послужила причиной многих смертей позднее. Говорили, что Белиаппа просто
сгорел. Когда он умирал, из покоев дворца клубами валил черный мерзкий
дым...
Кариаппа оставил после себя не только Алмазный венец великих королей,
но и золотой перстень с изображением паука, вырезанным на нем, покрытый
жирной липкой копотью. Ибо Кариаппа тоже сгорел...
В правление Апанны Солнцеликого запылало пламя на южных границах
королевства. Из безлесых жарких степей нахлынули полчища конных
кочевников. Они не смогли преодолеть заснеженные перевалы Южного хребта,
но прошли вдоль восточного побережья острова, там, где горы, спускаясь к
морю, становятся не такими высокими и крутыми. Варвары были многочисленны
и хорошо вооружены. Если раньше лишь отдельные разбойничьи шайки
осмеливались тревожить набегами южные области Анталанандура, то теперь их
лавина поколебала самый трон великих королей. Наместник Кхатты, третий сын
короля, вышедший им навстречу с гарнизоном крепости, погиб в бою, все его
воины были уничтожены. Область между Туманными горами и Кхаттой полностью
попала под власть варваров, их отряды появились на старой королевской
дороге. Апанне пришлось собирать все свои войска, были сняты гарнизоны
приморских крепостей. Впервые король призвал легионы Северного войска на
землю Анталанандура, ибо Апанна не хотел рисковать. Во главе неисчислимой
армии он напал на варваров, отрезал их от приморского прохода, прижал к
Туманным горам и в многодневной кровопролитной битве уничтожил пришельцев.
Но эта победа не принесла счастья Анталанандуру, скорее наоборот,
послужила причиной еще более страшных бедствий.
При Тинданне Сверкающем начали иссякать шахты Наксаона. Король
призвал своих алхимиков и под страхом невиданной смерти приказал найти
тайну рождения золота. Но прошло много лет, прежде чем эта тайна открылась
людям. В раскаленных глубинах Земли, в клокотании вечного пламени недр из
черной и липкой грязи по крупицам выплавляется желтая масса с
отвратительным запахом, который способен убить человека. Гной Земли...
Тинданна повелел пробить такую шахту, чтобы достичь вечного огня, но
в Наксаоне сделать это было нельзя. Не в человеческих силах было пробиться
так глубоко. Шахту начали копать в горах на севере Анталанандура - в
Заскаръярхане, а из копей Наксаона приказано было доставлять туда эту
самую черную массу, порождавшую золото. Но когда люди добрались до нее,
внезапно хлынувшая вода затопила все шахты, и возник тот самый Бездонный
Провал, из которого родилось Большое Болото. Ежегодно вода заливала все
больше и больше полей, сам Наксаон уцелел только потому, что стоял на
холмах. Но пока это было еще просто болото. Тинданна не вынес неудачи
своего плана, казавшегося ему гениальным. Так золото убило еще одного
короля.
Во времена Агастьи Блистающего Анталанандур Счастливый, казалось,
достиг вершины своего могущества. Государство было так богато, что
появилась молва, будто стены Джайнангалы сложены из золотых кирпичей, а
улицы вымощены драгоценными камнями. Но королю было этого мало. Его взор
приковали далекие южные степи. Он решил, что там сможет найти новые
золотые месторождения, и отправил туда своих воинов. Так как самым
надежным, самым боеспособным он считал Северный легион, то больше половины
армии король взял из него. Армия пропала бесследно, видимо, варвары были
не так слабы, как считал Агастья. Тогда король решил отомстить им и во
главе новой армии отправиться сам.
Однако повеление короля направить в Анталанандур остатки Северного
легиона не было выполнено. Командир Легиона Скъельд спросил: за что мы
должны умирать? На что нам неведомые южные края, где, говорят, земля горит
под ногами? И весь Атинъярхан восстал. Южанам припомнили все, начиная с
походов армий Кариаппы. Уцелели из них немногие. После этого Торедд и
окружающие его острова отпали от Анталанандура. Скъельд короновался и
назвал свое государство Тъерквингом - Северным Краем на местном наречии.
Взбешенный Агастья, забыв про юг, направил в Торедд несколько карательных
отрядов, но все они были разгромлены, и король почел за благо помириться с
бунтовщиками, тем более, что отряды северян начали высаживаться на берегах
Анталанандура. Агастья признал Скъельда королем, но в хрониках это имя
сопровождалось эпитетом "Кровавый".
Однако Скъельдинги были воинственны и свирепы. По чьему-то наущению
они начали постоянно разорять берега Анталанандура. Король Додиаппа
Светозарный был вынужден построить Великую стену, протянувшуюся по всему
берегу Холодного моря. Снова наступила недолгая передышка. Так война
пришла на землю самого Анталанандура, начавшись где-то далеко...
Принявший скипетр правителя Тъерквинга Когг Четвертый Безумный собрал
громадную армию, на множестве кораблей проплыл вдоль восточных берегов
Анталанандура и высадился возле злосчастной Кхатты. Ведь там уже стены не
было... Он сжег Кхатту, перебил всех жителей и двинулся прямо на
Джайнангалу. Король Вираджай Золотой вышел ему навстречу, под стенами
столицы разыгралась самая жуткая, самая кровавая из битв. Воины
Анталанандура сражались отчаянно, так как сейчас они уже защищали свои
дома, своих жен и детей. Но северяне были искуснее в бою, они были свирепы
и безжалостны. Армия Вираджая была разгромлена. Но наступил вечер, и Когг
не рискнул в потемках вступать в столицу поверженного врага, отложив это
на утро. Вираджай кинулся к Бездонному провалу. Загнав насмерть трех
коней, он прискакал к единственной сохранившейся шахте и бросился в нее.
Те немногие, кто уцелел, рассказывают страшное. Будто сама земля
вздыбилась, потоки мутной воды и горячей лавы, смешанной с грязью, хлынули
наружу. Вираджай пропал. А на месте копей возникло теперь уже Большое
Болото, ибо за одну ночь оно достигло поля битвы, похоронив под собой
мертвых и раненых. Лишь жалкие остатки армии Когга спаслись из-под стен
Джайнангалы Стобашенной. Но и саму Джайнангалу проглотило болото. Вираджай
не отдал столицу захватчикам, погубив ее.
После этой войны Анталанандур лежал в руинах, но и Тъерквингу
пришлось худо. На его берегах появились новые враги - морские племена,
которые много позже превратились в народ Тан-Хореза. Они начали грабить
северные города, так как пошел слух, что Когг вывез все богатства
Анталанандура к себе. Однако старая вражда не утихала. Кое-как справившись
с пиратами, король Глаудрут Свирепый высадился с армией прямо в том месте,
где северный тракт выходил к Холодному морю, прорвал Великую Стену, разбил
армию последнего короля Анталанандура Манданны Великолепного и двинулся на
юг. Манданна успел бежать...
Когда армия Глаудрута подошла к Черным горам, ее встретило войско,
собранное Манданной в Приозерном крае. Разыгралась последняя битва. Снова
армия Манданны была разбита, на сей раз король погиб. Но и армия Глаудрута
была практически уничтожена. Остатки ее бежали на север.
Наместник Приозерного края объявил, что теперь он не зависит от
Анталанандура, и тоже короновался. Никто этого решения не оспаривал,
однако на всякий случай Лост закрыл границы своих владений, сказав, что
Найклост уцелел именно потому, что отгородился горами от остального мира.
От Анталанандура остались только несколько городов, сообщение между
которыми почти прервалось. Постепенно забылся старый язык, старые
обычаи... Обезлюдевший Тъерквинг медленно, но верно превращался в ледяную
пустыню. Только Найклост процветал, если такое существование можно назвать
процветанием...
8. И СНОВА ГРИФОН
Утро было таким же хмурым, грязным и липким, как болото вокруг
островка. Кстати, островок оказался довольно необычным. Гладкая
пепельно-серая земля была такой плотной, что даже кованые железом тяжелые
сапоги не оставляли на ней ни малейшего следа. Он был не столь велик, как
показалось вчера измученным путникам, - не более тысячи локтей в
поперечнике - и имел почти правильную круглую форму, словно бы в болоте
утонул шлем неведомого великана. Как гребень шлема, из трясины выныривали
остатки толстой крепостной стены, поднимались на вершину островка и
бесследно пропадали, как обрезанные ножом. Там же, на вершине, стояла
огромная статуя. Красный гранит, когда-то отполированный до зеркального
блеска, теперь был изглодан ядовитыми болотными испарениями, покрылся
крошечными язвами и оспинами. Болото одолело камень. Постамент был
выщерблен ударами молотов, точно кто-то в безумном гневе пытался разбить
статую, но сил не хватило.
Воин в диковинных доспехах смотрел на север, подняв меч. На суровом и
властном лице не было заметно решимости, скорее затаенный испуг. Скульптор
не пощадил изображенного.
Путники долго смотрели на статую. Наконец Чани, который почти пришел
в себя, глухо спросил:
- Кто это?
- Король Вираджай Золотой, - ответила Рюби.
- Да, конечно, - невпопад, видимо, отвечая собственным мыслям, сказал
Чани.
Скрестив руки на груди, он долго еще смотрел на статую. Хани,
стоявшему поодаль, вдруг померещилось, что у него начинает двоиться в
глазах, что он видит ожившую копию статуи, особенно после того, как Чани
поднял правую руку точно таким же жестом. Как? Почему? В том, что великие
короли Анталанандура не имеют никакого отношения к брату, Хани был
совершенно уверен. Откуда же такое сходство? Приглядевшись, Хани уловил и
различия - все-таки черты лица короля были несколько иными. Но мало ли как
потомок может отличаться от предка... Словом, тут была еще одна загадка,
одна из многих в этом путешествии.
Все последовавшее потом развивалось так стремительно, что
человеческий глаз не в силах был уследить за происходящим. Чани произнес
несколько слов на незнакомом языке, может, он прочитал почти совсем
стершуюся надпись на постаменте статуи. Тотчас из густой чернильной тени,
прилепившейся к основанию стены, вылетела тускло блеснувшая серебряная
молния. Или нет. Не молния, а непонятная серо-серебристая вспышка. Она
ударила в грудь Чани, как копье, опрокинула навзничь, и он покатился по
земле. Если бы не Рюби, подхватившая его, Чани так и кувыркался бы по
пологому склону до самого болота и дальше. Когда он, ошалело тряся
головой, сконфуженный и злой, поднялся, то увидел исполинскую змею,
свернувшуюся тугими кольцами у подножия постамента. Ее треугольная голова
с угрожающе поблескивающими глазами медленно раскачивалась, словно змея
выбирала - на кого броситься.
Но не это поразило Чани. За время путешествий он насмотрелся на
всяческие диковинки и теперь любовался на них без особого интереса, а с
каким-то усталым любопытством - что там еще такое встретилось чудное?
Однако змея была по любым меркам незаурядная в высшей степени. Точнее, не
сама змея - ну, мало ли, большая, чешуя серебром старым отливает... Не
такое видывали. Но вот рука... Все знают, что у змей нет ног, не было ног
и у этой. Зато она имела руку - большую, мускулистую, поросшую редкими
черными волосами. Четыре ее крючковатых пальца с длинными острыми когтями
нервно сжимались в кулак внушающих уважение размеров и снова разжимались.
Чани, поддаваясь медленно разгорающемуся гневу, засопев, потащил из
ножен меч, который начал рассыпать быстро гаснущие светлячки синих искр, и
шагнул по склону вверх, навстречу змее.
- Подожди, - попыталась остановить его Рюби, но Чани пренебрежительно
отмахнулся, внимательно следя за змеей, готовый отразить первый же ее
бросок. Потихоньку, мелкими шагами он приближался к противнику.
Хани с тревогой смотрел на брата. Странное дело, он не ощущал никакой
неприязни к змее, не говоря уже о ненависти. Для него она была такой же
частью островка, как камни под ногами, как развалины стены. И как нельзя
было сердиться на камни, так же нельзя было питать злобу к этому выходцу
из далекого прошлого, о котором рассказывала Рюби. Чани так отреагировал
на выпад только потому, что не слышал ее рассказа. Змея была обломком
славы великого королевства, свидетельством искусства его умельцев,
напрасно потревоженным. Ибо прошлому не было места в этом мире.
Чани с бешеным огнем в глазах подступил к змее, но тут совершенно
неожиданно навстречу его мечу сверкнуло лезвие большого ятагана, меч
вылетел из руки Чани и со звоном запрыгал по камню. С проклятием Чани
поднял его и снова бросился на змею. Снова его нападение было отбито.
Когда он собрался в третий раз нанести удар змее, та громко зашипела,
засвистела, и Хани испуганно вскрикнул. Синий ореол вокруг меча брата
погас, снова в руках Чани оказался простой кусок железа. Он замер в
нерешительности, ошеломленно уставившись на свой меч; если бы змея
захотела напасть, то лучшего момента ей нельзя было выбрать. Она и
воспользовалась заминкой, но несколько неожиданно. Куда-то пропал ее
ятаган, а сама змея, сверкнув серебристо-серой чешуей, неуловимым
движением обвилась вокруг Чани, сковав его стальными кольцами своего тела.
Кошмарная голова покачивалась у самого лица Чани, раздвоенный язык
выскакивал из пасти, касаясь его волос.
Хани пронзительно закричал, представив, как змея ужалит брата, тотчас
выхватил свой меч и уже готов был броситься на змею, но Рюби схватила его
за руку.
- Остановись! - властно крикнула она.
- Но ведь его надо спасать, - вырывался Хани. Однако рука Рюби
оказалась просто каменной, и Хани трепыхался, как зверек, попавший в
капкан.
- Ты не спасешь его, а только погубишь.
- Но...
- Замолчи и не мешай! - осадила его Рюби.
Тем временем лицо Чани побелело. Было заметно, что шевелящиеся кольца
змеиного тела сжимаются все сильнее, Чани уже не хватало воздуха.
Рюби громко произнесла непонятную фразу, обращаясь к змее на том
самом языке, на котором Чани читал надпись на постаменте. Змея в ответ
зашипела, но Хани почудилось, что в отрывистом посвистывании и
переливчатом замысловатом шипении он улавливает знакомые слова. И понял,
что змея отказывается выполнить просьбу Рюби. Он крепче сжал рукоять меча.
Рюби снова заговорила. На этот раз она уже не просила, а приказывала.
Змея нерешительно засвистела, но Рюби повелительно оборвала ее, добавив,
видимо, специально для Хани:
- Ступай прочь, Дворцовый Страж! Охраняй покой мертвых королей и не
пересекай пути живых!
"Королей?" - пронеслось в голове Хани. Видимо, та же мысль пришла в
голову его брату, так как, несмотря на крайне плачевное положение, он
попытался принять горделивую позу.
Змея с заметной неохотой распустила кольца и собралась было уползти,
но потом обернулась на секунду и выразительно и крепко щелкнула двумя
пальцами Чани по лбу. Не успел он задохнуться от возмущения, как змея
пропала неведомо куда.
Чани, сконфуженный и злой, сидел, нервно потирая лоб, на котором
вспухала, наливаясь ярким сине-фиолетовым цветом, солидная шишка.
Театральный жест змеи оказался не совсем театральным.
- Я же предупреждала тебя, - с укоризной обратилась к нему Рюби.
- Кто знал... - вяло огрызнулся он.
- ...что змея окажется сильнее, - ехидно закончила Рюби.
- Отстань, - кисло сказал Чани.
- А ты мог бы говорить и повежливей, - звенящим от напряжения голосом
произнес Хани.
Чани метнул на брата нелюбезный взгляд, для него совершенной
неожиданностью оказался выпад Хани. Но возражать не рискнул, только еще
раз ощупал шишку.
- Кто это был? - хмуро спросил он немного погодя.
- Дворцовый Страж, - ответила Рюби. - Когда-то такие змеи охраняли
Золотой Дворец повелителей Анталанандура, развалины которого поглотило это
болото. Верный и неподкупный страж. Они стояли на стенах и у дверей. Эта
осталась последней. Она, видимо, все еще ждет возвращения королей и верит
в возрождение Алмазного Венца.
- Сумасшедшая, - зло, с чувством сказал Чани.
Рюби согласно кивнула.
- Скорее всего. Но уроженцам древних лет часто известно скрытое от
остальных. Так что, может, она и не так уж неправа в своем ожидании.
- Может быть, - протянул Чани.
- Но как она смогла погасить меч? - встрял Хани. Брат снова посмотрел
на него исподлобья.
- Дворцовые Стражи владела всеми секретами оружия, в том числе
магического, - объяснила Рюби, но Хани уловил в ее словах какую-то фальшь.
- Тем не менее, Анталанандур проиграл последнюю войну, - с ехидцей
произнес Хани.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг