Марбоду в личико. Однако Марбод ногу эту успел захватить и придержать, а
сам поддал торговцу коленом в срамную развилку. Торговец заорал и чуть не
проломил спиной пол, а Марбод тут же спорол мечом третью пуговицу с его
кафтана, и жизни у торговца осталось на четыре пуговицы.
Неревен понял, что торговца все-таки послал не Бужва, потому что
Сайлас Бредшо был перед Кукушонком, как уж перед мангустой или недоимщик
перед старостой. Видно было, что Кукушонок похваляется перед дружиной,
спорет пуговицы - и зарубит.
Тут за стенами храма замелькали факелы, и снаружи закричали:
- Королевская стража!
Кукушонок встряхнулся и ударил по-настоящему. Торговец успел
заслониться щитом: меч снес бронзовое навершие и расколол щит, как гнилую
дыню. Марбод закричал, и в ответ ему закричала песья морда с рукоятки
меча, а бесы и пасти на пластинах панциря подняли оглушительный вой и
свист. Неревен взмолился Бужве: Марбод ударил. Меч торговца раскатился
цветными кружевами в лунном свете, и разрубил марбодов клинок, как масло.
Неревену померещилось, что клинки даже не перекрестились. "Божий суд!" -
закричали варвары. Как будто боги выясняют грехи в поединках, а не меряют
их на весах!
Тут внутрь стали прыгать королевские люди, и впереди Хаммар Кобчик,
начальник тайной стражи, и сам король.
Король с порога бросил в Марбода копье: Кукушонок повернулся на
пятке, и копье ушло в старый пол, стало раскачиваться и гудеть. Марбод
выхватил из-за пояса короткую секиру, но один из королевских стражников
бросился на него. Стражник был молодой и неопытный: Кукушонок переложил
секиру в правую руку, ударил ей стражника и потянул к себе так, что тот
упал на колени.
Кукушонок сказал:
- Экой ленивый! Еще не умер, а уже лечь норовит.
Тут он ударил стражника так, что разрубил шлем и подшлемник, и тот
упал и умер, а после него осталось двое маленьких детей и еще две дочери.
А Марбод взял секиру стражника и швырнул ею в короля; но Хаммар Кобчик
успел подставить щит, и секира снесла у щита верхний правый угол и
ударилась о кольчугу так, что серебряные кольца посыпались на землю, но
кожаная подкладка выдержала удар.
Тут у Неревена в глазах потемнело, потому что немудрено, что с этой
земли исчезли виноград и оливки, если подданный может швыряться секирами в
государя. А Марбод Кукушонок подхватил королевское копье за кожаную петлю,
уткнул его с разбегу в пол, и, сделав прыжок опоссума, перескочил на
проломленную крышу. Там стоял стражник с мечом в руке: Марбод выхватил у
него меч, а стражника пихнул внутрь, и тот расшибся насмерть. Это был,
однако, человек уже старый, и дети у него были взрослые.
- Мы еще встретимся, Бредшо!
Люди Кречета уходили кто куда. Заморский торговец, тяжело дыша, резал
за спиной джутовую веревку, - мог бы и поберечь добротную вещь.
Неревен подумал, что богов, наверное, все-таки много. Потому что один
послал заморских торговцев, а другой - людей короля. Правда, думал
Неревен, заморских торговцев мог привести и не бог ойкумены, а их
собственный, тот самый, которого я взял сегодня утром. Но тогда их боги
слишком милосердны. А людей короля мог послать учитель, который столько
знает обо всем, словно по-прежнему вхож к самому Бужве. Знал же он про
мангусту и кречета... Но тогда получается, что учитель не возражал, чтобы
Неревена убили. Нет, не зря сидел у него тот монах; Неревен заплакал и
потерял сознание, потому что такая мысль была еще страшнее, чем мысль о
смерти государя.
Бредшо поднял послушника на руки. Тот задрожал, потом заплакал и
потерял сознание. На мальчишку просто никто не обращал внимания: шла
великая драка и ругань. Бредшо распутал шнурки рясы, поскорей нашел
передатчик, сунул в рукав.
Минут пятнадцать назад он хотел позвать корабль, в темноте спутал код
и услышал, к своему немалому изумлению, голос Кукушонка, - а жучок был
слабый, действовал в радиусе километра. Однако что это за история с
кувшинами? Если, например, в этих чертовых кувшинах был иприт... В этой-то
стране?
Кто-то наконец остановился рядом.
- Да помогите же, - сказал Бредшо.
- Покажи твой меч, - ответили сверху.
Бредшо обернулся, помертвев. Перед ним стоял сам король. Бредшо молча
протянул меч.
Король осмотрел клинок: сталь "вороний глаз", желобок посередине
лезвия, никаких письмен на клинке. Четыре свежих зазубрины - и ни одной
такой, что могла бы разрубить красавца Остролиста - меч Белого Кречета.
- Ты колдун?
Бредшо в ужасе замотал головой. Король выругался, и с силой ударил
мечом но алтарному камню. Брызнули крошки - король кинул зазубренный меч
Бредшо.
- Только посмей повторить на суде, что ты не колдун, и с тобой то же
будет, - помолчал и спросил: - Ты в мертвом городе давно бродишь?
Бредшо не посмел соврать и ответил:
- С заката.
- Что-нибудь видел?
Бредшо ответил:
- Нет, дружинников Марбода я не видел. Проезжали какие-то люди,
человек пятнадцать, но с плащами королевских цветов.
- Куда проезжали? - резко спросил король. Глаза его были безумны, на
щеках - красные пятна.
- Куда-то к Золотой Вершине.
Король повернулся и пошел.
У Бредшо дрожали руки. Он не понимал, откуда взялся король; он готов
был поклясться, что видел короля среди всадников, скакавших к Золотой
Горе. Зато он понимал, что король не оставит без расследования чуда:
вспыхнул цветной луч в руках заморского торговца и разрубил родовой клинок
Белых Кречетов...
А теперь мы вернемся немного назад и расскажем, что делал в тот вечер
король.
Когда начинался вечерний прилив, король Варай Алом затворился с
советником Арфаррой в своих покоях. Тревожить себя он запретил.
Арфарра хлопотал со светильниками и заклинаниями. Король разглядывал
стены. Раньше они были покрыты зимними и летними мехами, теперь -
зеркалами и орнаментами.
О зеркалах советник сказал, что они уподобляют горницу душе,
безграничной изнутри и отграниченной снаружи. О кругах и квадратах... Что
же он сказал? Что-то вроде того, что круги и квадраты - лучший образ бога.
Поскольку в природе нет ни кругов, ни квадратов, а человек, творя,
начинает с квадратных полей и круглых горшков, - то, стало быть, эти формы
он берет не из природы, а из своего ума. Между тем уму доступно познанье
лишь двух вещей: природы и бога. И так как геометрия проистекает не из
природы, она проистекает из бога.
В комнате с круглыми и квадратными богами, к большому зеркалу, как к
алтарю, был придвинут столик с тушечницей, бумагой и светильником.
Советник кончил писать заклинания и сжег их на огне. Молодой паж подал
епанчу, расшитую облаками и птицами, король проверил меч за спиной.
- В путь!
Кони на заднем дворе уже были оседланы. Сели и поскакали.
Свита была небольшой - человек пятнадцать. Вскоре пересекли границу.
Стало совсем темно: только впереди прыгала какая-то тварь, ростом с
кролика, глаза - как медный таз. Наконец, пропала. Король пожаловался
спутнику:
- Какая мерзость! До чего ж напугала!
Спутник засмеялся:
- А какова она была из себя? - и оборотил глаза как медный таз.
Король ужаснулся, потом признал.
- Почему ты проиграл битву в Блуждающих Верховьях? - спросил он.
- Ты же помнишь, - вздохнул отец, - Даттам подарил мне два меча:
Обретенную Радость и Черноглазого. Через некоторое время пришел ко мне
Иден Виверра и попросил подарить Черноглазого. Но я в ту пору пожалел
меча: хотелось самому пойти с ним в битву, и подарил Идену Виверре
Обретенную Радость. А когда пришло время выступать в поход, я раскаялся в
собственной жадности и отдал Черноглазого Шодому Сойке. Шодому Сойке я
поручил левое крыло, а Идена Виверру дал ему в подчинение. Вот въехали
перед битвой оба на пригорок, и Виверра увидел у Шодома за спиной
Черноглазый меч в красных лаковых ножнах. Что было делать Виверре? Если бы
он оставил без отмщения то, что я не подарил меч, он бы оскорбил предков.
Если бы он изменил мне, он бы нарушил клятву верности. Он отошел в сторону
под кизиловый куст, погадал и услышал: "Вызови Идена на поединок, и вы
погибнете оба. Тебе будет вечная слава, а королю от гибели полководцев -
убыток..." Они сошлись в поединке и погибли, а дружины их разбежались в
виду вражеского войска.
Варай Алом взглянул на отца: тот был жуток видом. Рот страшно
разорван: когда короля окружили, он зажал кончик меча зубами и прыгнул с
лошади вниз.
Семнадцатилетний Варай Алом дрался в то время на юге и узнал о битве
только через три месяца; за тридцать лет правления отец увеличил
королевство в четыре раза, а в последней битве утратил треть того, что
справедливо приобрел.
- Я отомстил за тебя и победил далянов, - сказал сын.
- Победил, но не отомстил, - сердито сказал один из спутников отца. -
Битву с далянами выиграли горожане. О нашей гибели сложили песню, а разве
сложишь песню о твоей победе?
- А кто, кстати, наш проводник? - спросил отец.
Король вздрогнул.
- Я не знаю, - сказал он. - Ты посоветовал мне позвать предателя из
империи, я позвал его, а он посадил мою душу в хрустальный кувшин. Ему
служат огненные духи и железные кони, и я не могу уже без него, а он не
хочет, чтоб я воевал с империей.
Отец велел оставаться всей свите у входа во дворец бога. Верные
всполошились:
- Как можно, а если во дворце засада?
Отец и сын вошли: коралловые залы, яшмовые стены. Разве можно
сравнить с бывшей управой! Ждали долго.
- Я ведь, - признался отец, - при Золотом Государе лишь мелкий
чиновник.
Золотому Государю Варай Алом взмолился:
- Прошу не за себя, за отца...
Бог с ликом мангусты усмехнулся:
- О чем же?
- О посмертной должности основателя династии.
Золотой Государь рассмеялся:
- Почтительный сын... Ну, этот чин дарует лишь живой бог Великого
Света. Подписывай сам!
И кинул королю яшмовую печать. Подбежал чиновник с тушечницей.
И в этот миг в зал ворвались спутники короля, обеспокоенные долгим
его отсутствием: потные, грязные, у одного из кармана - утка со свернутой
шеей...
Золотой государь в ошеломлении уставился на варваров.
- Что это? - сказал он, - или ты, глупец, хочешь взять Небесный
Дворец силой?
Воины загалдели, а бог с головой мангусты наклонился к уху короля и
прошептал:
- Запомни, львенок: можно взять империю силой, но тогда придется
раздать ее в лен...
И в ту же секунду печать в руках короля отяжелела и лопнула, как
перезревший гриб-дождевик. Короля швырнуло вон, лицом вниз. Он вскочил: на
стене смеялся Золотой Государь. А советник выходил из зеркала неторопливо,
оправляя складки паллия.
Двери в покои были раскрыты, в них толпились дружинники, дядя Най
Третий Енот и начальник недавно учрежденной тайной стражи, Хаммар Кобчик.
Ведь был же строжайший приказ не входить! Воистину прав советник:
миллионом маленьких людей в государстве повелевать - легче, чем сотней
вельмож в собственном дворце!
- У меня важное известие, - сказал Кобчик. - Мы рассуждали так. Если
убитый кречет был богом Ятуном, то его и убило б чудом. А если он погиб от
стрелы - стало быть, птицу кто-то науськал. У убитого кречета кривой
коготь на левой лапке. Мы нашли в городе человека, который торгует боевыми
птицами. Он - вольноотпущенник Ятунов, и признался, что Марбод Кукушонок
два месяца назад отдал ему кречета на сохранение, а сам всем рассказывал,
что птица умерла. Вчера он этого кречета забрал обратно. Далее мы нашли
второго вольноотпущенника, дворцового служку: он признался, что стоял за
окном на галерее, и выпустил птицу.
- Взять под стражу, - коротко распорядился король.
- Кого? - вежливо удивился дядя, граф Най. - Эти двое уже арестованы.
- Марбода Кукушонка.
- По закону, - твердо сказал граф Най, - вольноотпущенник не может
свидетельствовать против господина, это карается смертью. Кроме того, все
знают, что за Марбодом вины нет. Очистительной церемонией владеет род
Ятунов, а хозяин волен употреблять собственность и злоупотреблять ею.
Король потерянно смотрел на зеркало, через которое его только что
выгнал Золотой Государь. Ворот епанчи был весь в росе от ночной езды.
Прав, прав советник Арфарра: это Марбод Кукушонок подговорил в Золотом
Улье подписать прошение! Марбод - а может, и сам дядя за его спиной;
недаром два месяца ходит и предлагает выдать сестру замуж в род Ятунов.
Теперь - ни за что.
- Найти и арестовать - к утру.
Начальник тайной стражи, Хаммар Кобчик, поклонился:
- Марбод пропал. Наверное, уже бежал из Ламассы.
- Вздор, - рассмеялся король. - Он самоуверен, как баран на
празднике! Он думает, ему нечего опасаться!
Граф Третий Енот внезапно встрепенулся и с неприятной усмешкой
поглядел на колдовской кувшин посереди столика.
- Говорят, - вкрадчиво сказал граф, - королевский советник умеет
вызывать души мертвых и делать вещи, о которых трудно судить - случились
они или нет. Почему бы ему не вызвать душу живого Марбода и спросить ее,
где она сейчас находится? Ведь удостовериться в истинности его слов было
бы куда легче.
Король обернулся.
Советник утонул в глубоком кресле, маленький, усталый и
нахохлившийся. У ног его паж, очнувшись, утирал рукавом кровь у рта.
Арфарра встал, неторопливо поставил на стол серебряную миску, плеснул
в нее воды. Из миски пополз белый дым. Дым превратился в дерево (кто
говорил - апельсин, кто - персик), дерево зазеленело, покрылось плодами,
бутонами и цветами, на нижней ветке вырос оранжевый плод. Арфарра сорвал
плод и очистил кожуру, под ней был большой хрустальный шар. Дерево
исчезло. Арфарра вглядывался в шар.
- Марбод Кукушонок, - сказал советник, - сейчас в заброшенном храме
Виноградного Лу. И опять злоумышляет против короля и храма.
Король выхватил меч и ударил по шару. Тот разлетелся на тысячу
кусков. Из осколков с жалобным писком выкатился и пропал маленький
человечек.
- Я его убил? - с надеждой спросил король.
- Ну, что вы, - ответил советник. - Это только одна из его душ.
Король бросился из комнаты, зовя стражу. Он хотел лично убедиться,
что происходит в храме Виноградного Лу.
Когда король ушел, один из придворных, старый Цеб Нахта, согнулся,
будто для того, чтобы расправить ковер, и украдкой поднял из его складок
желтую яшмовую печать. Он один заметил, как печать выпала из руки короля,
когда тот выскочил из зеркала. Подобрал и покачал головой. До чего дошло
дело: король просил у кого-то не меч, не коня, не женщину, на худой конец,
а Печать...
Хаммар Кобчик, начальник тайной стражи, был кровником Белых Кречетов,
- говорят, поэтому король его и выбрал. Утром Хаммар Кобчик был очень
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг