- Что пудель?
- Это пудель выключил телевизор?
- Ну а что в этом особенного?
- Юрочка, ты прикидываешься умственно неполноценным или ты на самом
деле дебилен? Или ты действительно считаешь, что пудели понимают
человеческий язык?
Путти выскочила из дома, подбежала ко мне и уставилась на меня своими
умненькими глазенками.
- Не знаю, - сказал я. - Нет, наверное. Не знаю.
- Ладно, не разыгрывай. Сколько времени работаем вместе, а ты,
оказывается, выдающийся дрессировщик. Что еще умеет делать эта маленькая
псина?
- Эта маленькая псина умеет делать все, что я ее попрошу. Ну, на работу
вместо меня она завтра не пойдет, конечно, а по хозяйству она у меня
отличная помощница, хотя, если говорить честно, особой аккуратностью не
отличается. Путти, лапка, пойди закрой калитку. Этот человек, который тебя
так напугал, оставил ее открытой.
Пудель потрусил к калитке, ткнул ее носом, потом прижал лапкой, чтобы
защелкнулся замок.
- Ну и ну, - Пряхин округлил глаза, и они стали у него совсем детские.
- Ты же выдающийся дрессировщик. Теперь понятно, почему ты не в
бразильской сельве, тебе просто некогда, ты обучаешь свою Путти выключать
телевизор и закрывать калитку.
- Бородатый инженер нес чепуху, - продолжал Шухмин, - но в общем он
меня не раздражал, потому что я очень люблю Путти, - один из двух пуделей
вскочил и ловко лизнул Шухмина в лицо. - Это еще что за нежности?! -
притворно-строго крикнул он. - Ведите себя, звери, прилично. Видите, Коля?
Они приходят в восторг, когда их хвалят. Но не будем отвлекаться.
- Честно, Игорь, - сказал я, - я даже не знаю, как дрессируют животных.
- Будя кокетничать.
- Честно.
- Что честно? Почему твоя собачка ходит закрывать калитку, когда ее
просят об этом, а моя овчарка шлепанцев даже принести не может? Сожрать их
- это пожалуйста. За милую душу. А принести - это уже высшая математика
для Рекса.
- Ну, может, ты просто не просишь его как следует?
- Ха! А как я должен его просить? Я говорю: "Рекс, шлепанцы! Шлепанцы!
Кому говорят, шлепанцы! Тапочки!!! Убью!!!" Когда я начинаю визжать, он
иногда приносит что-нибудь. В редких случаях одну тапочку. Сначала я
думал, что это я никудышный дрессировщик, но приятнее все-таки считать
Рекса дубиной.
- А жену он слушает?
- Только когда она зовет его есть. Ест он, как лошадь. А еще говорят,
что овчарки отличаются сообразительностью. Аппетитом - да. Он может есть
круглые сутки. Знаешь такое астрономическое понятие "черная дыра"? Так
вот, я серьезно подозреваю, что у Рекса вместо желудка черная дыра, в
которой бесследно исчезает любое количество пищи. Если бы я съедал
половину того, что уминает он, я был бы чемпионом в японской борьбе сумо,
по-моему. Ну эта, в которой борцы такие толстые, что у них груди похожи на
женские.
Я действительно никогда не думал, каким образом Путти понимает меня. Я
взял ее совсем маленьким щеночком, вырастил, и мне казалось вполне
естественным, что она понимает меня, а я - ее. Я всегда мечтал о своей
собаке, но дома у нас почему-то собаки никогда не было. Наверное, потому,
что все всегда были заняты. Интересно, подумал я, неужели это
действительно что-то особенное.
- Игорь, - сказал я, - а что если...
- Именно это я хотел предложить тебе, - сказал Пряхин. - Только я
думаю, лучше пойдем ко мне, а то если Рекс увидит эту чернявочку, он
окончательно обезумеет.
- Ладно, пойдем.
Мы поднялись, и Путти обиженно посмотрела на меня. Опять уходишь,
укоризненно подумала она, а я сказал:
- Не смотри так, собака, я скоро приду.
Путти вильнула хвостом и побежала провожать нас да калитки.
5
Рекс встретил нас оглушительным лаем. Огромный черный пес метался по
крошечному участку. Прямо струился за решетчатым заборчиком. Морда у него
была длинная, вытянутая, а глаза такие же огромные, как и у его хозяина.
Вообще они были чем-то неуловимо похожи, наверное, своей неистовостью. Я
вообще заметил, что собаки очень часто похожи на своих хозяев. Или
наоборот. Идет эдакий надутый старичок, а рядом с ним высокомерно
поглядывает по сторонам его пес.
- Не бойся, Юрочка, - успокоил меня Игорь, - он не укусит, он только
прыгнет на тебя, и, если ты устоишь на ногах, он положит тебе лапы на
плечи и оближет лицо. Или, пожалуй, я лучше сначала сам войду и подержу
его. Танька моя удержать его не может, он, по-моему, в силах легко тащить
состав из десяти груженых вагонов.
- Я не боюсь, - сказал я. Я уже видел, что овчарка была, в сущности,
довольно кротким созданием и прыгала и лаяла не от злости, а от избытка
сил и юношеского восторга.
Мы вошли. Рекс стремительно бросился ко мне, поднялся во весь свой
устрашающий рост и облизал лицо. Язык у него был горячий и шершавый.
- Можно тебя погладить? - спросил я овчарку. - Уж больно у тебя шерсть
густая, да блескучая, да красивая.
Он дал мне разрешение, и я ласково потрепал его рукой по мощному
загривку.
- Игорек, по-моему, ты на своего Рекса напраслину возводишь. Красивый,
умный пес.
- Я-то знаю, какой у него ум. Впрочем, по части шкоды он действительно
незауряден.
- Молодой озорник, что ты хочешь. Ты вот жаловался, что тебе некому
душу излить, а ему каково? Сейчас мы посмотрим, такой ли он действительно
у тебя неслух. Ты можешь показать мне твои шлепанцы?
- Зачем?
- Как зачем? Чтоб попросить Рекса принести их, должен же я представлять
их. Так?
Пряхин внимательно посмотрел на меня, чуть склонив голову набок, точно
так же, как смотрела на нас овчарка.
- Юрочка, что-то ты говоришь странное. Я, мой юный друг, ведь прекрасно
знаю, как дрессируют животных. Уметь не умею, но знаю. Так ведь довольно
часто бывает. Хочешь, я покажу тебе свои книжки по кинологии? Надеюсь, ты
хоть знаешь, что кинология - это наука о собаках, а не о кино? Не знаешь?
Теперь будешь знать. Кроме книжек, у меня три видеокассеты с полным курсом
дрессировки. Ты в школе учился когда-нибудь?
- Пробовал.
- Дрессировка - это создание у животных условного рефлекса. Ты
командуешь "шлепанцы", и обученная собака отвечает условным рефлексом -
притаскивает тебе их. Она усвоила, что при слове "шлепанцы", произнесенном
властно, как команда, она должна сломя голову мчаться к кровати, под
которой валяются эти самые шлепанцы со стоптанными пятками, так остро
пахнущие хозяином, взять их в зубы и принести. Для чего же тебе видеть мои
тапки, а, Юрочка? Англичане в таких случаях говорят "донт пул май лег",
что буквально значит "не тяни мою ногу", а нормально переводится - "не
морочь голову". Так вот, Юрочка, похоже, ты пытаешься вытянуть из меня обе
ноги.
Наверное, он прав, пронеслось у меня в голове. Тем более что я, в
отличие от него, ни одной книжки о собаках не прочел. Может быть, я
действительно каким-то образом вырабатывал у Путти условные рефлексы, не
подозревая об этом? Но я-то знал, как я общаюсь с ней. Я-то знал, что,
строго говоря, никаких слов нам вообще не нужно. Как я это делал? Как-то
очень естественно. Я думал о том, что Путти должна сделать, и она это
делала, если, конечно, не очень ленилась или капризничала, что, чего греха
таить, с ней бывало. И я как-то понимал, что у нее сейчас в голове. Все
эти мысли о дрессировке напомнили мне обучение роботов ходьбе, которое я
как-то видел в Чебоксарском институте робототехники. Оказывается, ходьба -
это такая сложная последовательность целого ряда движений, что я бы лично
ходить никогда не смог научиться, если б пришлось делать это по науке.
- Ладно, не будем спорить, Игорь. Не будем схоластами. Тем более что
эксперимент так прост. Покажи мне свои злополучные шлепанцы или хотя бы
опиши, какого они цвета...
В этот момент я вдруг спохватился, что уже знал: тапки у него
коричневые, кожаные, без пяток. Очевидно, это Рекс представил себе
хозяйские шлепанцы. Все-таки он знал, что значит слово "шлепанцы", зря
Игорь катил На пса бочку. Неслух он, это дело другое.
- Ладно, не надо, - сказал я Игорю. Тот повернулся и недоуменно
уставился на меня.
Я почувствовал, что игра увлекает меня. Сейчас я еще больше округлю
твои глаза, инженер. Я почему-то был уже уверен, что смогу договориться с
овчаркой. Я посмотрел на Рекса и представил, как он несет в зубах
шлепанцы. И у него в мозгу промелькнула та же картинка. Он гавкнул весело
и коротко, бросился в дом и тут же появился со шлепанцами в зубах. Он
замешкался, и я понял, что он не знает, кому их вручить - то ли хозяину,
которому они принадлежат, то ли мне, человеку, велевшему ему принести их.
Я представил фигуру Игоря, спроецировал ее в голову Рекса, и он начал
радостно прыгать и мотать коричневыми кожаными тапками перед хозяином.
Удивительно восторженный пес и при этом на редкость услужливый.
- Пожалуйста, - сказал я, - прекрасная у тебя собака, и умная, и
исполнительная. По-моему, она заслуживает похвалы.
Игорь ничего не отвечал. Он молча жевал свои губы, и глаза у него были
круглыми и напряженными.
- Игорь, вон там в траве, если не ошибаюсь, игрушечный космоплан,
принадлежащий, надо думать, твоему сыну. Сейчас Рекс возьмет его и вручит
тебе. Так, Рекс?
Я даже не пытался на этот раз специально проецировать в Рекса его
действия. Пока я произносил фразу, я так или иначе воссоздавал в мозгу всю
картину. На мгновение я усомнился, может быть, это мы только с Путти
привыкли понимать друг друга с полуслова? Но Рекс уже пристально посмотрел
на меня, и мне почудилось, что в его глазах промелькнуло удивление. В два
прыжка очутился он возле игрушки, осторожно взял ее в свою огромную пасть
и торжествующе принес Пряхину.
- Как ты сказал? - сдавленным голосом спросил Игорь.
- Что? - не понял я.
- Ты сказал: "игрушечный космоплан"?
- Как будто...
- Но ведь у нас дома никто никогда не называл эту игрушку космопланом.
Ракета. Просто ракета.
- Ну и что?
- Как что? - оглушительно гаркнул Игорь, и Рекс с испуга залаял. -
Неужели ты не понимаешь, что это значит?
- Не-ет, - неуверенно промямлил я.
- Боже правый. Я, кажется, не ошибся. Ты дебилен, Юрий Шухмин. Ты
обладаешь, по-видимому, феноменальными способностями, но ум твой слаб и
немощен. Впрочем, это бывает. Знаешь, есть такое выражение на французском
"идио-саван"? Ученый идиот. Кретин, обладающий, например, способностью
мгновенно и непонятным для себя и окружающих образом называть, на какой
день недели приходится, допустим, пятое марта тысяча восемьсот семьдесят
пятого года.
- Спасибо, - обиделся я.
- Не обижайся, Юрочка. Это я так, несу всякую околесицу, лишь бы только
говорить что-нибудь.
- Но все-таки, из-за чего сыр-бор?
Экзальтированность Игоря и раздражала меня, и была мне приятна, и я
чуточку кокетничал своей непонятливостью, и был я почему-то уже полон
неясных предчувствий. Чудились мне какие-то перемены, горизонт плавно
отодвигался, и мелькали передо мной вдали смутные видения: куда-то я ехал,
ехал... И сердце замирало томительно и сладко.
- Рекс никогда не слышал слова "космоплан". И никакого условного
рефлекса на это словцо выработаться у него не могло, если даже
предположить, что жена тайно от меня натаскивала его на то, чтобы он
приносил игрушку. Он просто не знает, что такое космоплан. И тем не менее
ты сказал "космоплан", и он тут же принес его. Теперь-то ты понимаешь, что
это значит? А значит это, товарищ Шухмин, что каким-то дьявольским
способом ты внушаешь животному свои мысли. Не знаю уж, как это у тебя
получается, знаю лишь, что получается! И это потрясающе! Может, кто-то
где-то и умеет делать то же самое, но я слышу об этом первый раз, клянусь
всеми гелиообогревателями, которые мы установили или установим! - Он вдруг
остановился, испуганно замолчал, потом жалобно сказал: - А может, мне это
все почудилось? А, Юрочка? Я ведь, в сущности, очень семейный человек.
Может, это на меня так разлука с Таней и сыном действует? А? Может, это у
меня гал-лю-ци-на-ции? А? - Он хитро и просительно посмотрел на меня. -
Давай еще раз проверим. Хорошо? Ты можешь попросить Рекса пролаять три
раза? Можешь?
Услышав свое имя, овчарка вопросительно посмотрела на хозяина. Она
насторожила уши и наклонила голову набок.
Я вдруг почувствовал какой-то странный азарт. Восторг всемогущества
холодил пальцы и посылал по позвоночнику щекочущий озноб.
Уже потом, заново вспоминая этот момент, я сравнивал его с ощущением,
которое, наверное, испытывает цыпленок, вылезая из яйца. Я стряхивал с
себя скорлупу. Я становился другим. Но это потом. А тогда, в непривычном
восторге всевластия, я прокаркал хрипло и не узнал своего голоса:
- Это слишком просто, Игорек. Я покажу тебе что-то другое.
Я пылал и дрожал одновременно. Я никогда не испытывал ничего даже
отдаленно похожего на такое состояние. Рядом с нами была песочница. Я
бросился на колени и непослушными руками начал разравнивать кучку песка.
Игорь молча смотрел на меня, открыв рот. Я и себе казался сумасшедшим. Уши
мои пылали, сердце гулко колотилось. Песок был слегка влажным в глубине и
отблескивал коричневато. Наконец я разгладил площадку и представил себе
Рекса, проводящего мордой по песку.
Давай, послал я его, давай, собака, давай.
Мне казалось, что это не Рекс сам идет к песочнице, это я тащу его
усилием воли. Давай, Рекс, давай! Так, теперь не торопись. Слушай
внимательно, что я от тебя хочу, дорогая псина. Так, молодец. Ты правильно
провел линию мордочкой. Веди еще, еще. Теперь рядом. Молодец, ты
гениальный пес, Рекс, ты просто читаешь мои мысли! Давай, давай, еще
буковку. Ты видишь ее в своем умишке, я же показываю тебе, как нужно
осторожненько вести носом. Ничего, ничего, песок ты потом отряхнешь,
ничего с тобой не станет. Ну, ты необыкновенен, Рекс. Я преклоняюсь перед
тобой. Спасибо.
Не очень ровно и не очень красиво, а скорее даже криво, но вполне
разборчиво на песке было выведено "РЕКС". Я почувствовал мгновенную
усталость, и на глазах у меня почему-то набухли слезы. Было тихо, как при
сотворении мира. Из соседнего дома доносился смех ребенка. С канала
медленно приплыл низкий и хриплый гудок теплохода, наверное, он входил в
шлюз.
Вот я только что сказал, "как при сотворении мира". Наверное, не
случайно мне пришло в голову такое странное сравнение. Я действительно в
этот момент творил новый для себя мир. Я вам уже говорил раньше о другом
образе - цыпленок, выбирающийся из яйца. В сущности, это одно и то же.
Цыпленок ведь, проклевывая скорлупу, разрушает один мир и создает для себя
другой. И гудок, наверное, тоже не случайно врезался мне в память. Низкий,
рыкающий, он тоже торжественно возвещал о сотворении мира. Моего мира. -
Шухмин помолчал несколько секунд, улыбнулся застенчиво, и эта застенчивая,
почти робкая улыбка удивительно мило гармонировала со словами "сотворение
мира". - Разве я не жил до этой случайной встречи дома с бородатым
инженером? Жил, конечно. Но как бы скованный. Спеленутый. Не только не
знающий, как выползти из конверта, но даже не знающий, что он спеленут.
Пусть в прозрачном, но яйце.
И мгновенное прозрение. Нет, не подумайте, что я в те секунды гордился
своей властью и ясно видел свое будущее. Нет, ничего этого не было. Было
лишь чувство освобождения от каких-то оков, и угадывались перемены. Они
пугали и будоражили одновременно.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг