одному богу известно.
- Дураки, они и есть дураки, - сварливо крикнула нам вслед Варвара, а
мы ножкой стула заперли дверь снаружи и принялись переоблачаться в
женское.
В костюмах беглого Керенского мы без приключений добрались до КПП.
Часовой, прохаживающийся неподалеку, даже не взглянул на нас. От волнения
у меня образовалась очень неудобная слабость в коленках. Войдя в дверь, мы
увидели вертушку и окошечко дежурного напротив нее. Я сунул туда найденный
в кармане сарафана пропуск, заключенный в мутно-прозрачный пластиковый
футляр. То же сделал и Жора. Пропуска были тут же возвращены нам, я
толкнул вертушку, но она не поддалась. Спрашивать, в чем дело, я не смел -
голос-то у меня отнюдь не женский. Но все разъяснилось само собой:
- Чего долбишься, - просипел вахтер, руки сюда давайте.
Я испуганно покосился на Жору. Тот, задев губами мое ухо, прошептал:
"Это какой-то тест". Мы сунули руки в окошко. Я почувствовал, как к ладони
прикасается что-то плоское и холодное.
- Э-э, кто вы? - спросил вахтер озадаченно. Я выдернул ладонь и
кинулся к двери его комнатки. Толкнул. Естественно, заперто. Ко мне
подскочил Жора, тоже попробовал дверь рукой, а потом принялся всей своей
массой с размаху биться в нее. И с четвертой попытки мы вломились в
прокуренную каморку. Уже вовсю ревела сирена. Старик тряс ладонями над
головой, бормоча: "Сдаюсь, сдаюсь, в плен бери, давай..." Жора дернул
какой-то рубильник, и сирена смолкла. Я нажал на педаль под столом и
защелкнул ее специальным замком; вертушка теперь должна быть свободной. Мы
ринулись к выходу, но на пороге столкнулись нос к носу с двумя бравыми
охранничками.
- Стой! - рявкнул один из них.
Смелость тут ни при чем, наоборот, именно от страха у меня полностью
атрофировался инстинкт самосохранения. Я бросился в дверь, прямо на
автомат.
Но в меня не стреляли. Зато я получил оглушительный удар прикладом в
висок и моментально провалился в темноту.
...Наверное, только после того, как тебя побьют, по-настоящему
осознаешь, что ты - в тюрьме. Не в общежитии, не в казарме, а именно в
тюрьме. Кажется, я понял это первым. Шел второй день объявленной мной
голодовки.
Вчера, когда я перед строем заявил о своем решении Зонову, он сделал
вид, что ему наплевать. Но я видел: именно СДЕЛАЛ ВИД. Рассчитывал, что я,
столкнувшись с безразличием, откажусь от своего намерения. На самом же
деле он начал нервничать, я заметил это. А сегодня майор Юра рассказал,
что утром Зонов как бы мимоходом справлялся о моем самочувствии.
По книжкам о революционерах я знаю, что голодая, нужно лежать, меньше
двигаться - сохранять энергию. Я же, наоборот, без нужды суетился,
слонялся по спальне, слушал анекдоты, пил чай (почти каждый взял в
командировку пачку чая и кипятильник), курил, ругался, ложился и снова
вставал. Не то что истощенным, просто голодным я себя почувствовать еще не
успел. Только башка трещала, но это, наверное, от удара.
В нашем углу Жора со смаком описывал сцену раздевания поварих Рассказ
этот "по просьбам трудящихся" он повторял уже в четвертый или в пятый раз,
но вновь и вновь успех имел место значительный. И с каждым разом
повествование его обрастало все более интимными подробностями, а убогие
прелести несчастных женщин расцветали все пышнее и пышнее.
Вообще, женщины стали главной и едва ли не единственной темой наших
разговоров. Но сейчас ее на время потеснило обсуждение нашей попытки
бегства; благо, нашлись и точки соприкосновения этих двух тем. Большинство
относилось к нам сочувственно. Майор Юра пожурил нас "за
недисциплинированность", но не очень строго: посчитал, что мы свое уже
получили. Но один человек был настроен крайне агрессивно. Сан-Саныч. Мол,
из-за вас теперь наши тюремщики усилят бдительность, пискляво митинговал
он, и достанется всем. Нечего было лезть в бутылку, нужно было обсудить
план побега коллективно. Возможно, он и прав, только все равно обидно.
- Если еще кто дернется без спроса, темную устроим, - закончил он
угрозой очередную тираду. - А этих пидеров (это нас с Жорой) простим на
первый раз.
Вся моя нервозность вылилась во вспышку лютой ненависти к этому
мозгляку.
- Слушай ты, умный, - взял я его за грудки, - пойдем-ка выйдем,
поговорим.
- Пойдем, пойдем, - пискнул он воинственно.
- Бросьте, - попытался урезонить нас Юра, - не хватало нам еще промеж
себя собачиться.
Но неожиданно бесстрашный Сан-Саныч сам поволок меня за рукав к
дверному проему, бросив мужикам:
- С нами не ходите, сами разберемся.
В коридоре он вдруг дружелюбно спросил:
- Ручка есть?
Я опешил и ручку ему дал. Он вынул блокнот и стал писать:
"Уверен, среди нас есть осведомитель. После ужина зайди в лабораторию
N_1, есть дело. Если хочешь бежать, нечего переть напролом".
Он передал ручку мне.
"Что такое лаборатория N_1?"
Сан-Саныч вырвал из блокнота исписанный листок и сжег его, чиркнув
зажигалкой.
- Пока вы с Жорой дурью маялись, - ехидно ответил он вслух на мой
письменный вопрос, - мы подали Зонову заявки, и он их все выполнил. Лично
я работаю уже третий день. Под лаборатории нам отдали пустые кладовки,
вон, - он указал пальцем на три двери в конце коридора, в стороне
противоположной столовой. - Ключ от первой - у меня. Все понял?
- Хорошо.
Мы вернулись в спальню, демонстративно не глядя друг на друга,
создавая видимость, что хоть до драки дело не дошло, но отныне мы - враги
лютые.
На ужин я, естественно, не пошел. Уже начало сосать под ложечкой, и
предательница-фантазия принялась подсказывать способы утолить голод так,
чтобы никто об этом не узнал. Говорят, это особенность совести
современного человека: она чиста, пока о твоем преступлении не узнают
окружающие. Стоит преступлению открыться, как совесть начинает мучить
тебя, не дает тебе спать... Вплоть до самоубийства. Но только если кто-то
узнал.
Когда народ вернулся с ужина, я поднялся и на всякий случай подошел к
койке Сан-Саныча. Пусто.
...Он открыл сразу, только я постучал.
- Заходи быстрее, - он запер за мной дверь. - Я тут один, и никто нас
точно не подслушивает, я каждый миллиметр облазил.
Я огляделся. Небольшая комната была доверху забита колбами, ретортами
и иными алхимическими принадлежностями. На верстаке в углу стояло
угнетающего вида приспособление в полуразобранном состоянии с несколькими,
торчащими в разные стороны, металлическими прутьями впереди и змеевиком
(пружиной? скрученным кабелем?) позади.
- Сколько вас тут занимается?
- Пятеро. Но что другие делают, я не знаю, я и сам им не объясняю
ничего. А тебе можно верить.
- Почему?
- Стукач бы первым в бега не подался. Да и разукрасили тебя больно
хорошо. Своего бы так не стали.
Он подошел к столу и, внезапно смутившись, сказал:
- Вот, посмотри чего я здесь нахимичил... У меня давно уже эта мысль
вертелась, но то времени не было, то препаратов нужных, то не везло
просто, да и всегда что-нибудь поважнее находилось... - говоря это, он
достал из-под стола кирпич и поставил на него две склянки - с прозрачной и
мутно-зеленоватой жидкостями.
- Не самогон?
- Между прочим, я и сам удивляюсь, как Зонов такую возможность не
учел: мы тут вполне можем наладить производство первача на широкую ногу, и
хана бы всему ихнему эксперименту.
- А может, наоборот, это и был бы успех? Может, это как раз, и
подтвердило бы какие-то его теоретические выкладки? Например, что в неволе
интеллигенция спивается.
- Это-то мы и без него знаем. Вот, - Сан-Саныч открыл пробирку с
прозрачной жидкостью и плеснул ее содержимым на кирпич. - Сейчас минутку
подождем, и готово будет. Если хорошенько подумать, то куча перспектив. -
Он разволновался. - Так, теперь дальше, - он открыл вторую пробирку и
чуть-чуть капнул из нее. - Все. Покурим.
Закурили. Я поглядывал на кирпич, но ничего сверхъестественного с ним
не происходило. У меня появилось подозрение, что Сан-Саныч просто
свихнулся от переживаний. Помешался. На кирпичах.
- Так, - он встал с табуретки, - ну-ка, потрогай.
- Не ядовито?.
- Давай-давай.
- Я потрогал. Кирпич как кирпич.
- Посильней нажми.
Я нажал, но твердости не почувствовал. Пальцы вошли в рыжую
субстанцию легко, как в мокрую глину.
- Ясно?
- Здорово! Только зачем?
- Трудно, наверное, быть глупым. Слушай сюда. Как основу я
использовал самые обыкновенные бактерии гниения. Здесь, - он показал на
пустую пробирку, - питательный раствор, он же и катализатор.
- Э-э, - я тщательно вытер руку о штаны, - а у меня пальцы не того?.
- Не того, не бойся. И штаны - не того. Узкая специализация -
строительные материалы - бетон, кирпич, кафель, шифер.
- А весь дом эти твои бактерии не сожрут?
- Даже не знаю, как тебе объяснить. Короче, они действуют строго там,
где поверхности коснулся катализатор. Если я на стене толщиной в метр
мазну пятнышко в сантиметр диаметром, они "выгрызут" отверстие длинной в
метр, а диаметром - ровно сантиметр.
- Лихо. И как же ты за два дня вывел новый вид бактерий? Я был бы
дураком, если бы поверил.
- За минуту у них сменяется сотни поколений. Так что, научившись
влиять на отбор, можно и за час новый вид вывести.
Я прикинул возможности его изобретения и предположил:
- А ведь это страшное оружие.
Сан-Саныч пренебрежительно махнул рукой:
- Брось. Что угодно можно заставить работать на войну. Я же не бомбу
сделал. У этой штуки масса мирных применений. Да хотя бы дом старый
снести. За полчаса можно. И без больших затрат. А в геологии... Оружие-то
это как раз неудобное: надо чтобы людей убивало, а материальные ценности
сохранялись, как нейтронная бомба. А у меня - все наоборот.
- Ну и когда приступим?
- К чему?
- Когда начнем НИИ уничтожать?
- Не надо суетиться, Слава. У нас в руках теперь крупный козырь, ни к
чему вскрывать его раньше времени.
Я никак не мог уснуть. Попытался считать слонов, но они не считались.
Считались только пельмени. На двести шестнадцатом я понял, что спать мне
от такого счета расхотелось и вовсе. А захотелось есть. Еще сильнее.
Кому она нужна, моя голодовка? Но нет, это уже "дело чести". А
пользы-то никакой. Как было бы здорово все-таки, если бы я ел, а никто
вокруг об этом не знал... И тут меня просто подкинуло. Да ведь все
элементарно, как репа. Только такой дебил, как я, мог столько времени
потратить на эту детсадовскую задачку. Перед глазами стояла готовая схема:
бери детали и паяй.
Я даже забыл на минутку, где я, и решил срочно позвонить Эльке. Она
ни черта, конечно, не поймет, но зато честно порадуется со мной на пару. И
хотя она будет далеко, на том конце провода, я буду знать, как смешно она
морщит от удовольствия свою кнопку-нос. Во всяком случае, я сумею
втолковать ей, что изобрел способ, как сделать ее талию еще тоньше.
Но я не дома. Тут никому ничего лучше не рассказывать. И все же...
Я встал, достал ручку и общую тетрадь, вышел в коридор, уселся там
прямо на пол и принялся рисовать. А схемка-то выходит вовсе не такая
простая, как мне показалось сначала. Но выполнимая. Даже в нынешних
ублюдочных условиях. Мысли мои ощутимо подгонял так и не сосчитанный
пельмень, следовавший за двести шестнадцатым.
Меня немного трясло от возбуждения. И зрение стало каким-то
особенным: далекие предметы кажутся ближе, а тетрадка, на которой я
выводил свои каракули, казалось, была очень далеко. И рука моя с
авторучкой, соответственно, стала невообразимо длинной. Я с трудом ворочал
этой рукой-бревном, зато голова работала с предельной ясностью.
Единственное, чего я боялся, что не успею перенести на бумагу все, что
пока так четко стоит перед внутренним взором.
Но не успел. Посмотрел напоследок схему, кое-что поправил и,
убедившись, что завтра сумею все разобрать, пошел к постели. Но не дошел.
Вернулся и принялся составлять список Зонову. В нем оказалось, ни много-ни
мало, триста двадцать два наименования. Три первых: паяльник, олово,
канифоль; остальное - блоки и отдельные детали. Слава богу, почти без
дефицита. И объем невеликий.
Закончив список, вернулся в комнату, лег и мгновенно, не раздевшись,
уснул. Снилось, как всегда.
Когда четверо солдатиков под предводительством Зонова в самом начале
обеда втащили в коридор ящик с приборами, инструментами и деталями, я в
гордом одиночестве возлежал на койке и продолжал на собственной шкуре
постигать мудрость старых революционеров; оказывается, вовсе не так уж
трудно не двигаться, экономя энергию, нужно просто дойти до определенной
кондиции. Вот двигаться - это сложнее.
Зонов подошел к кровати и спросил с таким видом, будто ответ его
ничуть не интересует:
- Долго еще будете дурака валять?
- А вы?
- Чего вы добиваетесь?
- Освобождения. Вы знаете.
- Срок вашей командировки не истек.
- Это не командировка, это тюрьма.
- Если вы такой специалист по тюрьмам, вы должны знать и что такое
принудительное питание.
- Ну тут-то вы загнули, - попытался я усмехнуться понаглее, но
ухмылочка, по-моему, вышла какая-то скорбная, - не может у вас быть таких
полномочий.
Зонов наклонился, и я заметил, что лысина его покрыта большими
блеклыми веснушками. Прямо мне в ухо негромко, но отчетливо он сказал:
- Есть у меня такие полномочия. И другие - тоже. Если понадобится, я
вас и убить могу. - Он резко выпрямился и пошел к двери.
Я ему поверил.
...В лаборатории N_2, где мы определились, было душно от плотной
смеси табачного дыма и испарений канифоли. Жора чертыхался и ныл: "Хоть бы
не темнил, сказал, чего делаем, а то ж ведь ни за грош здоровье гроблю..."
Но я только подгонял его, как ленивого подмастерье, да повторял изредка:
"Скорее соберем, скорее отсюда выберемся".
К четырем утра в общих чертах установка была готова. К этому моменту
мы с Жорой остались одни: "ушли спать ребята, возившиеся с синтезом
шаровой молнии, ушел и мрачный физиолог, ежечасно берущий у себя кровь из
вены для каких-то мрачных анализов.
- Давай, посидим напоследок и начнем. - Я сел на пол и, прислонившись
спиной к стене, закрыл глаза. Под веками жгло, на щеки выкатилось по
слезинке. Как я себя чувствовал? Так, как если бы я изобрел реактивный
двигатель, наспех сляпал примитивную ракету и, без всяких испытаний, без
Белок и Стрелок решил немедленно запустить себя на Луну.
Жора присел рядом на корточки и доверительно спросил:
- На дорожку сидим, да? Сразу домой или только через забор? - он явно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг