Унэн покачал головой. Тягостные предчувствия неожиданно обрушились на
него.
- Нет, благодарю. На сегодня довольно. Кажется, мне полагались какие-то
лекарства?
Карлик оторопел. Если пациент неожиданно проявляет интерес к невкусным
и отвратительным снадобьям - значит, что-то идёт не так.
* * *
- Не очень-то приятная процедура, - кисло заметил ректор, когда вошёл в
препараторскую. У себя в Венллене он, конечно, участвовал в анатомических
занятиях, но дело приходилось иметь с только что умерщвлёнными животными.
Конечно, также неаппетитное занятие, но изучать утопленников... Ректор
внутренне содрогнулся. Это не живые существа, повторял он себе. Но отчего-то
дрожь время от времени пробегала по его спине.
Кроме него, в препараторской было ещё трое. Хансса, по имени, кажется,
Шалейс - судя по знаку, занимает высокий пост среди здешних Наблюдателей.
Она спокойно смотрела на тела - безо всяких эмоций во взгляде. Её ректор
видел впервые.
Ольт Ленгерид был его давним знакомым - двенадцать лет он преподавал во
Дворце Мысли. Специалист по големам, припомнил ректор. Странно... големы-то
тут при чём?
Третьим был человек, руководивший поиском останков и организовавший
вскрытие. Препараторская в настоящий момент была наиболее засекреченным
помещением в Оннде и нечего было и мечтать попасть сюда без приглашения.
Ректор не знал, кто отвечает за секретность происходящего. Кто-то из
помощников Рамдарона, надо полагать. За последние сорок лет Федерация
настолько хорошо развила свои секретные службы, что постоянно была в курсе
происходящего. Рамдарон, по слухам, обладал агентурой едва ли не в каждой
наземной стране Ралиона. Легко можно поверить, думал ректор, краем глаза
глядя на седовласого, спокойно улыбающегося человека. Неизменная кожаная
куртка и штаны из грубой ткани. По слухам, даже к аристократам он является в
таком же виде.
Рептилия что-то тихо сказала Рамдарону на ухо (тому пришлось нагнуться)
и он, кивнув, что-то приказал ассистентам. Их было двое, их имён ректор не
знал. Да и незачем.
- Наденьте маску, - ректор быстро справился с задачей, - и перчатки.
Старайтесь не приближаться к телам. - Произнеся всё это, Рамдарон зажёг над
каждым из трёх столов яркий свет и рептилия, после краткого раздумья,
осторожно наклонилась над покойником. Ректор вновь содрогнулся. Молчание
повисло в комнате. Вопреки ожиданиям ректора, разложением здесь не пахло
вовсе.
- Что она делает? - спросил он тихонько у Рамдарона. Последний,
казалось, вовсе не интересуется происходящим.
- Пытается увидеть последние моменты жизни, - ответил человек охотно. -
Здесь две странности. Во-первых, тела сохранились гораздо лучше, нежели
полагается; во-вторых, ни рыбы, ни другая живность их почти не тронули.
- Сколько дней они пробыли под водой?
- Не менее двух недель, - ответил Рамдарон и ректор поёжился. Не люблю
утопленников, подумал он устало. В детстве ему довелось наблюдать, как
хоронили утопленника, и воспоминания о том отвратительном вечере вновь
ожили. - Оттого-то мы и предположили, что это - искусственные существа.
- Память отчасти цела, - подошла к ним Шалейс. Золотистые глаза
скользнули по Рамдарону и остановились на ректоре. - Но не полностью. С
какого-то момента памяти нет вообще. Словно, - взмах когтистой рукой, - её
отрезали. Напрочь.
- Такое бывает?
- Бывает, - ответил Рамдарон. - Но тогда это были бы либо глубокие
старики, либо люди, умственно неполноценные. Я прав?
Рептилия кивнула.
- А перед нами, если верить записям в судовом журнале...
Они и журнал нашли! - подумал ректор восхищённо.
- ... капитан корабля, первый помощник и тот, кто нанял судно. Трудно
представить, что все они сразу были умственно неполноценны.
Ленгерид тем временем исследовал тело, которое только что рассматривала
Шалейс. Он, правда, использовал инструменты - крохотные, похожие на
затейливые украшения.
- Следовательно, - ректор говорил медленно, ощущая, как зреет
догадка, - эти покойники вряд ли являются обычными людьми и корабль,
следовательно, разбился не случайно.
- Совершенно верно, - Рамдарон сделал знак в сторону двери. - Идёмте.
Вскрытие произведут без нас.
Откровенно говоря, ректор был этому рад.
- Предстоит ещё многое исследовать, - добавил Ленгерид полчаса
спустя. - Но, несомненно, это - искусственные существа. Причём
высококачественные. Я даже не возьмусь предположить, кто мог бы их
изготовить.
- Личность установить пытались? - спросил ректор.
- Пытаемся, - пожал плечами Рамдарон. - Это двойники, вне всякого
сомнения. Корабль вышел из Лерея, поэтому быстрого расследования не
получится. Я позвал вас сюда, достопочтенный Альор, поскольку теперь нам
потребуется помощь и от вас. Возле Венллена есть Парк Времени, где
собраны...
- ...всевозможные древние магические и культовые сооружения, - закончил
ректор, улыбаясь. Ему было чем гордиться: всего за три года работы он
обогатил коллекцию семью экспонатами. - А поблизости живёт один из наших
травников. Почему вы спрашиваете?
- Возможно, потребуется прибегнуть к некоторым... экспонатам, - сухо
закончил Рамдарон и ректор Альор, считавший себя человеком уравновешенным,
вновь вздрогнул. - Мне необходимо ваше разрешение.
- Разумеется, - ответил ректор, несколько ошарашенный. - Неужели дело
настолько... запутанное?
- Весьма, - кивнул Рамдарон, и в тот день о делах более не говорили.
Но ректор смог успокоиться далеко не сразу. Если таким специалистам
потребовались артефакты из Парка... да, верно, ситуация непростая.
Вот он, главный недостаток кабинетной работы. Думал, что прекрасно
разбираешься в происходящем и в состоянии сохранять самообладание - и тут же
убеждаешься, что это не так. А вот Рамдарона воистину ничем не удивишь.
* * *
- Ну что же, сегодня значительно лучше, - Пятый посмотрел на то, что
получилось у его напарника (и ученика) и одобрительно кивнул.
Хиргол не был о себе столь высокого мнения. Задание было довольно
простым (с точки зрения Пятого): взять готовую "заготовку" той птахи, при
помощи которой он совершил краткое путешествие к острову - тогда ещё, на
корабле - и оживить её.
Тут-то и стало очевидно, что между описанием процесса на бумаге и его
воплощением лежит огромная пропасть. Первые десять раз вообще ничего не
получалось. Хиргол извёл уйму дорогостоящих реагентов, но Тнаммо не выражал
неудовольствия.
- У меня получалось не лучше, - сообщил он после восемнадцатой неудачи
и ободряюще улыбнулся. - Давай-давай! Достаточно, чтобы получилось хотя бы
раз.
Хотя бы раз! Хиргола уже тошнило от едкого запаха магической смеси,
которую приходилось готовить каждый раз заново. А ногти, похоже, придётся
отмывать от пурпурного цвета несколько дней подряд.
...На последней неделе, стоило Пятому завершить обустройство дома
(крепости), начались странности. То он, то Альмрин куда-то пропадали.
Хиргол, в чьи тайные предписания входило следить за всеми действиями своего
наставника, впадал порой в отчаяние: понять, куда они деваются, было
невозможно. Да и крепость... Сколько в ней было проходов, коридоров,
потайных ниш и тёмных переходов за ними! Он попытался было исследовать их
ночью, когда Пятый спал, но услышав однажды за ближайшим поворотом чьё-то
могучее дыхание, испугался так, что добрые пять минут не мог сдвинуться с
места, и уж тем более издать хоть какой-нибудь звук. Он не понял, когда
обладатель жуткого дыхания покинул свой пост, да и, откровенно говоря, не
горел желанием это выяснять. Добрался до кровати и погрузился в тяжёлый сон.
'Anio Yarrad Klangottha'... Как трудно выговорить проклятое заклинание,
ни разу не споткнувшись! И беда-то в том, что по частям заучивать его
запрещено. А он, глупый, гадал, зачем последние два месяца перед
отправлением его заставляли зубрить длинные, бессмысленно звучащие фразы -
добиваясь того, чтобы они запоминались - хотя бы на краткий срок - сразу же
по прочтении.
Теперь ясно, зачем. Но лучше от этого не становится.
'... Overviel Cinguddarha...' Проклятие! 'Cinguddarra', конечно же!
Малиновое свечение, начавшее было разгораться вокруг неподвижной
"птицы", тут же померкло. Хиргол едва не хватил по ней кулаком со всего
размаха.
- Десять минут перерыва и повторим, - услышал он голос Пятого сквозь
туман в голове. Именем всех богов, как он ненавидел его в этот миг!
...На восьмой день (когда Хиргол был совершенно уверен, что Пятый сошёл
с ума, и вместо выполнения тайной задачи сводит в могилу собственного
ассистента) где-то ближе к обеду (мечты о котором были почти непереносимы
ближе к полудню) всё неожиданно получилось.
Толком Хиргол ничего не понял. Заклинание, которое походило на опасную
и ужасно проворную змею, которую нужно было во что бы то ни стало удержать
вертикально на кончике хвоста, выговорилось чётко и без помех. На какой-то
момент юноша пережил ощущение, равного которому по мощи и ясности ему
испытывать не доводилось. Впоследствии он подобрал множество эпитетов к его
описанию и даже посвятил этому моменту главу в своей книге, но в тот, первый
раз...
В тот миг Хиргол осознавал, что понимает, как устроен мир, и чего от
него можно добиться. Всё стало на свои места, и вместо безобразной и
бессмысленной груды обломков перед ним собралась одна, прекрасная и сияющая
картина. Он, Хиргол, был всемогущ. Но миг этот тут же прошёл, а вместе с
ним - чувство силы.
Птица вздрогнула и, открыв крохотные глаза, недоверчиво взглянула на
того, кто её оживил.
Хиргол от неожиданности отпрыгнул прочь от стола и с грохотом повалился
на пол вместе со стулом.
Поднявшись на ноги, осторожно взглянул на стол. Птица прыгала по нему,
вглядываясь в щели между досками - видимо, искала, что бы съесть. Хиргол
рассмеялся и птаха, испуганная, тут же исчезла в открытом окне. Ветер,
поднятый её крыльями, сдул со стола все бумаги. Юноша бросился их подбирать.
- Не суетись, - раздался над ухом добродушный бас и Тнаммо положил руку
ему на плечо. - Всё, ученик. Самое страшное позади. Теперь иди отдыхай, и
чтоб ближайшую неделю я тебя в лаборатории не видел.
Хиргол едва не обнял его - настолько сильно кипели в нём самые разные
чувства. Но вот улеглись и они. Прежней неприязни к Пятому он почему-то не
испытывал, и не мог её вызвать никаким усилием воли. Как странно!
Очень хотелось знать почему, поскольку в его тайном предписании были
пункты, исполнить которые в противном случае он просто не смог бы. Хиргол
некоторое время прислушивался к сумятице мыслей в своей несчастной голове,
но в конце концов решил предоставить всё судьбе.
- А как же... птица? - спросил он, прежде чем отправился выполнять
приказание.
- Пусть живёт, - было ответом. Тнаммо стоял у окна и задумчиво глядел
наружу. Неведомо откуда возникший Альмрин стоял у него за спиной послушной
тенью. - Она заслужила это, не правда ли?
XI.
Чем ближе Гость приближался к западной границе Зивира (которая, если
верить Правителю и его соратникам, состояла из топкого, смертельно опасного
бесконечного болота), тем сильнее мучили его сомнения.
Прежде всего, сомнения в реальности происходящего. Нет, конечно, он
помнил, как его зовут; тайной для него не являлось, кем и чем он был в своём
родном мире (вспомнить который, однако, во всей полноте не удавалось).
Практически все события, произошедшие с того момента, как он вышел из Ворот
(для которых в голове у Гостя постоянно витало другое название), сохранились
в его памяти.
Но сам Зивир казался ненастоящим. Нет, не то слово. Неправильным. Хотя
и это слово не вполне подходит. Как-то это чувство можно было описать
следующим образом: прежний Зивир не мог стать тем, чем он стал.
В этом Гость был уверен абсолютно.
Мысли о том, почему это утверждение казалось ему справедливым, вели к
следующему выводу, не дававшему ему покоя.
Всё зависело от того, был ли рядом Правитель со своими друзьями или же
Гость оставался один. Звучало это дико... но, вне всякого сомнения, было
правдой: когда Правитель был рядом, Зивир выглядел по-другому; когда Гость
оставался один (для чего, конечно же, невозможно было дать чёткого
определения), Зивир таинственным образом менялся.
Менялся весь. Вплоть до того, что Гость видел вокруг себя. Оставаясь
один, он думал о Норруане (произносить это имя не рекомендовалось и в
мыслях, но мыслить о противнике иным образом Гость пока не умел) без особой
ненависти. Да, противник. Да, разрушающий целый мир и превращающий его в
свалку - причём совершенно неясно, зачем. Но и только.
...Он шёл, а лес всё не кончался. Коня он оставил там, где, если верить
карте, начиналась окраина равнин, не тронутая магией Владыки Моррон. Но холм
сменялся холмом, - и где же болота? Пейзаж вокруг был прекрасен, ничто не
предвещало опасности. Охранные амулеты (к которым Гость относился с изрядной
долей неуважения) не подавали признаков жизни. Всё в порядке, сообщали они.
Здесь Зивир. Настоящий и не отравленный.
Ещё два холма - и Науэр замер от неожиданности. Равнина постепенно
понижалась на запад; холм, на котором он стоял, был последним. И у самого
горизонта, окружённый полем ярко-фиолетовых цветов, стоял замок. Выстроенный
из белого камня. Невыразимо прекрасный и совершенный. Нет, это был не
мираж - в этом Гость был твёрдо уверен. Не было никаких причин сомневаться в
реальности строения. Замок существовал на самом деле; текший по долине туман
скрывал его основание, но Гость сумел различить реявший над крышей флаг.
Вид этого флага ему не говорил ровным счётом ничего.
Вот оно что! - неожиданно мелькнула мысль, хотя Науэр, сказать по
совести, не мог понять, о чём именно он подумал. Вот ещё одно
доказательство, что Зивир не таков, каким кажется. Что мне говорили об этих
краях? Что бы ни говорили, о подобном замке речь не заходила. Вот и отлично.
Первым делом я спущусь к нему и узнаю, как там, и что. Жаль, коня оставил
далеко... идти к замку, возможно, придётся не меньше часа.
Гость почувствовал себя проснувшимся. Всё предыдущее время, проведённое
в Зивире, стало казаться ему тягостным сном - сном больного, которого ещё не
отпускает недуг. Сон, протекающий на грани кошмара - где нечто ужасное
постоянно находится рядом и выжидает удобного момента, чтобы открыться во
всём великолепии.
Он сделал первый шаг, как вдруг из-за спины послышался топот ног
(звучал он как-то странно) и возбуждённые голоса. Лязг металла. О небеса,
подумал Науэр. Опять они. Немедленно, немедленно отослать их назад!
Он поднял взгляд на замок, путешествие к которому так и не началось, и
глазам его предстало, вероятно, наиболее жуткое из превращений, которые
только можно себе вообразить.
* * *
Замок растаял, рассыпался огромными глыбами и бесследно исчез. Небо из
пронзительно-голубого стало серо-коричневым. Не сразу, но постепенно: словно
грязь стекла по небесному куполу, пятная его омерзительными разводами.
Воздух наполнился запахами трясины. Гниль, распад, болотный газ, и
прочее, столь же неаппетитное. Почва расступилась под ногами и Науэр, издав
возглас отвращения, едва не повалился навзничь в поднявшуюся из ниоткуда
трясину. Туман сгустился и поплыл вокруг, принимая зловещие, непереносимо
жуткие очертания. Глухое дыхание и далёкие всплески донеслись оттуда, где
только что красовался замок.
Будьте вы все прокляты, подумал Гость устало, напрягая все силы, чтобы
не увязнуть в трясине и поворачиваясь лицом в сторону, с которой он пришёл
сюда. Воины Иглы, обеспокоенные и изрядно уставшие, спешили на выручку.
- Вы живы, - обратился к нему ближайший и указал на что-то у самых ног
Гостя. Тот взглянул и содрогнулся. Наполовину погрузившись в жижу, перед ним
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг