И этот, второй, был сладким и нежным, призывным и... Что-то он обещал,
Эльваган не слышал, что именно, но уже понимал, что именно этого и жаждал
с той минуты, как появился на свет. Он не колеблясь сделал пару шагов в
кромешной темноте и с удивлением обнаружил, что глаза его стали различать
неясные, размытые очертания предметов. Но он не слишком задержался на этой
мысли.
Вот стоит перед ним зеркало в тяжелой раме, высокое, в полтора
человеческих роста. Около него - два низеньких столика на тусклых
бронзовых ножках, - шаммемм был уверен, что именно на бронзовых, покрытых
зеленой патиной. Столики были сплошь заставлены разнообразнейшими
предметами - флаконами, шкатулочками, коробочками, статуэтками. Одна из
них изображала нечеловеческое существо - мощное, приземистое, державшее
над головой довольно большой матовый шар размером с человеческую голову.
Эльваган легко коснулся гладкой поверхности пальцами, не отдавая себе
отчета в том, что делает, и шар готовно засветился молочно-белым, осветив
углы комнаты.
Не так уж она была велика, потайная комната во дворце Корс-Торуна.
Вторая часть души Дженнина, подчиненная молчащему уже голосу, доподлинно
знала, что ее хозяин находится сейчас в святая святых хадрамаут-ского мага.
Эльваган не испытывал ни страха, ни трепета. Он был уверен, что с ним
ничего плохого не случится.
- Я здесь, - позвал его кто-то. - Я так рад, что ты отыскал меня,
Господин! Теперь я смогу дать тебе все, чего ты ни пожелаешь, - лучший в
мире флот, не в этом мире, но во всех мирах, сколько их ни есть... Славу,
заслуженную тобой, сражения, в которых ты прославишь имя Эльваганов, и...
эльфийский трон - ты станешь королем Морских эльфов и братом великого Йа
Тайбрайя!
Никто и никогда не слышал от шаммемма ни слова об этой самой
потаенной, самой несбыточной и самой страстной его мечте.
- Где ты?! - крикнул он, обращаясь к незримому собеседнику.
- Здесь, Господин.
Дрожащими пальцами, действуя по наитию, Эльваган нашарил на узорной
раме какой-то неприметный листочек, щелкнул, и зеркало бесшумно пошло в
сторону, открывая маленькую стенную нишу, в которой тускло поблескивало
украшение из зеленого золота.
Надев его, Дженнин Эльваган, адмирал-шаммемм Хадрамаута, потомок
древнейшего княжеского рода, наконец понял, что значит быть по-настоящему
могущественным и великим...
***
Вегонаба уже начал было волноваться из-за отсутствия молодого
флотоводца, так что Эльваган появился как раз вовремя.
- Это ты, - облегченно выдохнул первый советник. - Хвала богам! А то
я уже испугался, не попал ли ты в какую-нибудь историю... Да что с тобой,
Дженнин? Ты сам на себя не похож.
- Ошибаешься, советник, - холодно произнес шаммемм, и Вегонаба
ужаснулся холодности и презрительности его тона. - Только теперь я стал
похож на себя. Я рад и счастлив, что это наконец-то произошло.
- Что ты говоришь?! - рявкнул рассвирепевший Вегонаба. - Ты
забываешься, шаммемм. Никакие дружеские отношения не оправдывают ни
грубость, ни наглость. Изволь немедленно извиниться! Если ты забыл, то я
тебе напомню, что я старше не только по возрасту, но и по положению...
- Положение... - Эльваган усмехнулся краем рта. - Что ты знаешь о
положении, ты - лакей оплывшего жиром понтифика? Ваше время минуло, и
теперь я стану диктовать свою волю сперва Хадрамауту, а потом и большей
части Арнемвенда.
Вегонаба молчал.
Он во все глаза глядел на подвеску из зеленого золота, ярко
выделявшуюся на фоне темных одежд шаммемма.
- Ты надоел мне, советник, - лениво произнес Дженнин Эльваган. - И я
даже не стану предлагать тебе свое покровительство, потому как хорошо
знаю, что ты ответишь. Смирись с мыслью, что тебе пора умереть...
Первый советник не верил своим ушам. Несколько часов назад он зашел
во дворец Корс Торуна с человеком, которого считал одним из самых честных,
умных и отважных в стране, к которому относился как к сыну. И он не
представлял, какая сила так могла изменить шаммемма. Надеясь на то, что
наваждение уйдет и Эльваган снова станет самим собой, - нужно только найти
для него правильные слова, заставить его понять, что им завладела
страшная, чужая сила, - Вегонаба открыл было рот, но молодой человек
опередил его. Он щелкнул пальцами, словно подзывал слугу. Не прошло и
нескольких секунд, как за портьерой раздались странные звуки, будто мокрой
тряпкой шлепали по каменному полу. Звуки были тяжелые, хлюпающие. И,
приближаясь, они становились все громче. Наконец портьера заколебалась,
словно под порывами ветра, и рухнула вниз.
В дверном проеме высилось кошмарное существо - огромное, мощное и
бездушное. Вегонаба сразу узнал его: именно этот монстр был изображен на
подвеске, которую носил когда-то Корс Торун.
- О боги! - ужаснулся советник, поняв, что именно изменилось в
Дженнине Эльвагане. - Подвеска! Как же я раньше не понял!!!
И старый вельможа протянул руку к груди адмирала-шаммемма в
безнадежной попытке сорвать с нее колдовское украшение. Дешевый перстенек,
призванный определять наличие магии в том или ином предмете, ослепительно
полыхнул разноцветными искрами, на миг затуманив зрение Вегонабы.
Отшатнулся в испуге Эльваган, судорожно вцепившись в талисман
побелевшими пальцами, - мысль о том, чтобы расстаться с подвеской, была
для него невыносимой.
Отвратительное существо, похожее на жабу, вставшую на задние лапы, -
склизкую, бородавчатую, обзаведшуюся к тому же клыками, шипами, рогами и
даже перепончатыми крыльями, - шлепало по направлению к первому советнику,
оставляя за собой на полу влажные темные следы. Вегонаба попытался было
позвать на помощь, но оказалось, что голоса нет и из горла вырывается
сдавленное шипение. В этот момент тварь распахнула необъятную - во всю
морду - пасть, и оттуда вылетел длинный липкий язык...
Стемнело необыкновенно быстро; и в высокое стрельчатое окно заглянула
луна - желтая, мутная, сумасшедшая.
***
Предоставленные самим себе на время отсутствия Кахатанны, ее друзья
развили бешеную деятельность. Они были столь активны, что Нингишзида
двенадцать часов в сутки сожалел о том, что великая богиня не взяла их на
сей раз с собой, а остальные двенадцать корил себя за то, что сам не
составил ей компанию.
На западной границе было неспокойно. Нынешний правитель Джералана -
Хентей-хан - прислал татхагатхе Сонандана письмо, в котором сообщал о
мятеже, поднятом его двоюродным братом Альбин-ханом. Тагары, которые так и
не смогли смириться с тем, что фаррский аита завоевал их страну, решили
наконец сбросить ненавистное иго. И кто знает, как бы сам владыка Хеyтей
отнесся к этому, если бы не творимые Альбин-ханом и его приспешниками
зверства.
Восставшие тагары начали с того, что ворвались во дворец бывшего
правителя Хайя Лобелголдоя, перебили стражу, вырезали слуг, а самого
старого хана ослепили, привязали к коню и несколько часов подряд таскали
по степи. Только затем полуживого и истекающего кровью старика прилюдно
казнили в Дарвешане - небольшом городке на севере от столицы. Народ
ужаснулся этому злодеянию, и хотя прежде многие недолюбливали Хайя
Лобелголдоя и возлагали на него вину за гибель хана Богдо Даина Дерхе,
большинство людей сочли его убийство бессмысленной жестокостью.
Рассвирепевший оттого, что его не поддержали жители Дарвешана, Альбин-хан
сжег весь город.
А вскоре была взята приступом крепость Тэджон. Ее защитников сбросили
с высоких стен на воткнутые в землю копья.
Какое-то время Хентей-хан пытался справиться с бунтовщиками
собственными силами, не желая звать на помощь Зу-Л-Карнайна. Он
справедливо опасался, что в гневе и горе император не различит правых и не
правых. Однако отряд Альбин-хана вторгся на территорию Урукура и напал на
кочевое племя саракоев, большинство мужчин которого служили в войске аиты.
Тагары не пощадили ни женщин, ни стариков, ни детей. Даже верблюдов, собак
и кошек убили и сожгли на одном огромном костре вместе с телами их хозяев.
Взбешенные саракои созвали Большой Желтый совет, который после
недолгих споров постановил: возмездие! Только вмешательство Зу-Л-Карнайна
не дало разгореться кровавой и страшной войне между двумя народами.
В своем письме Хентей-хан предупреждал о том, что мятежный Альбин-хан
может предпринять безумную попытку напасть на Салмакиду или ее
окрестности, и просил татхагатху Сонандана принять меры к защите.
Естественно, он умолял Богиню Истины и светских правителей страны простить
народ тагаров и не держать на него зла, при этом Альбин-хан был объявлен
вне закона. Владыка Джералана сообщал также, что одновременно отправляет
гонца к Зу-Л-Карнайну с просьбой прислать войска для усмирения
бунтовщиков, дабы не разгорелась гражданская война в и без того
неспокойной стране.
Прочитав послание, Тхагаледжа приказал удвоить количество дозорных
отрядов и высылать их на большее расстояние от столицы. Князь
Малан-Тенгри, обрадовавшись тому, что появилось хоть какое-то дело для его
скаатов, взял на себя охрану Шангайской равнины. На берегу Охи, ниже по
течению, возводили под руководством Куланна еще одну крепость, и Магнус
вместе с Номмо часто туда наведывались.
Конечно, разумнее всего было обратиться с этой задачей к бессмертным,
но они покинули Салмакиду одновременно с Богиней Истины. Джоу Лахатал
отправился в Тевер, как и обещал Каэтане. Арескои и га-Мавет хотели
навестить А-Лахатала и остальных братьев, а также попытаться разузнать
что-либо о судьбе Шуллата. Когда они отправлялись в путь, в Сонандане все
было спокойно, и все единодушно решили, что четырех фенешангов хватит для
того, чтобы справляться с неожиданными трудностями, буде таковые вообще
возникнут.
Они и возникли, словно на заказ.
Поздно вечером, когда утомленный, голодный Нингишзида приказал подать
ужин к себе в рабочую комнату и сам прошествовал туда, чтобы разобрать
старые свитки, он столкнулся у дверей с Магнусом. Видимо, молодой чародей
уже давненько поджидал его, потому что жрец застал его сидящим на полу, на
подстеленной мантии, и мирно дремлющим. Так что вернее будет сказать, что
Нингишзида об него споткнулся.
- Что ты тут делаешь? - спросил он у Магнуса.
- А-а, - обрадовался тот. - Похоже, что я успел заснуть, дожидаясь
тебя. Кажется, мне даже сон приснился... Я к тебе по делу, Нингишзида: мне
очень нужен твой совет.
- Давай зайдем внутрь, - ворчливо сказал жрец, но было очевидно, что
просьба мага ему польстила.
Расторопный слуга, не дожидаясь отдельного распоряжения, притащил
поднос, уставленный тарелками и тарелочками, а под мышкой держал высокую
бутылку. Он быстро и бесшумно расставил принесенные блюда на столе,
откупорил вино и растворился в темноте коридора.
- Я такой голодный, - пожаловался Нингишзида. - Сегодня был на приеме
у владыки, пообещал остаться обедать, но так закрутился, что вспомнил об
этом только сейчас.
- Так пошли за своей порцией, - рассмеялся Магнус. - Дай-ка мне,
пожалуйста, вон ту тарелочку. Да-да, ту, над которой поднимается
аппетитный дымок...
Несколько минут молча жевали. Наконец жрец не выдержал:
- Рассказывай, заговорщик. Знаешь ведь, что мне далеко не
безразлично, что ты там удумал.
- Знаю, - согласился Магнус. - Оттого и пришел к тебе, а не к
кому-нибудь другому. Наверное, не правильно начинать с того, с чего начну
я, однако выхода нет: я обязан признаться, что я - один из самых сильных
магов этого мира.
- Не удивлен, - ответил Нингишзида, принимаясь за свиную ножку. - Я
именно так и думал всегда. И госпожа Каэ тоже так считает, только она
упоминала о том, что некоторые моральные принципы мешают тебе
по-настоящему заниматься этим ремеслом... или искусством.
- Искусством, - кивнул Магнус. - Госпожа Каэ всегда права. К
сожалению, сейчас она настолько занята, что я не хочу ее преждевременно
беспокоить. Видишь ли, я тут набросал чертежик. - Чародей вытащил из-за
пазухи сложенный вчетверо лист плотной желтоватой бумаги и, развернув,
предъявил его Нингишзиде.
Жрец вытер жирные руки льняной салфеткой и только потом бережно взял
чертеж.
- Так, так, - покивал седой головой. - Понимаю, понимаю... и это
понимаю... а вот тут - извини... А здесь что?
- Сейчас все объясню. Сперва я нанес на карту Арнемвенда все места,
где Каэ добыла талисманы Джаганнатхи, - видишь точки? Потом соединил их. У
меня вышло что-то крайне знакомое, но я долго не мог понять, с чем сие
изображение ассоциируется. И только позавчера меня осенило - это же знак
Лавара! Только неполный, недорисованный.
- Милый мальчик, - мягко сказал жрец, - я тебе верю на слово, но
только учти, что я понятия не имею ни о каком знаке Лавара. И если ты
хочешь, чтобы я что-то понял, начни сначала.
Магнус помолчал, собираясь с мыслями, затем произнес:
- Каждый чародей может наложить на любой предмет или место охранное
заклинание - запереть тайник, сделать его невидимым, недоступным,
поставить возле него демона. Повторяю, что это может сделать любой
сообразно своим способностям и силам. Естественно, что таких заклинаний
может быть до нескольких тысяч, и разобраться в них довольно сложно. Вот
почему самые сильные, самые могущественные маги, встречаясь с подобными
сложностями, не пытаются разгадать, что именно изобрел очередной их
коллега, а снимают запрет, пользуясь своим заклинанием. Знак Лавара -
самый мощный отпирающий символ. И всего несколько магов (заметь, что я
даже не говорю - человек!) могут им воспользоваться. Да и то не всегда.
- И как это связано с местами, где спрятаны талисманы?
- Я подумал, что когда Каэ как бы дорисует этот знак, то будет снято
какое-то заклятие. И мне кажется, что талисманы расположены таким образом
неспроста, а с каким-то умыслом.
- Насколько силен знак Лавара? - поинтересовался жрец.
- Настолько, что он может открыть путь к превращению в бога...
- Только не это! - воскликнул Нингишзида.
- Поэтому, мудрый, мне и нужен твой совет. Я не знаю, говорить ли
Каэтане об этой возможности, советовать ли ей разыскивать талисманы в
определенном порядке, или наоборот - утаить от нее эту информацию. Что
впустит в наш мир знак Лавара - союзника или врага? Свет или мрак? Жизнь
или мгновенную гибель? Мне страшно, жрец...
- Мне тоже страшно, - тихо сказал старик. - А ты уверен, что это не
простое совпадение? Может, - добавил с надеждой, - здесь лишь случайное
сходство?
- Это легко проверить, Нингишзида. Когда Каэтана вернется, мы спросим
у Ниппи, где еще хранятся талисманы, и отметим эти места на карте.
- Нам только этой загадки не хватало, - поморщился жрец. - Вот ты
пришел ко мне за советом, а я ничего дельного сказать не могу. Ошибиться
боюсь. Скажу тебе молчать, а выяснится, что я отнял у мира его надежду.
Посоветую довести дело до конца - и разразится катастрофа. Беда да и
только... Ты вот что, Магнус. Никому не говори, пока суд да дело, а когда
Каэ прибудет с Джемара, мы осторожно выясним, на самом ли деле тайники
образуют этот твой знак. И уже после станем решать, как поступить.
Согласен?
- Согласен! - весело сказал Магнус. - Спасибо тебе, Нингишзида!
- За что? - искренне удивился жрец.
- За то, что выслушал. Знаешь, насколько легче на душе стало.
- Знаю, - буркнул тот. - Настолько же, насколько у меня тяжелее...
***
Ночь прошла спокойно, а на рассвете золотистый дракон поднялся в
воздух и сделал несколько кругов, пробуя силы.
- Ну как? - спросила Каэ тревожно.
- Вполне приемлемо, - ответил Аджахак. - Раны зажили, только в боку
немного тянет. Но это не имеет никакого значения. Сейчас же и двинемся в
путь. Ты-то готова?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг