служанок, которые не убирать и готовить будут, а...
Марьян посидела, глядя как он наполняет очередную кружку хмелящим
напитком и решила заняться делами - разобрать съестные припасы, поправить
шкуры на просторном ложе, заправить светильники...
Часа через два, захмелев, он позвал: "Эй, ты..." Марьян с готовностью
подбежала к нему, очень неудачно повернувшись своим злополучным пятном на
лице прямо под свет масляного светильника. Он взглянул на нее и
непроизвольная отвратительная отрыжка была реакцией на увиденное. Он
грязно выругался, сказал "Отойди!" и вновь наполнил кружку. Марьян легла
на краешек постели и горько заплакала - совсем не того ожидала она.
Проснулась Марьян от того, что ее резко и грубо перевернули на спину
и жадная рука, разрывая ткань ее ритуального платья, стала шарить по
груди. И мерзкий отвратительный винный запах мгновенно вызвал в ней позывы
к рвоте. Марьян безумно испугалась и закричала - она ничего не понимала,
ей было жутко и дико. "Ты еще кричишь, дрянь!" - услышала она голос
избравшего ее в спутницы мужчины и грязная рука зажала ей рот, в то время
как вторая его ладонь со всей силы сжала молодую девичью грудь.
Было очень страшно.
Она вырывалась, извивалась, но он навалился на нее всем телом,
распластал на кровати, разорвал одежды. И вдруг с оглушающей, обжигающей
болью что-то чужое, гнусное разорвало ей внутренности, заставив на секунды
забыть ее кто она, что она, где она. Вековые дремлющие инстинкты
самосохранения проснулись в благородной принцессе. Марьян рванулась из
последних сил, высвободилась от зажавшей рот ладони и впилась молодыми
крепкими зубами в плечо насильника. Она сжимала зубы, думая лишь об одном
- чтобы прекратилась эта непереносимая боль, чтобы чуждое, гнусное ушло из
нее...
Мужчина от неожиданности закричал и рванулся. Зубы девушки были сжаты
столь плотно, что вырвали кусок плоти вместе с обрывком пропотелой
полотняной рубахи. Он, прижимая правой рукой кровоточащую рану на плече,
подскочил к столу и схватил широкий нож для резки вяленого мяса и хлеба.
"Дрянь! Сука! Гадина! Уродина! - кричал он. - Я сделаю тебя еще
уродливей, ведьма!"
Марьян вскочила с ногами на кровать, прижавшись спиной к холодной
каменной стене и прикрывала лохмотьями платья свое оскверненное естество.
"Не-ет!" - кричала она, но кроме насильника ее никто не слышал. Они были
одни. И вдруг Марьян подумала, что он сейчас убьет ее и что ей не хочется
погибать, она счастлива здесь, в Храме Зверя, и она еще может принести
кому-нибудь пользу, она еще молода!!!
Вне себя от боли, неудачи, распаленный виной и непреодолимой похоти,
мужчина схватил ее за руку и грубо сбросил на пол, ударил ногой и попав в
левую грудь. Она попыталась подняться и он схватил ее железной хваткой за
черные кудрявые волосы и отшвырнул на постель. В неверном свете масляных
ламп его искаженное лицо показалось ей мерзее самых отвратительных злых
духов - мименгви. И еще краем сознания она с ужасом поняла, что сама
сейчас превратится в мименгви, ибо ими становились души убитых людей и
самыми злыми из мименгви были торенсины - духи убитых незамужних девушек.
Она не желала быть злым духом, ведь она так любит людей! За что?!
"За что?!" - истошно визжала она, но вряд ли он слышал ее слова - он
рычал ругательства, которые невозможно было разобрать: сплошной звериный
рев.
Он уселся на нее верхом, коленом зажав ее левую руку и придерживая
правую за запястье. В тусклом сиянии стенного светильника блеснул нож.
Острая боль пронеслась по чистой, не обезображенной половине лица и в
глазах полыхнул ослепительный свет. Он с извращенным наслаждением рассекал
ей кожу быстрыми нервными взмахами руки - он ее пока не хотел убивать, он
наслаждался своей силой и властью над беспомощной жертвой.
Когда от непереносимой боли она перестала биться, он отрезал (рука
дрожала поэтому не смог одним движением отсечь, а кромсал по живому) ее
правую грудь, и затолкал нежную окровавленную плоть в раскрытый девичий
рот. Потом вновь овладел ею.
Марьян не потеряла сознания - боль оглушила, обездвижила ее, но она
все понимала. Она понимала, что когда он насытится, он убьет ее. Она
молилась - молилась милостивому Сачхону, верховному небесному владыке
своего народа, молилась всем добрым духам, оберегающим ее царственный род
- но они были далеко, очень далеко, там где рождается солнце. И тогда она
взмолилась к силам космическим, которые, как считали жрицы,
покровительствуют Храму. Где же вы, почему позволяете надругательство над
верной служительницей вашей?! Пусть еще молода, пусть не принесла еще
пользы... как хочется жить!
Он не прекращал рычать ругательства - все, какие только приходили на
ум, не вникая в смысл - и правой рукой заталкивал ей в рот ужасный кляп.
Вид окровавленной жертвы невероятно восхищал его, возбуждал, пробуждал
дотоле неведомые чувства потрясающей глубины, ему хотелось взять ее много
раз, в промежутках разрывая зубами молодое упругое тело, измазаться всему
в ее крови... Он обезумел.
Ни Марьян, ни тем более ее насильник, не замечали - просто не
обращали внимания - что стены помещения сотрясает едва заметная, но все
нарастающая дрожь, что свет становится ярче и ярче и исходит не от слабых
светильников, а просачивается из стен...
Наконец он прервал свое безумное движение - в комнате было светло,
как солнечным днем, и непонимающе оглянулся.
Раздался глухой рык и треск.
Марьян обессиленно - над ее кровоточащей грудью был занесен широкий
острый нож - скосила глаза в сторону шума. Ей было почти все равно, она
уже считала себя мертвой.
Из стены, разломав стол, к ним надвигалась ужасная голова Зверя.
Такая ж, как та, в пасть которой они вошли, только много меньше - на
длинной, словно змеиной шее из того же серо-коричневого камня, что и стены
комнаты. Только у этой меньшей головы были, в отличие от большой, зубы -
острые, слегка изогнутые клыки.
Мужчина от ужаса закричал. Пораженный злобой, страхом и окатившим
чувством бессилья он вонзил нож, что держал занесенным, в тело жертвы.
По счастью рука его дрогнула, и нож скользнул по ребрам Марьян, не
задев исстрадавшегося девичьего сердца.
Чудовищная голова Зверя настигла разбойника (как ни убегал злодей,
как не уворачивался, но спрятаться было негде) и пожрала его. Сцена эта
длилась долго - Марьян смотрела равнодушно, не в силах пошевелиться,
смогла только вытолкнуть языком из рта свою собственную плоть.
Свершив возмездие, звериная голова вновь втянулась в стену и выход из
утробы Зверя-большого открылся. На пороге стояли взволнованные маджера,
Елефеда и другие женщины. И тогда Марьян - только тогда! - погрузилась в
глубокий обморок.
Она долго болела, почти год пролежала в постели. Некоторые раны были
опасны и она потеряла много крови. Но молодой организм оправился. Правда,
левая рука отсохла и висела вдоль тела безжизненно. Все тело еще больше
изогнуло из-за ранений, на чистой от фиолетового пятна половине лица
теперь красовались два жутких багровых шрама и несколько мелких - украв
последние остатки былой красоты.
После происшедшего ей было труднее оправиться морально - в какой-то
момент той жуткой ночи она посчитала себя мертвой, ей стало все равно. И
когда Марьян очнулась в окружении добрых знакомых лиц то не поняла, почему
она до сих пор жива и зачем.
С ней постоянно по просьбе маджеры сидела одна из жриц. И постоянно
говорила: верховная жрица велела рассказывать Марьян все подряд - лишь бы
как-то пробудить у несчастной интерес к жизни. Марьян слушала с широко
раскрытыми пустыми глазами, на задаваемые вопросы односложно отвечала.
Женщины, будучи один на один с Марьян, рассказывали о своих первых
посещениях внутренности каменного Зверя, о своих переживаниях, волнениях,
сомнениях, рассказывали о давнем прошлом и о болячках настоящего,
рассказывали страшные и смешные истории, настоящие и придуманные,
волшебные и скабрезные. Марьян лежало недвижно, равнодушно, никак не
реагируя на рассказы и женщины быстро переставали обращать на нее
внимания, рассказывали сами себе - говорили о самом сокровенном, о чем
никогда никому не рассказывают. Марьян лежала, уставившись в никуда, но
она понимала каждое произнесенное слово. Ей просто все было безразлично.
Она умерла.
Тогда маджера разыскала в хранилище книги, бывшие в сундуках,
принесенных диковинным смерчем вместе с Марьян, и жрицы во время своих
дежурств у ее постели стали читать легенды и предания родины Марьян: про
героя Хвануна; про духа ветра Ильмунгвана Парамуна; про Арен, супругу Пак
Хекоссе, родившуюся из левого бока петушиного дракона с клювом вместо губ,
который отпал после омовения в священных морских водах; жестокую легенду
про брата и сестру великанов, живших с матерью у горы Амисан, как однажды
они поспорили кто сильнее и выносливее и проигравший платил жизнью: брат в
каменных башмаках должен был пробежать четыреста ли до столицы и обратно,
а сестра - построить стену вокруг горы, и когда стена была почти готова,
оставались лишь ворота, мать позвала дочь поужинать и пока сестра ужинала
вернулся брат и, решив что он победил, отрубил сестре голову, когда же
мать сказала, что это она отвлекла дочь, то брат не желая жить бесчестно,
вонзил меч в грудь. Елефеда пересказывала своими словами прочитанную
грустную историю девушки Аран, которую хотели изнасиловать и которая сама
отсекла себе оскверненные груди, а насильник убил ее и бросил труп в
тростники, а ее неуспокоенный дух убил начальника уезда, и убивал каждого
приезжающего из столицы на его место, пока не нашелся молодой человек, не
убоявшийся страшного духа: он нашел в тростниках тело покойной и влюбился
в бездыханную девушку и силой любви оживил ее - дух вселился в тело и они
жили счастливо, а насильника нашли и казнили...
- Так и ты, Марьян, еще дождешься своего "молодого человека"... -
закончила сказание Елефеда, заметив вдруг в глазах Марьян признаки
любопытства.
Марьян знала эту легенду - Аран не нашла успокоения, она превратилась
в мименгви и ее именем пугали юных девушек.
Но, как ни странно, после этой легенды у нее вновь пробудился интерес
к жизни. На следующий день, хотя еще было тяжело, она встала с постели и
отправилась, придерживаемая Елефедой в библиотеку.
У нее оказалось очень много подруг - почти все жрицы. В Храме Зверя
впервые произошел столь страшный случай и Марьян все жалели. И в то же
время это событие как бы соединило жриц, они почувствовали, что служат не
только людям, желающим знать свое будущее, но и могущественной силе,
которая проснулась и больше никогда - наверняка никогда! - не даст никого
из своих служительниц в обиду. Красивые женщины всегда соперничают и не
доверяют до конца друг другу. Другое дело - Марьян. К тому же если один
раз уже была с ней откровенной, то чего юлить в другой раз? Некоторые
жрицы время от времени вызывали в душах посетителей страстную любовь и те
желали соединиться с ними - это не возбранялось, особенно если в
предсказании появлялся мало-мальский намек. В таком случае маджера
выдавала богатое приданое и обитательницы Храма Зверя торжественно
прощались с бывшей жрицей. И хотя на жизнь в Храме пожаловаться было
трудно, многие женщины мечтали влюбить в себя знатного рыцаря, выйти замуж
и воспитывать детей. Своими мечтами они делились с Марьян - больше ни с
кем на эту тему поговорить они не могли. Марьян никогда не открывала
никому чужих тайн - по-первости пытались вытянуть. И Марьян стала общей
любимицей, ею даже гордились. Она много времени проводила в библиотеках и
через несколько лет ей стали пророчествовать в будущем место маджеры - ну
и что, что некрасива, главная жрица Храма не ходит с мужчина в утробу
Зверя. А личные качества девушки с необычной для всех внешностью и
страшными уродствами вырабатывались подходящие.
Оправившись, Марьян вновь вынуждена была вставать в ряды жриц, когда
приезжал очередной проситель предсказания. Но уже была уверена, что больше
не окажется в той страшной комнате. И не желала там оказаться.
Но три года назад молодой красивый рыцарь из Дублина выбрал именно
ее! Она была поражена, но отказать не имела права. Она боялась, очень
боялась повторения прошлого. Не того, что ее опять изуродуют, а что могут
изнасиловать против воли - мало ли какие безумные мысли и страсти могут
скрываться за приятной внешностью... Может, как раз красивые и не вызывают
в нем желания, Марьян слышала о таких...
Сэр Димерик, так звали рыцаря, напротив, совсем не желал кого-либо
насиловать - против воли или по ее согласию и желанию. Он был влюблен.
Влюблен страстно и почти без надежды на взаимность - предметом его
вожделений была фрейлина ирландской принцессы, прекрасная Ланисса. И,
чтобы не терять бесплодно время в ожидании предсказания своей судьбы он
стал писать возвышенную поэму в честь своей избранницы.
По опыту прошлого раза, Марьян не заговаривала со своим подопечным,
занималась разборкой продуктов, утвари. Он сам позвал ее. Усадил за стол,
налил ей вина и прочитал: "Высокородная, прекрасная Ланисса, моя душа
поражена, мой щит разбили вы своей красотой, ваш взгляд подобен молнии
святой..." Ну как? - спросил он. Она честно ответила. Они разговорились.
Марьян впервые в этой жизни - не в той, что протекала в далекой родной
стране, уже полузабытой - разговаривала с мужчиной. Он рассказывал ей
часами о предмете своей любви, как они впервые встретились, как она
обворожительно улыбнулась. Он вышел выступать в ее честь на турнире, но не
удержался в седле и теперь хочет завоевать ее сердце прекрасными словами.
Сэр Димерик понравился Марьян. Она не завидовала неведомой придворной
даме, не хотела быть на ее месте, она от всей души желала успехов в любви
симпатичному рыцарю с возвышенными устремлениями. Он стал ее другом. И
двенадцать дней пролетели быстро, он едва успел дописать свою поэму. Не
очень хорошую, как считала начитанная Марьян, но вслух она этого, конечно
не сказала. Она не знала, какое было предсказание (лежала в это время без
сознания в черном углублении пола зала предсказаний) но подруги, имеющие
привычку подглядывать за пророчествами, рассказали, что любовь его
безответна.
Через несколько месяцев он приехал вновь. Марьян не было в ряду жриц,
она плохо себя чувствовала в тот день - старые раны иногда болели. Сэр
Димерик поинтересовался у маджеры, что с Марьян и дождался следующего дня,
когда она встала с постели.
Они опять провели вместе двенадцать дней - в этот раз он приехал с
конкретной целью написать новую поэму, предсказание его уже не
интересовало. В родном замке ему не давали сочинять домашние - отец, мать,
сестры и младший брат. А поэма его понравилась королю и принцессе, поэму
сэра Димерика стали читали на пирах. Сэру Димерику король заплатил щедрое
вознаграждение, что и дало ему возможность вновь посетить Храм Зверя.
Они много и увлеченно беседовали, Марьян даже сочинила ему два
больших куска для поэмы - в ней повествовалась о печальном рыцаре, который
ради своей Дамы Сердца совершал подвиги, сражаясь с драконами и злодеями,
но так и не снискал любви избранницы. И сэр Димерик ни разу не прикоснулся
к Марьян, как мужчина к женщине. У него даже мыслей таких не возникало.
Марьян с ним было хорошо и спокойно, она искренне желала, чтобы сэр
Димерик добился расположения своей избранницы - она сочувствовала его
страданиям.
Через несколько дней после его отъезда она вдруг поняла, что хочет,
чтобы он снова посетил их Храм.
И он приезжал - раз в несколько месяцев, чаще было средств не
собрать. И каждый раз его предсказания слегка отличались друг от друга,
что лишний раз доказывало - достоверных пророчеств на свете не бывает, все
зависит от воли человека и благорасположения богов. И с каждым посещением
крепла его уверенность, что он в конечном итоге добьется любви прекрасной
Ланиссы.
После второго его приезда, примерно через полмесяца, в Храм прибыл
престарелый епископ Дублинский и прямо назвал имя Марьян. Он приехал
дописать трактат о пророках ветхого завета - дело всей жизни, и боялся
умереть не закончив труд. Дополнительные полторы недели, да еще без
будничной повседневной заботы, были ему очень кстати. Сэр Димерик
рекомендовал ему в спутницы Марьян.
За те дни Марьян дочитала ветхий завет (раньше "Книга Книг" давалась
ей с большим трудом) и очень помогла святому отцу, увидев свежим взглядом
детали, которых он дотоле не замечал. Святой отец остался доволен визитом
во многом благодаря именно Марьян. Он закончил свой объемный труд.
И с тех пор в Храм неоднократно приезжали люди, которым надо было
обдумать что-то, либо написать и они выбирали уродливую девушку с мужским
складом ума и незаурядной начитанностью. По всей Ирландии про нее пошла
слава - может и не совсем заслуженная - мудрой женщины, жрицы судьбы.
Но никогда, ни единого раза, никто не взглянул на нее как на женщину.
В то время, как все другие жрицы судьба - Марьян это прекрасно знала по
откровениям подруг - непременно занимались любовью с подопечными, что, как
считалось, нравилось Зверю и способствовало пророчеству.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг