- В детстве это все любят.
- Мне, понимаете ли, трудно судить. Детство я провел в деревне, а там
нас мороженным особо не баловали. А вот скажите, если вам мороженное не
нравилось, вы стаканчиком хлопали с тем же удовольствием или с меньшим?
Или с большим?
Я как-то не нашелся, что ответить, да он и не ждал моего ответа.
Вообще сегодня он был как-то по-особому возбужден и суетлив, словно в
предвкушении большого приключения. Ни с того, ни с сего начал вдруг
объяснять принцип предвидения, употребляя заведомо непонятные мне термины,
типа "хроновекторная сумма сил" или "базовый факт отсутствия"... В конце
концов я не выдержал и довольно желчно заявил ему, что его поведение меня
раздражает. "Ладно, не горячитесь, юноша, - ответил он, ничуть не
обидевшись. - Я вовсе не склонен с вами ссориться. Сегодня вы особенно
нужны мне". Эти слова слегка польстили мне, и я уже не мог злиться на него
с той же силой.
- Значит, так, - продолжил он. - Ваша задача сегодня крайне проста,
но без вас мне не обойтись. Сегодня вы пробудете у меня как можно дольше,
и даже, если понадобится, останетесь ночевать. Наступит такой момент,
когда я неожиданно потеряю сознание; тогда вы обязаны будете срочно
распахнуть двери кабинета и входные двери. А после - последите за моим
телом, чтобы оно покоилось в безопасной и удобной позе. Двери не
закрывайте. Вот, собственно, и все.
- Невеликая роль.
- Зато очень ответственная.
- А смысл?
- Покорнейше прошу пока не расспрашивать меня ни о чем, обещаю вам
объяснить все в ближайшее время. Скажу только, что делается это на благо
последней вашей симпатии.
Господи ты боже мой! Ни слова в простоте. Все чаще испытываю я
раздражение в отношении моего необычного товарища. Ну, да нечасто он
обращается ко мне с просьбами.
- Хотя, может быть, все и обойдется, - добавил он, - и мне не
придется утруждать себя и вас. Но все же - будьте наготове.
Мы бодрствовали часов до двух ночи, сидя у камина, попивая кофе с
коньяком и играя в шахматы с неизменным моим неуспехом. В ходе игры Годи
завел очередную свою космическую байку. На этот раз - о расе разумных
человекоподобных практически бессмертных существ, способных в
экстремальной ситуации концентрировать свой разум в небольшом объеме,
напоминающем семечко растения, и выстреливать его из специального органа
на несколько сот метров. Семечко это имеет тонюсенькие ножки и ползает в
поисках плодородной почвы (если сразу не попало на таковую). В подходящем
месте оно прорастает, и через два-два с половиной месяца погибшее существо
возрождается. "Кстати, - пояснил Годи, - существо-матрица вовсе
необязательно погибает, но если оно ухитряется выкрутиться, оно уже не
настаивает на своих правах (таков инстинкт): новый, только что проросший,
индивид, считается истинным, старый же становится его неодушевленным
рабом.
Годи не успел ответить на мой праздный вопрос, не плодят ли они таким
образом рабов специально, так как с ним случилось то, чего мы и ждали (не
обошлось): закатив глаза, он обмяк и, уронив кресло, повалился на бок. Я
еле успел ухватить его за рукав и изменить направление падения тела, иначе
он неминуемо угодил бы головой в камин. На лице его блуждала идиотская
улыбка.
Распластав тело на ковре, я кинулся к дверям, распахнул их, сбежал по
ступенькам вниз и открыл входную дверь.
Темная тень у меня над головой с шелестом вырвалась на улицу - в
сырую тьму. Я не сразу сообразил, что это.
ДНЕВНИК ВИКИ. 3 НОЯБРЯ
Ну вот. Сегодня происшедшее мне кажется даже страшнее, чем вчера.
Вчера я была как бы слегка отупевшая. Ладно. Поехали по порядку.
Когда я услышала, что кто-то пытается взломать дверь, я перепугалась
до смерти. Единственный выход - куда-то спрятаться. Но куда тут
спрячешься, если вокруг - тьма, хоть глаз выколи.
А взломщик в этот момент, судя по звуку, что-то перепиливал.
Я слезла на пол и на четвереньках отползла вбок, пытаясь забраться за
диван. Но там, вплотную к дивану, стоял еще какой-то предмет. На ощупь его
поверхность показалась мне знакомой. На ощупь и... на звук: он еле слышно
гудит и слегка вибрирует. Холодильник. Мамочка! В холодильниках -
подсветка. Хоть бы работала!
Я нащупала ручку дверцы и осторожно потянула на себя. Она подалась и
загорелся свет, который показался мне ярким как фотовспышка. Я, конечно
же, понимала, что на самом деле это - тусклый огонек, в его лучах комната
была еле видна. И все же я смогла найти место, где можно было рассчитывать
остаться незамеченной: под специальным столом со сливом.
Прикрыв дверцу холодильника, я вслепую проползла к столу, забралась
под него и, втиснувшись между стенкой и трубой слива, замерла. В этот миг
наступила тишина, а потом под мощным ударом дверь лаборатории
распахнулась. Щелкнул выключатель и, мигнув, загорелись люминесцентные
лампы.
Я видела человека только чуть выше колен. Было впечатление, что он
что-то ищет, мечась из угла в угол, а у меня от страха так молотило
сердце, и в висках бился пульс, что, казалось, я сейчас лопну.
Прошло не больше двух минут с того момента, как я заползла под стол,
но я уже поняла, что более неудобную позу я, пожалуй, не могла бы
придумать и специально - боком, зажатая стеной и трубой, перегнутая как не
знаю что. Терпеть я смогла еще секунд двадцать, но потом, несмотря на
страх, попыталась хоть как-то изменить положение. И, конечно же, задела
ногой какую-то чертову склянку; их тут было расставлено по полу
видимо-невидимо.
Склянка с диким, как мне показалось, грохотом упала на бок. Я чуть не
закричала с перепугу. Человек отпрыгнул к противоположной стене и резко
присел на корточки, заглядывая под стол, где я корячилась.
Сначала внимание мое привлекли огромные острые ножницы в его правой
руке, которые он, наверное, только что схватил со стола. Но потом я
перевела взгляд на его лицо.
Это был Виктор.
- Какого дьявола?! - заорал он. - Что ты тут делаешь?!
- А ты? - парировала я, с кряхтением выползая на середину комнаты.
- Ясно, - сразу успокоился он, - я должен был это предвидеть. Хорошо.
Давай искать вместе.
- Что искать-то?
- А я откуда знаю.
- Класс, - иронизировала я, хотя и понимала, что это нечестно:
сама-то я точно так же приперлась сюда неизвестно зачем. Но уж больно я
неприглядно выглядела, когда он меня нашел, и это меня злило. А он уже
потрошил лабораторию, и я присоединилась к нему.
Но ничего хоть мало-мальски похожего на ключ к делу Мережко мы не
обнаружили. Зато я хоть чуть-чуть выместила на Викторе свою взвинченность:
высмеяла его метод проникновения - грубый взлом. Но, оказалось, и он не
так прост: решился на это дело, только выяснив, что тетя Надя сегодня
ночью с дежурства смылась домой к приехавшей в гости родне, и школа -
абсолютно пуста. Окончательно Виктор взял реванш догадкой:
- Должен быть тайник.
И мы принялись обследовать: он - стены, я - пол. И тайник обнаружила
я, сдвинув с места тот самый холодильник. Под ним линолеум был надрезан,
так, что можно было отогнуть квадрат. Если бы я специально не искала и не
приглядывалась, я никогда бы не заметила этого.
Отогнув линолеум, мы вынули куски пропиленных половых реек, и из
образовавшегося проема достали небольшой серый ящичек-сейф.
- Ну давай, взломщик, - подбодрила я.
- Э, нет, - сказал Виктор, - эту штуку могут открыть только
спецы-криминалисты. Возьмем с собой.
Он нагнулся и взялся за края ящика, а я, услышав легкий скрип со
стороны двери, оглянулась и окаменела. На пороге, улыбаясь мертвящей
улыбкой, стоял Мережко.
- Добрый вечер, милые мои, - сказал он, и из его сжатого кулака со
щелчком выскочило лезвие.
Мережко сделал шаг вперед и плотно прикрыл за собой дверь. В этом его
движении было столько уверенности и опыта, что мне стало совсем дурно.
Виктор, разогнувшись, плавно взял со стола все те же дурацкие ножницы. Но
насколько это бессмысленно стало ясно уже через минуту, когда Мережко,
упруго прыгнув, одним движением выбил эти ножницы из его рук, а другим -
повалил его на пол.
Еще миг, и он сидел верхом на Викторе, у него на животе. Лезвие ножа
нависло над горлом. Виктор обеими руками удерживал его руку, но силы были
явно неравными, и миллиметр за миллиметром смертоносный клинок приближался
к горлу.
Мережко явно забавлялся ситуацией: свободную руку он, словно в
дуэльной стойке, демонстративно поднял над головой.
Стыдно признаться, но я не бросилась на помощь, не попыталась ударить
его сзади каким-нибудь тяжелым предметом. Я просто окаменела от ужаса. И
вышла из оцепенения, лишь услышав какое-то шебуршание за дверью. В надежде
на помощь я кинулась туда и дверь распахнула.
Серая тень метнулась мимо меня к борющимся и с истошным криком
Мережко, выпустив из рук нож, упал на бок. Он барахтался на полу, а на
лице его, крепко вцепившись коготками, сидела здоровая летучая мышь.
Виктор вскочил на ноги и крикнул: "Помоги мне!" Через мгновение мы
уже вязали Мережко руки и ноги проводами, оторванными от приборов. Он выл
и извивался. Из-под когтей летучей мыши сочилась кровь.
- Это Годи нам помог, - бросил Виктор.
Обшарив карманы Мережко, он нашел там связку ключей и принялся за
ящик.
Миг, и крышка открыта.
Мы вынули оттуда семь одинаковых пакетов, завернутых в полиэтилен и
перетянутых крест-накрест черными резиночками. Виктор распаковал один. Это
были фотографии. Он разложил их на столе.
На всех снимках была запечатлена одна и та же милая девушка. На
первом снимке - сияющая, за партой. На втором - на природе, в полный рост.
Потом - с десяток ее снимков обнаженной, в самых откровенных позах... А
что изображено на последнем снимке, я даже не сразу поняла.
А потом поняла. Это были части тела. Ноги, руки, голова... Отдельно.
На этом самом столе.
Чуть ли не теряя сознание, я перевела взгляд на предыдущий снимок. На
нем девушка, хоть и была обнажена, но лежала в самой целомудренной позе. И
только сейчас я увидела, что в груди ее - нож.
Пол поплыл у меня из-под ног, еле сдерживая тошноту, я села на стул и
закрыла глаза. Я слышала шорох, с которым Виктор распаковывал пачку за
пачкой и его осипший голос:
- То же самое. Только девушка другая... И здесь - то же... И здесь...
А вот и Наташа.
Я встрепенулась:
- Дай!
- Нет-нет, - он протянул мне пачку, - живая.
Я бросила снимки на пол и, поддавшись накатившей волне ярости,
закричала:
- Убей его!
Мы одновременно бросились к Мережко. Но это было только тело. На его
изуродованном лице, сыто облизываясь, сидела летучая мышь. Может быть это
фантазия, но мне показалось, что она стала чуть ли не вдвое больше
прежнего размера. Поглядев на нас умными хитрыми глазками, она еще раз
облизнулась и лениво приникла к рваной дыре в горле Мережко.
- Все, бегом отсюда, - скомандовал Виктор и поволок меня из комнаты.
Я еле перебирала ногами.
...Он привел меня к какому-то своему другу, и мы до утра курили и
пили чай. Меня колотило. Виктор успокаивал меня, но я видела, что ему и
самому не по себе. Еще бы. Мы обсуждали происшедшее так и эдак и решили
рано утром поймать перед школой Наташу и серьезно поговорить, чтобы она
держала язык за зубами. Еще я спросила: "А наши отпечатки пальцев?" Виктор
ответил: "Ты слишком хорошо думаешь о наших ментах. Это тебе не
Лос-Анджелес". Потом я позвонила Годи - поблагодарить. И он сказал, что с
Наташей он меры примет. А после того, что произошло я ему верю.
...Все. Все. Все. Мне невыносимо было даже вспоминать это, а не то,
что уж писать. Но раз я веду дневник, не могла я этого не записать. Да,
это ужасная история. Но она - пожалуй самое заметное происшествие в моей
жизни.
У меня такое ощущение, что после всего этого я не дам к себе
притронуться ни одному мужчине.
ИЗ ДНЕВНИКА ЛЕТОВА
Джино вернулся часов в пять утра. И тут же Годи пришел в себя.
Блаженно потягиваясь и разминая затекшие члены, он изысканно меня
поблагодарил, а на мою просьбу рассказать, в чем же все-таки суть,
ответил, что это, мол, не его тайна, чем страшно меня разозлил.
"Единственное, что я могу сказать - все закончилось как нельзя лучше.
Порок, так сказать, наказан, - закончил он, явно ерничая, - а добродетель
восторжествовала. Хотите кофе?"
В это время зазвонил телефон. Годи снял трубку:
- Да?.. Да что вы, не за что. Мне и самому это доставило
удовольствие; так что мы - квиты. Его? Джино. Хорошо, передам. А чердак?
Про чердак вы забыли? Вот если бы вы в последний момент не открыли
дверь... Откуда знаю? Ну, это уже мои маленькие хитрости. Нет,
неприятностей не будет. Про ключ гардеробщица забудет. Наташа? Тоже
забудет. Ну, сударыня, вы меня недооцениваете. Спите спокойно. Да не за
что, не за что; я же сказал, мне было приятно и самому... И ему привет?
Обязательно, обязательно... Хорошо... До встречи.
И он, положив трубку, обернулся ко мне:
- Звонила ваша симпатия. И вам, между прочим, привет передавала. Она
действительно мила. Даже очень мила. - Он как-то нехорошо усмехнулся и
закончил: - Боюсь, даже СЛИШКОМ мила.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДНЕВНИК ВИКИ. 11 НОЯБРЯ
Я проснулась оттого, что почувствовала, как e меня в носу щекочут
чем-то тоненьким. Это, конечно, мог быть только Виктор, но ведь я спала и
не могла этого понимать. Я одновременно чихнула и проснулась, а он
засмеялся и говорит: "Вставай, соня. Кофе стынет". Но сам же не дал мне
встать, а залез под одеяло и сказал только "Какая ты теплая..." Он вообще
всегда набрасывается на меня как зверь, когда видит, как я просыпаюсь. Но
это бывает так редко. Ведь для этого нужно быть вместе всю ночь.
Я не знаю, что он наврал жене в этот раз и не собираюсь узнавать. Но
спать с ним у себя дома, в моей постели было очень странно. Вчера он
вообще казался здесь ОГРОМНЫМ И НЕУМЕСТНЫМ. А сегодня уже ничего,
привыкла.
Тут он от того, что родичи на целых две недели уехали к деду под
Красноярск, а я впервые со дня нашего знакомства осталась в квартире одна.
И мы с ним по этому случаю устроили небольшую оргию - с бутылкой коньяка и
купленными на остановке шашлыками.
Это была одна из самых классных оргий, потому что мы были не просто
вместе, не просто в постели, не просто пили и любили друг друга, а еще и
НИКУДА НЕ СПЕШИЛИ.
(Виктор пичкает меня своими любимыми книгами типа Писемского или
Борхеса, а если я во что-то не въезжаю, устраивает
"литературно-аналитические" беседы, и я прямо чувствую, как за несколько
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг