- Каждая дверь не лучше других, - заявил он вслух и твёрдо открыл дверь
с надписью "ТЕАТР".
К его удивлению, изнутри вырвался не пыльный и застойный, но чистый,
бодрящий воздух, наполненный хвойным ароматом.
* * *
Селиан Килор, потомственный ткач, был немало удивлён, когда богатый
эскорт прибыл к нему домой и пригласил его в храм Элиора, оказывая почести,
которые подобали бы какому-нибудь богатому аристократу.
Пока его торжественно везли в храм, его соседи по улице успели
составить несколько версий происходящего. Среди версий были: участь жертвы
на каком-нибудь особо торжественном празднестве гневного бога; неожиданно
вскрывшиеся родственные связи с каким-нибудь высокопоставленным жрецом;
такие впечатляющие предположения, как кража большого количества храмовых
сокровищ и многое другое. Если бы не крайний ужас, который не отпускал ткача
всю дорогу, он, без сомнения, достойно бы ответил зубоскалам.
К его невероятному удивлению миссия, которую ему поручили, была равно
ответственной и почётной. Сам он слышал о Суде Смертных, но быть самому
избранным судьёй! Это была слава на всю жизнь, чем бы Суд не закончился. Он
только робко заметил, что не имеет никакого отношения к культу (мстительный
характер Бога-Солнца был ему хорошо известен).
- Это не имеет значения, - ответили ему.
После чего с почётом проводили домой. На сей раз массивная золотая
эмблема на его шее мигом пресекла всевозможные разговоры. Шутки шутками, а
смеяться над судьёй, избранным Элиором, означало бы значительно сократить
срок своей жизни...
...Поздно вечером в дверь его дома постучали. Селиан, чей разум
перебирал радужные перспективы, с неохотой оторвался от раздумий и открыл
дверь.
За ней стоял высокий незнакомец, отличавшийся от человека только очень
длинными клыками. Он улыбнулся (Селиан вздрогнул) и вежливо спросил:
- Имею ли честь говорить с Судьёй Селианом Килором?
- Вы из... Храма? - спросил почему-то Селиан, глядя в глубокие,
затягивающие чёрные зрачки пришельца.
- В некотором смысле, - ответил тот. - Я вас надолго не задержу.
Селиан впустил гостя в дом и запер дверь.
* * *
Нламинер сделал несколько шагов и остановился в недоумении. Затем
оглянулся. Дверь "наружу" висела в воздухе, безо всякой видимой опоры. А
вокруг расстилались подозрительно знакомые холмы...
Впрочем, нет. На горизонте виднелось величественное куполообразное
строение. Должно быть, это и есть Театр. Одинокие небольшие постройки -
полуразвалившиеся хижины, какие-то памятники и совсем непонятные сооружения
украшали собой холмы.
Слева от него глухо заворчал отдалённый гром и Нламинер обернулся.
Обернулся и тут же присел от неожиданности, не зная, спасаться ли ему
бегством, или вцепиться в землю, слиться с ней, держаться до последнего.
Огромная, непередаваемо грозная и клубящаяся грозовая туча возвышалась
на расстоянии нескольких шагов от него. Она висела всего в метре-другом от
земли, щедро изливая на неё водяные запасы. Внутри чёрной массы непрерывно
сверкали молнии; время от времени доносились раскаты грома. Небывалое
зрелище совсем парализовало Нламинера - сил хватило только на то, чтобы не
кинуться без оглядки подальше от такого дива.
Он так и не нашёл в себе храбрости дотронуться до тучи рукой, и
предпочёл отвернуться и пойти к Театру. Несколько раз оборачивался - туча
лениво плыла своей дорогой и размеры её были просто потрясающими. Судя по
всему, ползти над одним и тем же местом ей предстояло несколько дней.
Только теперь он заметил, что и обычные облака тоже плывут чуть-чуть
ниже уровня его головы. Всё остальное - деревья, кусты, даже птицы, которые
в изобилии летали вокруг - было нормального размера и острое чувство
нереальности долго не отпускало Нламинера.
Он не решился пройти насквозь ни одно облако и предпочитал обходить их
за несколько шагов. По пути он пытался запоминать ориентиры, если случится
возвращаться той же дорогой, но постепенно приходил к выводу, что эта затея
напрасна. Где бы ни был он сейчас, это всё одно с Лугами, с мёртвой пустошью
вокруг здания с бессчётным количеством дверей, с Библиотекой и Портом...
Интересно, а что там за дверью, помеченной "Ралион"? Привычный ему мир или
такое же место, где ни один закон природы не является обязательным?
Узнаем в своё время, думал Нламинер, постепенно приближаясь к растущей
громаде Театра. Искушение воззвать к какому-нибудь божеству было сильным, но
он сумел его побороть.
* * *
Она неслась сквозь пространство, лишённое материи.
Чем-то это походило на путешествие по таваи, но на сей раз полёт был
неуправляемым.
Её "тело" непрерывно вращалось, далёкие зарницы освещали призрачным
сиянием "небо" и многочисленные более светлые пятна проносились мимо.
Возможно, это были "спуски" в физическую проекцию, возможно, что-то ещё -
понять это не представлялось возможным. От прежней Риссы сейчас оставался
только разум в чистом виде, без всего прочего. Что-то, что для физического
тела казалось бы ледяным ветром, влекло её по никому не ведомому пути.
В момент "отрыва" от физического тела всякий, кто практиковал
путешествие по таваи, испытывал поначалу сильный шок. Разъединение духа и
тела, мыслящей сущности и её носителя никогда не проходило безболезненно. Со
временем можно было привыкнуть к этому довольно болезненному ощущению, как
хронически больной свыкается со своими неудобствами. Полностью избежать
этого нельзя.
Но теперь, судя по всем признакам, она совершала именно астральный
полёт, - безо всякого нервного укола. Это было поразительно и, вероятно,
именно эта мысль пробудила Риссу. Слишком стремительно "унесло" её сюда и
слишком настойчиво неизвестный до сих пор голос убаюкивал её, предлагая
вечный отдых и покой.
Очнувшись, она ощутила пронизывающий "холод", которым было сковано всё
её невидимое "тело".
Осознав себя, она смогла остановить вращение вокруг своей оси и
принялась изучать окрестности.
Очень скоро стало ясно, что она движется по спирали, постепенно
ускоряясь и приближаясь к загадочной центральной точке её орбиты.
Повернувшись "лицом" (скорее по привычке, чем по необходимости: в таваи
мыслящее существо смотрит одновременно во все стороны) к центру
"притяжения", она заметила странную тёмно-фиолетовую вращающуюся туманность,
куда ей предстояло упасть.
Попытавшись мысленно остановить свой спиральный полёт, она убедилась,
что каждая такая попытка приводит только к ускорению движения. Какие бы
методики, способы концентрации, мысленные приказы она ни отдавала, на каждую
попытку остановить движение неведомая сила отвечала противоположным
действием.
Тогда Рисса, секунду поколебавшись, прекратила сопротивление и убрала
все ментальные барьеры, которые привыкла воздвигать, проникая в таваи. Как
правило, в любом месте проекции есть обитатели, которых притягивает временно
"необитаемое" тело. Беспечность может дорого обойтись. Здесь же, когда
физическое тело было неведомо где, на это можно было пойти.
И случилось чудо: её движение почти прекратилось. Исчез жуткий холод,
оставалась только равнодушно вращающаяся туманность да светящиеся дыры-окна,
украшающие "небесную" сферу. Рисса поймала одну из них взглядом и тут же
непреодолимая сила повлекла её навстречу быстро приближающемуся окну.
Инстинктивно она дала приказ невидимым мускулам защитить руками лицо, но в
следующий момент окно уже закрывало собой полнеба. И тогда застывшая
картина, которую она увидела сквозь окно, ожила.
* * *
Словно в древнем килиане, где не было звуков и порой не было красок,
картина была немой.
Рисса увидела незнакомое небо, почти чисто сиреневого цвета и
приземистые, ветвистые деревья. Впрочем, какими бы странными не были иные
миры, везде были деревья, везде была трава, птицы, животные. Глаза и
сознание быстро привыкали к новым формам. По крайней мере, её глаза и
сознание: смежные реальности были ей знакомы и то, что приводило другие расы
в суеверный ужас, для Хансса и некоторых других рас было столь же обыденным,
как порталы, големы - неутомимые работники на все руки, ковры-самолёты и
прочие достижения цивилизации. Разница была в точке зрения.
Изящное строение под открытым небом было, несомненно, храмом.
Человекоподобные существа, с иссиня-чёрной кожей и коротким мехом,
покрывавшим почти всё тело, участвовали в неком неизвестном обряде. Точка
зрения сместилась и в кадре появилась изящная представительница прекрасного
пола, державшая за руку ребёнка. Женщина стояла перед небольшим возвышением
(алтарём?), на котором находилась хрупкая на вид статуя - летящее крылатое
четвероногое существо с оскаленной пастью. Жрец со своей свитой приблизился
к возвышению с другой стороны и, судя по движениям губ, принялся что-то
читать. Статуэтка, казалось, ожила и засветилась всеми цветами радуги.
И это будет всегда, подумала Рисса. Всегда будут боги и им
поклоняющиеся, всегда у смертных существ будет необходимость опереться на
что-то более постоянное, универсальное, всеобъемлющее.
В этот момент ребёнок сумел освободиться от руки своей матери и
потянулся к сверкающей, переливающейся игрушке, что манила его.
Несколько человек бросилось к алтарю со всех сторон.
Слишком поздно. Ручки уже сомкнулись на постаменте статуэтки. Кто-то
успел поймать ребёнка за руку, но безуспешно. Статуэтка покачнулась и, упав
на каменный пол, взорвалась дождём из сотен сверкающих брызг.
Все, кроме матери, бросились прочь от ребёнка. Алтарный камень стал
непроницаемо-чёрным. Трещины побежали по нему. Чёрный саван опустился на
испуганного малыша, впитался в его кожу, в одежду, в пол под ним.
Лицо ребёнка заполнило весь экран. Рисса старалась запомнить каждую его
черту. Особенно запомнились его глаза - чёрные, бездонные, непонимающие.
Камера начала удаляться. Все те, кто несколько секунд назад принимали
участие в ритуале, осторожно, пятясь, удалялись прочь от осквернённого
алтаря. Возле перепуганного, плачущего ребёнка и его матери, что лежала
ничком на камне, уже не было никого. Все сторонились их, словно зачумлённых.
Окно отодвинулось прочь, картинка замерла и через миг Рисса вновь
вернулась на свою орбиту. Подавив бешеное сердцебиение, она выбрала
следующее окно и оно вновь поглотило её...
* * *
Сотни картин увидела Рисса, одна не была похожа на другую - менялось
всё: раса персонажа, пол, реальность... Неизменным оставались только почти
неуловимые следы. Выражение лица. Выражение глаз. Мимика. Почти ничего
общего, но, тем не менее, что-то связывало все увиденные ею картины воедино.
С каждым новым "представлением" реальность всё больше походила на
Ралион. Трудно понять, чем походила - сама Рисса не смогла бы дать этому
никакого убедительного объяснения. Новое чувство требовало названия, но
названия не находилось.
Оглянувшись как-то раз, Рисса заметила, что "окна", в которые она
заглядывала, постепенно тускнеют. Лишь дюжина их горела звёздами на "небе",
всё остальное было залито чернотой.
Когда предпоследнее окно показало ей ещё одну историю несчастий всё
того же персонажа, ощущение какого-то небывало древнего, но всё же
достоверного прошлого Ралиона стало очень сильным. Вон те горы походили на
Серебряный хребет, что начинался не слишком далеко от Оннда, древнейшего
города. Фиолетовый песок под ногами всё ещё встречался и под Онндом, и среди
бесплодных дюн Выжженной Земли. Замок, на башне которого стоял безвестный
персонаж, ничего ей не напомнил, но мало ли руин пребывают в забвении, после
многих веков бесконечных войн?
Рисса не стала смотреть, что сталось с владыкой замка, который успел
перебить почти всех нападавших. Ясно было одно: победы ему не видать. Ему не
повезёт, как не везло постоянно.
Вот оно, общее! Рисса ощутила, как сильнее забилось сердце. Невезение.
Древнейшее из проклятий, которое обезоруживает самых сильных и ломает самых
крепких. Но кто слышал, чтобы все воплощения, одно за другим, страдали от
того же самого невезения? Страшное сочетание - редкостный магический талант
и невезение, острый ум и неприязнь к негостеприимному миру.
Теперь оставалось лишь два места - клубящееся фиолетовое облако за
спиной и последний сияющий глаз "окна". Что ждёт её здесь? Что ожидает там?
Ничто не помогало ей сделать выбор. Возможно, Нламинер был прав, и они давно
уже перестали владеть свободой воли?
Она долго размышляла, прежде чем сделать выбор.
* * *
Когда за спиной его захлопнулись массивные двери Театра, Нламинер
вздрогнул. На Ралионе театр был другим. Честно говоря, сам он поклонником
этого вида искусства не являлся. Только Люди, некоторые из Ольтов и - что
удивительно - многие Флоссы питали страсть к пьесам. И удовольствие это было
не из дешёвых.
У него оставались лишь смутные воспоминания о театрах. Впрочем,
своеобразная атмосфера, дух театра, присутствовали везде - и этот дух вновь
коснулся его, едва лишь двери захлопнулись. Перед ним было просторное фойе -
настолько просторное, что могло бы вместить в себя весь многоэтажный Дворец
Мысли Оннда. Ещё и место осталось бы. Потрясающая, привлекательная, но
чудовищно чрезмерная роскошь обрушилась на него.
Колонны, сделанные из слабо светящегося камня, уходили куда-то под
невидимый потолок. Тяжёлые золотые люстры самых причудливых форм спускались
сверху на толстых стальных цепях. Множество крохотных шариков светилось в
них, заполняя фойе рассеянным полумраком. Не было резких теней, не было
пятен тьмы и ярко освещённых пятен.
Столь же гигантский гардероб начинался по левую руку. Какая-то фигура в
ливрее стояла за стойкой, не привлекая к себе внимания, но у Нламинера не
было никакой одежды, которую полагалось бы сдать. Он сделал шаг вперёд и
тихий шум встретил его слух. Знакомая мягкая какофония оркестра,
настраивающего свои инструменты, перезвон невидимых колокольчиков, слабое
шуршание чьих-то бесед на почтительном расстоянии - всё это подтверждало,
что Театр жив. Никого больше Нламинер не увидел и, выждав минуту-другую,
сделал несколько шагов вперёд, ступая по превосходным, тщательно подобранным
и вычищенным коврам.
Он брёл мимо рядов кресел, в некоторых из которых сидели, тихо
переговариваясь, какие-то существа (зрители?); мимо ярко освещённых изнутри
киосков, где продавалась всякая мелочь; мимо множества лишённых надписи
дверей. Услышав из-за одной пары дверей рукоплескания, Нламинер отважился
открыть их и войти внутрь.
Билетёр чуть поклонился ему, предложив пройти в зал. Зал был
невообразимо огромен - оставалось непонятным, как многочисленные зрители
видят и слышат всё, что происходит на сцене? Нламинер пробирался мимо
занятых кресел, стараясь не глядеть в лица и изо всех сил пытаясь играть
свою роль. Роль Зрителя. Впрочем, нет. Большой буквы заслуживал лишь сам
Театр; все остальные были здесь зрителями, актёрами, случайными прохожими...
Усевшись в мягкое, удобное кресло, Нламинер попытался понять, что
происходит на невероятно далёкой сцене, но неожиданно почувствовал себя
крайне уставшим.
Откинувшись на спинку, он прикрыл глаза и почти мгновенно опустился в
глубокий сон без сновидений.
* * *
Затерянный неведомо где запретный Храм Хаоса был погружён в тишину.
Тишину потревожил стук чьих-то подошв о камень Храма. Кто-то уверенно
шёл в темноте, приближаясь к святая святых - алтарю со стоящей на нём
расписной вазой.
Звон металла о камень мог бы пробудить и мёртвого. Когда силуэт
приблизился к алтарю, из мрака выступил жрец и вопросительно взглянул на
пришедшего.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг