чему. Антон отшагнул в комнату.
Здесь он заметил телефон, стоящий у самого входа на маленькой
полочке. И, словно дождавшись, чтобы на него обратили внимание,
телефон затренькал. Звук был такой знакомый, родной и домашний, что
Антон поднял трубку прежде чем сообразил, что не знает здесь никого и
ничего не сможет ответить абоненту.
- Алё - сказал он.
- Тётя? - зазвенел в трубке девичий голос. - Это я, Магна. У меня
всё нормально, добралась хорошо...
- Я не тётя! - рявкнул басом привычно рассвирепевший Антон. Его
постоянно принимали по телефону за женщину. И лишь через секунду он
понял, что ему сказали, и заорал, боясь, что Магна повесит трубку: -
Магна, ты? Это Антон говорит. Я тут влип в какую-то дурацкую
историю...
- Антон? - голос Магны изменился. - Откуда ты там?
- Не знаю! - страдальчески закричал Антон. - Там мост какой-то
нелепый, а потом деревня...
- Следил? - недобро спросила Магна.
- Да нет, ты ушла, а я заблудился и вышел к реке, а там мост...
- Ладно, - казалось Магна приняла решение. - Хныкать будешь потом,
а сейчас слушай и запоминай: сиди там тихо, ни на что внимания не
обращай, ни с кем кроме тётки не разговаривай, да и с ней, лучше,
тоже... И не бойся ничего, там никто ничегошеньки тебе сделать не
сможет, если сам не полезешь. Понял? Я приду за тобой через две
недели.
- Как через две недели?! - взвыл Антон. - Мне сейчас надо!
- Ты с ума сошёл? Сейчас день стоит.
- Что же мне - до ночи ждать? Ты объясни, куда идти, я сам дойду.
- Никуда ты не дойдёшь! - отрезало в аппарате. - попробуй, если
нервов не жалко. И ночью не дойдёшь. Этой ночью новолуние, кто же при
ущербной луне мост строит?
- Так там вправду мост был? - опешил Антон, уже почти убедивший
себя, что хотя бы мост ему померещился.
- Ты и впрямь как рельс, - сказала Магна. - Прямой и звону много.
В общем, слушайся тётку и жди, пока я за тобой приду. А из башни,
лучше всего, не выходи. Целее будешь.
- Через две недели экспедиция уедет!
- И слава богу. Ни с кем объясняться не придётся. И угораздило
тебя... Шефу я совру что-нибудь, а вот что ребятам говорить - ума не
приложу. Ну, будь...
- Погоди!.. - взмолился Антон, но в трубке уже коротко гудело.
Антон грохнул трубкой и выбежал на улицу. Его трясло от
негодования. Две недели сидеть, ожидая какую-то фазу луны! Обойдёмся и
без луны, и без мраморных мостов. Вброд через речку, не сахарный, не
растаю.
На улице Антон остановился, выбирая, в какую сторону идти. Обычно
с майдана расходилось пять, а то и семь улочек, и угадать, какая из
них выведет на шоссе, было непросто. Но здесь не оказалось ни одного
проулка. Палисаднички переходили друг в друга, заборы из штакетника
смыкались, образуя правильный круг. Дома отгораживались опущенными
занавесочками, и на стук никто не отвечал. По ту сторону домов росли
деревья: вишни и дикий абрикос-жерделька. За деревьями угадывались
какие-то холмы, а может это только казалось.
Прыгать через заборы и лезть чужими огородами не хотелось, и Антон
решил всё-таки найти кого-нибудь и расспросить о дороге. Он огляделся
и увидел, что площадь, который уже раз за это время пересекает
гражданин с бумагами.
- Эй! - закричал Антон и, пыля сандалиями, побежал наперерез.
Мужчина, не обращая внимания на крики Антона, промокнул залысины
большущим платком и скрылся за башней. Антон запылил следом, огибая
круглую стену. На той стороне никого не было. Зато у самой стены Антон
обнаружил пристройку. Каменный сарай явно позднейшей постройки лепился
к крепостному боку. И также как в башне у сарая зиял вход, на этот раз
обычный прямоугольный проём.
Антон шагнул туда.
Потом он шагнул обратно.
- О-уй!.. - выдавил он с подвывом. - Убили...
Склеп был перед ним, а не сарай. Каменный пол рассекали три
глубокие ниши как раз в рост человека. В крайней из этих могил, ярко
освещённая заглянувшим в проём солнцем, лежала мёртвая хозяйка. Платье
с оборками, розовый чепец, букли, румянец, даже улыбочка, всё было как
полчаса назад, но холодная восковая застылость с одного взгляда
позволяла угадать труп. И, чтобы довершить картину, могила в обрез с
землёй была затянута прозрачным целлофаном, словно коробка с
кооперативными пирожными.
- Гость дорогой! - мурлыкнуло сзади.
Антон стремительно развернулся. Перед ним живая и невредимая
стояла хозяйка.
- Та-ам!.. - проблеял Антон, тыча через плечо пальцем.
- Посмотреть пришёл, - разулыбалась хозяйка. - Посмотри. Здесь мои
родители похоронены, все трое, только третий беспокойный достался,
никогда его на месте нет.
Антон, не дожидаясь приглашающего жеста, повернулся к склепу.
Покойница лежала, скрестив пухлые ручки на груди, в такой же позе
стоял над ямой её двойник, можно было решить, будто хозяйка отражается
блестящей целлофановой плёнкой - или это вода налита вровень с землёй?
"И ничего удивительного, - уныло размышлял Антон, - может у них
принято хоронить около дома. А что похоже - так тётка сама сказала,
что это её родители - все трое. Так что - ничего удивительного."
Антон стоял, прислонившись плечом к кладке, опустив погашенный
шоком взгляд на могилы. Одна из них и впрямь была пуста, а в
центральной находился ещё труп - давний, полуразложившийся. Одежда его
превратилась в лохмотья, сквозь прорехи проглядывали обнажившиеся
кости. Свалявшиеся клочья волос и бороды отпали и лежали отдельно. Но
даже сейчас, при взгляде на эту кучу тлена видно было, насколько силён
и велик был умерший. Тело не умещалось в нише, ему там было очевидно
тесно, так что Антон принял за само собой разумеющееся, когда
истлевший остов начал судорожно выгибаться, пытаясь сесть и выбраться
наружу. По масляной целлофановой поверхности пошли волны.
Не было здесь ничего невероятного или жуткого, всё происходило
удивительно буднично, только странно становилось Антону, что так
спокойно он созерцает, словно не с ним это творится, а просто крутят
по видео западный триллер, а он, заплативши рубль, проводит перед
экраном свободный час.
Медленно, не потревожив плёнки, поднялась копия хозяйки,
перегнулась в соседнюю яму, неслышно шепча что-то успокаивающее,
уложила бьющийся скелет, сложила ему на груди фаланги пальцев,
пристроила к обнажившейся челюсти колтун бороды, потом, слепо
скользнув по Антону закрытыми глазами, вернулась в свою могилу,
замерла в покойной благостной неподвижности.
- Старички мои родимые, - произнесла хозяйка. - Жили себе, а потом
померли. Сирота я.
Хозяйка ухватила бесчувственного Антона за руку, повела в башню.
Антон шёл, старательно переставляя ноги. Потом сказал:
- Нельзя так.
- Чего нельзя, гость дорогой? - всполошилась хозяйка.
- Нельзя могилы открытыми оставлять, - назидательно произнёс
Антон, - а то как же получается - такое на всеобщее обозрение? А если
дети увидят? И вообще - нельзя!
"Что-то я не то говорю," - устало отметил он про себя.
Но старушка ничуть не была ни удивлена, ни возмущена.
- Так они же закрыты! - воскликнула она и потащила Антона обратно.
Больше всего не хотел Антон возвращаться в склеп, но шёл послушно,
не имея сил сопротивляться. Хозяйка подтолкнула его к проёму. Все три
могилы были наглухо задвинуты тяжеленными чёрными плитами, которых ещё
минуту назад не было и в помине.
- Ну как, нравится? - спросила хозяйка, выглядывая из-за плеча.
- Нравится, - попугаем отозвался Антон.
- Одно беда, гостенёк, с родителем-то с третьим, как быть? Придёт,
сердечный, а могилка-то заперта...
Антон молча двинулся в уличное пекло. Он вдруг осознал себя не
просто действующим лицом неприятной комедии, а человеком, с которым
всё это происходит. Исчезновения, башни, двойники, ожившие мертвецы.
Даже если предположить, что он сошёл с ума, то такая яркая
галлюцинация запросто убьёт его. Где-то поблизости бродит ещё один
"родитель"... Антон затравлено огляделся: никого, лишь мужчина с
папкой вновь пересекает площадь; парусиновый пиджак на спине потемнел
от пота. Может быть - он?
- Это наш председатель совхоза, - певуче пояснила хозяйка. - Всё
по делам, горемычный, торопится, и не отдохнёт никогда...
Антон оторвался от голоса, нырнул в башню. Магна сказала ему
сидеть здесь, наружу не выходить и ни с кем кроме тётки не
разговаривать. Однако, родственнички у неё - не приведи господь! И
впрямь Monstrum magnum - великое чудище! В самый раз подгадал он со
своей этимологией. А с чего он взял, что здесь будет в безопасности?
Магна сказала? Так она ещё сказала две недели ждать... И вообще, может
это вовсе и не она звонила...
Антон подошёл к телефону, решительно набрал 02. Трубку сняли.
- Милиция? - спросил Антон.
- Во псих! - произнёс в ответ дребезжащий голос, и загудел отбой.
Звонить не имело смысла.
Антон опустился на кушетку, тут же вскочил, присев на корточки,
заглянул в пыльную темноту под сиденьем, сунулся под кровать, под
стол. Кто скажет, откуда может появиться очередная напасть?
Переступая дрожащими ногами, Антон подошёл к выходу. Никого. Антон
глубоко вздохнул и, пригнувшись, перебежал через площадь. Надо уходить
отсюда, пока его никто не видит. Потом может оказаться поздно.
Зацепившись штаниной за штакетину, он полез через забор и поскакал
между грядок. С той стороны огорода тоже торчала ограда. Беглец
преодолел её и очутился во дворе дома. На мгновение возникла мысль
постучать уже не в ставень, а в двери дома и расспросить о дороге, но
Антон отверг искушение и направился дальше. Он заносил ногу, чтобы
лезть через следующий заборчик, когда из будки возле дома выползла
собака.
- Вор пришёл, - сказала собака.
Псина была здоровая, настоящий волкодав, но вместо морды
приветливо улыбалось человеческое лицо.
- Радость-то какая - вор пожаловал! - говорила собака, торопливо
стягивая цепь.
Антон взвизгнул и, прочертив штакетником пузо, свалился в гряды.
Он мчался, сминая плантации кинзы и помидор, сигал через заборы, и в
каждом дворе число преследователей увеличивалось, уже целая свора с
заливистым лаем неслась по пятам. Лишь первая из собак оказалась с
человеческим лицом, остальные были обычными лохматыми зверюгами, они
неслись, чуть видные в стремительно сгущавшихся сумерках, лишь клыки
блестели в свете молодой чуть народившейся луны.
Антон уже ничего не соображал, он задыхался, сердце колотилось в
горле, наполняя горечью рот. Ноги подкашивались, но ещё несли его,
движимые одним животным ужасом.
- Вор! Вор! - взлаивали за спиной псы.
Огороды резко кончились, впереди встал тёмный контур башни.,
Антон, едва не сбив с ног бредущего председателя, вкатился в проход.
Краем глаза он ещё успел заметить, что псы с людоликим вожаком рвут
председателя совхоза, а тот слабо орёт и отмахивается кожаной папкой.
Покружив по комнате, Антон залез в шкаф и попытался закрыться изнутри.
Дверцу шкафа неожиданно и сильно дёрнули, Антон вывалился наружу.
Перед ним стоял насупленный председатель. Свою потрёпанную папку он
держал двумя руками словно дубину.
- Гражданка Монструм здесь проживает? - спросил он.
- Я... не знаю... - выдавил Антон.
- Вот как? - председатель уселся на оттоманку. - А вы, кто,
собственно будете?
- Я... живу тут, - Антон не знал, как объясняться. - Гость я. Я в
экспедиции был и заблудился. Скажите, как мне назад попасть?
- Ясно... - протянул председатель и раскрыл папку. - Гость,
значит. За свет она, получается, не платит, а квартиру, видите ли,
сдаёт. Сколько вы ей, выходит, в сутки отдаёте?
- Да нисколько! - закричал Антон. - Я здесь случайно. Мне в лагерь
надо.
- Так она, выясняется, случайным людям сдаёт, да ещё, так сказать,
лагерникам! А потом, спрашивается, почему в посёлке хулиганства
происходят? - председатель поглядел на разодранный рукав пиджака. -
Кому-то, стало быть, неизвестно, что собак с цепи вечером спускают.
Обнаруживается, что кое-кто днём спускает - и нате вам, пожалуйста! -
председатель ткнул папкой в тьму на улице. - А я ещё, к вашему
сведению, не обедал.
- А я и не завтракал, - сказал Антон. Страх перед председателем
прошёл, Антон понимал, что этот человек ничем ему не повредит и не
поможет. - Вы бы, лучше, чем с бумажками гулять, разобрались, что у
вас происходит. Мертвецы бродят, собаки разговаривают...
- Раз бродят, - отрезал председатель, - следовательно, им
позволено. Не иначе, как мною и позволено, ибо я тут председатель
совхоза, и без моего ведома здесь бродить, пардон, нельзя.
- Вошь ты затухлая, а не председатель! - заорал вдруг Антон. -
Гады вы все, гады! И ты всё врёшь! Не бывает у совхоза председателя -
директора в совхозах, а за вашу чертовщину вы ещё ответите!
Наконец Антон встретил хоть кого-то, с кого можно было спросить за
ужас минувших часов. Антон размахнулся и ударил председателя в лицо.
Кулак врезался словно в подушку, не причинив никакого вреда. Антон бил
ещё и ещё, председатель лениво уклонялся, и удары падали в пустоту.
Антон бесновался, размахивая кулаками, председатель же, словно ни в
чём ни бывало, продолжал беседу:
- Прежде, разумеется, были директора, их, как известно, сверху
назначают. Теперь же начальство, вроде как, избирают, а это, кажется,
совсем другая должность. Впрочем, мне пора. А вам, так сказать, желаю
спокойной ночи, председатель кивнул снисходительно и канул за порог.
Антон остановился. Только теперь он понял, какую глупость
совершил, бросившись с кулаками на собеседника. Председатель ушёл,
оставив Антона один на один с ужасами нагрянувшей ночи.
В башне сгустилась темень, но не уютная домашняя темнота, а
враждебное отсутствие света. Казалось, кто-то сидит рядом, пригнувшись
стоит за буфетом, ждёт под неразобранной кроватью. Округло светлел
выход на площадь, и там, уже не скрываясь, начиналась ночная жизнь.
Целлофаном разливался ущербный лунный свет, в нём скользили тени,
издалека доносился не то вой, не то песня.
Пересиливая себя, Антон подошёл к комоду, нащупал выключатель,
щелкнул. Ночник - прессованная из мраморной крошки сидящая сова -
засветился изнутри, рассеивая черноту. Потом сова повернула голову,
заухала, хлопая каменными крыльями, снялась с постамента и полетела к
выходу. Ввинченная в постамент лампочка залила комнату беспощадным
светом. Антон, физически ощущая, как разглядывают его сейчас с улицы
через огромный, даже занавеской не прикрытый проём, кинулся к
выключателю. Фарфоровый квартет на комоде взмахнул смычками и
запиликал нечто какофоническое, но заметив бегущего Антона, музыканты
побросали скрипки, виолу и контрабас и с разноголосым писком кинулись
к нему. Они лезли в рукава, за пазуху, путались в волосах. Антон
отрывал цепкие холодные лапки, швырял фигурки прочь. Звенел разбитый
фарфор, дзенькнув, погасла лампа.
Антон перевёл дух, но тут же понял, что успокаиваться рано. Его
взгляд упал на площадь.
Сначала могло показаться, что вся она освещена луной, лишь потом
становилось ясно, что тонко остриженный ноготок луны не даст столько
света. Свет застилал уснувшую пыль, обливал спящие дома и шелковицы,
скапливался у порога и медленно просачивался сквозь него. Знакомые,
жирно-блестящие целлофановые лужи здесь и там пятнали пол, медленно
заливая комнату.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг