Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
как она уже не была девственницей (короткая любовь с партнером по танцам),
но  было  ужасно  противно  и  страшно.   Она   пыталась   сопротивляться,
вырывалась, но не кричала - удерживала мысль  о  позоре.  Но  Мережко  был
значительно сильнее и опытнее ее. И она только плакала и кусала руки, пока
он ставил ее то так, то эдак. А потом, одевшись, просто сполоснул ей  лицо
водой над раковиной, снова выглянул в коридор  и  сказал:  "Можешь  идти".
После этого он два-три раза в неделю приказывал ей остаться. В первый  раз
она не послушалась его, но он поймал  ее  на  следующий  день  в  школьном
коридоре и сказал, что если она не останется сегодня, обо всем  что  между
ними произошло, будут знать  мальчики  ее  класса.  С  подробностями.  Она
понимала, что в огласке не заинтересован прежде всего он сам, но страх был
сильнее логики, и она покорилась. А вскоре эта тошнотворная близость стала
для нее привычной.
     Потом она залетела, и Мережко отправил ее  на  аборт.  Родителям  она
наврала, что поживет у подруги (у той, якобы, уехали домашние, и ей  одной
- страшно) и легла в больницу. А там, оказалось, работала знакомая матери.
Ниточка потянулась, и все выплыло наружу. Тогда-то оскорбленные родители и
решили, что она должна подать в суд.
     Мережко их связи не отрицал. Но его версия выглядела совсем иначе. Он
изложил романтическую историю любви пожилого уже человека к юной  девушке,
которая, к великому изумлению, страху и радости ответила ему  взаимностью.
Он располагал к себе суд (да, признаться,  и  меня)  тем,  что  говорил  о
Наташе только хорошее и лишь однажды упрекнул ее в слабости,  в  следствии
которой она, по его мнению, и поддалась давлению родни, считающей их связь
порочной и неестественной. "Но может ли быть любовь порочной?" - обращался
он к суду, и последний,  не  привыкший  к  подобной  лирике  на  процессе,
размякал и даже шмыгал носами. Что и  говорить,  даже  я,  при  всей  моей
антипатии к Мережко на этот его риторический вопрос склонна была ответить:
"Нет, не может"; иначе, кем я должна считать себя?
     Наташа не отрицала, что  изредка  подсудимый  делал  ей  дорогие  (по
масштабу школьницы) подарки, часто дарил цветы,  пару  раз  выручал  ее  в
каких-то сложных школьных ситуациях,  фотографировал  (он  ведет  школьный
фотокружок) и дарил потом отличные снимки; короче, был  как  будто  бы  не
безразличен...
     Но я не верила! Я видела, он  -  безжалостный  мерзкий  паук,  она  -
перепуганная  измученная  колибри.  (Бумага  простит  мне  такие  слащавые
обороты.) Ну, а  подарки...  Не  исключено,  что  Мережко  предвидел,  что
когда-нибудь ему, возможно, придется нести ответ, и подарки будут для него
чем-то вроде алиби.
     Каждый день  после  судебного  заседания  мы  до  хрипоты  спорили  с
Виктором о том, кто же все-таки в этом деле прав, а кто - виноват, и какой
участи достоин учитель Мережко; кто он - старый развратник и насильник или
обманутый влюбленный человек, чье чувство тем более достойно уважения, что
рождено оно в сердце далеко не юношеском. В качестве последнего  аргумента
я заявляла: "Но ты ведь сам помнишь, что я  говорила  тебе  до  суда:  "Ты
должен его защитить", а теперь, когда я посмотрела на них своими  глазами,
я уверена, что жертва - не он, а она". На это Виктор отвечал: "То  что  ты
изменила  свое  мнение  -  довод  слабый.  Естественно,  шестнадцатилетней
смазливой девочке легче выглядеть невинной  жертвой,  чем  лысому  учителю
химии. Но это - обманчивость внешности..."
     И все-таки он колебался и сам.  Колебался  до  самого  конца.  Мы  не
поссорились бы с ним, если бы я знала, что он твердо уверен в невиновности
своего подзащитного. Но я  знала,  что  это  вовсе  не  так,  потому-то  и
обозлилась, когда, явно (для меня - явно) лицемеря, он  в  последний  день
выступил перед судом с великолепной  "от  и  до"  выверенной  и  страстной
речью. Он говорил  о  поздней,  но  искренней  любви,  о  легкомысленности
юности, о ханжестве семейного круга, и выходило, что Мережко не только  ни
в чем не виноват, но как раз он-то и обманут жестоко в своих самых  лучших
чувствах. И  звучало  это  очень,  очень  убедительно.  "Изнасилование?  -
спрашивал он сам себя и тут же отвечал, - а как же тогда фотографии?.. Или
приводил какую-нибудь интимнейшую мелочь из их истории, способную  умилить
кого угодно. Но самым гадким было то, что почти все мелочи эти он брал  из
НАШЕЙ истории...
     - Как ты посмел? - я  накинулась  на  него,  когда  суд  удалился  на
совещание.
     - Это мой профессиональный долг, - огрызнулся он.
     - Защищать подлеца?
     - Я вовсе не уверен в последнем.
     - Но ведь ты не уверен и в обратном!
     - Это не освобождает меня от выполнения своего долга.
     - Но средства?! Что, все средства хороши?
     - Да.
     - В том числе и предательство?
     - О чем ты?
     - Ты меня предал, понимаешь? - объяснила я, еле сдерживаясь от  того,
чтобы не разрыдаться. - И не звони  мне,  понял?  Пока.  -  И  вылетела  в
коридор.
     Я живу без него вот уже четвертый день.
     А сегодня в трамвае мне попался билетик - тринадцать-тринадцать. И  я
не знаю - то ли он счастливый, то ли наоборот - очень несчастный.



                            ИЗ ДНЕВНИКА ЛЕТОВА

     Я уже записывал рассказ Годи о трехполой расе. Сегодня днем, приняв и
проводив  четверых  посетителей,  он  попросил  меня  объяснить  остальным
ожидающим, что до завтра приема не будет, и уже через полчаса мы сидели  в
креслах у камина, и Годи, вороша прутом угли за решеткой, начал сам:
     -  Да,  Андрей.   При   всем   многообразии,   при   всей   кажущейся
исключительности, в основе своей человеческие судьбы  удивительно  похожи.
Одни  и  те  же  ситуации,  словно  одни  и  те  же  цветные  стеклышки  в
калейдоскопе, складываются в узоры,  кажущиеся  непритязательному  взгляду
неповторимыми в своем роде. Но - лишь НЕПРИТЯЗАТЕЛЬНОМУ взгляду...
     - Они действительно неповторимы, - возразил я, -  любое  разнообразие
изначально основывается на однообразии. В конце концов, весь  мир  состоит
из одних и тех же элементарных частиц...
     - Да я, в общем-то, не против, - согласился он, - я о другом. О  том,
что жизни и судьбы, в сущности, повторяют друг друга...
     - Известно, что все грандиозное здание  мировой  литературы  зиждется
всего лишь на двенадцати "блуждающих сюжетах"...
     -  Если  вы,  любезнейший,  не  прекратите,  пытаясь  блеснуть  своей
эрудицией, перебивать меня, -  сказал  Годи  твердо  и  притворно  шутливо
(притворно оттого, что, несмотря  на  уйму  прочитанного,  Годи  оставался
великим специалистом лишь в  магии  и  ей  подобном,  технические  же  его
познания  не  превышали  когда-то  пройденный  институтский  курс,   а   в
гуманитарном плане (искусство,  философия,  литература)  он  был  и  вовсе
полным профаном, но ненавидел признавать это), - я тотчас же  науськаю  на
вас Джино.
     Упомянутое перепончатокрылое висевшее в данный момент  вниз  головой,
уцепившись коготками за люстру, чуть позади и справа от меня,  бросило  на
меня мимолетный, но пронзительный взгляд и издало сосуще-хлюпающий звук.
     Я   предпочел   промолчать,   а   Годи,   выждав   долгую   паузу   и
удостоверившись, что я готов слушать не  перебивая,  объяснил  собственное
раздражение по-своему:
     - Признаться, я никак не  мог  четко  сформулировать  мысль,  которую
собирался высказать, топтался вокруг да  около,  а  вы  еще  сбивали  меня
своими нелепыми замечаниями. Я просто хотел сказать, что все  человеческие
драмы проистекают от желания каждого жить в комфорте - как физическом, так
и моральном.
     Я было уже открыл рот,  чтобы  напомнить  ему  формулу  Ницше  "миром
правят голод, любовь и страх смерти", но, глянув  на  Джино,  удержался  и
промолчал. А Годи,  до  конца  переждав  смену  выражений  на  моем  лице,
удовлетворенно  кивнул  и  продолжал:  -  Причем   наибольшее   количество
сочетаний, или, как вы выразились, "сюжетов", порождает именно  любовь.  -
(Выходит, он не просто наблюдал за моим лицом.)
     Я знал, как долго подбирается он к сути и,  почувствовав,  что  после
всей этой болтовни он собирается рассказать  что-то  интересное,  набрался
терпения.
     - Так вот, - сказал он, -  там,  где  у  нас  -  существ  двуполых  -
любовный   треугольник,   у   существ   трехполых   возникают    различные
многоугольники - (Помню,  он  уже  говорил  это.)  -  На  днях  мне  вновь
случилось побывать на третьей WDL-302, где обитают именно такие существа и
познакомиться с изумительным поэтическим произведением. Его-то  и  хочу  я
вам поведать.
     И он поведал. К сожалению, рассказ его длился так долго и звучал  так
захватывающе, что я почти ничего не запомнил и не смог  бы  воспроизвести.
Но под конец я попросил его продиктовать мне хотя бы  название  и  записал
его. Вот оно.
     "Романтическая баллада о страстной любви небогатого А-полого существа
Соин к В-полому существу Мерже, имеющему знатных зажиточных родителей и  к
неизвестному ему С-полому существу, прелестный красочный портрет коего оно
выменяло на рынке за связку цаевых плодов; в то время, как  Мерже  так  же
было влюблено в то же С-полое, ибо на портрете было изображено Дезу - дитя
городских правителей, с коими родители Мерже были изрядно дружны. Дезу  же
страстно любило других А- и В-полых, а о Соин,  которое  является  главным
персонажем сей баллады, о его существовании и любовях ни  Дезу,  ни  Мерже
даже не догадывались, что и  привело  к  гибели  всех  троих,  послужившей
горьким назиданием прочим юным А-, В- и С-полым".
     Впрочем, основной интерес  в  рассказе  вызывали  не  столько  нежные
чувства его героев, сколько захватывающие  приключения.  Что  же  касается
чувств, то вряд ли их сумеет искренне разделить двуполый.  Посудите  сами,
проявила бы интерес к чтению "Тристана и Изольды" или "Ромео и Джульетты",
размножающаяся делением разумная амеба, существуй такая на свете? (Кстати,
она существует.)



                         ДНЕВНИК ВИКИ. 30 ОКТЯБРЯ

     Пришла домой с занятий, а мама с радостным  интересом  сообщила  мне:
"Тебе кто-то  звонил";  ясно,  что  мужчина,  иначе  с  чего  бы  она  так
разволновалась. У меня замерло сердце.  Он.  Спрашиваю:  "Кто?"  "Какой-то
мальчик. По-моему, довольно взрослый". Бедная мама довольна: наконец-то  у
ее скромной дочки появился "ухажер"... "И что сказал?" "Что позвонит еще".
И вот теперь я стараюсь поменьше выходить из дома,  только  за  молоком  в
магазин сбегала и все. И от безделья сделала вот эту бессмысленную запись;
тоже мне, событие - позвонил!..
     ...А сейчас я уже лежу в постели и записываю то, что произошло потом.
Он и правда позвонил снова и сказал, что  хочет  встретиться  со  мной.  Я
спросила: "А это нужно?", он ответил: "Да. Очень". "Ну ладно,  сказала  я,
стараясь, чтобы мой голос звучал  безразлично,  и  нетерпение  и  радость,
которые я испытывала, не окрасили его, - где и когда?" "Так, - сказал  он,
- сейчас - половина седьмого; можешь через час быть около "Спутника"? (Это
- кинотеатр, недалеко от моего дома.) Я ответила, что буду.
     Немного опоздала, но он не упрекнул меня. Вел себя как ни  в  чем  ни
бывало. Заявил:
     - Мы идем на "Тутси".
     - Разве мы помирились?
     - Да. Ты была права. Извини меня. Я и с самого начала это понимал, но
не знал как поступить. И мне оставалось только одно - делать свою  работу.
А ты мне, извини, все капала  и  капала  на  мозги,  а  предложить  что-то
конструктивное - тоже не могла.  Вот  я  и  злился.  Но  теперь-то  я  все
придумал. После кино расскажу. Давай, бегом, я уже билеты взял, опоздаем.
     У меня отлегло от сердца. Принципы  -  принципами,  а  все-таки  наша
ссора угнетала меня больше, чем... как  бы  это  лучше  выразиться?..  чем
причина этой ссоры... нет, чем его лицемерие - вот так будет точнее. Да  -
его лицемерие на суде. Все-таки это я еще могу пережить, а вот совсем  без
него... Ну ладно.
     Мы нахохотались вволю. Хоффман - это класс! Кстати, Инка от него  без
ума. Была, во всяком случае, пока ее вконец не  подкосила  влюбленность  в
Вадика. С ней, правда, мы в  последнее  время  общаемся  совсем  мало.  Ей
просто не до меня. А мне не до нее. Но это, вообще-то, не имеет  значения.
Я уже поняла, что, наверное, подруг у меня не  будет.  Не  умею  я  любить
сразу нескольких человек.
     Ну вот. А когда мы вышли из кино, он и перешел "к сути вопроса":
     -  Короче,  можешь  считать  меня  придурком,  но  я  решил  провести
следствие.
     - Как ты это себе представляешь? Если,  конечно,  у  Мережко  это  не
первый случай, тогда еще можно какие-нибудь концы найти. А если -  первый?
Как ты сейчас-то проверишь, принуждал он ее или не принуждал?..
     - Правильно. Потому-то я и пойду к  одному  человеку.  Он  все  точно
скажет.
     - Он что - Бог?
     - Почти. Он - экстрасенс.
     - Ой, не верю я в эти дела.
     - Да я и сам не верю. Но несколько моих клиентов обращались  к  нему,
чтобы выяснить те или иные подробности,  которые  просто  невозможно  было
выяснить. И он им помог. А потом убеждались: все  точно.  Правда,  это  не
бесплатно.
     - Дорого?
     - Дорого.
     - А не жалко денег? А ведь может  случится,  он  подтвердит,  что  ты
помог оправдать преступника. То есть, ты же  деньги  заплатишь,  и  ты  же
будешь виноват.
     - Все это так. Но, думаю, я сумею  остаться  в  выигрыше.  Главное  -
знать правду.
     - И как ты представляешь себе этот выигрыш?
     - Престиж. Такими делами как это адвокаты и делают себе имя.
     - Ну и когда ты идешь? - спросила я (мы к этому моменту разговора уже
поравнялись с моим домом).
     - Завтра. Пойдешь со мной? - Он глянул на меня испытующе. А потом уже
попросил: - Пойдем. Интересно, наверное, будет...
     Ну и я, конечно, согласилась



                            ИЗ ДНЕВНИКА ЛЕТОВА

     Этим вечером мы втроем сидели у камина и отдыхали. Годи  в  халате  с
блуждающей на  лице  иронической  усмешкой  читал  "Отдельную  реальность"
Карлоса Кастанеды и попивал кофе, держа чашку в забинтованной  левой  руке
(кормил Джино); Джино висел над хозяином, зацепившись лапками  за  рукоять
каминной заслонки, и то сыто жмурился, то вдруг неожиданно голодно  зыркал
в мою сторону; а я курил и проглядывал свои записи, поправляя неточности и
стилистические погрешности.
     Годи отвлекся:
     - Этот его Дон Хуан - форменный болван, вы не находите?
     Годи отлично  знает,  что  Кастанеду  я  не  читал  (а  точнее  -  до
сегодняшнего вечера даже и не ведал  о  существовании  такового),  но  его
особенно  радует  возможность  хотя  бы  иногда   подчеркнуть,   что   мое
филологическое образование для него - пустой звук. Не дождавшись  от  меня
ответа, он продолжил:
     - По его мнению,  стоит  подвергнуть  себя  воздействию  психотропных
галлюциногенных веществ, к примеру - сока кактуса пейота (индейцы  племени
яки называют его "мескалито"), и вы  оказываетесь  в  некоем  параллельном
пространстве; а ваши галлюцинации - суть явь. Как вам это нравится?
     - А не вы ли рассказывали мне о параллельных  мирах?  Я  знаю  одного
человека, который уверяет, что владеет и научными данными  подтверждающими
их  существование  [по-видимому,  Андрей  имеет   в   виду   меня   (прим.
составителя)].
     - О да, они, естественно, существуют. Но число их  все  же  не  может
подчиняться прихоти наркоманов. Ведь миры, в которые они попадают, никогда
не повторяются. Представьте, если бы все жители Земли  испробовали  бы  на
себе мескалито. А если бы они  повторяли  эту  процедуру  ежедневно?  Миры
множились бы с астрономической скоростью. В конце-концов, не мешает  порою

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг