так и говорил, что масло это заколдовано и воспрещал им торговать.
Нан скривился.
- Но ведь теперь ты сам торгуешь маслом?
- Да! Меня не восстановили в чине и навек опозорили. И я дал себе
слово сквитаться с Айцаром. Я сделал вид, что мне неизвестно, кто меня
погубил. Я нажил состояние, но с одной целью - войти в доверие к другим
богачам. В Харайне все не так, как в столице, господин инспектор. В
столице имущие сидят тихо, как мыши, и ждут, кто первый до них доберется:
ночной вор или судья. А в Харайне имущие хотят отложиться от столицы и
взять власть в свои руки, чтоб им никто не мешал грабить народ! Оттого-то
Айцар и прикармливает людей.
- Кормит, значит, народ, чтоб потом прирезать, - уточнил Нан.
- Как свинью к празднику!
- Кто участвует в заговоре?
- Господин Лич, господин Нишак, господин Нахшаник, господин Весен...
- заторопился Снет.
- Что именно хотят заговорщики?
Шалый весенний шмель метался по кабинету, да слегка поскрипывал
грифель: Шаваш притянул к себе лист и начал писать. Сквозь имена
заговорщиков на гербовой бумаге проступила бледная казенная печать. Имена
пахли миллионами и казнями.
А рассказывал Снет вещи необыкновенные.
Год назад, по словам Снета, в городе Харайне завелся кружок, и все
состоятельные люди города навещали кружок и слушали там отца Лиида. Был
этот кружок устроен весьма хитро. Собирались и толковали, что, мол, цена
товара должна зависеть не от справедливости чиновника, а от глупости
покупателя, которую в этом кружке именовали "рыночным спросом". И что
хорошо бы отменить справедливые цены и переделы земли, чтобы чиновник не
имел силы над хозяйством, а прибыльщики скупили бы земли и людей в
рабство: ведь чем продажа труда отличается от продажи свободы?
Рассуждали, что человек станет хозяином самого себя не раньше, чем
станет хозяином своему имуществу, и тогда во всем Хаврайне будет столько
же каменных зданий, сколько в остальной империи, а штанов шить и руды
добывать будут втрое больше. А зачем, спрашивается, человеку втрое больше
штанов? Он что, втрое счастливее от этого станет?
- Этот отец Лиид, - продолжал Снет, - был у Айцара вроде наживки,
потому что многие заметили, что люди кружка имеют между собой доверие и
самые выгодные сделки, и все потянулись в кружок, потому что мешок желания
не имеет дна. А когда человек увязал в этих разговорах, тут уже начиналась
другая беседа, для четырех глаз и двух ртов: о том, что надоело платить
столице налоги, что законная династия пресеклась со смертью Харсомы, и что
надо отделиться от империи и устроить в Харайне правительство богачей. И
вот, когда Айцар заводил такой разговор, собеседнику было уже некуда
податься, потому что давно и его жизнь, и его доходы зависели от кружка.
Во-первых, уклончивого быстро разоряли, а имущество, знаете ли, дороже чем
жизнь. А во-вторых, у Айцара к тому времени было множество страшных бумаг
про собеседника, так что все было устроено очень толково. Люди и
пожаловаться боялись - а вдруг наскочишь на заговорщика?
- Думаю, - прибавил Снет, - что покойному судье-таки пожаловались.
Из-за этого его и убили.
- И я должен поверить, - задумчиво сказал Нан, - что всю эту
фантастическую программу выдумал такой трезвый человек, как господин
Айцар, а остальные деловые люди его поддержали. И предпочли тюрьме за
незаконное обогащение - виселицу за государственную измену?
Голос Снета стал торжествующим.
- В том-то и дело! Делал заговор - Айцар, а устроено все так хитро,
что в случае чего главным лицом окажется желтый монах, отец Лиид - он у
них заместо попугая.
- С каких пор желтые монахи мешаются в мирские дела?
Снет потер руки.
- А вот с тех пор, как все в империи пошло кувырком, и мешаются. И
очень глупо делают! И у вас, господин инспектор, есть доказательство -
записка от отца Лиида к Айцару. Хорошенькая записка, а?
- Почему эта записка оказалась у тебя? Значит, тебе настолько
доверяли?
Снет замялся на миг.
- Это отец Лиид встретился мне на смертном пути и спас меня; ровно
восемь лет назад. Я и отправился третьего дня на богомолье. Отец Лиид и
подумать не мог, что я не передам записки, а больше ему было не с кем,
монастырь-то закрыт.
- И почему же ты ослушался святого отца?
- Это, конечно, грех. Но это был мой единственный шанс отомстить. Кто
может поверить без доказательств в измену Айцара и заговор желтого монаха?
- И что же ты сделал - для мести?
Снет вздохнул и сказал совершенно убитым голосом:
- Я сначала потребовал назад все то, что у меня было конфисковано.
Нан расхохотался.
- Иными словами, ты решил отомстить не Айцару, а его мошне? Знаешь,
как называется такая месть в судебных книгах?
- Я... я все равно собирался представить записку властям! И лишь
хотел, чтоб доказательства вины Айцара были еще наглядней!
Инспектор спросил:
- И почему же люди имущие слушали отца Лиида? Он, что, мыслил
практичнее их?
Снет сделал круглые глаза и почти зашептал:
- На кого опереться человеку имущему? Бедняк ненавидит его, чиновник
обирает его. Отец Лиид обещал мятежникам, что сын Ира будет на их стороне.
Инспектор заворочался в кресле.
- А кочевники? - спросил Нан. - Что кочевники?
- Были у Айцара связи с кочевниками?
- Конечно!
- Какие именно?
- Э-э... не знаю.
- А другое - знаешь?
Снет забегал глазами.
- Вот сейчас, - сказал Нан, - мне был изложен некий проект. В основе
этого проекта была - скажем так - священность и неприкосновенность частной
собственности. И вот вопрос: многое ли после горцев останется
неприкосновенной собственности - частной ли, государственной ли? Ведь
звать горцев, чтоб осуществить такое дело - это все равно, что выдумать
новую маслобойку, а вместо клещевины засыпать в нее железную руду. И уж
если Айцару помогают горцы, то ему никак не нужен сын Ира, а если ему
поможет сын Ира, то горцы ему только помеха. Что ж ты врешь, собака?
Снет повесил голову и заерзал на скамье.
- Ах, господин инспектор, - сказал он. - Айцар стоит шесть миллионов,
столько, сколько все подати Харайна за три года. Даже если часть отдать в
казну, все равно многое останется тем, кто его арестует. И я так понимаю,
что вам хотелось бы его арестовать и хотелось бы доложить, что судью убили
от Айцара. Так отчего же вы мной недовольны и что же вы хотите?
- Я хочу, - загремел Нан, и по лицу его пошли красные пятна, -
изобличить твое вранье! Как человек, погубленный Айцаром, мог войти в его
доверие? Как тебе могло стать известно о заговоре? Либо ты был одним из
главных изменников, либо ты все сочинил. Такие, как Айцар, существуют лишь
потому, что не покушаются на власть - а ты рассказываешь басни о мятеже! И
чтоб подкрепить их, припутываешь то желтых монахов, то кочевников, что
вообще исключает друг друга! Да ты, дрянь, понимаешь ли, что если б желтый
монах участвовал в заговоре против императора - то это было б большим
потрясением основ, чем сам заговор?
Что ты тычешь мне в нос запиской, которая ни в одном архиве значиться
не может и не будет! Увести его! - махнул рукой Нан, - и пусть хорошенько
подумает, о чем ему говорить завтра.
Снета вывели, а инспектор откинулся в кресле и закрыл руками лицо.
- Ну, - наконец спросил он своего секретаря, - что вы об этом
думаете?
- Снет видел меня с господином Нишеном и решил, что мы действуем по
приказу аравана. Я думаю, что он наврал половину, только не знаю, какую:
про монастырь или про горцев.
- Про горцев, - ответил инспектор, вынимая из рукава бумагу. -
Сегодня утром Айцар передал мне список военачальников, ждущих лишь приказа
Вашхога, чтобы присоединиться к горцам.
Шаваш кивнул. После распоряжения накормить солдат Айцара снотворным
он как раз и ждал вещей в таком роде.
- Легко и приятно, - сказал Нан, - иметь общие интересы с господином
Айцаром. Потому что если бы Айцар не затеял переворота, то, узнав об
измене племянника, он сделал бы из нее великое предприятие. А теперь
победа горцев для него страшнее, чем арест. Отправляйтесь к Айцару да
поторопите обещанный им отряд Канасии. О Снете Айцару, естественно, не
рассказывать.
- А чем объяснить Айцару, что вы не пожаловали сами?
- Скажите, что меня потребовал вечером в монастырь настоятель.
Шаваш искоса взглянул на Нана. Отчего это Нан уверен, что настоятель
или отец Лиид захочет его слушать? И даже если вы слушает, что тогда?
Иметь законы, карающие желтого монаха за преступление, было так же
нелепо, как иметь законы, воспрещающие красть солнце и плавать по каналам
в телегах. Нан сказал Снету правду: если заговор действительно был, то
упоминание о нем причинило бы существующему порядку больше вреда, нежели
сам заговор. Шаваш вдруг с беспокойством подумал, что империя защищена от
желтых монахов не более, чем от землетрясений или эпидемий; а между тем
времена наступают столь смутные, что даже желтый монах прельстился
размышлять о мироустройстве: и да же не один, судя по смущению господина
Нишена.
Нан хотел спросить что-то еще, но потом молча поклонился недвижному,
вырезанному из белой, как бараний жир, яшмы, небесному судье Бужве, и
направился к выходу. У самого порога Нан все-таки обернулся.
- Слушайте, Шаваш, а вы как относитесь к изложенной программе?
Шаваш пожал плечами.
- Я сегодня начитался про то, как при справедливом мироустройстве на
душу населения должно быть в сто раз больше зерна. А теперь услышал, что
при справедливом мироустройстве на душу населения должно выплавляться в
сто раз больше меди. Признаться, - усмехнулся Шаваш, - первый идеал народу
как-то понятней.
Роджерс не удивился и волнения не выказал, увидев в покоях Келли
господина Нана. Он поклонился инспектору, сел на резной деревянный
табурет, аккуратно расправил складки платья и с вежливой
предупредительностью наклонил голову.
- Когда вы последний раз виделись с Айцаром, мистер Роджерс?
- Точно не помню. Приблизительно неделю назад.
- То есть до праздника?
- Получается так.
- И с тех пор никак с ним не встречались и вестями не обменивались?
- Разумеется, нет.
- О чем вы беседовали с Айцаром обычно?
- Мы уже, кажется, говорили о тайне исповеди.
- Я уважаю тайну исповеди, но тайны проповеди, надеюсь, не
существует? Я беседовал с господином Айцаром. Я оценил его деловую хватку.
Я также оценил его общие идеи относительно, например, научно-технического
прогресса, которые для Веи весьма нетипичны. Мне почему-то показалось, что
их ему внушили вы.
- Вы можете осведомиться о моих взглядах у любого сотрудника. Я их не
скрываю.
- Если не скрываете, так тем более нет препон услышать их изложение
именно от вас.
Роджерс заложил ногу на ногу, поудобнее устраиваясь на табурете.
- А то, - сказал он, - вы нуждаетесь в моих разъяснениях. Кому нужны
справедливые цены? Кому выгодно государственное землевладение? Кто полощет
народу мозги баснями этими дикими о социальной справедливости, историю
превратил в руководство по почитанию больших и малых Иршахчанов? Говорят,
этот правдоискатель отдал городу все свое имущество! А зачем? Чтобы стать
полным властителем государства и конфисковывать имущество чужое. Тоже мне,
великий полководец! Да у него и выбора не было, кроме войны за ойкумену,
после того как в его царстве вместе с богатыми вывелось и богатство, а
остались одни антиправительственные заговоры, для вящего поддержания
единодушия.
Страна стоит на пороге промышленной революции, - продолжал Роджерс, -
и мешает ей один-единственный класс - бюрократия. Это вздор, что у
чиновника нет собственности. Она у него есть - но не в форме имущества, а
в форме привилегий. У предпринимателя собственность на предметы
производства. У чиновника - на процессы распределения. Предприниматель
имеет тем больше, чем он произведет. Чиновник - тем больше, чем он
отнимет.
Предприниматели производят, чиновники - только воруют. Одни - корни
культуры, другие, господин инспектор, тля на ее листьях.
Нан тихонько потянулся и сгреб со стола бронзовую фигурку черепашки
Шушу. Черепашка была девятиглазой - четыре гранатовых глазка на макушке, и
по одному на хвостике и лапах.
Луч заходящего солнца чиркнул по черепашке, и глазок на правой лапке
особенно одобрительно выпучился на Нана. Разговор Нану нравился. Ему
захотелось выразить от имени вейского чиновничества благодарность за
исчерпывающее разъяснение их роли. Второе исчерпывающее разъяснение за
этот день - первое он слышал от наместника провинции.
- Сегодня ночью, - с удовольствием сказал Нан, - баржи, пришедшие в
имение господина Айцара, сгрузили в его амбары более семи тысяч шурров
риса, проса и прочей снеди, которые князь Маанари награбил из
государственных и крестьянских за пасов.
Роджерс вздрогнул и посмотрел на него озадаченно.
- Что вы так уставились на меня? Такая торговая операция не подходит
под ваше определение производительной деятельности? Что делать! Теория
суха, а древо жизни пышно зеленеет. Но вы, кажется, шокированы?
- Нет. Господин Айцар вправе делать деньги так, как ему выгодно.
- Ах вот даже как. Хорошо. Тогда я вам расскажу еще один эпизод из
деятельности частного предпринимателя. Знаете ли вы некоего Снета?
- Допустим.
- Как вы познакомились?
- Я его в некотором роде... спас от смерти. Он мне встретился, когда
его вели на казнь, и я, как имеющий право помилования, помиловал его.
- Желтые монахи редко бывают в городе. Почему вы в этот день
оказались на пути Снета?
- Случайно.
- Скольких еще человек вы так случайно помиловали?
- Допустим, только Снета.
- Вы были уже тогда близки с господином Айцаром?
- Нет.
- Ложь. В архивах храма записаны приходящие к исповеди. В неделю,
когда вынесли приговор Снету, Айцар дважды приходил к вам на исповедь.
Так?
- Положим, что так.
- Из этой исповеди вы узнали, что Снет невиновен, и обвинение
подстроено Айцаром?
- Кто вам сказал такую чушь!
- Вот как? Ваша версия происшедшего?
- Айцар делал масло, а Снет его сбывал через государственные каналы.
Он-то ничего не делал, он только от сделанного норовил отхватить кусок. Но
Айцар с этим мирился. Потом произошло это дурацкое убийство. Его
расследовал араван Нарай. Это по его указанию свидетели опознали Снета.
Ему был нужен не Снет, а подробности о нарушении государственной
монополии. Снет ни в чем не признался, и араван велел казнить его.
Это были тяжелые для Айцара дни, и я был ему тогда еще чужим. Я
сказал Айцару, что спасу Снета. Айцар удивился и сказал, что это против
всех обычаев - подстроить случайную встречу. А я ответил, что торговать
маслом - тоже против всех обычаев, но тем хуже для обычаев, ежели они
противоречат здравому смыслу. Айцар удивился, что слышит от желтом монаха
оправдание стяжательству, - так это у вас называется, не правда ли?
- И как вы относитесь к Снету?
- Я не очень люблю этого человека, но он мне полностью предан.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг