сплошь поросшему дубами. Двое воинов Куланна соскользнули в воду,
погрузившись по пояс, и двинулись к нависающим над рекой кустам. Один из
них подтянулся на руках и тут же исчез, словно растворился среди буйной
зелени, а второй остался на месте, чутко прислушиваясь к каждому звуку.
Когда из глубины леса раздался крик сойки, он махнул на прощание своим
спутникам и тоже исчез из виду.
Следопытов высаживали через каждые пять-шесть километров, пока не
оставили последних на широкой песчаной отмели.
Вечерело. И капитан Лоой приказал поворачивать суда назад, к
Салмакиде.
Как и всегда в вечернее время, на реке было тихо и безветренно.
Матросы едва слышно переговаривались между собой, но капитан их не
останавливал - дело было сделано, и соблюдать тишину особой необходимости
он не видел.
Лоой устал и проголодался, а поэтому откинулся на скамье, прикрыл
глаза и стал со вкусом мечтать о горячем ужине, теплой постели и
заслуженном покое. Через день им с командой нужно было снова выходить в
плавание, чтобы отвезти следопытов на сей раз вниз по течению. Но до этого
было еще так далеко. Капитан нарочно долго и обстоятельно размышлял о
жарком и легких розовых и желтых виноградных винах, ибо знал, что в
противном случае станет беспокоиться и волноваться о своей госпоже: Магнус
имел неосторожность обронить в разговоре несколько фраз насчет того, что
Каэ может остаться на Джемаре на неопределенно долгий срок, если не успеет
выбраться оттуда до сегодняшнего утра. И Лоою не давали покоя тревожные
мысли. Он десятки раз заново обдумывал и взвешивал свое поведение. Вряд ли
он мог сделать больше, чем уже сделал, но мрачные предчувствия буквально
одолевали его. Усилием воли капитан заставил себя думать о печеной индейке.
Индейка была привлекательной приманкой, и ее хватило минут на
пять-шесть. Затем мысли его вновь перескочили на Джемар, на предстоящую
войну с Мелькартом, на восстание в Джералане... Лоой настолько
расслабился, что даже не сообразил сразу, что вокруг вдруг стало тесно и
шумно.
Матросы метались по небольшой палубе уальяга - кто-то хрипло
выкрикивал проклятия, кто-то пытался поставить дополнительный парус.
Четверо налегали на весла изо всех сил.
- Капитан! - заорали ему прямо в ухо.
Лоой вскочил на ноги, но тут же был сбит мощным ударом в грудь.
- Да ты что, капитан?! Жизнь надоела?
В обычной обстановке матроса, допустившего такое обращение со своим
командиром, следовало бы строго и примерно наказать, однако в обычной
обстановке такое обращение вообще было невозможно. Лоой видел, как
несколько коротких, тяжелых стрел с черным оперением вонзились в палубу и
нос уальяга, едва не поразив одного из матросов. По темному берегу
носились неясные, смутные тени, ржали лошади и слышалась громкая чужая
речь.
- Тагары, Жнец их выкоси, - прохрипел матрос, придавливая Лооя к
доскам палубы. - Дождались голубчиков!
Капитан увидел, как один из уальягов, плывущих позади, потерял
управление и его отнесло течением к берегу. Несколько коротких вскриков,
пролетевших над тихой рекой, стали безжалостным свидетельством гибели его
команды.
Хотя нападающие и застали сангасоев врасплох, те быстро пришли в
себя. Засуетились, ставя паруса и выводя уальяги на середину реки. Оха
была слишком широкой, а вокруг было слишком темно, чтобы враги могли
нанести еще больший урон своими стрелами. Перекрикиваясь, матросы
обнаружили, что убитых среди них нет, есть только несколько раненых.
Капитан поднялся с палубы и принял на себя командование.
Теперь сангасои торопились в Салмакиду, чтобы предупредить своих о
вторжении тагаров за хребет Онодонги. Но тагары прекрасно понимали, что
отпускать противника живым нельзя, иначе он поднимет тревогу и тогда их
участь будет решена.
Этим отрядом командовал Тайжи-хан - друг и соратник Богдо Даина
Дерхе. По чистой случайности он не принимал участия в том сражении, когда
погиб от рук тхаухудов его обожаемый повелитель. И теперь цель и смысл
своей жизни Тайжи-хан видел в том, чтобы отомстить за смерть Богдо Даина
Дерхе, погубить аиту Зу-Л-Карнайна, лишить его теперешней власти и
могущества. Тайжи ненавидел фаррского полководца и эту ненависть перенес
на все, что было дорого его смертельному врагу. Именно по этой причине он
добровольно вызвался пересечь хребет Онодонги и разведать обстановку в
Запретных Землях. Всему Барду было известно о любви, которую испытывает
император к Интагейя Сангасойе, и Тайжи-хан мечтал хоть чем-нибудь
повредить великой богине. Он понимал, что это лучший способ причинить боль
Зу-Л-Карнайну.
Предводитель тагаров не был ни глупцом, ни мечтателем. И он знал, что
до самой Богини Истины ему не добраться. Но все же в его власти было
пролить кровь ее подданных, разведать слабые места в обороне Салмакиды,
чтобы потом использовать эти сведения.
Когда Альбин-хан поднял бунт и жестоко расправился с предателем Хайя
Лобелголдоем, Тайжи-хан понял, что наступил его звездный час. Он
немедленно прибыл к мятежному хану и предложил ему свои услуги, а также
тысячу всадников, готовых вступить в схватку с любым противником по
первому его слову. Кстати, Альбин-хан был ближайшим родственником Богдо
Даина Дерхе и после смерти Хайя Лобелголдоя и Хентей-хана имел все права
на престол.
Будучи приверженцем древней религии своего народа и поклоняясь
Небесному пастуху Ака-Мана, Тайжи-хан считал остальных богов Арнемвенда
узурпаторами и ненавидел их столь же искренне, сколь и земных своих
врагов. Интагейя Сангасойя была ему ненавистна вдвойне.
Когда уальяги сангасоев обрисовались в вечерних сумерках, Тайжи-хан
не колебался ни секунды. По его приказу тагары обстреляли небольшие
суденышки. Однако в темноте и на большом расстоянии поразить цели было
слишком трудно, и теперь перед нападавшими стояла непростая задача - не
дать уйти своему врагу. Правда, на счастье нападавших, ветер стих и паруса
на уальягах безжизненно повисли. Тагары как раз собирались пересекать Оху
и для этой цели соорудили довольно неуклюжий и громоздкий плот. Правда,
для их отряда одного плота было мало, но теперь он пришелся как нельзя
более кстати. Тайжи-хан приказал лучшим своим лучникам догнать медленно
уносимые течением уальяги и расстрелять всех. Судна же велел захватить и
привести в качестве добычи.
Плот столкнули в воду. С десяток дюжих воинов импровизированными
веслами принялись отчаянно грести, направляя его вдогонку за кораблями
сангасоев. Лучники же, как только преследователи приблизились на
достаточное расстояние, начали стрельбу.
Капитан Лоой мгновенно оценил обстановку.
- Так мы не уйдем - они просто перестреляют нас, словно перепелов.
Единственный выход - это атаковать их.
Матросы согласились с мнением своего капитана.
- Лай! - крикнул капитан. - Правь на середину и плыви в Салмакиду!
Предупреди о тагарах! Мы задержим их!!!
Если матросы и подумали, что капитану Лоою следовало бы самому
отвезти это сообщение, то они ничем не выдали своих мыслей. По опыту
знали, что с командиром и в удачное время долго не поспоришь. А приказы
нужно выполнять. Лай поплыл вниз по течению, а прочие уальяги, бросив
якоря, преградили путь плоту, на котором выстроились в три шеренги
безжалостные лучники тагаров.
Сангасои недаром слыли великими воинами - и когда плот приблизился,
они бросились на врагов, вооруженные ножами и топорами. Они сталкивали их
в воду и топили. Они били шестами и просто душили голыми руками, если
больше не было никакого оружия. Один из уальягов подошел к берегу, и его
команда набросилась на конников. Сражение кипело одновременно на реке и на
берегу.
Тайжи-хан, перед которым вырос мускулистый сангасой в мокрой одежде,
обнажил кривую саблю, приготовившись легко справиться с врагом, но не
тут-то было. Сангасой так ловко орудовал длинным матросским ножом, что
успел дважды или трижды ранить тагарского предводителя, прежде чем на
помощь последнему пришли его воины. Спасая командира, они не стали
церемониться с отчаянным сангасоем и вонзили тяжелое копье ему в спину,
прямо между лопаток...
- Капитан! - выкрикнул кто-то с мукой в голосе. - Капита-ан!!!
И черное звездное небо буйным водоворотом закружилось над Лооем.
Когда на место сражения прибыл отряд Куланна, то оказалось, что
матросы и сами справились с этой работой. Около полусотни тагаров мертвыми
валялись на берегу, и поодаль сбились в тесную кучу их приземистые лошади.
Еще около двух десятков окровавленных тел лежало на мокрых бревнах плота,
который волны Охи колотили о камни на отмели.
Измазанный в земле и крови, пошатываясь, один из моряков подошел к
Куланну и, коротко глянув, доложил:
- Мы их, князь, отправили попасти облака. Многие утопли, тут уж не
обессудьте. Зато никто живым не ушел. Только горе у нас случилось, вот оно
как...
- Спасибо, друг, - уже начал было говорить князь Алглоранн, но тут
страшная догадка поразила его, и он прервался на полуслове. - Лоой? - Ему
показалось, что он выкрикнул это имя, но на самом деле - едва прошептал
немеющими губами.
- Он, - скорбно согласился матрос. - Его предводитель ихний одолеть
не смог, потому убили подло и бесчестно - в спину.
Капитан лежал вверх лицом с широко открытыми глазами. Рассветное небо
отражалось в них, словно в крохотных озерцах. Почему-то никто не смел
опустить ему веки - скорее всего надеялись на чудо. Щеки Лооя были
бледно-восковыми, почти белыми и уже холодными. Куланн прикоснулся тонкими
пальцами к сонной артерии, проверил пульс. Никаких признаков жизни.
Машинально положил тяжелую ладонь на лицо друга, закрыв ему глаза.
Князь потряс головой, не веря случившемуся. Ему казалось, что он
видит дурной сон и стоит только напрячь волю, как он проснется и Лоой
снова будет рядом - живой и веселый.
- Боги! - прошептал Куланн. - Боги!!! Неужели вы не в силах хоть
что-нибудь сделать?!
- Разве что попробовать, - тихо сказал кто-то, опускаясь на корточки
возле безутешного князя.
Он обернулся в изумлении и увидел, что с ним разговаривает Астерион.
Бог Ветра глядел на командира сангасоев с состраданием и грустью.
- Если ты поможешь мне...
- Все, что угодно! - горячо молвил Куланн.
- Я только что от Каэ, бедняжка, если бы она знала... - Слова
Астериона ничего не объяснили князю Алглоранну, но он и не стремился их
понять. Единственное, что было сейчас значимым для него, - это то, что
бессмертный пообещал вернуть его друга в мир живых.
- Я сделаю все, что ты прикажешь, - повторил он, стараясь говорить
четко и спокойно. Он знал, что боги не любят истовых верующих и сторонятся
фанатиков, боги ценят достоинство.
- Тогда вскрой вену - мне понадобится свежая кровь.
Куланн не задавал лишних вопросов. Он отрезал от своей амуниции
тонкий кожаный ремешок, туго перетянул руку выше локтя и быстро провел
острым лезвием поперек вены. Кровь хлынула темно-красным потоком.
- Хорошая кровь, живая, - неизвестно чему обрадовался Астерион.
Он легким движением разорвал на груди Лооя рубаху, обмакнул длинный,
изящный палец в кровь Куланна и одним взмахом начертил на груди мертвеца
странный и сложный знак. Красная полоса сперва вспыхнула ярким, слепящим
светом, затем потускнела и уже через несколько секунд совершенно впиталась
в кожу Лооя, не оставив по себе никакого следа.
- Что теперь? - спросил князь Алглоранн.
- Теперь перевяжи свою рану и ступай по своим делам. Займись телами
тагар, окажи помощь раненым матросам, распорядись всем... Сюда вернешься
через полчаса, раньше не приходи!
Последняя фраза прозвучала как приказ. И Куланн безропотно подчинился
прекрасному богу. Он только один раз обернулся, чтобы посмотреть, что
делает Астерион с телом Лооя. Однако тот продолжал сидеть с безучастным
видом, глядя вдаль, на восходящее солнце. Его кудри и плащ вились в
прозрачном воздухе, невзирая на полное безветрие, - ведь они сами были
частицей ветра.
Полчаса промелькнули, словно одна минута. Алглоранн метался по
берегу, распоряжаясь относительно раненых и убитых, просматривал
немногочисленные документы, начертанные на лоскутах овечьей кожи, которые
были найдены на груди убитого предводителя тагаров. Большинство из них
являлись картами окрестностей Сонандана, а одна - очевидно - изображала
тайные тропы через хребет Онодонги. Куланн настолько увлекся своими
мыслями, что потерял счет времени. Очнувшись, он со всех ног бросился на
берег, туда, где в прежней позе сидел Астерион.
- Это ты? - спросил он, не поворачивая головы. - Ты вовремя пришел,
сейчас начнется преображение, или возвращение, - назови как хочешь. Должен
сказать, что я только что совершил подвиг.
- Оживил Лооя? - осторожно произнес Куланн.
- Да нет, здесь я почти ни при чем. Но зато я просидел полчаса не
двигаясь!
В этот момент капитан Лоой издал слабый горловой стон. Попытался
приподняться, но не смог и тяжело рухнул обратно на траву.
- Боги! - Куланн бросился к другу, обхватил его мощными руками,
прижал к себе, баюкая словно ребенка. - Живой... Как ты, дружище?
- Спина болит здорово, - едва слышно ответил капитан. - Очень болит,
но не беда. Мне казалось, что я уходил очень надолго...
- Все прошло, все прошло, Лоой. И теперь все будет очень хорошо.
Здесь Астерион, я, толпа воинов и матросов...
- А тагары?
- Их перебили. Твои ребята - молодцы, настоящие воины. Ты можешь
открыть глаза?
- Попробую, - прохрипел он.
Голубоватые веки дрогнули, взметнулись с заметным усилием ресницы.
И Куланн едва удержался от возгласа: серые прежде - глаза Лооя
переливались теперь всеми цветами морской волны.
***
Белая скала оказалась на поверку чем-то совершенно иным.
Каэтана едва успела ступить в тень, протянуть руку, чтобы коснуться
горячей шершавой поверхности, как плоть камня распахнулась, втягивая ее в
себя. Падения не было. Было впечатление, что она тонет в болоте, вязнет,
задыхаясь без воздуха, и жидкая грязь заливает гортань.
Все кончилось так же внезапно, как и началось.
Под ногами оказалась твердая поверхность, и Каэ, не удержавшись,
упала, ударившись головой обо что-то острое. Шлем Ур-Шанаби смягчил удар,
но в глазах слегка потемнело. Не дожидаясь, пока муть растает, она приняла
боевую стойку. И только после этого осмотрелась.
Вокруг был незнакомый и удивительный мир. Впрочем, все миры, до сих
пор виденные ею, были по-своему удивительны и незабываемы.
Она находилась на берегу огромного искрящегося водоема, плоские,
пологие берега которого густо поросли высокой травой. В этом измерении
Джемар был освещен голубым солнцем, богат зеленью и водой. Справа
возвышались ослепительные скалы - видимо, на поверхность выходило
месторождение хрусталя. Многочисленные кристаллы отражали голубой свет и
рассыпали вокруг брызги огня. Смотреть было больно, и голова моментально
разболелась.
- Куда идти? - произнесла Каэ вслух.
- К талисману идти, - сварливо сказал Ниппи, и она чуть было не
подпрыгнула на месте.
- Ффу ты, напугал...
- Надо помнить о близких тебе существах, тогда тебя ничем не
испугаешь, - наставительно сказал перстень. - Ты со мной почти двое суток
не говорила. Не совестно?
- Представь себе, нет, - огрызнулась Каэ.
- Какие же вы все-таки, боги, жестокие и неблагодарные существа, -
констатировал Ниппи. - И ведь приходится мириться.
- Искренне советую тебе быть терпеливым и кротким, - произнесла она.
- И не лезь под руку, никакие талисманы меня сейчас не интересуют. Меня
волнует, где находятся Тиермес, Траэтаона и остальные.
- Здесь я тебе не помощник, - важно сказал Ниппи. - Я не в состоянии
определить, где находятся эти незначительные существа...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг