Кристофер Лоуренс МАКНАМАРА
ГОРЕЦ (4)
ПРОЛОГ
...Если Вы спросите нас, откуда мы идем и куда, мы не сможем ответить
на ваш вопрос. Впрочем, когда мы задаем этот вопрос себе сами, - на него
тоже не находится ответа...
Мы знаем одно: мы есть. А вы, вопрошающие, - больше ли знаете вы о
себе?
И знаем мы - нам суждено совершить НЕЧТО. А вы - можете ли сказать
такое же о себе, вопрошающие?
И еще знаем мы кое-что о Пути, который лежит перед нами. Знаем мы,
что он не прям, а ступенчат - ибо не конечна каждая смерть, и удар меча,
отделяющий голову от тела, приносит лишь временное небытие. И мы снова
возрождаемся, чтобы вновь сразиться и вновь умереть... А потом - снова
сойтись в смертельном бою. В другом ГДЕ, в другом КОГДА...
И так - пока не останется один из нас во всей Вселенной.
Говорят, такое может случиться, - потому что каждая смерть, воистину
не будучи окончательной, все же уносит какую-то долю Силы. И когда Сила
исчерпается до конца...
Впрочем, никто не знает, что случится тогда...
И еще говорят, что было уже как-то раз: только один из нас остался
среди живущих. Но это не остановило круговорот возрождений.
Имя его, оставшегося, было... Впрочем, что вам до имени его,
вопрошающие?
И нет нам упрека за все злое, нет нам похвал за все доброе, что
творим мы на своем Пути. Не позор это для нас, не слава это для нас, - а
необходимость...
Во всех своих поступках мы вольны. Не вольны лишь свернуть с Пути. Не
потому, что не вправе, - а потому, что не в силах.
А когда завершится наш Путь, каким будет это завершение, и будет ли
оно вообще - неведомо ни нам, ни кому-либо другому...
1
...И сказал чей-то голос - спокойный, немного насмешливый, с легкой
хрипотцой:
- ...Нет двух миров - есть один мир, распластанный по обеим сторонам
межзвездного клинка, пронзающего бездну...
Да, хрипотца звучала в этом голосе, хотя не было у говорившего ни
губ, ни гортани, ни голосовых связок, чтобы передать интонации,
свойственные человеку.
И Конан вдруг увидел того, кто говорил. Увидел, хотя и сам он теперь
не имел ни глаз, чтобы видеть образы, - ни ушей, чтобы слышать слова.
Тело говорившего было словно соткано из звезд и клочьев туманностей,
голос шел волнами космического излучения, а седая косица на затылке
распласталась вдоль всего Млечного Пути, - но перед взором Конана он не
мог остаться неузнанным.
Ибо грош цена тому, кто не узнает своего Учителя, - в каком бы из
миров они не встретились.
- Здравствуй, Рамирес...
- Здравствуй, Конан.
(И пульсировала Вселенная от их разговора, взрываясь вспышками
сверхновых и зияя бесповоротной тьмой "черных дыр").
- Вот мы и увиделись снова.
- Да, увиделись. А разве ты удивлен этим? Я же предупреждал тебя, что
мы расстаемся не навсегда.
- Не навсегда. Но оказалось, что и не надолго.
- Значит, этим ты удивлен, ученик мой?..
- Удивлен. С момента нашего прошлого расставания миновало куда больше
времени.
- Ты, оказывается, еще не забыл эти слова - "время", "расставание"...
Значит, тебе еще только предстоит забыть их.
- Почему, Учитель?
- Ты еще спрашиваешь - почему... Неужели ты еще не понял, что сейчас
ты находишься там, где нет никакого "времени"? А такой вещи, как
"расставание" - нет не только здесь, но и вообще нигде...
- Начинаю понимать, Учитель. Поэтому мы и не можем никогда расстаться
с тобой на нашем Пути?
- И со мной... - прозвучал еще один голос.
И хотя в нем тоже не было ничего, что, по меркам живущих, определяет
тон, высоту или интонацию, Конан мгновенно узнал, что голос этот
принадлежит женщине.
Потому что тому, кто наряду с Учителем не узнает Возлюбленную, цена -
тот же грош...
Непрерывно менялись черты ее лица - лица, которое было подобно
голосу, - и Конан видел перед собой то дочь пастуха в домотканом платье,
которая приняла смерть в конце шестнадцатого века... То быструю в
движениях, улыбчивую женщину, которая вплоть до своей нелепой гибели на
самом рубеже второго и третьего тысячелетий продолжала интересоваться
старинным оружием.
А то - смуглую, с иссиня-черными волосами "профессиональную
террористку" (как окрестила ее недоброй памяти Корпорация), которой не
пришлось уйти в смерть, и которая - вот она, рядом с ним...
Нет, все они теперь рядом с ним! Все трое...
(Это "рядом", опять-таки по меркам живущих, протянулось на множество
световых лет, - но не существовало теперь Расстояние, как не существовало
и Время).
Все трое... Герда, Бренда, Луиза.
Три лица - и одна сущность. И даже не три лица - одно, словно бы
трехликое.
Не обычным сходством схожи они, не простым бесхитростным сходством
кровников - сестер, дочерей, племянниц... Некое высшее сходство, высшее
родство проскальзывает в их чертах, сливая женщин воедино.
- ...И со мной тоже, любимый. Со мной тоже не расставался ты на Пути
прежде, не расстанемся и впредь...
И снова длился разговор, который не был разговором. Двое мужчин
спорили, а женщина смотрела на них с бесплотной улыбкой.
Смотрела то как мать, то как дочь.
Словно не доспорили они в земной жизни... Словно результат их спора
мог что-то изменить в их прошлом или грядущем...
Все уже решено заранее - и прошлое, и грядущее записано в некой Книге
Судьбы.
Надо только уметь ее читать...
Что ж - есть дело мужчин. Спорить, рубиться, прокладывать Путь, а
дело женщины - следить за их спором с улыбкой и читать будущее в Книге
Судьбы...
- Значит, и это еще не конец моего Пути?
- Путь не имеет конца. То, что ты прошел, - его первый отрезок.
Ступень. Та ступень, которую бессмертные преодолевают только в смерти. Ты
же, единственный из всех, - в бессмертии ее преодолел.
(И - женский голос вдали, почти за пределами слуха:
- И меня взял с собой, любимый... Взял смертную - в бессмертие...).
- И что же, теперь мне опять предстоит быть предводителем, быть не
"за", а "против"?
- А уж это Судьба решит... Не ты и не я.
- Снова предстоит мне жребий сей... Есть ли в том польза?
- Да, снова. А польза - есть. Ведь каждая победа над силами Зла
уменьшает общую власть Зла во Вселенной.
- Ты повторяешь мою мысль, Учитель... Но ведь я никогда и ни с кем ею
не делился.
- Все-таки ты - хэгиш... Помнишь, что такое хэгиш?
- Помню...
- Ну так и не задавай глупых вопросов! Когда сливаешься с
Мирозданьем, - нет для тебя больше тайн...
...Они говорили минуту или вечность, то протягиваясь бесплотной
двойной струной через половину галактики, то исчезая в мельтешении
элементарных частиц. И со все той же улыбкой слушала их женщина.
А больше некому было их слушать...
- ...Знаю я лишь одно, - говорил Катана, - именно от тебя зависит
будущее, которое наступит после бессмертия. Я сам учил тебя сражаться
достойно и ни разу не был в тебе разочарован. Неужели настала пора?
- Не настала еще, Учитель... Я не отступлюсь от того, что мне
предначертано. Но тяжела ноша сия...
- Знай же и ты: один из нас, из бессмертных, будет сопровождать тебя
в твоей новой жизни.
- Это будешь ты, Рамирес?
- Нет... Не я... - эти слова Катана произнес чуть слышно.
- Почему? Разве есть хоть кто-нибудь, равный тебе?
- В том-то и дело... Ты, - хотя некоторые вещи ты оцениваешь с редким
идиотизмом, дорогой мой хэгиш, - все же теперь превосходишь меня по Силе.
Но превосходишь, скажем так, чуть-чуть...
- Тем более - значит, мы сможем объединить нашу Силу, сложить ее
воедино!
- Браво! Ты, оказывается, усвоил одно из действий арифметики -
сложение! Но здесь работают куда более сложные расчеты, ученик мой... Сила
не складывается - там, где сходятся несколько источников, вступает в
действие лишь один из них. Самый мощный!
- И этот источник сейчас - во мне?
- В тебе, Конан!
- Но значит...
- А значит это вот что: я не смогу тебе помочь. Но и помешать - не
помешаю. Слишком велико для этого мое знание, мой опыт. Да и мастерство
боя мое - велико...
- Должен ли я так понять тебя, Учитель, что мой новый спутник должен
не помогать мне, а...
- Именно! Именно так! Только препятствия укрепляют душу, только
забота о ком-то, менее сильном, поможет в полной мере раскрыться твоей
собственной Силе.
- Вроде того, как советуют при трудных переходах через горы: если ты
сам силен, - не бери себе в напарники кого-нибудь почти столь же сильного.
Пусть напарник твой будет из слабых - женщина, подросток...
- Вот ты и понял меня, Горец...
...Женщина, подросток...
Женщина? Он сказал - женщина?!
И хотя Конан не высказал свою просьбу вслух, женщина уже догадалась
обо всем.
- Да, любимый. Если ты пожелаешь, я буду сопровождать тебя. Но прошу
- не желай этого...
- Почему? Ты не хочешь быть со мной, Луиза?
- Глупый, глупый... - и рука женщины, сотканная из звездного сияния,
нежно коснулась щеки Конана.
- А разве могу я быть НЕ с тобой, любимый? Ведь только что было
сказано - расставанья нет. А даже не будь это сказано - неужели ты мог
подумать, что мы расстанемся с тобой?
- Прости меня, Бренда...
- Для того, чтобы быть с тобой, Конан, - мне нет нужды сопровождать
тебя. Я и так буду рядом. И если я понадоблюсь тебе...
- Я понимаю. Прости, Герда...
- Если я понадоблюсь, - тебе не придется даже звать меня. Я приду
сама. В любой беде. Всегда. Везде. Сразу. Сколько бы ни было между нами
лет и километров.
- Я понимаю, любимая.
- Именно поэтому я прошу: не зови меня себе в спутники. Я ведь тоже,
как и твой Учитель, не смогу тебе помешать, а значит...
- ...А значит - моя Сила не сможет раскрыться в полной мере. А она
должна раскрыться... Что же, значит, таков мой жребий.
- Да, таков твой жребий, ученик мой, - и нет в поднебесье жребия ни
тяжелее, ни достойнее. С тобой ли твой меч, Конан? Остер ли он?
И откуда-то из пустоты упала в ладонь Мак-Лауду украшенная драконьей
головой рукоять. И сверкнул клинок катаны, пронзая космическую бездну
звездным ручьем...
И два мира смотрели друг на друга, разделенные изогнутой полосой
клинка. Зайст и Земля.
В каком из них надлежит сотворить НЕЧТО, еще неведомое? Где упрятан
ключ, позволяющий открыть дверь к будущему, что наступит после бессмертия?
Или ключ тот сокрыт не в этом парном мире, а где-то дальше, в любом
из иных миров - сколько их там есть?..
Но уже сорвалась с мечевого острия голубая искра Силы, пронзая бездну
пустоты...
Конан так и не успел - вернее, не смог - назвать имя того, кого хотел
бы он иметь своим спутником.
Холодная искра коснулась и его тела. Нет, его не наполнила боль, как
это бывало раньше, когда вступала в свои права Сила, - но перед внутренним
взором Мак-Лауда пронесся яростный вихрь, сметая мысли, перемешивая пласты
сознания...
Глаза в глаза единым взглядом смотрели на него люди - все, с кем он
сражался, кого любил и даже просто встречал за свои пять веков. И ожидание
было во взгляде том.
А крохотная космическая пылинка, которая была Конаном, стремительно
неслась по темному тоннелю к пятну ослепительно-яркого света. И взгляд
следовал за ней.
(Смертный так - умирает. Бессмертный - возвращается к жизни).
Той частицей своего существа, которая не растворилась еще в жутком
упоении стремительного лета, Конан еще пытался узнать кого-нибудь из
смотревших ему вслед. Но - не преуспел в той попытке.
И вдруг, вопреки его ожиданиям, даже вопреки его воле, - одно лицо
предстало перед его глазами, отделившись от миллионноликой стены. Мужское
лицо с резкими очертаниями, упрямой складкой, круто перерезающей лоб...
Кто это был - Конан так и не смог распознать тогда.
Удар. Хруст. Упруго ломаются под весом низвергшегося на них тела
мокрые стебли.
Огни близкого пожарища багрово тлеют, перерезая почти непроглядную
тьму. Где-то вдалеке слышно пронзительное ржание - визг обезумевшей
лошади.
Какой это мир? Какой век?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг