Илим. Он почему-то не может связаться с вами, а ему нужно сообщить что-то
важное.
- Это я, по его же совету, экранировался, - пробормотал Радов, во все
глаза разглядывая маленькое существо с точеным профилем юной девушки. - А вы
кто будете?
- Меня зовут Тироль. Я из отряда связистов, но готовлюсь к космополетам.
- Ее оливковое личико с огромными радужными глазами смотрело па Радова
смущенно и не без любопытства. - Мне нравятся репликанты, - призналась она.
- Особенно дети. Они думают, что я из сказки, и часто приглашают в гости.
- Ты милая, Тироль. Спасибо тебе. Передай Илиму, что скоро буду у него.
- И все? - В голосе Тироль прозвучала грусть.
- Что же еще? - растерялся Радов.
Тироль взмахнула белыми крыльями и улетела.
Радов покачал головой. Надо же, никак не привыкнет к подобным
неожиданностям. Встал, выключил гелиофок, надел свободную белую тунику и
через весь город зашагал к Илиму.
Вчера магучи не выдавали своего присутствия - вероятно, знали, что Радов
здесь впервые и хватит с него впечатлений от икаров и спиролетчиков. Но их
желание шуткой прощупать психику и логику мышления гостя было так велико,
что он почувствовал это сразу, как только вышел из гостиницы. Хорошо, что
Лия предупредила о возможных неожиданностях: не очень испугался, когда за
ним увязалось нечто, похожее на облако, стелящееся по земле, живое,
пульсирующее дыханием. Внутри вспыхивали прожилки красных и голубых молний,
и оно слегка потрескивало, исходя ароматом то сирени, то миндаля. Радов шел,
искоса поглядывая на странного попутчика. Что ему надо? Неожиданно из облака
вытянулась длинная тонкая рука и схватила его за тунику. Он сердито
остановился.
- Если это фокусы магучей, то совсем не остроумные. Просто хулиганство.
Поблескивая розовыми отполированными ногтями, рука дружески потрепала его
по щеке. Он брезгливо отшатнулся, зашагал дальше, и она мгновенно
растворилась в облаке, которое приняло облик ртутного шара, сделало
несколько кругов возле Радова и испарилось.
Он ступил на движущийся тротуар. Под ногами оказалась зеркальная
поверхность. По всей обозримой длине стояли вверх ногами двойники Радова.
Поднял руку, желая убедиться в том, что это и впрямь его отражения, по
двойники не шелохнулись. Он спрыгнул с тротуара и так неловко, что очутился
под брюхом автогусеницы, везущем в школу детей-репликаптов. Гусеница резко
затормозила, обдав его горячим воздухом. Под веселые возгласы и свист детей
он встал и, досадуя на себя, двинулся дальше.
- Дядя! - кивнул ему, широко улыбаясь, белобрысый мальчишка. - У вас
единственный способ умереть - сесть в ракету и взорвать ее в космосе.
Да, он знал, что если бы гусеница раздавила его, то к следующему дню ему
восстановили бы все органы, и он вновь был бы цел и невредим. Но при этом
сердито напомнили бы, что каждая подобная "смерть" производит мутацию в его
жизненной энергии, а это нежелательно, так как определенное число мутаций
может превратить его в человека, который постепенно забудет все, что было с
ним в первой жизни. Однако магучи шутят нечестно - ему вовсе не хочется
терять память о прошлом.
О магучах он слышал давно, но пока еще не был знаком ни с одним. Кое-кто
относил к магучам Лера, но того это всегда раздражало, он считал, что
слишком серьезно относится к жизни, а магучи - это шуты и иллюзионисты. Лер
был не прав, однако его раздражение можно понять: магучи не принимали
участия в репликации, хотя и не отрицали ее важность. У них были свои,
подчас тайные, граничащие с чудом, методы оживления попавших в катастрофу
эсперейцев, по в основном они заботились о том, как придать жизни веселый
оттенок аттракциона, а это не всем нравилось. Вот и сейчас, не спросив
Радова, до шуток ли ему, они забавлялись, подстраивая фокус за фокусом.
Теплица Илима была уже совсем близко, когда Радов увидел, что навстречу
ему, медленно постукивая колесами на стыках, движется неизвестно откуда
взявшийся поезд. Настоящий, какие ходили в двадцатом веке, зеленый, с белой
полосой по центру вагонов, на которой светилась надпись: "Земля - Эсперейя".
Поезд весело промчался мимо Радова. Из окон приветственно махали люди, и
каждое лицо было до боли знакомым. Мама с отцом, жена и дети. Ирма, Айка,
друзья.
Призрачный поезд неспешно прошел сквозь идущих по городу людей, и, когда
скрылся, Радов догадался, что пассажиров поезда вычитали из его подсознания
магучи. Но с какой целью?
Не успев до конца осмыслить случившееся, он неожиданно очутился перед
зданием сфероидной формы. Его втянуло вовнутрь эскалатором и через несколько
метров выбросило в помещение с невысоким купольным сводом, плавно
переходящим в стены, отливающие узорами красновато поблескивающей мозаики.
- Садитесь, - скрестив руки, перед ним стоял человек с широкими
соломенными бровями и густым снопом таких же волос. На нем была длинная,
стального цвета хламида, на шее висел зеркальный кулон, смахивающий на
сосульку. - Извините наши проказы, но все это из лучших побуждений, - пропел
он густым баритоном, вибрирующим контрабасной струной. - Степ. - Он протянул
руку.
По Радов был так рассержен, что своей не подал.
- Это что? - Он обвел глазами комнату. - Очередная ваша забава?
Степ улыбнулся:
- Нет, это реальность.
- Но кто дал вам право так бесцеремонно вмешиваться в мою жизнь? Я шел в
гости к спиролетчику, а вы зачем-то приволокли меня сюда.
- Ваш новый знакомый тоже будет здесь.
Радов поморщился, как от зубной боли. Вездесущность магуча (а в том, что
Степ был магучем, сомнений не было) отталкивала и пугала.
- Илим позвал вас по поводу нашего дела, - добавил Степ. - Не
удивляйтесь, если увидите еще одного вашего знакомого.
В руках у Степа не было волшебной палочки, но Радову почудилось, что тот
сделал какое-то телодвижение, и посреди комнаты мгновенно вырос Илим с
золотистой головой подсолнуха, а в кресле напротив появился Лер.
- Дружище, я не фантом, - расхохотался Лер, увидев изумленную физиономию
Радова. - Степ - единственный магуч, которого я не просто уважаю, но и
люблю. Не сомневаюсь, что он успел уже позабавляться с вами.
Радов не понимал, что происходит. Встал, подошел к Илиму, потрогал его
лепестки, засиявшие золотой аурой, пожал руку Леру, подошел к Степу. Ладонь
магуча была жесткой и прохладной.
- Вот и хорошо, - сказал Степ. - Даю слово, что больше не буду над вами
шутить. Однако заметьте - я не играл с вами, я вас изучал, и вы мне
понравились.
- Стас, как вам моя связистка Тироль? - спросил Илим, не разжимая ниточки
рта.
- Прелестное существо. - Радов уселся в кресло, все еще не до конца веря
в то, что его не разыгрывают.
Поглядывая на Радова, Степ крупными шагами мерял комнату. Остановился у
кресла Лера, положил руку на его плечо.
- Ну что, начнем?
Лер кивнул, обвел взглядом присутствующих. - Я ведь, Стас, не зря послал
вас сюда, в Минос.
- Знаю. Тах Олин доложил. - Надумали нас развлечь. Лер улыбнулся:
- Не только. Лично вы, Стас Радов, нужны для более серьезного дела. - Лер
слегка замешкался, провел ладонью по бритой голове.
- Вам знакомо такое имя - Таир Дегарт?
- Да. Сейчас он на Земле. Но мы никогда не виделись.
- Таир - ваш соотечественник. Более того, вы жили в одно время и в одном
городе. У меня даже есть подозрение, что вы были знакомы.
- Какое его первое имя?
- Разрешите пока оставить это в секрете. Так вот, сегодня ночью Таир
совершил преступление.
- А именно?
- Взял почву в двух произвольно выбранных им районах.
- Его накажут?
- Лет на пять - шесть отлучат от полетов и, возможно, отправят на Айгору.
Для него это тяжелое испытание, тем более, что над привезенной им почвой мы
все же будем работать. Комиссия, однако, намерена возвратить эту почву на
Землю.
Радов вскочил.
- Если он взял ее в предместьях моего города...
- Мы не должны идти на поводу эмоций и личных Желаний, - холодновато
произнес Степ. - Но уж коль такое случилось с Таиром, значит, им владело
нечто большее, чем просто любопытство. В единичных случаях нарушение
инструкций несет в себе заряд нравственности. Илим связался с Таиром и
выяснил, что им двигало одно из величайших чувств - любовь. Это, разумеется,
не оправдание, и все же мы должны ему помочь. Самое главное, Стас, ради чего
вас пригласили сюда, - это намерение предложить сотрудничество с нами. Мы
хотим помешать возврату почвы с Эсперейи и намерены реплицировать тех, кого
Таир так пылко желает увидеть. Ему удалось уловить и несколько энергоматриц.
Если они совпадут с реплигенами, состоится первая целенаправленная встреча
репликантов.
- Стас, в нас сидят художники, которые не могут спокойно взирать на то,
как их герои ходят с обрубленными концами судеб. Вы понимаете меня? - Лер
смотрел испытывающе и проницательно.
- Я согласен, согласен! - выпалил Радов, взволнованный всем, что так
неожиданно обрушилось на него.
Тепло одобрения разлилось вокруг Илима, и это не прошло мимо внимания
старшего репликатора.
- А вы, Илим, будете нашим агентом, - то ли в шутку, то ли всерьез сказал
Лер. - Нам очень понадобится ваше мыслевидение. Как только Дегарт вернется,
мы соберемся вновь.
Часть 4
Ночь сомнамбул
Сидит в зыбкой тени маслин, прикрыв лицо панамкой, меж двумя пляжами,
будто на собственной, суверенной территории, и нет ей дела до беззаботного
гама правого пляжа и сосредоточенных усилий левого, санаторского, где вместо
топчанов - коляски, с которых санитары помогают больным спускаться в воду и
выбираться оттуда.
- Айналайн! - осторожно, чтобы не испугать, Гали притронулся к ее локтю.
Не шевельнулась. Сдернул с лица панамку. Глаза закрыты, на лбу испарина. -
Айка, на солнце спать вредно, - он легонько потряс ее за плечо.
Веки ее дрогнули, медленно открылись, но взгляд был невидящим,
устремленным в такую даль и высь, что, заглянув туда, Гали ощутил
головокружение и покалывание в груди. Провел ладонью по влажному лбу
девушки. Губы ее шевельнулись, однако скользнувшего по ним слова он не
разобрал. Наконец, глубоко вздохнув, Айка очнулась. Повела взглядом и,
увидев склоненное над ней загорелое лицо с раскосыми глазами, улыбнулась.
- Тебя долго не было, я немного вздремнула. Гали молча смотрел на нее,
понимая, что Айка чего-то не договаривает.
- Где ты была?
- Это я тебе должна задать такой вопрос. - Она загнула поля панамки и
натянула на голову.
- Ты не все рассказываешь о себе. С тобою что-то происходит, а я не
понимаю что.
Она достала из сумки часы. Половина двенадцатого. Полтора часа ждала на
солнцепеке, голова раскалывается, а он еще и допрашивает. Ну как объяснить
то, в чем и сама не может разобраться? Эсперейя, будущее землян... Что это?
Яркие, до галлюцинаций, фантазии или реальное проникновение в завтрашний
день?
- Мне снятся страшные сны.
И она рассказала о Радове - Букове, икарах и спиролетчиках, обо всем, что
привиделось за то время, пока ожидала его. Он слушал с интересом и
удивлением: при всей фантастичности рассказанное было похоже скорее на
выдумку, чем на сновидение.
- Это, конечно, из твоих тетрадей. Но неважно. Я бы тоже хотел
когда-нибудь повториться.
- Мы будем жить всегда, вечно, - уверяла Айка.
- Разумеется. - Он весело тряхнул чубом. - Это Букову суждено то умирать,
то воскресать, а мы с тобой бессмертны. По этому поводу предлагаю
искупаться. Но почему ты не рвешь на мне волосы и не называешь обормотом за
то, что не привел Орлика?
- Я никогда не доставляю тебе удовольствия скандалами.
- А жаль. Так вот, на въезде в город меня остановил постовой и потребовал
на Орлика документ. Я сказал, что это ведь не пятьдесят и даже не тридцать
лошадиных сил, а всего одна и заправляется мой транспорт не бензином, а
сеном, но он и слушать не захотел. Пришлось вернуться к деду. Ничего, к
следующему выходному обязательно раздобуду бумагу и нас пропустят не только
в город, но и на твою Эсперейю.
- Я, пожалуй, поеду в палату, - сказала она. - Голова разламывается и
усталость, будто мешки таскала.
- По ты и впрямь пыталась поднять нечто неподъемное. Это надо же такое
придумать: репликация, клеточное обновление. Сиди спокойно, я сам. - Он
поставил рычаги на нейтралку и повез ее в корпус.
Айка все еще не могла полностью прийти в себя: увиденное на Эсперейе
хаотично мелькнуло в памяти. Хотелось пить.
Палата пустовала: Габриела и Шура загорали на балконе, Кинга была на
пляже. Гали открыл дверь, и девушки вмиг натянули на себя простыни. Он помог
Айке перебраться на кровать, присел рядом.
- Завези, пожалуйста, девочек, - попросила Айка. - Им уже пора.
Он закатил кровати в палату и собрался уходить, когда Габриела вспомнила,
что у ее мужа сегодня день рождения и надо бы послать телеграмму.
- Пишите, я отнесу, - Гали опять сел возле Айки.
- У вас что, роман? - беспардонно спросила Габриела, черкая по тетрадному
листу шариковой ручкой.
- Габра, - одернула ее Шура.
- Советую не убиваться всерьез, - Габриела оторвалась от бумаги и,
усмехаясь, взглянула па Айку. - Парень твой ничего, симпатичный, но это как
раз и плохо.
- Вы, кажется, пишете телеграмму, - хмуровато напомнил Гали.
Шумно раздвинулась дверь и в палату вкатилась раскрасневшаяся от солнца и
ветра Кинга.
- Такой ветроган! Надвигается гроза. О, у нас гость. - Она осеклась. -
Надолго? Мне надо переодеться.
- Однако твои подруги не очень любезны, - сказал Гали.
- За любезностями не по тому адресу обратились, - отпарировала Кинга.
- Вот, пожалуйста. - Габриела протянула телеграмму и деньги.
Он взял их, кивнул Айке и вышел, бросив в узкую щель вагонной двери: - До
свиданья, сердитые девочки!
- Какие все же мы злые, - с досадой сказала Шура, когда дверь
задвинулась.
Айка молча легла на подушку. Кинга стягивала с себя платье.
- С ними только так и надо, без церемоний. А твой, Айка, из породы
бабников. Я их хорошо знаю. Так что не очень расстраивайся. Захотелось
мальчику чего-нибудь эдакого, десертного, нервишки пощекотать экзотическим
романом. Так будь умней, не клюй с ходу, обмозгуй, что и как. Присмотришься
и увидишь - все это не то.
- С каких это пор ты обрела змеиную мудрость? - приподнявшись на локтях,
Габриела с интересом смотрела на Кингу. - Тебе что, изменил твой прибалт?
- Девочки, ну что вы с утра цапаетесь, - тоненько протянула Шура.
По-детски добродушная и мягкосердечная, она всегда выступала в роли
примирителя.
Натянув на лицо простыню, Кинга судорожно всхлипнула. В палате напряженно
замолчали. Ветер захлопал по этажам форточками, где-то разбилось стекло.
Айка села и толчком двинула коляску к балконной двери, чтобы ту не открыло
сквозняком.
К неуравновешенности Кинги привыкли, но сейчас поняли: что-то случилось.
Перегнувшись через кровать, Айка притронулась к ее плечу. Кинга съежилась и
уже громко, взахлеб расплакалась.
Такое бывало - иногда кто-нибудь вот так срывался. Любые слова тогда
казались фальшивыми. В таких случаях лучше помолчать, но не слишком долго,
иначе может начаться истерика.
Шура включила радио, зазвучала веселая фортепьянная пьеса. Кинга схватила
с тумбочки чашку и швырнула в репродуктор. Шура поспешно выдернула из
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг