кулаки Юра. - Как мне хочется дать вам по роже. Но ничего, вы еще будете
публично, перед всеми хлопцами, прощения просить.
Смирный наш майор-то, оказывается, крут. Представляю, как трудно ему
было столько времени разыгрывать перед Зоновым его правую руку.
Зонов поднялся и, сдерживая ярость, с расстановкой произнес:
- Я не требую от вас извинения за эти слова, хотя и имею на это все
основания. Я понимаю вас. Но и сам я не считаю нужным извиняться перед
кем-либо за все то, что здесь произошло. Как не извиняется хирург за то
что он вас режет. Вы еще будете благодарны мне. Что же касается последнего
эпизода, то тут виной - единственно ваша самонадеянность. Вы сами себе
навредили. Себе и мне.
- Да как вы смеете! - снова дернулся Борис Яковлевич. - Как вы смеете
ставить людям в вину нежелание терпеть унижение?!
Но Зонов не слушал его. Он подошел к двери и принялся колотить в нее.
Ему открыли. Мы видели, как он, перекинувшись парой слов с сержантом,
пошел, конвоируемый двумя охранниками, к выходу.
- Зря мы его упустили, - огорчился Сан-Саныч, - надо было его
заложником оставить.
- Лучше наложником, - хохотнул Жора. - Из него сейчас заложник, как
из меня балерина: он тут больше не котируется.
Мы ждали полчаса, час... Потом расползлись по койкам. "Если следовать
логике Зонова, думалось мне, - то сейчас каждый из нас должен совершить по
великому открытию. Да нет, теперь-то нас может спасти только одно, зато
мощнейшее изобретение человечества - бюрократическая система..."
Следующий день прошел так, будто ночью ничего не случилось. Хотя нет,
изменения были. Во-первых, мы встали только к обеду и обошлись без всяких
построений. Во-вторых, двери в лаборатории были заперты на огромные
амбарные замки. В-третьих, сначала в столовой, а потом и в расположении за
нами постоянно наблюдал теперь молодчик с автоматом.
Мы были озлоблены, мы требовали немедленно выдать нам
предателя-Зонова для расправы. Но охранник в разговор не вступал, только
смотрел с нескрываемой неприязнью, да матерился с акцентом. А когда
кто-нибудь подходил к нему ближе, он замахивался прикладом или
передергивал затвор. Родом он был явно откуда-то из Средней Азии, и мы не
сомневались, что если понадобится, он не задумываясь спустит курок.
Флакончики с растворами были у Сан-Саныча при себе, и их содержимого
вполне хватило бы на то, чтобы выбраться отсюда. Но при том режиме боевой
готовности, в котором находилась сейчас охрана, повторять попытки бегства
было небезопасно: нас, безоружных, перестреляли бы как котят. "В целях
государственной безопасности".
На ужине мы принялись колотить тарелками по столам, скандируя:
"Зо-но-ва, Зо-но-ва!" И моментально получили добрый "урок демократии":
группа солдат, орудуя, как и вчера, дубинками и прикладами, загнала нас
назад в спальню.
Если вчера, во время "пресс-конференции" с Зоновым многие склонились
в его сторону, сегодня, пережив новые унижения и побои, все окончательно
согласились с Борисом Яковлевичем. Согласились с его яростью и желчью.
Он все-таки появился. Он появился только на следующее утро с
дипломатом в руке.
- Все, - сказал он, - отправляетесь домой.
Тем, что именно эту фразу он произнес первой, он спас себя от десятка
желающих прикончить его тут же, не сходя с места. Услышав эти слова, майор
Юра вновь взял командование в свои руки и объявил построение. Как ни
странно, и теперь его послушались, видно, понимая: в последний раз.
- Значит, так, - сказал Зонов, похаживая перед строем, - еле сумел
убедить Академию, что эксперимент успешно завершен задолго до планируемого
срока. Но, сами понимаете, пока все согласовывались МВД и КГБ, пока оттуда
дали кодограммы нашим доблестным защитникам... Короче говоря, вас
освобождают. Но, как я уже сказал, только потому, что налицо уже готовый
результат. И сейчас каждый из вас, точнее те, кто не потерял здесь времени
зря, напишут мне письменные заявления о том, что они здесь изобрели или
открыли. Напишете, будете свободны, не напишите - не будете. Ясно?
Мы молчали.
- Что, еще посидеть хотите?
Мы молчали. Тишина длилась долго и становилась тягостной.
- Поймите меня правильно, - снова прервал ее Зонов, - через два дня
сюда прибудет комиссия из Академии. Чем я перед ней отчитаюсь за
истраченную сумму, немаленькую, надо заметить? А ваши заявления послужат
основанием тому, чтобы ваши родные институты перевели в НИИ ДУРА деньги на
погашение расходов. Механизм этой процедуры уже согласован.
Юра почесал затылок и сказал:
- Не лежит у меня душа это заявление писать. Что же получится? Что вы
не просто молодец, а вдвойне молодец - такие результаты, такой короткий
срок. Я вот что думаю: подождем-ка мы здесь эту комиссию. Жили месяц, еще
два дня поживем.
- Ладно, - сказал Зонов, - видно не провести мне вас. С самого начала
предполагал, что кто-нибудь заупрямится, но, чтобы все, это для меня -
сюрприз. Вот, - он достал из дипломата небольшую стопочку отпечатанных
типографским способом бланков и пустил их по рукам.
Я (фамилия, имя, отчество), работающий в
институте ____________________ в должности
_____________________, действительно изобрел
(открыл), находясь в творческой командировке
в НИИ души и разума с __ _____ 19__ г. по
__ _____ 19__ г, благодаря этой командировке
и под руководством сотрудника НИИ ДУРА
Зонова Григория Ефимовича.
___ ______ 19__ г. _______________
(подпись)
- "Под руководством..." - фыркнул Борис Яковлевич.
- Вы можете подать на меня заявление в прокуратуру, а можете
заполнить эту бумагу и отправить ее в институт, адрес на обороте, - сказал
Зонов, - поступайте, как вам подскажет совесть. Я прошу только взять этот
бланк, сохранить его и не рвать так демонстративно, как это делает Борис
Яковлевич Рипкин, которому, кстати, и пожелай он, нечего туда вписать.
Все. А с комиссией я уж как-нибудь сам разберусь. Идите, собирайтесь.
С сумками и портфелями в руках мы гурьбой валили через КПП. Вел нас
Зонов с двумя солдатиками. Сначала я думал, они его от нас охраняют, но
потом мне стало казаться, что наоборот - его-то они как раз и конвоируют.
Старик-сторож, пропуская нас, сердобольно сипел:
- Счастливенько доехать, дураки. Эх, дома-то вам, небось, трудно
будет. Вертайтесь, давайте. Мы зла не помним. У нас-то тут с вами, как с
людями...
- Дураки, свобода! - звонко прокричал на выходе Сан-Саныч.
А часовые так и продолжали расхаживать по периметру.
- Они что, и пустой барак охранять будут, - спросил я Зонова.
- Зависит от вас. Или месяца через три все здесь снесут, или я
приведу сюда новую партию гениальных неудачников.
- А эти зачем? - кивнул я на его "сопровождающих".
- Всякая деспотия рано или поздно оборачивается против своих же
создателей, - не без горечи усмехнулся Зонов. - Вас-то им отпустить
приказано, а меня, на всякий случай, наоборот - арестовать. До прибытия
комиссии и окончания разбирательства.
- И когда оно закончится?
- Когда вы пришлете мне свои подтверждения.
- А вы уверены, что пришлем?
- Поживем, увидим.
- Рискованный вы человек, Зонов, рискованный, - встрял Жора и
злорадно мне подмигнул.
Я внимательно посмотрел на воинов. Очень они были молодые и очень
сердитые. Наверное, других лиц и не может быть у солдат, которые ведут под
конвоем своего вчерашнего начальника.
Мы протопали через пустырь, вышли к лесу и двинулись по узенькой
тропке, которая привела нас в конце концов к автостраде. Верный себе Жора
продекламировал анекдот: "Штирлиц шел по лесу и увидел - голубые ели.
Пригляделся - голубые еще и пили."
"Вот и все, - подумалось мне, - кончилась моя командировочка".
- Вот и все, - словно прочел мои мысли Зонов. - Отсюда до вокзала
ходит "Икарус". Остановка, правда, далеко, но автобус всегда пустой, если
помашете, возьмет. Всего доброго.
Он повернулся и двинулся назад к лесу, но остановился и оглянулся,
услышав визг покрышек об асфальт. Это тормознула прямо перед нами желтая
"Волга" - такси - примчавшаяся со стороны вокзала. Тоненькая, изумительно
красивая девушка, хлопнув дверью, легко побежала к нам.
Элька?
- Элька! - крикнул я, и она тигренком прыгнула на меня, повисла,
обхватив мою шею, "Славка-Сливка - обезьяна...", и мы стояли так, замерев,
наверное, лет двести.
- Как ты меня нашла?
- Я не знаю. Я как будто вспомнила. Я сидела позавчера в библиотеке и
как всегда про себя с тобой разговаривала. Потом задремала, а потом вдруг
вспомнила, что ли. И где ты, и что с тобой... Я сразу на вокзал и сюда.
Господи, да на кого ж ты похож, как ты похудел!.. А это - Зонов?
Он вздрогнул и окончательно обернулся, вскинув удивленно брови. Воины
жадно разглядывали Эльку и, кажется, даже немного оттаяли.
- Эй, Костя, - крикнул я бородачу в джинсах с рюкзаком за спиной, -
слышишь: была обратная связь, была телепатия!
Но он, оказывается, уже и сам расслышал Элькины слова и обо всем
догадался. Два бородача обнялись, по-братски стуча друг-друга ладонями по
спинам. Потом Костя полез во внутренний карман куртки и окликнул все еще
глядевшего на нас Зонова:
- Подождите, Григорий Ефимович, я сейчас...
Он достал из записной книжки сложенный вчетверо бланк, сел по-турецки
прямо на холодную, чуть припорошенную снегом, землю и принялся, развернув,
торопливо заполнять его. А Костин "брат-близнец" сперва нахмурился, потом
пожал плечами, а потом плюнул, махнул рукой и полез в рюкзак.
- Эх, лирики, лирики, - осуждающе произнес Жора, - и изобретение-то у
них какое-то лирическое...
А я подумал: "Завтра все, что здесь пережито, покажется забавным
приключением. А прибор, мой гениальный прибор будет красоваться на столе у
шефа, ребята будут хлопать меня по плечам, радуясь за меня и завидуя мне,
и шеф скажет: "Ну, добре, добре..."
И я осторожно поставил Эльку на ноги, и я сказал ей: "Погоди-ка
минутку..."
ЭПИЛОГ
Минуло уже почти два года и вся эта история, как я и предполагал,
почти начисто выветрилась из моей головы. В памяти осталось только смешное
и приятное. Таково, видно, свойство памяти. К тому же лично для меня итоги
изложенных выше событий стали самыми положительными: во-первых, со дня
возвращения в институт мои дела там резко поправились (сейчас я уже
заведую лабораторией), во-вторых, мы с Элькой окончательно убедились, что
жить друг без друга не можем, со всеми вытекающими из этого последствиями.
Все бы ничего, но с месяц назад в нашем институте я повстречал
Зонова. Он выходил из директорской приемной. Он, естественно, не узнал
меня, сам же я не горел желанием возобновлять знакомство. А вчера я вдруг
обратил внимание на странное копошение людей и машин вокруг территории
института, которое продолжается уже несколько дней: роется траншея,
подвозятся бетонные плиты. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять,
что институт обносится забором. Очень серьезным забором. Кто знает, может
быть и с колючей проволокой. Эти два события - встреча с Зоновым и
строительство забора как-то неприятно срезонировали в моем сознании.
Я, конечно, понимаю, что превратить наш институт в еще один НИИ ДУРА
невозможно, хотя бы потому, что здесь, в городе, живут его сотрудники, их
семьи. Но кто знает, что этот тип выдумал в этот раз? Может быть, не
стоило нам тогда поддаваться чисто человеческому порыву - радости
обретения свободы и жалости к тому, кто ее лишается?..
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг