А ведь его впечатления за день не исчерпывались тем, что ему
поставляли заимствованные у Андра органы чувств. Существовало еще нечто -
неясное, неопределенное, будто он, Андрей, улавливал те сигналы, которые
для Андра оставались за порогом сознательного восприятия. А сейчас Андр
спит, мелькнула мысль. Его сознание спит, но не рецепторы!
Не колеблясь, с привычной уже легкостью Андрей отключился от своего
тела, переливаясь в спящее сознание Андра, и принялся осторожно
прощупывать поступавшие в мозг сигналы, отбрасывая знакомое и привычное,
выбирая странное, тревожащее. И, отыскав это, сконцентрировался на нем.
Полностью.
Ощущение было жутковатым. Андрей будто передвигался в какой-то
неоднородной субстанции, то заряженной - и тогда он передвигался сквозь
нее с легкостью мысли, а то вдруг снова он погружался в вязкое мерцание и
неумолчный гул, из переплетения которых иногда возникали мгновенные сцены,
звучали обрывки фраз. Он пытался задержаться, вникнуть, но накатывала
чувственная волна, тяжелая и радужная, и накрывала все собой. Смысл
терялся, и Андрея относило в сторону, будто здесь существовали течения,
подчинявшиеся запутанным, непостижимым законам...
И вдруг этот странный мир покорежило, смяло, разорвало в клочья и
закружило в чудовищном смерче. Андрей услышал, всем существом ощутил,
властный зов и неохотно подчинился.
"Ну и где тебя носило?" - спросил Андр недовольно.
"Сойди с пьедестала, парень! - немедленно окрысился Андрей. - Пока не
скинули".
"Опять ты за свое! - покривился Андр. - Мы же договорились".
"Ладно, зачем звал?"
Когда они оставались наедине, то есть когда глаза у обоих были
закрыты, у Андрея появлялось стойкое ощущение, будто они находятся друг
против друга в сумрачной просторной комнате... или скорее тоннеле, потому
что он видел только боковые стены, а другие две терялись в зыбком тумане.
И с каждым днем обстановка странного помещения и жесткий облик собеседника
проступали все четче.
"Я ведь просил меня подстраховать, - сдержанно сказал Андр. - В конце
концов, сейчас это не опасно".
"Чего ты хочешь? - вспыхнув, потребовал Андрей. - Ну говори, я
слушаю!"
"Спать".
"Сейчас я тебе спою".
"Лучше посторожи".
"По-твоему, мне больше делать нечего?"
"По-моему, нечего".
"А по-моему, ты много на себя берешь. Между прочим, я ведь "слышу" не
только тебя".
"На здоровье! Только причем здесь наша цель?"
"Бедняга! - с сожалением сказал Андрей. - Тебя испортила среда, ты
разучился мыслить широко. Ну подумай, мы ведь направляемся за сведениями,
верно? А кто нам мешает добывать их прямо из мозгов?"
"Из мозгов однодневок?"
"Да ничего они не забыли! Просто не могут вспомнить. Во сне они
нормальны, но, просыпаясь, утрачивают прошлое - как сон. Каждое утро они
умирают, день за днем..."
"Как трогательно!"
"Вот те на! А разве тебе их не жаль?"
"Этот режим вырос на их глупости и трусости. Им некого винить, кроме
себя".
"Так ты не любишь людей? - заинтересовался Андрей. - За что же ты
дерешься?"
"Любят достойных, - сказал Андр. - Ладно, если настаиваешь, попробуем
оба пути. Только будь уж так любезен, соратник Андрей, занимайся своими
исследованиями не в ущерб основному".
"Осталось выяснить, что здесь основное, - проворчал Андрей
удовлетворенно. - Ладно уж, спи! Подстрахую".
Фигура двойника растворилась в сумраке тоннеля, и Андрей остался
один. Отдадим боевику должное, подумал Андрей, он разговаривал со мной
мягче, чем я заслуживал. Поежившись, Андрей открыл глаза-окна, и
обстановку, стены, все помещение смыло бледным внешним светом.
Андрей вступил во владение телом, временно оставленным двойником.
2
Когда-то это огромное здание служило, наверно, музеем либо дворцом,
хотя теперь поверить в такое было бы трудно. От того безоблачного времени
в нем сохранилось лишь несколько изувеченных статуй в салатовых подтеках
жвачных плевков да с полдюжины картин под самым потолком, простреленных и
закопченных. В центральном корпусе сейчас размещался Питомник, опекаемый
женским монастырем, который занимал боковые крылья того же здания. В
главном же зале бывшего дворца - громадном, величественном, со сводчатым
мозаичным потолком и балконами в несколько этажей - устроили монастырскую
трапезную и время от времени проводили грандиозные приемы-вечеринки, на
которые каждый раз съезжались практически все свободные от дежурства
Служители округа.
Андр не знал, какое событие послужило поводом для нынешнего шабаша:
один ли из бесчисленных религиозных праздников или провозглашение
очередного "вечного и нерушимого" союза между какими-нибудь монахом и
монахиней. Наверняка и большинство собравшихся об этом понятия не имело,
да и вряд ли кого-нибудь это всерьез интересовало.
Огромный зал был переполнен пирующими, столы завалены съестным, но
еда исчезала с волшебной быстротой - босоногие послушницы, порхавшие между
тесно сдвинутыми креслами и лежанками, едва успевали пополнять запасы.
Зато с питьем проблем не возникало: в установленные по всему залу краны
под приличным давлением подавалось вино из монастырских подвалов. В
воздухе стоял неумолчный гвалт. Время от времени то там, то тут вспыхивали
ссоры, с унылым однообразием разряжавшиеся мордобоем - к восторгу
зрителей. Где-то орали песню, наверняка бессовестно перевирая мелодию, а
забытый текст заменяя цитатами из проповедей. Любители наркожвачки
методично заплевывали пол зеленой вязкой слюной.
С самого начала пиршества Андр прочно обосновался в затененном углу,
отбитом им у трех дюжих монахов и позволявшим обозревать весь зал, не
привлекая к себе лишнего внимания. Свое участие в общем веселье Андр
ограничивал тем, что не спеша поглощал содержимое тарелок да звонко шлепал
пробегавших мимо послушниц по сухощавым попкам, едва прикрытым лоскутками
серой ткани. Чрезмерно общительных Андр отпугивал свирепым оскалом, не
устрашившим лишь маленькую подвыпившую монахиню, которая после неудачной
попытки обольщения расположилась напротив и норовила лягнуть его в бедро
босой ногой - сапожки она успела где-то растерять. Автоматически отодвигая
ногу от азартных пинков женщины, Андр продолжал целеустремленно насыщаться
и без надежды наблюдать за залом, прислушиваться к разговорам. Говорили
почти все - много, взахлеб, срываясь на крик - идеальные условия для
разведчика! Однако в этом мутном потоке слов, в массовом этом
словоизвержении не удалось выловить ничего, чего бы он уже не знал, ни
одного выболтанного секрета или хоть сколько-нибудь полезного факта, - все
тот же замусоленный, десятки раз слышанный треп: о жратве, о пойле, об
оружии и транспорте, о бабах... По-видимому, здешние Служители были тем,
чем и казались: тупыми, вскормленными человечиной надсмотрщиками, не
годными ни на что другое. Управление заводами шло в обход рядовых монахов,
и любые их попытки вмешаться в четко налаженную работу предприятий
пресекались немедленно и решительно - например, нынешним начальником
Андра, настоятелем Уго.
Это была странная личность - невзрачный лысеющий человечек, не
выделявшийся среди прочих монахов ни силой, ни свирепостью, ни даже, по
первому впечатлению, интеллектом. Но в нужный момент настоятель вдруг с
ходу выдавал такие решения - неожиданные, точные, насыщенные пониманием
обстановки в целом и данной конкретной ситуации, что Двое только диву
давались: их суммарные здравый смысл и знание жизни не сумели бы
управиться лучше. На Уго будто озарение находило, он даже внешне
преображался: распрямлялся, приосанивался (и это не выглядело смешным),
глаза становились пронзительными, голос обретал звучность и вкрадчивую
властность, - будто все его прежние повадки, мелочные и суетливые, были
лишь умелой маской. Свои распоряжения при этом настоятель ничем не
мотивировал, разве что ссылался все на ту же таинственную Волю.
Оставив настоятеля с его странностями про запас, Андр три ночи кряду
изображал из себя монастырское привидение, забираясь в архивы своего
монастыря, а на четвертую решился на дальний, опасный, вызвавший
энергичные возражения Второго поход в соседний монастырь, переворошил кипы
пыльных пожелтелых бумаг - и все для того, чтобы обнаружить там сведения,
никуда не ведущие и ничего не объясняющие. И поэтому Андр так обрадовался
случаю лицезреть окружную элиту на очередной попойке в бывшем дворце.
А теперь он должен был скучать здесь, вдыхать винные испарения и
сносить пинки пьяной монашки, которая, не получив удовлетворения сама, тем
не менее исправно отпугивала всех прочих претенденток на роль его
подружки. А Андрей только раздраженно фыркал, когда Андр взглядом обращал
его внимание на какую-нибудь особенно экзотическую фигуру.
Конечно, жаловаться было глупо: путь от границы до этого уютного, в
общем, угла не оказался слишком долгим. На четвертый день после внедрения
все тот же тонкоголосый толстяк-Служитель отослал Андра в глубь страны,
где ему без долгих объяснений выделили отдельную келью, снабдили всем
положенным и определили надсмотрщиком в один из подчиненных монастырю
заводов. Должность оказалась не пыльной, и дышалось здесь куда легче, чем
на границе, - потому хотя бы, что монастырский устав предписывал беречь
квалифицированных заводских работников. Да и работниц Служители по ночам
не беспокоили - не было нужды. Обитательницы женского монастыря, в
большинстве своем молодые, здоровые и привлекательные, с энтузиазмом
поддерживали самые смелые начинания монахов, и уж в этом-то их не
ограничивал никто. Это даже нельзя было назвать развратом, потому что
ничего иного они не знали и представить себе не могли. В сущности, у них
не было выбора: любая связь не могла длиться дольше трех дней - таков
здесь был срок памяти. Разве что после очередного инструктажа двое
случайно сталкивались вновь, чтобы опять окунуться в лихорадочную
торопливость любовного суррогата, будто отсутствие долгосрочных радостей
люди инстинктивно стремились компенсировать разгулом сиюминутных
наслаждений. Впрочем, и трехдневная связь была нетипичной: обычно люди
пресыщались друг другом значительно быстрее, что не было удивительным при
таком катастрофическом обмельчании душ, и продолжали поиск в новых
партнерах - новизны ли, чувственности ли, или еще чего-то, о чем сами они
давно и прочно забыли...
Андр ощутил внезапное оживление двойника и, оглянувшись, встретился
глазами с высокой статной женщиной, разглядывавшей его с надменным
вызовом, за которым Второй угадал заинтересованность. Окруженная самым
цветом служительской братии, она с комфортом расположилась в самом центре
просторного балкона, нависавшего над залом напротив Андра. Серебристый
комбинезон из плотной эластичной ткани целомудренно укрывал женщину от
ступней до подбородка, облегая при этом все подробности ее роскошного тела
с откровенностью второй кожи. По изящной кобуре на крутом бедре Андр
угадал в красавице настоятельницу женского монастыря, о которой до сих пор
только слышал от знакомых монахов - в форме многозначительных кряканий да
восторженных ругательств.
"Ну и что? - спросил Андр. - Пресыщенная похотливая стерва, как и
остальные. Только пофигуристее".
"Заметил! - хмыкнул Второй. - Но это-то ладно. А вот когда она на
тебя глянула, в ее психофоне мелькнуло нечто... будто вы уже встречались".
"Действительно, любопытно", - согласился Андр. Он слабо верил в
полезность ночных блужданий напарника, но за время их вынужденного
сотрудничества не раз убеждался в безошибочности его интуиции.
"Подобраться бы к ней поближе, - сказал Андрей. - Хочу прощупать ее
подробней".
"Почему бы и нет?"
Не отрывая от настоятельницы взгляда, Андр не спеша воздвиг себя в
полный рост и расправил плечи, предлагая ей оценить свои габариты и
мускулатуру - здесь эти показатели были в большой цене. Затем он
перешагнул через маленькую Служительницу, все еще неутомимо пытающуюся его
достать, и двинулся через зал, раздвигая пирующих, будто ледокол льдины.
Настоятельница краем глаза следила за ним, сохраняя на лице выражение
неприступного высокомерия. Остановившись перед балконом, Андр
приветствовал женщину недвусмысленной улыбкой, игнорируя угрюмые взгляды
обоих настоятелей, усердно обхаживающих с двух сторон прекрасную хозяйку
дома.
- Этот бычок слишком норовист для твоего стада, брат Уго, - заметила
настоятельница. - Давно он у тебя?
- Кто бы помнил! - кисло отозвался Уго. - Вроде третий срок пошел.
Так я говорю, сестра Кима...
- Скрывать такого замечательного нахала? Братец, да ты несносен!
- Долго он здесь не задержится, я уж постараюсь! - обиженно посулил
настоятель, но Кима его уже не слушала. Пересев на перила, она
благосклонно улыбнулась Андру, и настоятели, дружно вздохнув, отвернулись
к старшим Служительницам - дичи поскромней, но подоступней.
Остаток вечера Андр и Кима провели вместе в уютной тесноте общего
кресла, по очереди прикладываясь к бокалу и поглядывая по сторонам - благо
смотреть было на что. Люстры вскоре погасли, зато вспыхнули прожектора,
залив слепящим светом длинный балкон, на котором, в благоразумной
доступности от разгулявшихся монахов, принялись выплясывать все те же
послушницы, да еще, кажется, энтузиастки из Служительниц - последних можно
было выделить по смелости нарядов и раззадоренному вином темпераменту.
Впрочем, оценить концерт могли уже немногие: половина публики разбрелась
парами по кельям, большинству остальных тоже было не до танцев - полумрак
включал в них вполне определенные рефлексы. И когда руку Андра нащупали и
потянули за собой горячие пальцы Кимы, он удивился разве только тому, что
она не сделала этого раньше.
В келье настоятельницы было душно, жарко. Погруженный в немыслимо
мягкую постель, будто в исполинскую подушку, Андр давно сбросил с себя
последнее одеяло - на сладко посапывающую рядом женщину. Своим
пристрастием к теплу и уюту Кима напоминала большую кошку - красивую,
здоровую, чистоплотную, вполне довольную собой и своей сытой жизнью.
Вместе с комбинезоном, висевшим сейчас лягушачьей шкурой на спинке кресла,
Кима сбросила с себя начальственную спесь и воинственную напористость
первой амазонки округа, и в ее гладком ухоженном теле обнаружились вдруг
пылкий темперамент и - удивительное дело! - обширные запасы нерастраченной
нежности.
Догорали ароматические свечи, распространяя по комнате дразнящий
пряный запах. Из динамиков продолжала мурлыкать музыка, передаваемая
неизвестно откуда. Сквозь витражные стены-аквариумы струился бледный
лунный свет, позволяя разглядеть разнородную, но со вкусом подобранную
мебель, несколько небольших и, по мнению Андрея, очень недурных картин. Из
затененного угла выступала великолепно сохранившаяся мраморная статуя, над
которой поднималась к зеркальному потолку ажурная лестница. А на крыше, по
слухам, размещался прекрасно оборудованный солярий, где настоятельница
проводила долгие часы, нежась в жарких лучах солнца и поддерживая на теле
ровный золотистый загар.
Самым же удивительным было то, что свое райское гнездышко Кима свила
на вершине мрачного сооружения, громоздившегося уродливым брусом во дворе
великолепного здания и возведенного, судя по всему, сравнительно недавно.
Каким целям служила эта махина, не знал, кажется, никто из рядовых
Служителей - во всяком случае, те, кого Андр решился опросить, не смогли
сообщить по этому поводу ничего вразумительного. Собственно, именно
окружавшая башню таинственность и подтолкнула Андра на сближение с Кимой.
А сейчас, похоже, наступало время действовать.
"Что слышно, Андрей? - беззвучно спросил Андр. - Она и в самом деле
спит?"
"Она-то спит, - раздраженно отозвался Второй. - А вот ты когда
угомонишься?"
"Ну объясни, для чего я здесь", - усмехнулся Андр.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг