ноги и шевелящей перед блестящим панцирным животом несколькими парами
снабженных когтями передних лап. Глаза этого существа были стеклянными,
большими и неподвижными.
Я отшатнулся, но не убежал.
- Вам страшно? - спросила гусеница. - Но я совершенно безобиден.
- Я знаю, - сказал я. - Это от неожиданности. Я и не знал, что вы
бываете таким большим... то есть я не знал, что вы умеете говорить! Черт
побери...
Ползун опустился, как бы садясь и изгибая в мою сторону нижнюю часть
тела.
- Вы меня не боитесь, - сказал он утвердительно. - Вы меня знаете?
- Так вы же ползун! - сказал я.
- Нас так называют здесь, - согласился ползун. - Но я здесь один и я
убежден, что мы с вами раньше не встречались.
- А я и не говорю, что встречались, - сказал я. - Только вы ползун, и
я никогда не подозревал, что ползуны разумные. Мы же вас тысячами на
переработку пускали!
- Что вы сказали?
- Я работал раньше, - сказал я, - на кондитерской фабрике. Там
убивали таких как вы, маленьких. Только я не убивал - я грузил в
контейнеры.
- Вы там были! - Голос ползуна поднялся до крещендо. - Вы это видели!
- Но ползуны несознательные, неразумные, - сказал я. - Я это видел. Я
знаю.
- Вы там были! - простонал ползун.
Он был мною недоволен.
- А вы там тоже были? - спросил я. - И убежали, да?
После долгой паузы ползун сказал:
- Да.
- А почему вы разумный, а они нет?
- Скажите, - ползун отвернул голову от меня и стал столбиком,
опираясь о землю двумя парами крепких, широко расставленных лап. -
Скажите, а если вы родите маленького человека, совсем маленького, и сразу
отнесете его на кондитерскую фабрику, он будет разумным?
- Это ваши дети?
- Это совсем маленькие, - сказал ползун. - Они еще не умеют говорить.
Они еще не умеют думать. Им надо жить четыре года, пять лет, чтобы
научиться говорить. Вы теперь понимаете?
- Так что же, получается, что спонсоры едят ваших детей?
- Вы тоже едите чужих детей, - сказал ползун невесело. - Вы едите рыб
и животных, вы едите яйца птиц, которые еще не умеют говорить.
- Но мы не едим тех, кто разумный.
- А никто не знает, что маленький ползун будет когда-то разумным.
Этого никому не говорят. Даже большинство спонсоров об этом не знают. Есть
инкубаторы, в них выводят маленьких. Потом их немного растят. Потом их
убивают. Это очень полезная пища, спонсоры ее кушают, но они не знают, что
они кушают.
Я верил этой гусенице и не боялся ее. Но я же кидал убитых ползунов в
контейнеры!..
- Вы не виноваты, - сказал ползун. - Вы не знали. Спонсоры кушают
всех. Они кушают вашу планету, они кушали нашу планету.
- Но матери... где матери малышей?
- Мне сложно объяснить систему размножения, - сказал ползун. - Это
надо изучать. Если интересно, я потом расскажу.
- Значит, взрослых ползунов здесь нет?
- Взрослый - я, - сказал ползун. - Они завозят сюда оплодотворенную
икру - это экономично. И никто не знает.
- Но зачем? Разве на Земле мало пищи?
- Есть пища, а есть оптимальная пища, - сказал ползун, покачиваясь,
как кобра, желающая нанести укус. - Наши дети - идеальная пища. Теперь ее
потребуется больше. Людей станет еще меньше, а такой пищи надо больше.
- Вы знаете, что людей будет меньше?
- Я немного знаю.
- А почему вы здесь?
Живот у ползуна был хитиновый, блестящий, словно рачий хвост. А на
боках и спине росла торчком шерсть. Ползун был некрасивый и даже страшный.
Но я привык к ползунам. К тому же если чудовище с тобой разговаривает и
даже жалуется тебе - трудно его бояться.
Ползун не хотел отвечать на мой вопрос. Если бы его глаза не были
неподвижны, я бы сказал, что он рассматривает травинки.
- Я иду, - сказал ползун наконец.
- Неужели? И куда же вы идете?
- В Аркадию, - сказал ползун.
Это слово мне ничего не говорило.
- Где эта Аркадия? - спросил я.
- Далеко, - сказал ползун.
- Вы пойдете со мной? - спросил я.
- Куда?
- Я тут недалеко живу. Там мои друзья.
- Я не отвечу, - сказал ползун.
- Вместе лучше, - сказал я.
- Вместе лучше, - как эхо ответил ползун, но не двинулся с места.
- Вы идете?
- Нет, извините, - сказал ползун и опустился на лапы, превратившись в
самую обыкновенную, правда, крупную гусеницу.
- Я пошел, - сказал я.
Ползун начал отходить от меня задом наперед.
Я подумал, как же он не доверяет людям - всем, потому что на нашей
планете убивают его детей.
- Тогда счастливо оставаться, - сказал я, хотя расставался с ним с
сожалением. Любое существо, встреченное мною, что-то может рассказать. И
ползун тоже. Ведь где-то он скрывался, сбежав с кондитерской фабрики, в
чем я почти не сомневался, где-то научился русскому языку, зачем-то попал
в этот лес, кого-то ждет...
Ползун скрылся в зарослях, я не преследовал его.
Я повернулся и пошел прочь из леса. Сзади было тихо.
Я вышел к роднику, а от него, напившись, пошел к храму.
Пройдя несколько домов, я остановился.
Как легкомысленно с моей стороны уйти, ничего не узнав! Ведь недалеко
отсюда, за болотом, наша землянка. Там старенький отец Николай и маленький
мальчик. А если появление ползуна - одна из попыток выследить нас? И я так
легко попался на его речи о зверском уничтожении маленьких ползунов?
Могу ли я ему верить?
Конечно же, ответ был отрицательным.
Я остановился. Заросшая улица спускалась вниз. Было тихо, пусто,
жарко.
Почему ползун не захотел пойти со мной? Ведь ему хуже одному, чем с
нами? Как он попал в эти пустынные места? А если он не выслеживает нас,
может, должен с кем-то встретиться?
Я должен все это выяснить.
Убедившись, что меня от родника не видно, я перебежал к ушедшему в
землю, развалившемуся дому. Возле него росла большая сосна, могучие ветви
которой начинались невысоко над землей. Я забрался по ветвям в гущу кроны
и отыскал такую позицию, с которой я, невидимый, мог с высоты птичьего
полета наблюдать за родником и поляной вокруг него. Любой человек или
спонсор, который приблизится к деревне со стороны речки, обязательно
попадется мне на глаза.
Я устроился поудобнее и решил ждать.
Мой расчет оказался правильным. Прошло несколько минут, может быть,
полчаса, и из леса, постояв осторожно на опушке и оглядываясь, вылез
ползун. Он скользнул вниз к роднику - видно, хотелось пить. Он пил как
собака, приподняв туловище на удлинившихся лапах и опустив морду в воду.
Напившись, ползун медленно пополз к кустам. И вдруг замер. Он что-то
услышал - я же был оттуда далеко и ничего не слышал.
Одним прыжком ползун нырнул в кусты. Листья их вздрогнули и замерли.
По широкому броду, перепрыгивая с камня на камень, в нашу сторону
двигалась одинокая человеческая фигурка, легкая, быстрая, тонкая. Я не мог
разглядеть лица человека на таком расстоянии.
Человек пересек речку и уверенно отправился к роднику.
Не доходя полсотни шагов до родника, человек остановился. Он
прислушивался.
Потом сунул в рот два пальца и негромко свистнул. Значит, он знал,
что его должны ждать. Значит, ползун и в самом деле пришел сюда не
случайно.
Кусты зашевелились, и из них, приподнявшись на задних лапах, вышел
ползун.
Подобно пингвину, он, переваливаясь, двинулся навстречу человеку,
страшно знакомому мне, но человек стоял ко мне спиной и я не мог
разглядеть его лицо. Ну повернись в профиль, просил я мысленно человека, я
хочу тебя узнать!
Он повернулся в профиль, и я закричал:
- Эй, стойте, не уходите!
Ободрав грудь, я скатился вниз с дерева и кинулся к ползуну и Ирке,
что стояла рядом с ним, подняв пистолет. Мне было видно, что ползун что-то
объясняет ей, и когда я подбежал ближе, она уже спрятала пистолет,
кинулась ко мне, широко расставив худые руки. Ирка повисла на мне и
заревела, тыкаясь мокрым носом в меня и елозя ладошками по спине.
- Я же знала, - говорила она сквозь слезы, - я же знала, что ты
живой! Врут они все, что тебя убили. Я же не зря тебя искала.
Волосы Ирки пахли дымом и солнцем.
Ползун стоял за ее спиной и покачивался на хвосте, будто не мог
решить - бежать ему отсюда со всех ног или, наоборот, радоваться, что
путешествие закончилось.
По дороге через болото Ирка успела мне рассказать, что искала меня,
даже пробралась в питомник, она была очень осторожна и не попалась на
глаза спонсорам. Одни ей говорили, что меня отравили вместе с птичкой
Марусей, другие, что увезли. Людмила надеялась, что мы убежали - в ту ночь
летало много вертолетов и съехалось несколько машин с милиционерами. Если
бы я был убит, зачем такая суматоха?
- Тебя Маркиза послала? - спросил я. - Или ты сама?
- Маркиза знает, что я тебя ищу, но она сейчас так занята своими
делами! Спонсор Сийнико везет ее в Аркадию - оттуда ее отправят в
Галактический центр!
Слово "Аркадия" я услышал в тот день уже во второй раз.
- Зачем? - спросил я, имея в виду Маркизу.
- Чтобы исправить ее тело.
- А я собирался уже завтра идти в Москву, - сказал я.
- Искать нас?
- Искать кого-нибудь, чтобы сказать - в августе спонсоры начнут
ликвидацию населения Земли.
- Знаю, - сказала Ирка.
И она погладила меня по руке.
- Не могу поверить, что это ты, - сказала она. - Ты загорел, стал
такой здоровый. Тебя не узнаешь. Волосы совсем выгорели.
- А что такое Аркадия? - спросил я.
- Аркадия - это счастливый город.
- Счастливый город? На Земле?
- Я о нем слышала раньше, но никто из наших туда не мог попасть.
Теперь Маркиза попадет туда. И мы тоже постараемся.
- Зачем?
- Чтобы найти правду, - сказала Ирка. - Я тебе все расскажу.
О ползуне я совсем забыл. Он пробирался за нами, стараясь идти след в
след - он не выносил болота и открытой воды. Время от времени он издавал
высокие скрипучие звуки, и Ирка тогда, не оборачиваясь, уговаривала его.
- Скоро придем? - пискнул он сзади.
- Скоро, - подтвердил я и спросил: - А почему я ничего не знаю об
Аркадии?
- Мы сами недавно узнали. Спонсоры хорошо охраняют ее, - вступила в
разговор Ирка.
- Но что это?
- Это счастливый город, в котором мы с тобой живем.
- Ирка, не неси чепухи! Ты можешь объяснить по-человечески?
Мне было приятно смотреть на нее. Ни шрамы на лице, ни выбитые зубы
не портили для меня эту девушку. Я знал, что она хорошая и добрая. Может
быть, Маркиза в тысячу раз красивее, но Ирка - мой друг.
- А ты почему сюда пришла? - спросил я.
- Потому что тебя искала. Маркиза хотела проверить, как ты живешь,
как Сийнико держит свое слово.
- Я сам виноват, - сказал я. - Я слышал, как они обсуждали ликвидацию
людей.
- И он перепугался? Конечно, он перепугался. Но Маркиза думала, что
он не посмеет тебя убить. Ведь она тоже кое-чего знает.
- Она тебя послала?
- Я сама пошла. С ползуном.
- Ты была в питомнике? Говорила с Сийнико?
- Ты думаешь, я совсем глупая, да? Конечно, я с Сийнико не говорила,
но я говорила с Людмилой и детьми. Многие не спали, многие слышали. И даже
знали, в какую вы сторону ушли. Я решила - поищу вас здесь, в деревне, и
на болоте. Вот мы и пошли. Да не пришлось искать - ты сам выскочил.
Она радостно ударила меня кулачком в бок.
- Осторожнее! - откликнулся я, перепрыгивая, балансируя на кочке. -
Здесь же глубоко!
Малыш Сеня встретил нас у края болота. Увидев ползуна, он замер, в
ужасе сунув в рот свой кулачок.
- Не бойся, мальчик! - крикнула Ирка. - Это мой друг.
Арсений не поверил и задом, задом отступил в чащу. Оттуда и глядел на
нас.
Еще больше испугался отец Николай, который возился в своем огороде,
поднял голову - и тут мы втроем!
Он решил, что дьявол во плоти почтил его своим визитом. Он крестил
ползуна лопаткой, которая была у него в руке. Ползун - натура деликатная,
застеснялся, что доставляет людям столько неприятных эмоций, и захотел
вернуться в деревню. Пришлось мне сказать небольшую речь о благородной и
несчастной расе ползунов, чьих детишек, только вылупившихся из яиц,
уничтожают спонсоры.
Малыш к тому времени уже пригляделся к ползуну, вылез из кустов,
подошел поближе и стал ладонью пробовать шерсть ползуна, который замер,
чтобы не испугать мальчика. Отец Николай близко не подходил, часто
крестился и никак не мог согреть в себе сочувствие к червяку. Он все равно
подозревал нас в страшном розыгрыше, жестокой шутке, но смысла шутки он не
понимал и потому на первый план не вылезал, а с темнотой ушел молиться в
землянку, где у него стояли иконы. А мы не стали ему мешать и уселись на
высоком месте, под сосной. Комаров было мало, костер мы зажигать не стали,
чтобы не рисковать.
- Ты нам нужен, - сказала мне Ирка. - Ты не думай, что я тебя искала,
потому что к тебе неравнодушна.
- Я не думаю. - Я не смог сдержать улыбки.
- Ты нам нужен, чтобы пробраться в Аркадию.
- Отлично, - сказал я, не задумываясь о смысле слова.
- У нас мало времени. Нам нужно сорвать их планы.
- Хоть сейчас, - сказал я с облегчением. Честно говоря, в последние
недели я уж стал бояться, что я единственный человек на Земле, который
хочет выгнать спонсоров. Я уж думал, что все остальные довольны. Всем дали
колбасу, и по пятницам отстреливают.
- А он? - спросил я, показывая на ползуна, который свернулся тугим
кольцом, баранкой, размером с шину грузовика.
- Ты помнишь, как мы с тобой на кондитерской фабрике работали? -
спросила Ирка.
- Еще бы не помнить!
- Ты не думай, что я случайно там была. Мы там яйца ползунов
воровали, помнишь? Потому что этот ползун уже с нами был и все рассказал.
- Спонсоры не дикари, - сказал ползун, приподняв голову, - они
цивилизованные правители. Они никогда не поднимут руку на разумное
существо. А если у разумного существа есть неразумный младенец, с ним
можно делать что угодно - и видимость соблюдена и голод утолен.
Сказав такую фразу, ползун надолго замолчал.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг