Ъ__________________________________________________________________ї
і і
і Данное художественное произведение распространяется в і
і электронной форме с ведома и согласия владельца авторских і
і прав на некоммерческой основе при условии сохранения і
і целостности и неизменности текста, включая сохранение і
і настоящего уведомления. Любое коммерческое использование і
і настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца і
і авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ. і
і і
А__________________________________________________________________Щ
По вопросам коммерческого использования данного произведения
обращайтесь к владельцу авторских прав непосредственно или
по следующим адресам:
E-mail: barros@tf.ru (Serge Berezhnoy)
Тел. (812)-245-4064 Сергей Бережной
Официальная страница Святослава Логинова:
http://www.sf.amc.ru/loginov
____________________________________________________________________
(c) Святослав Логинов, 1995
____________________________________________________________________
Святослав ЛОГИНОВ
РАВЕН БОГУ
Лючилио ждал, но Голоса не было. Пришло утро, в коридоре зазвенели
по камню шаги тюремщиков, и надежда исчезла навсегда. Даже Голос
больше не мог помочь ему. Лючилио вывели из камеры, а затем и из
здания тюрьмы. На улицах шумела толпа, город высыпал посмотреть на
него. Женщины прижимались к стенам домов и приподнимались на носки,
чтобы лучше видеть; мальчишки швырялись огрызками, попадая словно
ненароком в ряды отчаянно сквернословящей стражи. Люди бежали за
процессией, но многие старались выбраться из толпы и спешили за
городские стены, ведь именно там, на Мясном рынке произойдёт основная
часть комедии, главным персонажем которой будет он.
Лючилио привели на площадь возле собора. Толпа осталась внизу,
Лючилио поднялся на ступени и оглядел безликую человеческую массу
сгрудившуюся вокруг. Под её тупо-любопытными взглядами было очень
трудно помнить, что все они люди и когда-нибудь поймут...
Пальцы Лючилио нервно теребили вырезную полу камзола. Слава богу,
те времена, когда осуждённого вываливали в перьях, напяливали на него
санбенито и сажали на дряхлую клячу, прошли безвозвратно. Теперь людей
сжигают с гораздо меньшими церемониями. Какой прогресс, на его камзол
не нашили даже покаянного Андреевского креста! А вот обувь забрали,
идти придётся босиком.
Вереница духовных лиц и юристов поднялась на паперть, выстроилась
на ступенях. Солнце, поднявшееся над крышами соседних палаццо,
заиграло кровавыми бликами на алых, лиловых и фиолетовых мантиях. Один
из юристов вышел вперёд, поднял над головой свёрнутую в трубку бумагу,
и сразу же на площади всё стихло, и стало слышно, как где-то далеко,
быть может на Римской дороге, размеренно и монотонно кричит осёл.
Юрист развернул свиток и принялся громко читать:
- Приговор по судебному процессу между прокурором святой
инквизиции, обвинителем по скандальным еретическим преступлениям,
составлению новых доктрин и еретических книг, расколу, возмущению
государства и общественного спокойствия, бунту и непослушанию
ордонансам, направленным против ереси, взлому и дерзкому бегству из
городской тюрьмы в Болонье, с одной стороны; и мэтром Лючилио Бенини,
уроженцем Милана, доктором права, обвиняемом во всех перечисленных и
иных преступлениях...
Лючилио давно был ознакомлен с приговором, помнил, чем он
заканчивается, но всё же именно сейчас, когда приговор читался
принародно, прислушивался к сложным периодам юридической фразеологии
особенно внимательно. Почему-то казалось, что приговор может быть
изменён, и его не ждёт смерть. Прежде он выслушивал решение суда
спокойно, тогда была надежда, что Голос вновь поможет ему бежать...
- Приветствую, доктор!
Слова отчётливо прозвучали в голове, словно кто-то чужой подумал
его, Лючилио Бенини мыслями. Человеку непривычному могло показаться,
что он сам произнёс в уме странную не относящуюся к делу фразу. Но
Лючилио было давно знакомо это явление. Голос вернулся!
- У тебя всё в порядке? - спросил Голос. - Ты сильно взволнован.
Моя помощь не требуется?
- Спасибо, - прошептал Лючилио.
- Я теперь долго пробуду у вас, - продолжал Голос. - Если я стану
нужен - позови. Ты знаешь как.
- Спасибо, мне не надо.
- Тогда, до свидания.
Голос исчез, и в ту же секунду дикий страх овладел Лючилио. Сейчас
его отведут на Мясной рынок, костёр уже сложен, ржавые цепи обвивают
столб, и всё для того, чтобы мучить, жечь Лючилио Бенини и в конце
концов прикончить его на потеху необразованной черни и во славу
католической церкви!
Юрист продолжал читать, легко перекрывая тренированным голосом
постепенно нарастающий шелест толпы:
- Нами представлены достоверные улики в вышеупомянутых ересях,
доказательства того, что оный Бенини написал и издал на свои средства
некоторые трактаты и книги названные "О тайнах природы и природе
тайн", а также заключения докторов теологии и других почтенных лиц по
поводу ошибок, содержащихся в тех книгах...
Ничего не скажешь, почтенные лица были весьма шокированы, когда он
опубликовал своё сочинение. Бог христиан оказался задуман так хитро,
что всемогущий и вездесущий он просто не мог существовать. А что
касается библии, то эту полную противоречий и нелепостей книжонку
могли воспринимать всерьёз лишь римские рабы. Только Природа - богиня
смертных, может творить мир по своему усмотрению. Мысль эта постоянно
живёт в трудах древних и новых философов, и даже удивительно, что
никто прежде него не сказал: "Зачем быть богу, когда есть мир?"
Доказательства его были логичны, а книга закончена в своей
беспощадности, так что доктора теологии нашли возражения лишь в
ордонансах и пламени костра, который, кажется, скоро загорится...
- Многие верные свидетели подтверждают, что на диспуте в городе
Болонье, известный Бенини высказывал мнения противоречащие самой сути
святой католической церкви, направленные на то, чтобы посеять в умах
дух безбожия и атеизма. Арестованный городскими властями приговорён
был упомянутый Бенини к сожжению на костре, однако отсрочка приговора
на три коротких дня повлекла ошибки, приведшие к дерзкому бегству,
которое совершил мэтр Лючилио Бенини со взломом, и не спросясь
сторожей. И обстоятельства дела позволяют подозревать преступный
сговор и вмешательство сил, противных господу и правой вере...
Бегство из тюрьмы действительно породило множество толков. Он
тогда безнадёжно глупо попался в лапы духовного суда. Два года его
изводили допросами, угрожали, требовали отречения. Отцы-инквизиторы не
хуже его знали, что нераскаявшийся еретик - еретик победивший. Огонь
не сжигает мысль, но закаляет подобно стали. Всё же назначен был день
казни, но когда он наступил, сжигать пришлось лишь книги да соломенную
куклу, изображавшую Лючилио Бенини. Камера осуждённого была пуста,
сторожа лежали пьяными и добудиться их удалось лишь на следующий день.
Дверь камеры оказалась распахнутой, а цепи перепиленными. Но охрана на
внешних стенах утверждала, что из крепости никто не выходил.
Общественному любопытству была дана обильная пища, простолюдины умно
рассуждали о нечистой силе, но мало кто из лиц расследовавших
обстоятельства побега, догадывался, как близки к истине были эти
толки.
Бенини не пытался бежать. Смирившись, он ждал смерти. Он не верил
в чудеса и тем более был потрясён, проснувшись не в тюрьме, а в
маленькой гостинице на окраине Падуи во владениях свободной
Венецианской республики. Там он впервые услышал Голос.
- Не волнуйся, - сказал Голос. - Всё, что с тобой произошло,
сделал я.
Бенини беспомощно вертел головой, стараясь найти источник слов.
Голос звучал внутри него, именно так, по свидетельству недоброй памяти
схоластов, ведут себя демоны, вселившиеся в тело грешника и полонившие
его душу.
- Я пришёл помочь тебе. Я не желаю зла, - твердил Голос.
- Уходи! - закричал Лючилио. - Кто бы ты ни был, ты мне враг! Ты
такой же враг природы, как и бог! Я не верю в тебя, ты бред, я сошёл с
ума, рехнулся от страха и буйствую, пока меня тащат к столбу!..
Лючилио бесновался, плакал, бился головой о стену. Всё, ради чего
он жил, рухнуло в один момент. Выстраданного годами права сказать:
"Бога нет" - больше не существовало. Тот, кто пришёл и выкрал его из
заключения, доказал это самим фактом своего бытия. Неизвестно, чем бы
закончилась истерика, но неожиданно Лючилио испытал сильный удар,
потрясший все чувства, и в то же мгновение тело отказалось служить
ему. Остался только Голос, всепроникающий, властный, которого нельзя
было не слушать.
- Стыдись, человек! Ты разумен - и вдруг такая потеря
самоконтроля.
Лючилио хотел ответить - язык не повиновался . Но видимо Голос
понимал самые невысказанные мысли, потому что слова резко изменились,
словно кто-то другой продолжил беседу:
- Когда доблестные конкистадоры славного Кортеса напали на инков,
что подумали инки, увидев действие аркебуз и мушкетов?
- Что боги сошли на землю и поражают их громом, - вспомнил Лючилио
фразу из своей книги.
- Так почему же ты уподобляешься босоногим дикарям? - спросил
Голос, и у Лючилио отлегло от сердца. Он понял, что произошло с ним.
Но даже потом, когда общение с Голосом стало привычным, Лючилио
приходилось напоминать себе, что за Голосом стоят люди, пусть даже
бесконечно далеко продвинувшиеся в открытии тайн природы. Поэтому
однажды Лючилио сказал:
- Я прошу тебя об одном: никогда и никому кроме меня не
открывайся. Для всех людей на свете ты равен богу или дьяволу, здесь
нет разницы. И за кого бы тебя ни приняли, неисчислимые беды принесёт
твой приход. Расцветут суеверия, мракобесие воспрянет с новой силой,
Возрождение погибнет. И ты ничего не сможешь поделать: тебя всё равно
будут считать посланцем Иеговы или Люцифера. Теперь ты понял, зачем я
прошу не вмешиваться в дела человеческие?
- Бывают случаи, когда нельзя остаться зрителем.
- Тогда действуй так, чтобы никто не заподозрил о твоём
присутствии...
Толпа на площади шумела, нимало не обращая внимания на надоевшее
чтение приговора. Шум несколько стих лишь когда асессор взялся за
последний особенно головоломный период:
- ...рассмотрев всё это мы заявили и заявляем, что
вышеперечисленные преступления действительно имели место и, исходя из
сего, мы снимаем с известного Бенини все исключения и защиты, объявили
и объявляем, что он действительно совершил все поступки и преступления
ему приписываемые, для исправления которых мы его присудили и
присуждаем ныне к уплате денежного штрафа в сумме тысячи туренских
ливров в пользу святой римской церкви, и тотчас по вынесении приговора
он должен быть проведён со своими книгами в день и час базара от ворот
городской тюрьмы по перекрёсткам и оживлённым улицам на рыночную
площадь, и на той площади, названной Мясной рынок, он должен быть
сжигаем на медленном огне до тех пор, пока тело его не обратится в
пепел...
Толпа - спящий зверь, почуявший сквозь сон запах крови - глухо
заворчала. Многие горожане старались выбраться из давки, чтобы
забежать впереди процессии.
"Помни, - сказал себе Лючилио, - здесь худшие из всех. Большинство
всё-таки сидит по домам и не хочет смотреть на казнь."
Однако, приговор был ещё не кончен. Лектор выше вздел свиток и
закричал, перекрывая гул народа:
- Приговор над вышепоименованным Бенини должен быть приведён в
исполнение всенародно, вместе с ним должны быть сожжены и его книги.
Мы же, вибалли и судья, осудив и осуждая его, приговорив и
приговаривая, все затраты на судопроизводство, от коих мы берём
процент, возлагаем на мэтра Лючилио Бенини и объявляем всё и каждое
его имущество взятым в пользу юридических расходов...
Далее голос учёного мужа потонул в насмешливых выкриках, свисте,
гоготе и топоте ног. Все догадывались, что суд не расстанется с
попавшими в его лапы деньгами, но что он просто объявит их своими...
этого не подозревали даже самые циничные, и теперь горожане
негодовали, чувствуя себя обделёнными. Лючилио усмехнулся, глядя с
возвышения на возмущённые лица. Можно подумать, что это у них отняли
при аресте кошель с тысячью ливрами.
Приговор прочитан, в конце свитка оставались лишь подписи судей,
Лючилио приготовился к тому, что сейчас начнётся долгое позорное
шествие среди распалённой толпы и вдруг... С трудом дождавшись тишины
лектор произнёс ещё одну фразу, которой прежде не было в приговоре:
- Решение оглашено при полном заседании, в присутствии прокурора
святой инквизиции, и может быть изменено в случае, если осуждённый
Бенини принесёт полное отречение и раскаяние в совершённых деяниях,
что мы и оглашаем здесь седьмого дня, месяца июня одна тысяча шестьсот
тридцать восьмого года.
Долгую секунду Лючилио падал в бездонную пропасть, сражённый новым
ударом. Долгую секунду на площади стояла глухая, ничем не нарушаемая
тишина. Потом она взорвалась от гневного рёва оскорблённой толпы.
Обманули! Ничего не будет, торжественные приготовления обернулись
пшиком, сейчас преступник падёт на колени, и праздник будет испорчен,
не состоится зрелище столь редкое в наш слишком мягкий век!
Лица только что выражавшие любопытство, страх, радость, даже
жалость, разом исказились. Теперь все ненавидели Лючилио, потому что
он обманул их, ускользнув во второй уже раз от очистительного пламени.
Негодяй! Они так надеялись, что сегодня на Мясном рынке для них
зажарят этот славный кусочек мяса!..
Под взглядами полными ненависти холодное спокойствие вернулось к
Лючилио. Собственно говоря, ведь он ещё полчаса назад мог позвать
Голос и спастись. Пусть судьи думают, что поставили его перед
искушением, для него ничто не изменилось.
Лючилио отвернулся от прокурора, извлекшего из рукава лист с
текстом отречения, и с безучастным видом стал рассматривать здание
ратуши, стоящее напротив собора.
Вой толпы погас.
Колыхнулось полотнище с голубым Андреевским крестом, процессия
двинулась. Человеческая река шумела, ворчала, хохотала, кощунствовала,
развлекаясь на все лады. Удивительно, как интересен становится
человек, о котором знаешь, что сейчас он обратится в горстку пепла.
Какой-то зевака то и дело забегал перед процессией, чтобы, когда
Лючилио пойдёт мимо, изумлённо протянуть: "У-у-у!..", - а потом
сорваться с места и снова мчаться вперёд, мелькая ногами в
разноцветных чулках.
"А ведь они боятся меня!" - открытие пришло неожиданно, когда
Лючилио оступился на неровной мостовой, и тотчас его эскорт отозвался
дружным "Ах!", а охрана вздрогнула, и поникшие было мушкеты поднялись
на должную высоту. Можно представить себе ужас этих бедняг, если бы
они услышали Голос! Но он был слышан только Лючилио.
- Извини, - сказал Голос, - возможно я помешал, но чувства твои
слишком тревожны. мне показалось, что ты зовёшь меня.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг