В пятом цехе было темно, лишь в глубине, подкрашенные папиросными
огоньками, ворочались над гигантским чаном лопасти перерабатывающей
мельницы.
- Сырье прибыло. Можно загружать, - сказал Лодыгин, спрыгивая с
тележки.
По цеху пробежал хохоток, и пять лодыгинских ртов выплюнули, как
один, папироски. Пять подошв затоптали их, чтобы не случился пожар, а пять
пар рук в больших рукавицах принялись бросать чемоданы на ленту
транспортера-загрузчика.
Когда чемодан со мной отправился в свой последний путь, одна из рук
сняла рукавицу и написала на крышке мелом: "Смерть шпиону Филиппову".
Потом подождала следующего и вывела на его промятом боку: "И примкнувшему
к нему директору Василию Васильевичу".
Я почувствовал, как тряска сменилась резким твердым ударом, и меня,
как царевича в засмоленной бочке, понесло на плавной волне. Интересно, к
какому берегу вынесет меня окиян-море? И чем сейчас занимается капитан
Жуков?
Я просунул руку в карман, хотел погладить теплое брюшко черепахи
Тани, но Тани в кармане не оказалось. Должно быть, вылезла по дороге,
подумал я и успокоился.
Сверху красная кнопка была похожа на звезду Марс, отражающуюся в
ночной глубине колодца.
Балка была гладкая, как озерный лед, и опасная, как стрела железной
дороги, и единственное, о чем Таня молила своего черепашьего бога, - не
сорваться раньше времени вниз.
Она продвинулась еще немного вперед и решила - все, можно прыгать.
По глазам ударила темнота. Таня сделала в воздухе разворот и летела
теперь панцирем вниз, отсчитывая тягучее время.
Удара она не слышала, лишь заметила уголком глаза, как конвейерная
лента остановилась и черные кирпичики чемоданов замерли на краю обрыва.
Свет хлынул, как струя из брандспойта, и одновременно ударил гром. Я
прикрыл руками лицо и хотел рвануться вперед, но кто-то силой удержал меня
за плечо, потом рывком повалил на спину.
Не понимая, что происходит, я опять попытался встать, но бас капитана
Жукова заставил меня остаться на месте.
- Тихо, пока лежи. Не ровен час попадешь под шальную пулю.
Лежать было жестко и неудобно: под ребра что-то давило. Я потрогал -
это был каблук от ботинка. Капитан Жуков высился надо мной каланчой,
приникнув к полевому биноклю.
- Они нас немного перехитрили, но ничего. Все равно победа за нами.
Похоже, мы поднялись с ним на вершину горы - цех был виден отсюда как
на ладони и все, что происходило в цехе.
- Савраскин, держи левый фланг! Они прорываются, - заорал вдруг
капитан страшным голосом и замахал биноклем над головой.
Я посмотрел вниз и увидел, как сразу двое Лодыгиных, размахивая
остатками третьего, надвигаются на какого-то невзрачного на вид паренька,
замершего в боксерской стойке.
Паренек оказался невзрачным только на вид. Он сделал что-то такое,
отчего Лодыгины, бросив третьего, спрятались за железную будку. Но паренек
на этом не успокоился. Притворившись, что тяжело ранен, он брякнулся на
бетонный пол и забился в фальшивой агонии. Один из Лодыгиных выглянул
из-за будки, и тут псевдотяжелораненный сунул в губы тонкую трубку и
сделал мгновенный выдох.
Я присвистнул, так необычно было то, что я увидел потом. Тот Лодыгин,
который неосторожно выглянул из-за будки, на глазах стал делаться дряблым,
ноги его размякли, и скоро на месте, где он стоял, остался лишь небольшой
бугорок - кучка прорезиненной ветоши.
Но до парада победы было еще далеко. Я видел, как побледнел капитан,
потому что внизу из какой-то дырки в стене вылезли сразу с десяток
Лодыгиных и, растянувшись цепью, пошли в атаку.
- Из пескоструйных аппаратов - огонь!!! - что есть мочи скомандовал
капитан, и миллионы искрометных песчинок вонзились в лодыгинские ряды.
И тут чемодан, который все это время мирно лежал в сторонке, вдруг
подпрыгнул как сумасшедший, крышка его откинулась и из него выскочил
Василий Васильевич.
С криком "Коммунисты вперед!" он спрыгнул с высоты вниз и смело
бросился на врага.
Но впереди уже никого не было - одни шипящие воздушные змейки да
баррикада из дырявой резины.
- Вниз! - сказал мне капитан Жуков, и мы сбежали по транспортеру в
цех.
- Он в компрессорной. - Из дыры, той самой, откуда выскочила
вражеская подмога, пошатываясь, выбрался Женька Йоних.
- Замечательно, - сказал капитан. - Из компрессорной только один
выход. Теперь ему не уйти.
- Нет! - раздался вдруг взволнованный голос.
Из-за горы чемоданов, пошатываясь, как и Женька, нам навстречу вышел
Лодыгин и упал перед капитаном Жуковым на колени.
- Не убивайте моего Коленьку! Он хороший, его еще можно
перевоспитать. Я знаю...
- Ох уж мне эти любящие отцы, - смущенно проворчал капитан. - Ладно.
Слушай мою команду. Брать только живым.
Лодыгин-старший стоял возле покореженной двери в компрессорную и
говорил в пробитую ломом дырочку:
- Коля! Это я, твой папа. Сдавайся, Коленька, они тебе ничего плохого
не сделают. Вот и товарищ капитан подтвердит.
- Подтверждаю, - подтвердил капитан Жуков.
- Ну так как, Коля? Сдаешься?
Все прислушались, ожидая, что он ответит.
И он ответил.
Раздался протяжный свист - такой громкий, что у нас заложило уши.
Потом вверху над нашими головами надулась пузырем крыша и лопнула, осыпав
всех железной трухой.
И в облаке белой пыли, как сказочный многоголовый дракон, вырос и
устремился к небу странный воздушный шар.
Десять... двадцать Лодыгиных, собранные в летучую связку, сияли нам
резиновыми улыбками и махали на прощанье рукой.
А под ними в оловянной гондоле плыл по небу еще один человек Лодыгин,
сын другого человека Лодыгина, оставленного им на земле.
С каждым нашим вдохом и выдохом он делался все мельче и мельче, пока
не превратился в один из миллиардов атомов воздуха, по которому он уплывал
на закат.
23
За мостом, за тихой водой реки, опутанный трамвайными проводами, нас
ждал Египет.
Женька подошел ровно в шесть.
- Едем? - сказал я и показал за мост.
- Чего здесь ехать - дойдем.
Женька был не один. В руке он держал футляр, в футляре лежала
скрипка.
Заметив мой удивленный взгляд, Женька слегка смутился.
- Не оставлять же ее одну, - сказал он, отводя глаза в сторону.
Я кивнул, я его понял, и мы пошли: Женька, черепаха Таня и я.
- Подождите, - послышалось за нашими спинами.
Это была Женькина мама. Она куталась в шерстяную шаль и размахивала
над головой авоськой.
Женька остановился, я тоже.
- Женя, - сказала Суламифь Соломоновна, тяжело дыша. - Ты забыл
бутерброды.
- Ну мама... - хмуро ответил Женька, но авоську с бутербродами взял.
Суламифь Соломоновна вытерла платочком глаза и собралась что-то
добавить, но мы уже зашагали дальше.
Не прошли мы и десятка шагов, как услышали позади топот.
- Йоних, Филиппов, минуточку!
Теперь это был директор Василий Васильевич. В руках он держал книгу.
- Возьмите. - Он протянул ее мне. "Чехов" - было написано на обложке.
Я сказал: "Спасибо" - и взял. Чехов нам пригодится.
Мы уже выходили на набережную, как вдруг непонятно откуда появился
Лодыгин-старший.
- Мальчики, - сказал он, переминаясь с ноги на ногу. - Коленьку моего
увидите, передавайте привет от папы.
Мы кивнули. Нас ждал Египет, встречая нас октябрьским холодком.
Женька первый ступил на мост и поздоровался со сторожевым сфинксом.
Тот ответил почему-то голосом капитана Жукова:
- В общем, так. Будут какие-нибудь проблемы, шепните там кому надо,
что я, мол, в курсе.
На середине моста мы замерли: трудно было сделать последний шаг.
Женька обернулся и посмотрел на оставленный позади берег.
Там было все знакомо: школа, улица, двор, лица, голоса, разговоры.
Впереди была тьма египетская.
- Идем, - сказал он упрямо.
И мы пошли.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг