёной.
- Хорошо, - сказал Таши и, немного помолчав, спросил: - А как твой
муж погиб?
Зуйка удивлённо хмыкнула.
- Я и не была замужем, - сказала она. - У нас, пока у женщины
детей нет, её никто замуж не возьмёт. А то окажется неплодной, что
тогда? Зато уж если сейчас всё хорошо получится, у меня потом отбоя от
женихов не будет. Каждому лестно такого ребёнка в семье иметь.
- Странно... - удивился Таши. - У нас всё наоборот.
- Ну и пусть, - прошептала Зуйка, - лишь бы зубрёнок был.
Она крепче прижалась к Таши и вновь начала ласкаться.
* * *
Таши проснулся непристойно поздно - на улице уже давно светлел
день. Землянка была пуста, когда ушла Зуйка, Таши не заметил. Попросту
- проспал.
Таши поспешно оделся, вышел на воздух. Стоял лёгкий морозец,
низкие облака стелились чуть не задевая вершины сосен. И хотя снега не
было, но и определиться со сторонами света не удавалось. Обманывался
замкнутый в узком пространстве взгляд. Таши недовольно покачал головой
и пошёл к большому балагану. У самого входа в дом он увидел Унику и
Зуйку. Женщины стояли рядом и... Таши вытаращил глаза, не веря себе
самому. Более не женского занятия он не мог представить! Зуйка и Уника
стреляли из луков!
Шагах в двадцати стояла прислонённая к стволу деревянная плаха. На
ней красным суриком была нарисована птица: не то лебедь, не то гусь. И
женщины по очереди били стрелами в изображение, стараясь попасть в
тонкую шею. Самое смешное, что стрелы ложились довольно кучно, причём
не только у Зуйки, но и у Уники, которой, насколько знал Таши, до
этого стрелять не приходилось.
Таши ещё вчера заметил, что женщины лосося ходят с луками,
подивился, но ничего не сказал. А теперь и Уника схватилась за мужское
оружие!
Таши подошёл, молча взял лук, попробовал тетиву. Лук был
маленький, но довольно тугой, хотя, конечно, не по его руке. И стрелы
лёгкие, с костяным наконечником, на мелкую дичь. Хотя, в лесу другого
оружия и не нужно. Таши вернул лук Зуйке, молча прошёл в балаган,
вынес свой лук, огляделся в поисках подходящей цели. Стрелять было
некуда; не за двадцать же шагов в нарисованного гуся... Так и не найдя
ничего достойного стрелы, Таши прицелился в красную гусиную шею и
спустил тетиву. Кремёвый наконечник с тупым звуком ударил в центр
деревянной плахи и расколол ее пополам.
- Вот так стрелять надо, - сказал Таши, забросив лук за спину.
* * *
На следующий день подошло время расставания. Дети лосося
возвращались к себе на материк, а трое путешественников продолжали
путь через болота. Светящийся радушием Стом выделил гостям добрый
запас копчёной китятины, отсыпал ягод и выделил мокроступы, в которых
можно безбоязненно пройти по самому хлипкому зыбуну. Больше всего
мокроступы напоминали плетёные из вербного куста корзинки. Их надевали
на ноги, и тогда можно было идти, медленно переступая и переваливаясь
с ноги на ногу. Плоское дно распределяло вес ходока на большую
площадь, и слабые болотные травы не грозили прорваться под ногой
идущего. Хождение в этакой обнове оказывалось медленным, мучительным,
но зато безопасным.
Ромар, Таши и Уника уходили с острова первыми. На плече у Уники
висел подаренный Зуйкой лук. Сперва Таши это дело не понравилось, но
Уника, демонстрируя оружие, сказала:
- Ведь это не просто так. Раз они мне свой лук отдали, значит, в
свою семью приняли, теперь и у меня не только род, но и семья есть.
Против этого Таши ничего возразить не мог. Значит, ничего не
пропустила Зуйка из его рассказов, всё сделала как надо. Теперь ни
людям, ни предкам обиды нет - не на стороне Таши гулял, а проводил
вдовью ночь с женщиной из той же семьи, что и своя жена.
Таши Зуйка успела шепнуть:
- Мне старухи гадали - сказали: всё будет хорошо.
Вот так вот. Прямо хоть не уходи никуда.
Болото зачавкало под ногами, задышало незамерзающей глубью.
Приветливый остров быстро уменьшался за спиной, будто проваливался в
трясину. Впереди смутно синел дальний лес, за которым снова ожидало
болото, и так все дальше, полого спускаясь в безграничную низину,
посреди которой торчит РытАя гора, а за ней БуйнАя гора, а там и
Полуночные горы видать, где прячется обиталище северного мага, который
один может усыпить восставшего Кюлькаса.
Глава 8
К ночи едва добрались к дальнему лесу. Как и обещал Стом, лес
оказался скверным, по сути то же болото, только земля потвёрже, такая,
что может выдержать серьёзное дерево. С трудом Ромар отыскал место для
костра, а спать так и вовсе пришлось в сырости.
На следующий день приключилась новая напасть. Таши, как всегда,
проснулся перед рассветом, и хотя глядел на небо старательно, но так и
не смог определить, где восход. Воздух посерел, в бледном свете
обозначились деревья, а солнце как и не всходило вовсе. К этому Таши
уже привык и не особо беспокоился, ожидая, что Ромар, как обычно
бывало, укажет ему направление. Ромар всегда безошибочно определял
стороны света, причём не только в степи, где всё знакомо, но и в лесу,
где только род медведя умел ходить, разбирая тайные приметы. А Ромару
никакие приметы были не нужны. Он и без того всегда знал, где восход,
а где закат.
Но сегодня в словах старика Таши расслышал неуверенность.
- Кажется, туда, - сказал Ромар, указав кивком направление, а
потом остановился и признал: - Не пойму, что случилось. Никто не
водит, чужого колдовства и следа нет, а куда идти - не знаю. Не иначе,
здесь само болото голову мутит. Не хочет выпускать.
- Выпустит, - заявил Таши. - Главное, никуда не сворачивать, прямо
идти.
- Прямо идти дело нехитрое, - признал Ромар. - Кругами я и тут не
пойду, не настолько ещё одурел. А вот с верного пути можем сбиться. Ну
да что делать? Решили туда идти, так пошли.
Мокрый лес скоро кончился, вновь началась топь и пришлось
натягивать мокроступы. Таши потерял всякое представление о сторонах
света и был готов поверить, что они вернулись назад и бредут через то
же болото, что и вчера. Но Ромар сказал, что это какое-то другое
место, и лес, маячащий вдали, будет посуше.
Так и оказалось. К темноте, измучившись и изломав с непривычки
мокроступы, выбрались на сухое. Невысокая скальная гряда торчала
здесь, словно земная кость. Белые лишайники пятнали камень, в трещинах
росли сосны. Кое-как набрали дров и устроились на ночлег. Перед сном,
когда все дела были переделаны, как обычно заговорили о завтрашнем
дне.
- Не нравится мне это болото, - начал Ромар. - Я здесь себя
кутёнком слепым чувствую. Ползёшь и не знаешь, то ли тебя сейчас
молочком угостят, то ли утопят, чтобы под ногами не путался. Вот и
думаю, может нам дальше по пригорку пробираться?
- А он нас в сторону не уведёт? - засомневался Таши.
- Так идём, али нет - не знаю, но уж всяко дело не к дому, -
сказал Ромар. - По-моему лучше по сухому крюка дать, чем бултыхаться,
словно муха в киселе. А гряда если и уводит вбок, то не сильно.
Таши особо не возражал, ему равно не улыбалось давать крюка и
чавкать по болоту. Он пожал плечами и сказал:
- Обождём до завтра. Может с утра солнце проглянет.
На том и порешили. Пожевали вяленой китовины, запили горячей водой
с клюквой и улеглись спать.
Первую стражу, как обычно, взял на себя Ромар. С вечера ему обычно
не спалось, да и злыдни всякие в начале ночи чаще себя проявляют. А
вот Таши умел засыпать сразу, не ворочаясь без сна и минуты. Зато и
вскочить мог в любое мгновение так, словно и не спал. И на этот раз
выспаться ему не удалось. Не прошло и часа, как Ромар осторожно
толкнул его. Таши тотчас вскочил, ухватив удобно положенный топор.
- Что?!.
- Гляди, - тихо прошептал Ромар, кивая в сторону низины.
Таши замер, уставившись в смутную даль болота.
Не было там ни малейшего движения, и шума даже самого слабого, но
Таши мгновенно ощутил, что и впрямь недаром поднял его старик. Что-то
творилось на тёмной равнине.
Уника тоже проснулась и стояла рядом с ними, напряжённо
вглядываясь в темноту.
- Идёт... - прошептала она.
Таши сжимал лук, наложив на тетиву лучшую из заговорённых стрел.
Вот только, куда здесь стрелять? Простор как в степи, и снег кругом,
готовый выдать любую чёрную тень, а видно ещё хуже чем в лесу. Одни
колючки звёзд над головой отблескивают в снежной пелене.
Таши прищурился. Перед глазами поплыли цветные круги: голубые,
зелёные... Таши тряхнул головой и в следующий миг понял, что свет и на
самом деле брезжится там. Не могильные огоньки, не предгрозовое
опасное свечение, а не пойми что, светлые пятна за гранью зрения. Оно
не шевелилось, не двигалось, но древний ужас сковал мысли, заставлял
съёжиться, стараясь спрятаться от этого таинственного ничто.
Таши заскрипел зубами, приводя себя в чувство, и негромко спросил
Ромара:
- Куда его бить-то, ежели что?
- Разглядел?.. - довольно спросил старик. - А никуда не надо бить.
Мы и так укроемся. А бить это бесполезно. У этого ни тела нет, ни
головы, ни вообще ничего. Так что победы нам тут не найти. Давай
прятаться.
Таши метнулся было гасить костёр, но Ромар, ничуть не скрываясь,
крикнул:
- Стой! Оно всё равно не увидит. У него ни глаз, ни ушей. Кремни
доставай, боло... что там ещё у тебя есть? Камни отвязывай и клади
наземь. Сюда... вот сюда ещё... Сюда бы тоже надо... жаль маловато
камней, ну да ладно, и так не переползёт. Это только камнями и
остановишь, боится оно камней. Ты знаешь хоть что это?
- Слипь... - тихо ответила Уника, держась за живот. - Слипь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг