Тощая, кудрявая блондинка не понравилась Некторову и привела в
замешательство, когда вдруг разрыдалась на его груди. Тут же откуда-то
появились две девчушки лет пяти и семи, очень похожие на Ивана
Игнатьевича, и эта похожесть неожиданно отозвалась теплым еканьем в
сердце.
- Что, малышки, как жизнь? - деланно бодрым тоном спросил он, смущенно
проходя в комнату и присаживаясь на стул. - Вас зовут...
- Ира и Кира, - быстро подсказала Мила Михайловна, испуганно взглянув
на него.
- Ира и Кира, - повторил он.
- Какой ты стал смешной, - девочки рассмеялись. - Когда выздоровеешь,
сыграешь с нами в "тумборино"? - спросила младшая.
- Я потом все объясню, - Бородулина прижала к щекам Некторова ладони и
жадно заглянула ему в глаза. - И вправду не совсем тот, - пробормотала
она. - Погуляйте еще, - отстранила от него девочек.
- Мы так соскучились, - обиделась старшенькая.
- Ты обещал поехать с нами в лес и наловить под цветочками лампумпонов.
Мы увидим их, правда? - прошепелявила малышка.
- Обязательно увидим, - Некторов погладил Киру по голове.
Странно знакомым показалось тепло девочкиных волос под рукой, будто уже
не раз прикасался к ним. Захотелось обнять ее, усадить к себе на колени,
но Мила Михайловна решительно выпроводила дочек за дверь.
"Неужели это память бородулинского тела? - подумал он. - Тогда почему я
безразличен к его жене? Более того, она глубоко не симпатична мне".
Он оглянулся. Комната была заставлена самодельными книжными шкафами и
стеллажами, между которыми висели большие и маленькие фотографии морских,
горных, пещерных пейзажей и странные фотофантазии с непонятными контурами,
квадратами, спиралями.
- Этот профессор чуть с приветом, да? - в голосе Бородулиной прозвучала
надежда. Муж почти не изменился, и трудно, невозможно было поверить в то,
что перед ней чужой человек, как уверял Косовский. - Болтают, вроде ты
другой?
- А каким бы вы хотели видеть меня?
- Чего развыкался? Я ведь знаю на тебе любой закоулок.
Некторов смутился. Потом переспросил:
- Так все же, каким вы хотели бы видеть меня?
- Лучшим, - отрезала Мила Михайловна. - Практичным и ответственным за
семью. Без заскоков.
И он вдруг всей кожей ощутил, как скучно и тоскливо жилось Бородулину с
этой женщиной. Встал, прошелся по комнате. Мила Михайловна забегала рядом:
- Ну хоть скажи что-нибудь, успокой мою душу, - лепетала она. - Что
теперь нам делать?
- Да ничего, - сердито ответил он. - Мы с вами совершенно чужие люди.
- Ах ты господи, - она всплеснула руками. - Нет, все это не доходит.
Что же, теперь и жить здесь не будешь? А что соседи скажут? Позор-то
какой! А девочки? - она вцепилась в его рукав.
- Я-то при чем? - пожал он плечами.
Бородулина возмущенно подскочила:
- Или не эти руки обнимали меня больше семи лет? Не эти губы целовали?
Некторов покраснел. А Мила Михайловна разошлась не на шутку:
- Чихать я хотела, что у тебя нынче в твоем черепке! Вот он ты, с
твоими юродивыми глазами нищего мечтателя, от чьих фантазий в этом доме
никому ни холодно ни жарко!
- Это уж слишком! - вскипел он, вдруг обидевшись за Бородулина. -
Дочери обожали вашего мужа. И вот это, - он кивнул на стену с
фотографиями, - мне нравится гораздо больше, чем побочная халтура, на
которую вы его толкали.
- Еще бы, - горько скривилась Бородулина. - Цирковые фокусы всегда
эффектны. А у меня уже сил не было смотреть на эту придурь! - Она
подбежала к стене, плюнула в нее, а потом стала одну за другой срывать
фотографии и бросать на пол, приговаривая:
- Вот! Вот тебе! И еще вот!
"Ну, чумная баба. Бедняга Бородулин, с какой мегерой жил", - подумал
Некторов и незаметно успокаивающе погладил свою руку.
Мила Михайловна была вне себя. Она топтала снимки ногами, комкала,
рвала на кусочки.
- Стоп! - вскрикнул он в тот миг, когда Бородулина протянула руку к
последней причудливой фотографии. Показалось, что сквозь пятна туманности
далекой галактики на фото мелькнуло человеческое лицо.
- А-а-а, самую фокусную пожалел! Еще бы! Два часа возился, мозгуя как
бы поинтересней намазать ну хлеб горчицу На, лопай! - она сорвала
фотографию и бросила Некторову под ноги.
Он поднял снимок, стал рассматривать его, то приближая к глазам, то
отдаляя, и с изумлением обнаружил, что фото двупланово. При близком
рассмотрении на нем были какие-то космические завихрения, скопища звезд.
Но стоило отвести фото подальше от глаз, как на нем четко вырисовывалось
бородулинское лицо Некторов сразу узнал его, а узнав, поразился: оно не
было похоже ни на одно изображение Бородулина, с которым его познакомила
Октябрева Лицо Ивана Игнатьевича было тонким, одухотворенным, глаза
смотрели проницательно, насмешливо и мудро Стоило чуть сдвинуть фото, и
лицо исчезало.
- Горчица, намазанная на хлеб, - в раздумье сказал Некторов. Перевернул
фото и прочел на обратной стороне: "Превращение". - Что вы сделали с ним,
Мила Михайловна? - с горечью сказал он.
- С кем?
- С мужем своим. - Он спрятал фото за пазуху и пошел к двери.
- Куда?! - рванулась Бородулина. Обняла, припала к груди. - Все равно
это ты, Ваня! Ты, ты! Голос твой, и все твое!
- Нет, Мила Михайловна, - твердо и неприязненно сказал он. - Но я буду
навещать вас и детей, если хотите. Только не устраивайте больше таких
сцен.
- А ты докажи, что ты - это не ты! - она неожиданно приняла
воинственную позу.
Он мягко отодвинул ее, вышел за дверь и на площадке столкнулся с
Октябревой. Она стояла с девочками Бородулиной и рассказывала им что-то
забавное, отчего они хлопали в ладоши, смеясь от удовольствия.
- Неужто шпионите? - радостно изумился он.
- Вот еще! Я здесь живу! - вспыхнула девушка. Глаза ее стали огромней,
глубже.
Фотография "Превращение" висела теперь на стене в палате Некторова, и
он подолгу рассматривал ее. Притягивала не столько техника фотоснимка -
когда при легком повороте головы из звездной туманности вдруг появлялось
лицо, - изумляло само лицо: выражением глаз, одухотворенностью, которая
скрашивала неправильные черты, придавая лицу особую, как бы сотворенную
самим человеком красоту. Снимок был сделан, вероятно, лет пять-шесть
назад. В последнее время Бородулин огрубел, располнел. Уж не потерял ли он
и некий жизненный ориентир, проживая с Милой Михайловной? Снимок что-то
подсказывал Некторову, но подсказка эта была еще невнятной.
Через несколько дней он устроил себе новое испытание: позвонил Верочке
Ватагиной, назвался почитателем ее таланта и спросил, нельзя ли им
встретиться - у него важное к ней дело. Верочка немного помялась, но потом
согласилась - уж слишком серьезен и настойчив был голос незнакомца.
Свидание назначили на семь вечера в ресторане "Океан".
Из клиники Некторов вышел часа за два. В этот раз парик не надел -
волосы после операции уже отросли, и хоть на макушке красовалась лысинка,
решил предстать перед Верочкой не замаскированным, со всеми своими
недостатками. В троллейбусе к нему протиснулся человек с русой бородкой и
обнял за плечи.
- Привет, Ваня! Говорят, ты болел? А я все собирался забежать, да дела
заели. Как самочувствие? Видел Милу на днях. Вид у нее какой-то
загадочный. Я уж испугался, думал, с тобой совсем плохо. А ты ничего,
молодчага, выкарабкался! Так как с широкоугольным?
- А что? - растерялся Некторов, соображая, как выкрутиться из этого
положения.
- Ну как же, ты ведь обещал. Хотел у Милы взять, не дает без тебя. Будь
спок, верну в целости. В случае чего, за амортизацию коньячок.
- Да что там, - пробормотал Некторов, сообразив, что речь идет о
фотоаппарате. - Скажи, меня встретил, я разрешил.
- А ты что, дома не живешь?
- Еще нет. Это я так, прогулочку себе устроил. Но скоро выпишусь. Будь
здоров! - и поспешил выскочить из троллейбуса.
Было первое сентября. Стайки школьниц в белых передниках придавали
городу праздничную оживленность. Некторов вспомнил о Тоше. Должно быть,
сегодня ей особенно тоскливо дома. Зашел в будку телефона-автомата и
позвонил домой. Трубку взяла мать. Екнуло сердце - услышит мужской голос
и, чего доброго, приревнует к Тоше, расстроится.
- Алло, алло? Кто это? - чуть тревожно спрашивал материнский голос.
Он помолчал, затем медленно опустил трубку на рычаг.
"Внутренней свободы, вот чего тебе не хватает", - вспомнились слова
Косовского. - Попробуй восстановить прежнее состояние раскованности,
легкости, присутствия удачи".
Легко сказать - восстановить. А как?
Он вошел в гастроном, купил пачку папирос. В соседнем отделе, где
продавали колбасу, стояли человек пять. К прилавку без очереди подошел
щупленький мужчина в спортивном костюме.
- Девоньки, голубоньки, позарез некогда, автобус отходит, - пропел он
ласково. И, странное дело, непроницаемое до этого лицо продавщицы
оживилось, она мягко кивнула ему:
- Сколько?
- Триста.
Схватив завернутый в бумагу колбасный брусок, мужчина быстрым шагом
покинул гастроном.
Некторов выбежал следом. Никакой автобус не ждал этого пройдошного
малого, который тут же сбавил скорость и прогулочным шагом побрел по
тротуару. "Ну, проныра! - восхитился Некторов. - Натиском взял!"
Пример был не из лучших, чтобы ему подражать. Однако мелькнула озорная
мысль - не попробовать ли себя в каких-нибудь ролях, прежде чем увидеться
с Верочкой? Не сыграть ли Бородулина, каким он представляет его? В конце
концов пора обживать свое новое телесное убежище. Случай представить себя
в этой роли быстро нашелся. Впереди шла молодая женщина, толкая перед
собой детскую коляску с грудным младенцем, левую руку оттягивала сетка с
арбузом.
- Разрешите? - подскочил он, перехватывая сетку. - Далеко?
- Вам какое дело! Чего пристали? - женщина потянула сетку на себя. -
Отдайте, а то крикну милиционера, - сказала она, подозрительно осматривая
Некторова.
Он растерялся, замедлил шаг и, понурив голову, побрел дальше. Неудача
обескуражила. Два часа бродил по городу и отмечал про себя, что у него
появилось совсем иное, новое видение. Никогда не воспринимал он человека
раздробленно, теперь же замечал лишь телесные оболочки, начиненные
различным содержанием. Встречались лица, которые пугали. Казалось,
телесная форма у таких людей - лишь упаковка пустоты. В других, наоборот,
поражала огромность внутренней жизни, которой было как бы тесновато в
рамках внешнего одеяния. Он решил, что перед Ватагиной не будет
разыгрывать чью-либо роль, а постарается вспомнить себя прежнего.
Ровно в семь Некторов расхаживал с букетиками белых гвоздик возле
ресторана и жалел, что не надел парик - с ним опять кто-то поздоровался.
Нехорошо компрометировать Бородулина, но и о себе не мешает позаботиться -
не ходить же теперь в парике всю жизнь.
Верочка кокетливо опоздала на пятнадцать минут. Как всегда, она была
экстравагантна и нарядна: светлые брюки на широком поясе, блузка, расшитая
цветами, сердоликовые бусы на длинной нити.
- Привет, - бросил он по привычке, подхватывая ее под руку. Она
отпрянула, но он, заметив свою оплошность, решил не отступать, вести себя
непринужденно, как в былые времена.
- Так это вы? - она любопытно смерила его с ног до головы, и только тут
он заметил, что стал чуть ниже ее Это обескуражило. Раньше было наоборот.
Но, вероятно, смелость его пришлась Верочке по душе, она тут же перешла на
"ты", и они через минуту были, как старые знакомые.
В зале было интимно, уютно. Низко опущенная над столиком лампа как бы
изолировала их ото всех. Они сидели, пили крымский белый мускат, Некторов
читал наизусть ее стихи и вел себя так же галантно, как и в былые времена.
- Вы, конечно, слышали об уникальной операции доктора Косовского? -
вдруг спросила Верочка.
- Слышал, - насторожился он.
Верочка оглянулась по сторонам, придвинулась к нему и доверительно
сообщила:
- Сногсшибательная история. Хотите, расскажу подробности? Только все
это пока в секрете.
"Отчего же болтаешь?" - подумал он и заинтересованно приготовился
слушать.
С минуту Ватагина сидела молча, сдвинув к переносице выщипанные бровки
и задумчиво постукивая длинными розовыми ноготками по столу. Потом
отхлебнула глоточек вина и рассмеялась:
- Все кажется, что Некторов - ну тот, чей мозг пересадили в другое
тело, - нарочно подстроил эту историю. Ну как бы подшутил над всеми, чтобы
доказать что-то свое.
- Хорошие шуточки! - возмутился он.
- Ты его не знаешь, он способен на все. Я очень любила его. Целых три
года! Обычно это у меня длится год-полтора, а тут - три года! Отличный был
парень, но таких страстей, конечно, не стоил.
- Это почему? - обиделся он.
Она взглянула на него лукаво, насмешливо, и сердце его заколотилось -
уж не догадывается ли, кто он? "Да нет, показалось", - успокоил себя.
- Слишком Некторов был очарован собой.
"Не ты ли подбавляла мне этого очарования своими стишатами?" - чуть не
взорвался он и сказал:
- Наверное, были тому причины.
- О да! Видел бы ты его: красавец! К тому же умен, талантлив. Но
чего-то в нем не хватало. Как в борще, куда забыли положить морковку или
капусту.
- Однако образность у тебя не изящная.
- Да-да, как в борще, - жестко повторила.
- А теперь, надо надеяться, в нем все ингредиенты? - усмехнулся он,
вставая. С легкой тревогой пригласил ее на танец.
Как и в прежние времена, она прижималась к нему с трогательной
самоотдачей. Так же взволнованно узились ее и без того маленькие глаза, а
волосы глубокой черноты бойко летали по плечам.
"Вот тебе и на, - думал он разочарованно, - выходит, ей все равно кого
обнимать - цветущего красавца или плешивого коротышку". И тут же
охватывала радость - если и для нее, и для Тоши он по-прежнему интересен,
значит, есть в нем нечто, могущее нравиться независимо от его внешности?
Порою из притемненного зала с пятнами столиков ему чудился чей-то
внимательный взгляд. Но кто и откуда рассматривает его, не мог уловить.
Весь вечер они беседовали о поэзии, об общих знакомых, а потом Верочка
почему-то длинно и горячо рассуждала о том, что право на любовь вовсе не
дается ни внешностью, ни возрастом - каждый достоин этого чувства.
Давно ему не было так хорошо. Чуть приглушенная многоголосица зала,
музыка эстрадного оркестра - все это после больничной тишины будоражило,
приподымало, и, разгоряченный вином и Верочкиными словами, он порой
забывал, кто он и что с ним. Но потом вдруг стало обидно за себя прежнего
- слишком ласково смотрели Верочкины глазки-шарики на него, нового
поклонника.
Он расплачивался с официанткой, когда Ватагина куда-то улизнула. Стал
искать ее и нашел в другом конце зала с какими-то девушками. Одна была в
очках и пристально смотрела в его сторону. Лицо другой он не разглядел -
она сидела спиной к нему, но что-то знакомое почудилось в абрисе ее плач,
головы.
Тут Верочка прервала беседу и поспешила к нему.
На улице их остановили ее друзья. Минут семь болтали ни о чем, и только
распрощались, как он увидел Октябреву Она выходила из ресторана с очкастой
девушкой. Это с ними разговаривала Ватагина. Он понял, что его разыграли
Настроение вмиг испортилось. Было досадно и неловко.
Верочка стушевалась, потянула его за руку, но он отстранился.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг