обращал - просто проверял остроту меча.
- Ах ты!.. - отреагировала толпа.
Во двор замка высыпала целая толпа слуг, поваров, придворных и воинов
внутренней охраны. Слух о прибытии диковинных людей, нанятых шеидом для
войны с унгараттами, моментально облетел столицу, и у стен крепости уже
бесновался простой люд, изнывая от желания хоть одним глазком поглядеть на
пришельцев.
Теконг-Бессар досадливо поморщился, когда ему доложили о
непосредственной реакции его добрых граждан.
- И что ты посоветуешь сделать, Баяндай? - спросил он. - Разгонять
толпу силой я не могу. Было бы абсолютной глупостью настраивать против
себя своих подданных в столь неудачный момент. А терпеть их выходки я тоже
не намерен.
- Ты позволишь мне заняться этим делом? - с легкой улыбкой спросил
лурд.
- Конечно. - И Теконг-Бессар всплеснул пухлыми руками, всем своим
видом показывая, что он полностью поддерживает Баяндая в любом начинании,
и даже спрашивать не стоило.
Тот скользящими шагами прошел через весь зал, отворил дверь и...
ничего не сделал: ни голоса не подал ни махнул, даже мускулы на его лице
не дрогнули, насколько мог со своего места заметить шеид. Однако спустя
несколько секунд перед Баяндаем так же бесшумно и внезапно возник один из
его лурдов. Был он на полголовы ниже своего предводителя и немного шире в
кости; Но так же коротко острижен; одет в кожаные одежды - облегающую
безрукавку с глубоким вырезом на груди, узкие штаны и кожаные наручи.
Тонкая талия была перетянута широким - в две ладони - поясом, за которым
тускло поблескивали рукояти кинжалов.
- Мадурай, - обратился к нему предводитель, - те люди во дворе замка
и за стенами ведут себя нескромно. Они мешают.
Лурд склонил стриженую голову, и в его правом ухе сверкнула
бриллиантовой каплей серьга. Так же молча удалился из поля зрения шеида, и
Теконг-Бессар не смог понять даже, в какую сторону он направился.
Мадурай же выскользнул с черного хода, открыл боковые ворота замка и
вышел наружу. Толпа бесновалась прямо у центрального входа, вопила,
кричала; большинство собравшихся, особенно те, кто прибыл в последние
полчаса, понятия не имели, зачем вообще здесь находятся. Человек в толпе -
это совсем не то же самое, что он же, но в одиночестве. Толпа пробуждает
самые низменные инстинкты, причем происходит это моментально и не
объясняется ничем.
Граждане Маягуаны прыгали, делали непристойные жесты, улюлюкали.
Кто-то внезапно завопил:
- Смерть чужакам!!! Зачем нам чужаки?
- Правильно! - поддержал его второй голое. - Унгаратты, хассасины,
теперь эти... Люди! Что же с нами делают? Что же мы, на своем горбу всю
жизнь кого-нибудь возить будем?!!
- Унгаратты в трех переходах от столицы! - вы крикнул истеричный
голос. - Если мы выдадим им шеида и чужаков, они пощадят нас!
- Верно! Верно! - раздались вопли и справа, и слева.
Волнующаяся многотысячная толпа не поняла, когда как появился перед
ней высокий, бронзовокожий человек с коротко остриженными светлыми
волосами. Одет он был настолько необычно, а стоял в такой свободной и
раскованной позе, что все поневоле затаили дыхание, рассматривая его.
Видимо, по чистой случайности стоял он на таком месте, что был хорошо
виден отовсюду. Даже те, кто стоял в задних рядах, могли свободно его
разглядеть.
- Друзья мои, - мягко произнес Мадурай, - вы утомились, ожидая
загадочных лурдов. А это нехорошо. Вам следует идти по домам, друзья мои.
Толпа вздохнула как один человек. Ничего угрожающего не было ни в
словах, ни в интонациях странного воина. Однако всех охватил ужас. Они
почувствовали, что виновны перед ним, а он волен карать и миловать по
своему усмотрению. Людям стало страшно, и они попятились, отступили. Всего
на один или два шага, но начало было положено.
- Может, вы хотите что-нибудь сказать моему командиру? - столь же
спокойно продолжил Мадурай, и его указательный палец внезапно уперся в
какого-то толстяка, стоявшего в первом ряду. - Наверное, ты? Или ты? -
Указующий перст переместился на соседнего человечка, моментально ставшего
жалким и испуганным.
- Нет, нет, господин!
- Тогда что же вы делаете здесь? - спросил лурд жестко.
Все стали переглядываться, недоумевая: кажется, вообще перестали
соображать, и толпа, поволновавшись, начала медленно разваливаться. Задние
ряды уже мчались со всех ног по направлению к Маягуане.
- Убирайтесь, друзья мои, - посоветовал Мадурай и улыбнулся.
Его улыбка подействовала сильнее любой угрозы. И спустя несколько
минут холм был чист. Лурд довольно огляделся по сторонам, затем снова
вошел в замок через боковые ворота.
- А вы, - бросил охранникам, - немедленно на стены. Начать готовиться
к обороне замка! - рявкнул так, что у солдат уши заложило. Спотыкаясь,
роняя на ходу мечи, они кинулись врассыпную, словно стайка кроликов.
Слуги и придворные попятились при виде Мадурая и не стали дожидаться,
пока он обратится конкретно к ним, - сами исчезли в недрах замка.
Лурд отправился к своим товарищам, им предстояло готовиться к
большому сражению.
***
Аджахак доставил Каэтану в Сонандан уже под утро. Небо медленно
серело, Салмакида еще спала; Храм Истины тоже был тих и спокоен.
- Наверное, Траэтаона не стал никого оповещать о своем прибытии, -
предположил Тиермес. - А то бы Нингишзида донял его заботой и расспросами
о тебе. Думаю, наш Вечный Воин завалился в какой-нибудь беседке и спит как
суслик. Набирается энергии.
- Он очень правильно решил, - одобрила Каэ. - А то не миновать бы нам
теплой встречи.
- Ну, дети мои, - вмещался в их разговор дракон. - Отпустите старую,
полудохлую ящерицу, и она тоже последует примеру мудрого Траэтаоны. А
потом можете беседовать под открытым небом сколько вашей душе угодно.
Только не жалуйтесь никому на усталость - вас все равно не поймут...
- Конечно, конечно, - сказала Каэ, спускаясь с шеи Аджахака на руки
Тиермеса. - Извини. Еще раз благодарю тебя за помощь.
- Скоро увидимся, - пообещал дракон.
Он поднялся в воздух и стремительно понесся к Демавенду.
Каэ и Тиермес остались стоять недалеко от храмового парка; как-то
само собой вышло, что Владыка Ада Хорэ все еще держал на руках свою
драгоценную ношу. Заметив это, он опустил ее на землю со всей
осторожностью.
- Что ж, - сказал, улыбаясь, - если хочешь, я сейчас же отправлюсь в
Курму, к твоему Зу, и расскажу ему, что ты вернулась и все благополучно
закончилось. Думаю, он уже знает, что ты улетела невесть куда на драконе,
и теперь империя разваливается на части от его стенаний.
- Не дразни его, это нехорошо, - мягко укорила Каэтана.
Она смотрела на Тиермеса странным, долгим взглядом, и глаза ее -
влажные, лучистые - сияли ярче утренних звезд.
- Что с тобой? - встревожился Жнец.
- Ничего особенного. Просто, когда ты исчез там, на Джемаре, я
ощутила пустоту. Я пыталась, но так и не смогла себе представить, что буду
делать без тебя, если случится самое непоправимое.
- Постой-постой, - прервал ее Тиермес. - Это не правильно!
- Что не правильно? - изумилась Каэтана.
- Обычно я говорю тебе о своих чувствах, а ты прерываешь меня и даешь
понять, что все, что было когда-то, - было когда-то. И к настоящему не
имеет отношения. Не отбирай у меня мой хлеб и не вторгайся на мою
территорию. Я грозен и свиреп, когда защищаюсь.
Странное это зрелище - растерянный владыка Царства Мертвых.
Богиня Истины - хрупкая, маленькая, такая слабая на фоне
величественного сияющего Жнеца - подошла к нему вплотную, встала на
цыпочки и обвила его руками. Движение это было отнюдь не дружеским, а
полным чувства и тоски по нему.
Недоумевающий Тиермес легко подхватил ее на руки, приблизил свое лицо
к ее - залитому слезами, отчаянному:
- Да что с тобой?
- Знаешь, Тиермес, вдруг этот мир и вправду придет к концу? Вдруг мне
не удастся то, что задумано? И я вовсе не хочу умереть до того, как ты
узнаешь, что я совсем не случайно спустилась тогда в Ада Хорэ... Что я, я
люблю тебя.
Тиермес хотел было спросить: "А как же Зу-Л-Карнайн?" - но он был
слишком мудрым, слишком древним существом, чтобы выяснять для себя
очевидные истины.
Каэтана любила не так, как может любить простое смертное существо.
Будучи бесконечной по своей природе, она могла вместить в себя бесконечное
количество душ.
Истина одна.
Но для каждого - своя.
Тиермес был уверен еще в одном: в том, что его обожаемая богиня любит
не только его и Зу-Л-Карнайна;
Он даже мог назвать имя этого человека, но не хотел причинять ей боль.
В ту ночь в покоях Богини Истины никто не спал. Ровное
серебристо-голубое сияние заливало и комнату, и здание храма, и
окрестности, словно тут рождалась голубая звезда. Когда Владыка Ада Хорэ
испытывает неземное блаженство, даже в Царстве Мертвых наступают мир и
покой. Арнемвенд облегченно вздохнул, хотя и не понял, что же случилось с
ним: обновление, радость, дарованная свыше? Мир особенно не задумывался
над этим вопросом.
А потом в рассветном небе, когда уже пели птицы и первые жрецы
торопились по своим делам, протирая заспанные глаза, когда Куланн
только-только вылил на себя первый кувшин ледяной воды, - в бездонную синь
поднялись две диковинные птицы. Они носились друг за другом, они парили,
они сплетались телами.
Лазоревый огромный дракон и сияющий бог с драконьими крыльями за
спиной.
***
Чем больше урмай-гохон думал над сделанным ему предложением, тем
больше считал его выгодным во всех отношениях и достойным его грядущего
величия. Тем более что просьба почти совпадала с его собственными планами.
Когда невысокого старика с пронзительными глазами привели к нему в
покои, Самаэль ощутил присутствие незримой, но знакомой энергии. Он
почувствовал себя настолько хорошо в обществе этого странного посетителя,
что проникся к нему симпатией - чувством, прежде ему незнакомым.
Назвавший себя Деклой говорил от имени повелителя Мелькарта,
утверждая, что Ишбаал и его господин - суть одно и то же, но в двух
воплощениях. Самаэль не знал, верить ли этому невероятному сообщению,
однако и венец Граветта, и меч Джаханнам полностью одобряли сказанное
Деклой. И советовали урмай-гохону прислушаться, понять, согласиться.
Просил же Декла, чтобы Молчаливый начал войну с Зу-Л-Карнайном и
Интагейя Сангасойей - владычицей Запретных Земель. Согласно его плану
урмай-гохон должен был доставить двенадцать человек в Шангайскую равнину,
за что была обещана Самаэлю непомерная награда.
Декла утверждал, что когда двенадцать избранных тенью Джаганнатхи
соберутся на Шангайской равнине, откроется проход между мирами и на
Арнемвенд сможет явиться повелитель Мелькарт, или же Ишбаал, если Самаэлю
так приятнее его называть. Но существо вопроса от этого не меняется. Сам
старик предлагал свои услуги в качестве проводника и советника, так как
утверждал, что служил в Сонандане начальником Тайных служб и лучше других
осведомлен о том, что происходит в стране; знает он, как кто станет
реагировать на вторжение, и вообще может сообщить огромное количество
полезной информации.
Самаэль прекрасно сознавал, насколько ценным мог оказаться подобный
советчик. Его смущало другое - где эти люди, которых он должен провести,
кто они?
- Я не понимаю, старик, - сказал он. - Отчего вы не можете проникнуть
туда тайно?
- Урмай-гохон, верно, шутит. Он же не думает, что сюда, в его покои,
сейчас могут пробраться двенадцать человек и делать все, что им
потребуется, а армия танну-ула будет стоять на месте и молчать. Так и в
Сонандане. Пока жива Интагейя Сангасойя и ее родня, пока существует армия
сангасоев и империя Зу-Л-Карнайна, мышь не проскользнет туда. А уж тем
более не дадут они вызвать повелителя Мелькарта. Без него же мир сей
погибнет.
- А это еще почему? - невольно усомнился Самаэль.
- Потому, урмай-гохон, что власть Древних и Новых богов пришла к
концу; силы их иссякли, и они не могут по-прежнему править Арнемвендом.
Сам посмотри - всюду разруха, войны, интриги. Нечисти развелось... Если в
тело этого мира не влить новой, горячей крови, он рухнет. И нашим детям
жить будет негде. Кем ты собираешься править, Самаэль, спустя двадцать лет?
Молчаливый не мог не признать правоту старика. Его самого постоянно
раздражало засилье Новых и Древних богов на Арнемвенде. К тому же у него и
без того был план - начать войну с Зу-Л-Карнайном, потому что армия его
стала наконец достаточно сильной, чтобы противостоять даже такому грозному
противнику.
Надо сказать, что Молчаливый был осторожен и расчетлив. Но это вовсе
не означало, что ему доставляло удовольствие сражаться со слабыми,
беззащитными государствами. Превзойти Зу-Л-Карнайна - это была цель,
достойная сына Ишбаала. А захватить Сонандан казалось еще более
заманчивым. Но Самаэль не позволил себе потерять чувство реальности в
свете радужных перспектив.
- Ты считаешь себя неплохим воином, Декла, - запросто обратился он к
старику. - Тогда ответь мне вот на такой вопрос: я двину армию танну-ула
на Бали, а оттуда - на Урукур или Эреду...
- На Урукур, - быстро вставил Декла. - Иначе в тылу у тебя останутся
враги, а это всегда опасно.
- Ты прав. Но вопрос мой заключается не в этом. Западные государи, а
также твой родной Сонандан - неужели же они будут сидеть сложа руки перед
лицом надвигающейся опасности? Хорошо, я склонен согласиться, что Тевер и
Таор останутся в стороне. И Хадрамаут предпочтет сохранять нейтралитет. Но
Аллаэлла и Мерроэ! Представь себе - объединенные войска этих двух гигантов
под командованием такого полководца, как Зу-Л-Карнайн, при поддержке
сангасоев и бессмертных. Я высоко ценю себя, но я не безумец, чтобы
утверждать, что смогу одолеть такую силу.
- Если следовать твоей логике, урмай-гохон, то спорить с тобой не
приходится. Но если бы дела на самом дела обстояли таким образом, то я бы
и не осмелился явиться к тебе с этим нелепым предложением. Ты великий
стратег, и зачем бы я стал выставлять себя на посмешище; и - хуже того -
рисковать тем, что вызову твой справедливый гнев и буду за то наказан?
- Ты разумно говоришь, - согласился Самаэль.
- Но на самом деле, урмай-гохон, в мире все уже немного отличается от
нарисованной тобой картины. И начну я с тебя. Ты великий человек, Самаэль,
и я говорю это не для того, чтобы сделать тебе приятное. Мне не было
смысла преодолевать огромное пространство, разделявшее нас, терпеть тяготы
пути, чтобы явиться к посредственности и отвесить ей комплимент.
Огромный урмай-гохон немного напрягся, отчего его мышцы под шелковой
кожей взбугрились. Он моментально стал похож на грозного урроха, с той
лишь разницей, что этот владыка лесов уступил бы дорогу человеку Самаэлю,
встреться они однажды на ней. Ибо звери чувствуют, кто сильнее, а кто
слабее их.
- Я сразу сказал тебе, что мне нечего бояться. Я слишком стар, чтобы
желать власти, а может, просто это не в моем характере. Мне нравится сама
игра, но не ее результат. И потому мне хотелось бы найти среди детей
Мелькарта того, кому я хотел бы служить конкретно.
- Объясни точнее, - потребовал Самаэль.
- Двенадцать избранных должны прийти на Шангайскую равнину, и каждый
из них должен быть велик, иначе он просто не снесет тяжести своего
могущества. Могущество дорого стоит, Самаэль. Среди тех, кто придет
открыть дорогу повелителю Мелькарту, - а я буду среди них, - все должны
быть равны. Но никто впоследствии не потерпит над собой иного владыки,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг