запретил и детям, и Людмиле эти спектакли. Домочадцы, конечно, огорчились,
присутствие чуда без зрителей казалось им невыносимым. Для начала пришлось
лишь ограничить количество посетителей, но в будущем я надеялся и вовсе
прекратить это нашествие.
Профессор университета пришел, когда я был дома. Бледный, худощавый, с
густым ежиком седых волос, он, еще не увидев Берегиню, высказал надежду,
что во имя науки я подарю этот, как он выразился, уникальный экземпляр
речной фауны кафедре биологии.
- Что еще? - несколько дерзко вырвалось у меня.
- Видите ли, тут нужно поступиться личным престижем, - назидательно
сказал он.
Сгоряча я хотел было послать его куда подальше, но потом, чтобы он раз
и навсегда отказался от мечты завладеть Берегиней, придумал вот что.
- Подождите минуту, у меня там не все прибрано, - сказал я перед тем,
как войти в гостиную.
Быстро подошел к аквариуму, вцепился в его стенки пальцами и настроился
на волну Берегини.
- Прошу тебя, превратись в лигуха, - шепотом сказал я.
Она поняла, что ей грозит опасность и, не спрашивая ни о чем, вмиг
изменила внешность.
- Пожалуйста, входите, - пригласил я профессора. - Вот она, моя
русалочка. Люди несколько преувеличивают, она не совсем похожа на
человека, но, согласитесь, при известной доле воображения можно дорисовать
и девичью голову, и руки...
Профессор заглянул в аквариум, и лицо его разочарованно вытянулось.
- Да это же головастик, только огромных размеров. Если присмотреться, и
впрямь есть нечто от женской фигуры, но не настолько, чтобы визжать от
восторга, как одна моя знакомая...
Я остался доволен. Немного покрутившись у аквариума, профессор осмотрел
комнату, видимо, чуя какой-то подвох, но, не увидев ничего
подозрительного, вышел, недовольно бормоча:
- И выдумают же... Русалочка...
- Но если вы биолог, то должны заинтересоваться величиной головастика,
- поддел я.
- Мало ли в природе аномалий, - пожал он плечами.
Этот визит еще более насторожил меня. Я предупредил Людмилу, что мы
можем лишиться Берегини: приедут из какого-нибудь центрального
научно-исследовательского института и заберут ее.
- А тебе не кажется, - неожиданно сказала она, - что скрывать ее
антиобщественно?
- Мне кажется, куда антиобщественной извлекать из ее существования
корысть, - отрезал я. Это было намеком на то, что жена в последнее время
стала отсеивать любопытствующих, приглашая в дом тех, кто мог быть ей
чем-нибудь полезен. Натолкнула ее на это базарно мудрая Благушина, давняя
приятельница, умеющая извлекать пользу даже из фонарного столба под своим
окном: разбив в нем лампочку, заколотила в столб гвоздь и протянула между
ним и стеной дома бельевую веревку.
Словом, Людмила научилась использовать Берегиню для облегчения нашего
быта и уже не представляла жизни без нее. Надо было видеть, как она теперь
ухаживала за аквариумом, чистила его, меняла отмирающие растения, следила
за тем, чтобы рыбы не мешали русалочке...
- Наша золотая рыбка, - нежно бормотала она, затемняя грот
валлиснериями или устраивая открытые лужайки, чтобы русалочке было где
порезвиться. Я даже сердился на нее за то, что так долго возится в воде.
Еще бы не дорожить Берегиней: при желании можно было достать любой
дефицит, стоило лишь пообещать кому-нибудь показать наше чудо.
Если бы жена знала, что Берегиня разумное существо, она, вероятно,
устроила бы на дому цирковые представления, и я не раз предупреждал
русалочку не выдавать себя. Она, кажется, поняла, в чем дело, и теперь,
когда кто-нибудь приходил к нам, ограничивалась лишь тем, что пару раз
всплывала на поверхность воды, а затем пряталась в грот. При неугодных
мне, однако неизбежных демонстрациях, она по условному знаку - я трижды
стучал ногтем по стенке аквариума - выплывала из грота в облике
безобразного головастика и тем самым сбивала интерес к себе.
Однажды, вернувшись домой раньше обычного: после совещания уже не пошел
на работу, я не застал дома никого. Подошел к аквариуму и стукнул в
стекло, вызывая Берегиню. Она не выплыла, и я решил, что спит. Вскоре меня
охватила тревога, я опять постучал по стеклу. Обычно Берегиня сразу
узнавала мой стук и радостно подплывала к стенке аквариума. Но сейчас
что-то случилось. Пришлось лезть в воду рукой, я не люблю это делать я
своим запрещаю без надобности соваться туда, но тут не выдержал, обшарил
грот. Он оказался пуст. Берегиня исчезла!
Я бросился к телефону, позвонил в школу, попросил на перемене срочно
позвонить домой преподавательницу русского языка Людмилу Семеновну Белову.
Через пятнадцать минут раздался звонок. Людмила, оказывается, уже знала
обо всем; учительница младших классов доложила, что ее сын, Валерий Белов,
умудрился принести в школу какую-то чудную рыбку, игрался с ней, а потом
вдруг стал неизвестно отчего плакать. Словом, я понял, что с Берегиней
что-то случилось. Людмила сказала, чтобы я никуда не уходил, она сейчас
приедет домой.
Вернулась она с Валерой. Лицо сына было заревано, в руках литровая
банка. Я бросился к нему, выхватил банку. В ней жива-здорова плавала
Берегиня, но глаза ее были грустны. В этой тесной посудине русалочке было
явно не по себе. Мальчишки наверняка брали ее в руки, и она выскальзывала
на пол. Я даже вздрогнул от воображаемой картины. Первым моим побуждением
было дать Валерке хорошую оплеуху, но, увидев его побитый вид, сдержался.
- Папочка, честное слово, больше никогда не вынесу ее из дому! Так
хотелось показать ее в классе! Они ведь не верили мне. - Валерка
разрыдался. - Мариничев как схватит ее, - стал рассказывать он,
всхлипывая, - а она как вырвется, как упадет, я поднял ее, опустил в
банку, смотрю, а там уже не русалочка, а чудовище какое-то. Ребята стали
смеяться надо мной, а потом чуть не отлупили, кричали, что я надул всех,
хотели отобрать у меня банку, но я схватил ее и скорее к маме, в
учительскую. А по дороге домой она опять в Берегиню превратилась! - Глаза
его просияли.
- Виктор, что за чушь он говорит, а? Неужели она умеет превращаться? -
Людмила вопросительно смотрела на меня.
Я ничего не сказал, осторожно опустил Берегиню в аквариум и вышел на
балкон покурить.
- Папа, она как царевна-лягушка? - наступал на меня Валера, все еще
виновато моргая.
- Тебе, вероятно, показалось, - сказал я как можно спокойней.
- Да нет же, все ребята видели!
- Показалось, - твердо сказал я. - Видимо, такое было освещение, и кто
знает, что почудилось.
Валерка от моего неверия сразу потускнел. Но я не сдавался, стал
убеждать его, что такое бывает - вдруг померещится всем сразу не то, что
есть на самок деле. И в конце концов, кажется, убедил его.
А через день, придя домой, услышал из гостиной восторженные вопли.
Валера с Аленой сидели у аквариума, хлопали в ладоши и визжали.
- Что здесь происходит? - спросил я как можно строже, уже чуя нечто
неладное.
Дети схватили меня за руки и потянули к аквариуму. Вначале я не понял,
в чем дело: Берегиня металась в воде, а за ней волочился какой-то предмет.
Не в силах избавиться от него, русалочка в отчаянии оглядывалась назад.
- Валера сделал Берегине карету, как у царевны-лягушки! - восторженно
объяснила Алена. - А Берегиня - представляешь! - вдруг сказала
человеческим голосом: "Осторожно, не сделай мне больно!"
Я опешил.
- Валера, скажи, что она выдумывает, - с надеждой произнес я.
- Нет, правда! - блестя глазами, торжественно заявил он. - Берегиня
умеет разговаривать! Вот расскажу в классе, опять не поверят.
- И правильно сделают. Все тебе что-то мерещится, - строго сказал я.
- Да нет же, папочка, и я слыхала, - схватила меня за рукав Алена. -
Честное слово, она так тоненько сказала: "Осторожней!"
Я стиснул зубы. Неужели Берегиня научилась контактировать с людьми
напрямую? Это грозило ей большими неприятностями. Молча я отцепил от нее
леску, привязанную к "карете" из спичечных коробков и тетрадных скрепок.
Вечером Людмила спросила меня:
- Что там дети болтают, будто Берегиня разговаривает?
- Именно болтают, - успокоил я жену. - Все им что-то чудится: то ее
превращения, то разговор. Впрочем, это понятно: для них она сказочное
существо.
Мне было тревожно.
Наконец-то вернулся Дроботов. Из Азии он привез ворох впечатлений,
коллекцию камней и фотографию окаменевшего следа динозавра. Мы сидели на
кухне за "Старинным нектаром", я, слушая его сбивчивый рассказ о красотах
ониксовой пещеры, о таинственных звуках, раздававшихся по ночам возле
стоянки геологов, я предвкушал впечатление, какое произведу на него
Берегиней, о которой пока помалкивал.
Дроботов был так захвачен собственным рассказом, что долго не видел
моей улыбки, а когда наконец заметил, спохватился и подозрительно
замолчал.
- Ты чего? - сказал после некоторой паузы. - Впрочем, совсем забыл:
тебе рассказывать о чудесах бесполезно - все равно не поверишь. Но вот
перед тобой фото. Или думаешь, что этот след я сам выдолбил в камне?
- Почему бы и нет? - поддел я, и Дроботов готов уже был взорваться,
когда я встал и пригласил его в комнату с аквариумом.
- Что, новое приобретение? - кисло спросил он на ходу, явно
расстроенный тем, что даже сейчас, когда явился с таким грузом диковинных
новостей, не нашел во мне полного отклика.
- Крепче держись за стул, - предупредил я и трижды постучал по стенке
аквариума.
Как и следовало ожидать, Берегиня выплыла из грота в облике лигуха, но
и в таком виде очень удивила моего друга.
- Ну и уродина! - воскликнул он. - Впервые вижу такого огромного
головастика. Где ты его откопал?
- Уродина, говоришь? - усмехнулся я.
- А то нет? Тем не менее, он любопытен. Ни у одного аквариумиста не
видел ничего подобного.
- Это верно, - согласился я и торжественно стукнул по стеклу один раз,
давая Берегине понять, что пора обрести свою красоту.
Каково же было мое недоумение, когда русалка ни на этот знак, ни на
последующие никак не отреагировала, продолжая оставаться в облике
безобразного головастика. Вот так номер. Это была явная забастовка. Я
виновато взглянул на друга, и, не теряя надежды, еще раз щелкнул по
стеклу. Лигух скрылся в зарослях.
- Да, забавная живность, - скучновато сказал Дроботов.
Я хотел было рассказать, что за чудо на самом деле этот головастик, но
потом раздумал: пусть лучше Берегиня, когда захочет, сама удивит моего
друга.
Заметив мое огорчение, Дроботов хлопнул меня по плечу и великодушно
сказал:
- Нет, головастик симпатичный и экзотичный. Но вдруг это какая-нибудь
жаба-мутантка?
- Приходи завтра, - сказал я, решив как можно быстрее узнать у
Берегини, в чем дело. - Покажу тебе нечто, чего не увидеть ни в Азии, ни в
Африке.
Дроботов ушел заинтригованный, а я тут же бросился к аквариуму.
- Эй, - гневно сказал я, обхватывая стеклянные стенки. - Выходи, у меня
есть о чем поговорить с тобой.
Берегиня тут же выплыла из грота, и после облика лигуха показалась еще
прекрасней. Правда, лицо ее было хмуроватым.
- Что случилось? Я ведь стучал, как условились.
- Надоело.
- Что надоело? - опешил я.
- Когда тебя постоянно рассматривают. Это неприятно и даже болезненно,
я устала.
- Хорошо, отдохни, - согласился я, подумав о том, что мы и в самом деле
замордовали это удивительное существо постоянными демонстрациями гостям,
знакомым и незнакомым. Знай Людмила, что русалка обладает разумом, она,
может быть, отнеслась бы к ней с большим вниманием и осторожностью. Но и
вопрос: не большую ли выгоду имела бы жена от русалки, сделав это
открытие?
- Не обижайся, - сказала Берегиня, усевшись на обросшую мхом рапану. -
Хочешь, расскажу о своей жизни в речке?
Я молча кивнул. Она явно чувствовала себя виноватой, и меня тронуло
это.
- Крепче обними мою стеклянную клетку.
Я плотнее прижал ладони к стенкам аквариума, и в тот же миг очутился в
диковинном царстве, не сразу сообразив, где я и что со мною. Лишь
значительно позже понял, что Берегиня на какое-то время дала мне свое
видение прошлого и превратила в некое мелкое водоплавающее. Настолько
мелкое, что придонные рыбы, важно лежащие на дне речки, казались огромными
подводными лодками, в цветке белой кувшинки можно было оборудовать себе
дом, а Берегиня обрела величину девочки, я посматривал на нее с некоторым
страхом.
- Не бойся, - проговорила она, поймав меня в ладонь, и я на себе
испытал, как неприятно, когда тебя разглядывают. - Вот, здесь я жила, пока
ты меня не выловил. Смотри, как тут красиво и просторно, не то, что в
твоем аквариуме. И вода чистая. А вон то клубящееся золотое облачко -
рачки дафнии. Не узнаешь? Да-да, те самые, трупиками которых ты кормишь
своих рыб. Посмотри, какие они прекрасные на воле, живые. Хочешь, покатаю
тебя на водяном ослике? Нет, давай лучше проведаем моего приятеля,
жука-водолюба. Он сорвет тебе водяной орех чилим, и ты будешь жить долго и
счастливо. Поплыли... Осторожней, это вовсе не сухой лист, а морской
скорпион. Если его не трогать, он безобиден, но, коль заденешь, пеняй на
себя. Впрочем, тебе ничего не угрожает - все это лишь в нашем воображении.
Я и впрямь чувствовал себя в безопасности, будто находился в защитной
камере. С любопытством, изумлением рассматривал мир речной заводи с
островками лилий на воде, подводными травами и цветами. Надо мной вдруг
завис огромный колокол из пузырьков воздуха.
- Его соорудил паук-серебрянка, - мимоходом объявила Берегиня, и мы
поплыли дальше. По дну речки расхаживала какая-то птица.
- Это моя подружка оляпка. Люди считают, что среда птиц и рыб - две
несовместимости, а вот оляпка соединила их: она живет и в воде, и на
деревьях. Но что-то я не вижу водолюба. Сейчас заход солнца, и он, должно
быть, любуется им. Поплыли наверх!
Мы всплыли на поверхность заводи и сердце мое восторженно заколотилось.
Над водой бушевала снежная метель поденок, подсвеченная розоватыми лучами
заката. Зрелище было настолько фантастическим, что я замер. Вышел из
оцепенения, лишь когда ощутил, что кто-то теребят меня за плечо.
- А? Что?! - вскрикнул я.
Обхватив меня за плечи, рядом стояла Людмила, в слезах, и пыталась
оттащить меня от аквариума.
Я стер со лба испарину, подошел к дивану и лег.
Людмила плакала.
- Ну чего ты? - стал я грубовато утешать ее. - Засмотрелся, задумался,
а ты уже в панике.
- Витя, - Людмила всхлипнула. - Она изведет тебя. Почитай в
энциклопедии... За русалками водятся такие особенности. И Благушина
сказала мне...
- Глупости, - отмахнулся я, вспоминая только что виденное. - После
работы хочется отдохнуть. И тебе рекомендую медитации у аквариума.
- Нет, Витя, ты как-то нехорошо повис на его стенках. Я даже
испугалась, когда вошла: тебе явно было худо. Взгляни на себя в зеркало -
как с креста снятый.
Теперь я стал осторожнее. Выбирал время, когда Людмилы не было дома, и
путешествовал в мир Берегини. С каждым разом это было все менее
изматывающе. В конце концов я и впрямь научился отдыхать у аквариума, как
на лоне природы. Обычно я возвращался домой в душном, битком набитом
троллейбусе, и каким это было удовольствием очутиться в лесу, на берегу
речки или прямо в ее прохладной воде. До сих пор я представлял себе
духовную жизнь как нечто, состоящее из чтения, походов в театр, кино,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг