отчаянно не хватало чего-то. В его душе возникла маленькая пустота, словно
он вдруг обнаружил дверь, ведущую в потайную комнату, куда ни ему, ни
кому-либо другому ходу не было. Несмотря на множество обязанностей,
которые свалились на него сразу по принесении клятвы на верность и вечное
служение своему народу, он чувствовал себя невостребованным. Это было
странно еще и потому, что свободного времени, кроме как на
непродолжительный сон, у Рогмо теперь не хватало.
Вместе со своими ближайшими родственниками и самыми родовитыми
эльфами он путешествовал по всей Имане, собирая под флаг Гаронманов
разрозненные, малочисленные, угасающие семейства. И везде видел примерно
одну и ту же картину: эльфов преследовали несчастья, смерти и горе. Будучи
же отдаленными друг от друга, они не могли противостоять этим
обстоятельствам. Так что судьба Аэдоны многократно повторилась и
отразилась в прочих эльфийских семьях.
Многие эльфы были во вражде друг с другом. Истинному врагу даже не
стоило беспокоиться о том, как расправиться с ними, - они сами уничтожали
себя в бесконечных междуусобицах, поединках и стычках.
Рогмо стоило немалых усилий призвать своих подданных к порядку.
Особенно тяжело ему приходилось потому, что он был наполовину человеком. И
прекрасные, гордые существа не могли признать его превосходство - мешала
вечная натянутость в отношениях с людьми. Так что предложение - или,
правду говоря, отчаянный зов - Раурала пришлось кстати. Рогмо выпал
прекрасный случай помочь своим друзьям, а затем навестить Хахатегу, чтобы
погостить несколько дней у наместника Хартума. Достойный Банбери
Вентоттен, ныне герцог Талламор, давно уже звал его к себе, соблазняя
аппетитными кушаньями и возможностью поговорить о Сонандане и его
прекрасной правительнице. Теперь Рогмо мог с чистой совестью заехать к
нему на неделю, а то и больше.
Несколько раз Рогмо видел во сне Салмакиду, священную рощу со
Статуями, Куланна, Магнуса и Номмо. Причем князь Алглоранн сообщил о
смерти капитана Лооя, и Рогмо проснулся весь в слезах. Несколько дней
метался в тоске и отчаянии, не зная, как быстрее связаться с Сонанданом, и
тут словно боги услышали его молитвы: явился Астерион и заверил короля
эльфов, что да - опасность такая существовала на самом деле, так что сон
его вещий, но теперь капитан Лоой жив и здоров благодаря Кахатанне, а
большего он, к сожалению, сказать не может. Разве что передать сердечный
привет от всех далеких друзей.
Все эти события во всех подробностях Грэнджер, Раурал и Рогмо со
смаком обсудили при встрече. Засиделись они допоздна, а всего не
переговорили. Утром Рогмо во главе своих воинов должен был идти
разыскивать вампиров. Раурал проводил эльфийского короля в отведенные ему
апартаменты, но не ушел сразу, а присел на край кровати. Задумался. Свечей
зажигать не стали, а так и остались в полной темноте.
- Никак не могу привыкнуть к тому, что ты теперь человек, Гаронман.
- А я никак не могу привыкнуть к тому, что я теперь эльф. Так что же
нам с тобой делать? - рассмеялся Рогмо.
- Думать, думать, добрый король.
- Над чем?
- Веталы твоим ребятам не страшны. Скорее беречься нужно тебе.
Правда, я надеюсь на то, что все обойдется и ты отправишься в Хахатегу.
Когда отправишься, посмотри дорогой по сторонам. В последнее время на твою
долю выпало немало неприятных минут, и ты озабочен проблемами эльфов, а ты
погляди, как живет вся Имана. Потому что мне ее жизнь не нравится все
больше и больше. Знаешь, ты ведь вырос в лесу, оттого поймешь меня лучше,
чем могут понять подземные жители, - затишье теперь такое, как случается
перед грозой. И оттого еще страшней.
- Понимаю, - отозвался Рогмо из темноты. - Неестественная тишина: ни
птиц, ни мелких тварюшек, никого. Только небо хмурится все сильнее и
грозит...
- То-то и оно, что грозит. Как ты думаешь, Рогмо, чем оно нам грозит?
- Не знаю, - честно ответил полуэльф. - Я очень одинок с тех пор, как
остался со своим народом. И эльфы это чувствуют. Но они так устроены, что
им это кажется в порядке вещей - король и не должен быть доступен. Король
для них - это средоточие загадок, тайн, мудрости и силы. А я все равно не
такой. Мое чувство долга мечется постоянно между Иманой и Вардом, а где
душа, даже не спрашивай.
- Чего тут выспрашивать, когда и так видно.
- А Зло подбирается, я это чувствую. Ваши веталы, мои эльфы, которых
теперь трудно разнять, все не поделят чего-то, бесконечные войны. Имана
живет как под занесенным мечом. На Варде сплошные беспорядки. Только бы
она успела...
- Ты о талисманах мыслишь? - не то спросил, не то утвердил Раурал.
- Да.
- Должен тебе сказать, что Элоах ухитил из королевской сокровищницы
не один талисман, а два.
- А я догадывался, - признался Рогмо.
- Откуда?
- А очень просто: помнишь, при первой встрече ты упомянул Деклу,
которого погубил Элоах?
- Как не помнить. Помню всенепременно.
- А я видел, что делает эта вещь. И потому понимаю, что отдать ее вот
так, запросто, не может никто. Чтобы погубить Деклу, Элоаху нужно было
хоть на время уступить ему свое украшение. Но это невозможно сделать -
значит, было еще одно.
- Тебе бы преступления раскрывать, а не на троне сидеть, - восхитился
Раурал. - А то иди к Грэнджеру советником, на мое место! Даровой эль
будешь пить. И дел всего ничего.
- Извини, откажусь.
- Ну как знаешь. Мое дело предложить. - Раурал откашлялся.
- Послушай, гном, - серьезно сказал Рогмо. - Может, эльфы и не
понимают ничего в ваших загадочных подземных душах, но мне твои намерения
видны как на ладони. Что ты хочешь сообщить мне по секрету? И зачем
мнешься? Разве мы не друзья?
- Друзья-то друзья, - ответил Раурал таким тоном, словно пожал при
этом плечами. - Только ты все же Гаронман, а это, может статься, важнее.
- Тогда плюнь на Гаронмана и поговори с тем человеком, которого
встретил как-то в пещере. Помнишь, когда ему на голову свалился такой
смешной бородатый гном в огромных башмаках?
Раурал набрал полную грудь воздуха.
- Видишь ли, Рогмо, я пока не говорил об этом Грэнджеру и никому
вообще не говорил и даже мечтаю скрыть ото всех происходящее. Но только
веталы - это еще не вся беда. Дело в том, что на окраине Нордгарда, там,
где гномьи поселения подходят близко к поверхности и - чего греха таить -
люди как бы и не люди, а происходят от соединения пылких наших сородичей с
не менее пылкими человечьими женщинами... Так вот, там упорно ходят слухи,
что твои эльфы убивают!
- Не может быть!
- Я так и знал, Гаронман, что ты мне не поверишь, - печально вздохнул
гном. - Ты прости, что мешал тебе отдыхать...
- Да нет, Раурал, я тебе верю. - Рогмо вытянул руку, схватился за
что-то мягкое и теплое. - Не уходи, это нужно обсудить!
- А ты не щиплись! - так и взвился тот.
Защелкал чем-то в темноте, оказалось, что огнивом. Посыпались искры,
замерцало алым. Через некоторое время комната эльфийского короля
наполнилась крепчайшим табачным дымом - Раурал закурил свою любимую трубку.
- Там у меня есть сын, я его очень люблю, - начал он без предисловий.
И то, что сказано это было настолько откровенно, наполнило душу Рогмо
теплом и нежностью к этому странному существу: такому сильному, доброму и
одновременно ранимому. А гном между тем продолжал, попыхивая:
- Так интересно вышло: мать его - ну вроде такая красавица, что мне
все завидовали поначалу. И влюблен я был как мальчик - камни ей носил
пригоршнями, золото. Когда сын родился, я вообще чуть с ума не сошел от
радости, такой ладный мальчонка у меня вышел... А потом она сбежала, взяла
золото, взяла камни и сбежала в город. С ее внешностью да с теми
богатствами, что она накопила за время нашей - с позволения сказать -
любви, она могла купить любой титул.
- И где же она сейчас? - осторожно спросил Рогмо.
- А с чего бы я стал ее искать, дружище? Сына-то она тут оставила.
Так что к ней я чувств никаких не испытываю - ни ненависти, ни любви. Не
нужна она мне, а камней не жалко - их тут столько, что она умерла бы на
месте, когда узнала.
А сын вырос, сейчас ему уже сорок, и по человечьим меркам он
взрослый. Деньжат хватает, хозяйство крепкое: отец небось не забывает. Я
бы и в гору его взял, но человеки в нашей тьме и сырости быстро лишаются
здоровья. А в нем много человечьей крови, потому, выходит, она сильнее
против нашей, хотя человек сам по себе слабее и недолговечнее. Вот и
объясни мне этот парадокс...
Раурал снова запыхал трубкой, а Рогмо сидел тихо. Его очень
встревожили слова гнома об эльфах-убийцах, но прерывать друга, когда он
рассказывал о самом дорогом для него существе, было как-то неприлично.
Нельзя.
- Вот сын мне и шепнул на ухо пару слов. Он-то у меня умный,
понимает, каково быть не таким, как людям привычно. И никого огульно не
обвиняет, но до истины доискаться все же просил. Говорит, что на болотах
появляются эльфы - светящиеся, стройные, прекрасные. И вооружены они
прозрачными клинками. Ловят эти эльфы всех подряд - людей, гномов
заблудившихся, лесной народец - и уничтожают беспощадно. Вроде и не
вампиры, но кровь им для чего-то нужна.
И от этого мне страшно, потому что в старых книгах, Рогмо, я не
только о веталах читал, а и об этих существах тоже. Сын мой близко к ним
не подходил, боги миловали. А так не худо было бы узнать, какого цвета у
них глаза, потому что ежели сплошь черные, то горя не оберешься. И тогда
веталы эти с их ненасытностью и свирепостью нам покажутся безобидными
мотыльками.
- Кто это такие? - спросил Рогмо почему-то шепотом, будто
таинственные убийцы могли услышать его.
- Морлоки, - ответил Раурал.
***
- Во время Первой войны с Мелькартом многие эльфы, поддавшись
соблазну, встали на сторону врага. Винить их в этом нельзя, скорее уж
стоит укорить за неосмотрительность, ибо враг искусил самых отчаянных,
самых юных и неопытных, горевших желанием изменить этот мир к лучшему.
Первая война случилась на заре времен, когда люди только-только стали
осваивать Арнемвенд. Они теснили Древние народы, страшились их, иногда без
причины были жестокими и агрессивными. Короче - люди вели себя как
испуганные дети, каковыми и являлись на самом деле. Однако Древние народы
оказались в странном положении: в отличие от детей люди были способны
причинить им немало горя и боли. И потому просто ждать, когда они вырастут
и станут разумнее и добрее, возможности не было. Оттого легко нашел
Мелькарт союзников против людей и богов, допускавших эти несправедливости,
среди многих и многих существ Древней крови.
Нечестно было бы упоминать только об эльфах, когда и все прочие не
избежали той же участи. Люди не остались в стороне, но об этом известно
более всего, и потому рассказ о людях опустим.
Правил эльфами тогда легендарный Гаронман. Самый великий король этого
народа, который когда-либо рождался под солнцем Арнемвенда. Некоторые
склонны считать его и первым, однако это будет ошибкой. Роду Гаронманов
положено было начало уже довольно давно, и легендарный владыка был
третьим, кто носил это славное и гордое имя.
Тяжко было эльфам во время войны проливать свою же кровь, горько было
и невозможно. И когда война завершилась и мир лежал в развалинах и
пожарищах и не было ни надежды, ни утешения, Гаронман проклял предателей и
отступников, запретив им даже называться эльфами. И было дано им имя
морлоков. Предание гласит, что Гаронман изгнал их и только Гаронман может
одолеть их. И только Гаронман может даровать им прощение. Ибо именно
прощения втайне жаждут свирепые и кровожадные морлоки.
Что же касается их страсти к убийствам и крови, то, говорят, не могут
они обойтись без нее; вместе с кровью пьют они жизненную энергию, которую
отобрало у них проклятие их короля.
Потом все в мире пришло к равновесию, и морлоки были вынуждены
скрываться, ибо зла в мире было не слишком много, а ровно столько, сколько
бывает. Однако же пророчество говорит, что настанет день, когда мир придет
к своему концу и в очистительном пламени падет. Тогда все поменяется
местами и потеряет смысл; Зло, что питается страхами и сомнениями, снова
войдет в силу, и тогда морлоки явятся на свет, дабы найти Гаронмана и
получить прощение.
Все дело в цене, которую должен будет заплатить за это прощение их
король... - Раурал захлопнул толстую книгу. - Вот, собственно, и все
вразумительное, что мне удалось отыскать о морлоках. Ничего конкретного,
заметь, так что проблема все равно остается твоей.
- Это не радует меня, дружище, - признался Рогмо. - Хочу надеяться,
что справлюсь с ней.
- Да ну, брось хандрить. Чтобы ты и не справился... - В голосе гнома
не слышалось особенной уверенности. - И все же я рад, что сказал тебе об
этой напасти, словно камень с души снял. Я постараюсь пока на корню
пресекать всякие слухи, потому что только войны между гномами и эльфами
нам сейчас не хватает для полного счастья. Но и ты постарайся все решить в
скором времени.
- Договорились, - сказал Рогмо. - Ты не волнуйся, я ведь прекрасно
понимаю, что морлоки могли и дальше искать себе жертвы где угодно. Просто
пришел их час, и они специально явились в Нордгард, чтобы наши народы
рассорились в самый решительный момент. Все ясно - примитивно, зато
действенно. И ведь если у них получится, то мы с тобой не сдержим
праведного гнева наших подданных. Я потороплюсь. Где можно их найти вернее
всего?
- У подножия Лунных гор, возле озера Эрен-Хото.
***
... На рассвете эльфы двинулись в поход. Правда, рассветом это можно
было назвать только условно, потому что под землей разница во времени
ощущалась слабо, а после и вовсе исчезала.
Освещая себе дорогу сияющими жезлами и клинками, высокие и стройные
воины длинными колоннами входили в тоннели, следуя за
гномами-проводниками. Видя эльфов и гномов вместе, легко можно было понять
причины их всегдашней неприязни, ведь они являлись противоположностями
буквально во всем. Гномы были приземистыми, кряжистыми, крепкими, словно
вырезанными из своего любимого камня. Эльфы - тонкими, гибкими, стройными,
почти прозрачными. Первые были суровы, неприхотливы и грубоваты; вторые -
изысканны, изящны и аристократичны... Сравнение можно было продолжать до
бесконечности, но факт оставался фактом: они были разными. При этом и те и
другие тщательно, но безуспешно скрывали, что любят и восхищаются друг
другом.
Вот так смешно и нелепо это выглядело.
Эльфы чувствовали себя в подземельях немного не в своей тарелке.
Невозможность носиться верхом по обширным открытым пространствам,
отсутствие деревьев и бездонного неба над головой угнетали их. Однако
король приказал, и они были исполнены решимости выполнить приказ.
Веталы, чувствуя приближающееся воинство, старались забиться в самые
дальние, самые глубокие и недоступные норы, шахты и провалы. Основной
трудностью этого похода являлось то, что вампиры подземелий могли
просачиваться в любую, даже самую тоненькую щель, откуда их почти
невозможно было выгнать. Однако Древние народы издавна владели магией. И в
бой с веталами вступали заклинатели: повинуясь их словам, горы
расступались, трещины расширялись, над провалами повисали мосты, сложенные
из камней, не имеющих под собой никакой опоры.
Вооруженные своими светящимися лунными мечами, эльфы безжалостно
уничтожали врага. Отчаявшись, веталы, которым было уже негде прятаться,
стали нападать; это жалкое сопротивление было моментально подавлено.
Правда, чтобы добраться до самых окраин гномьего царства, потребовалась не
одна неделя, зато можно было с уверенностью сказать, что злобные вампиры
больше не станут беспокоить подземных жителей.
Нордгард был очищен от нечисти, и ничего особого эльфы в своем
подвиге не видели, что отчасти было справедливо, потому что перед лицом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг