вернувшись сюда, понимаешь, что вся энергия рикошетом ушла в другое место.
Только самые опытные, мудрые и отчаянные по доброй воле отправляются в
Серый мир, но нужно, чтобы уж очень допекло. К тому же он не всех и
принимает. Иногда последствия бывают самые печальные. Я не знаю, почему
тебя это заинтересовало, но очень прошу, не направляйся туда. Кто знает,
как это место подействует на тебя? Время оно уничтожает, это точно...
Обитатели Ада Хорэ называют Серый мир Мостом. По-моему, это же
название в ходу и в других мирах и измерениях. Мост - это та часть
пространства, где мертвые могут встретиться с живыми. Это зыбкая грань
между мирами, между явью и сном, между правдой и правдой.
- Ты хотел сказать - правдой и ложью.
- Я сказал именно то, что хотел. На Мосту нет места лжи, он не
переносит ее. Носитель лжи, пришедший с сердцем, отягощенным не правдивыми
мыслями и словами, не праведными поступками и желаниями, не удерживается
на Мосту. И никакая магия, никакое заступничество не поможет. Даже если бы
кто-то сумел найти Творца целой Вселенной, то и он бы не помог. Мост - это
истина в последней инстанции. Только не считай, что он будет безопасен для
тебя, - вряд ли одна истина потерпит другую.
- Что-то ты слишком меня пугаешь.
- Я не пугаю тебя, я рассматриваю возможные варианты, и не моя вина,
что я не вижу более успешного развития событий. Прошу тебя, Каэ, не
взваливай на свои плечи все проблемы этого мира. Вполне достаточно и тех,
что есть на сегодняшний день. Обещай мне...
Тиермес умолк на секунду, потом поднял голову и посмотрел прямо в
глаза Каэ. Что-то такое отразилось в его взгляде, что она сцепила зубы,
чтобы не застонать. Владыка Ада Хорэ протянул ей могучую, изысканную свою
руку, и она на краткий миг прижалась щекой к его прохладной ладони,
подумав, что, наверное, так может ощущаться поверхность отшлифованного
алмаза. Прекрасный бог поднялся на ноги, закутался в драконьи крылья, как
в плащ, и исчез. Он не любил прощаться, грозный и насмешливый Жнец,
справедливо полагая, что нет в мире тех слов, которые могли бы передать
безмерно любимым всю степень скорби и нежелания разлуки.
***
Весь следующий день Номмо был грустен и неразговорчив. Сначала друзья
думали, что его мучит морская болезнь, и не докучали расспросами, надеясь,
что маленький альв сам справится со своими проблемами. К тому же все
прекрасно знали, исходя из собственного опыта, как досадно и
раздражительно, когда к измученному недомоганием лезут с советами и
разговорами. Но пару часов спустя Рогмо сделал неожиданный вывод: Номмо
абсолютно здоров, и если уж кто на корабле и страдал от качки, то вовсе не
мохнатый человечек. Ему и свежий, прохладный, напоенный солью и влагой
воздух был нипочем. Но круглые глаза смотрели тоскливо, и золотистые
искорки в них погасли, будто Номмо утратил душевный покой. Наконец
полуэльф не выдержал и решил поговорить с другом, всерьез опасаясь за него.
- Что с тобой? - участливо спросил он, когда они прогуливались после
обеда по верхней палубе.
Красота вокруг была неописуемая: изумрудная шелковая гладь, едва
подернутая легкой рябью волн с крохотными белыми кромками; бездонное,
отливающее все тем же изумрудом небо, в котором само ослепительное солнце
терялось, не в силах пройти от края к краю за долгий летний день; легкие
росчерки крыльев парящих под облаками птиц и сами облака - легкая тень,
белоснежный, переливчатый намек, парусом плывущий в Верхнем море.
Вот уже второй час корабль сопровождали веселые и игривые дельфины.
Они вытворяли нечто немыслимое, и шумная толпа сангасоев не отходила от
борта, не в силах наглядеться на диковинных животных. Каэ в сопровождении
Барнабы и Магнуса, а также радостного капитана Лооя тоже любовалась
дельфинами. Моряк был рад, что ей довелось увидеть это диво, и с
удовольствием рассказывал о привычках и повадках веселых и забавных
существ, припоминая случаи, свидетелем которых ему довелось быть не раз.
- Слишком хорошо, чтобы быть правдой, - вздохнул Номмо. - Море,
солнце, ветер, дельфины и птицы. Смех и радость. Будто и не было сожженной
Энгурры, искореженного Аллефельда, тварей на дороге в Гатам... Скажи мне,
Рогмо, я похож на суеверного деревенского простачка, который до полусмерти
боится леших, а сильванов считает демонами?
- Зачем ты спрашиваешь, Номмо? Ты ведь всеобщая лесная "бабушка". Я
не думаю, что ты склонен паниковать по пустякам. Расскажи мне, что тебя
гнетет?
- В том-то и беда, что ничего, князь, - откликнулся печально
маленький человечек. - В том-то все и дело. Только дурные предчувствия,
плохие сны и постоянная тревога. А доказательств никаких - мир словно
решил переубедить меня, а мне плохо, и я чувствую себя довольно глупо.
Князь Энгурры вспомнил свой недавний разговор с Магнусом и
нахмурился. Если кто и посчитал бы настроение Номмо глупостью и пустяком,
то только не он.
- Знаешь, Номмо, - произнес Рогмо уже вслух, - не утаивай от меня
ничего, никакой мелочи. И от Магнуса тоже. Сдается мне, что ты очень прав,
не поверяя этому мнимому спокойствию, - что-то вокруг не так. И хоть мы и
не можем ничего доказать, я уверен, что мы правы. Хочешь, поговорим с
Кахатанной?
- Нет, нет! Что ты! - испуганно замахал альв маленькими ручками. -
Сколько же ее можно тревожить, бедняжку? Ей и так хуже нас всех. Погодим
еще, может, все образуется. - Номмо говорил, а сам не верил в то, что это
возможно.
Магнус заметил, что у беседующих альва и Рогмо лица грустные и
озабоченные. Поэтому он слегка встревожился и, попросив у Каэ извинения,
направился к ним.
- Как дела? - спросил он, подходя поближе. - Прекрасный день.
- Не слишком, - буркнул Номмо. - Я тут Рогмо посетовал на жизнь, и он
со мной в принципе согласен.
- И я с тобой согласен, - кивнул Магнус, - и Каэтана тоже.
- А она каким образом знает?
- Она не знает, она чувствует, - сказал чародей серьезно. - Хоть и
притворяется, что ужасно весела и спокойна. Но на самом деле от нее так и
веет тревогой.
- Рогмо! - встревожился альв. - А Вещь надежно спрятана?
- Куда уж надежнее, я ее держу при себе, не расставаясь ни на минуту.
- Вот что, князь, - сказал Магнус, - пора тебе вспомнить, что ты
эльфийских кровей, да не простых, а до невозможности благородных.
Берись-ка ты за дело.
- И как?
- Тот меч, что ты носишь сейчас, - это ведь клинок Аэдоны, верно?
- Да, - кивнул головой Рогмо, - а в чем дело?
- А в том, что любой эльфийский клинок - при условии, что он
подлинный, конечно - реагирует на всякую нечисть. Просто, пока он в
ножнах, этого никто не увидит. Повесь его в своей каюте на видном месте и
открытым. Посмотрим, как сработает эта мысль...
Капитан Лоой тоже был озабочен. Сегодня на рассвете матросы разбудили
его, чтобы сказать, что вахтенные видели ночью столб тумана, который вел
себя как разумное существо. И что это их немного испугало. Лоою было над
чем задуматься: весь экипаж для этого путешествия он подбирал сам и мог
ручаться за каждого хоть головой. Все матросы были людьми проверенными не
один раз, честными и смелыми. Не говоря уже об опыте. Так что ночной туман
от праздношатающегося привидения отличить смогли бы и с закрытыми глазами.
И значит, как это ни прискорбно сознавать, что-то было не так. А вот какие
меры нужно принять по этому поводу, храбрый капитан не знал. Беспокоить же
этими проблемами свою богиню не посмел, не желая нарушать ее спокойствие
(как оказалось впоследствии, весьма зря). Оказывается, и блаженный дар
неведения не всегда идет на пользу.
Солнце уже клонилось к закату, и все собрались на ужин, когда к
офицерскому столу подошел загорелый человек с открытым, приятным лицом и
легкой сединой. Каэ помнила, что это был самый искусный лоцман Сонандана -
Яртон.
- Прошу прощения, что прерываю трапезу, - поклонился он, - но дело не
терпит отлагательств.
- Хорошо, - сказал капитан, начиная нервничать, - говори.
- Вы никуда не усылали господина Нила? - спросил Яртон.
Только тут Каэ заметила, что место за столом, которое обычно занимал
старший офицер Нил, пустует. То есть она заметила это раньше, просто
значения не придала отсутствию молодого человека - мало ли какие для этого
могли быть причины.
- Нет, - лаконично ответил Лоой.
- Дело в том, - переминаясь с ноги на ногу молвил лоцман, - что
волнуюсь я. Может, оно и не стоит ничего - мое наблюдение, но только мне
странным показалось, что Нил сегодня полез в трюм, в грузовой, стало быть,
отсек, чтобы его проверить, а рубаха-то чистая, только что стиранная. Я
ему и сказал: "Чего же это ты рубаху не бережешь? А после снова со стиркой
возиться будешь". А он мне: "Не серчай, я, дескать, мигом. Глазом гляну и
даже спускаться не стану по трапу". - Яртон перевел дух, а Лоой наклонился
к своим пассажирам и пояснил:
- Господин Нил приходится сыном лоцману Яртону. Он у меня еще юнгой
плавал, вместе с отцом.
- Я так и подумал, - кивнул Барнаба. Остальные молча, с напряженными
лицами ждали продолжения. Каэ видела, как волнуется старый моряк, хоть и
старается изо всех сил быть сдержанным и надеяться на лучшее.
- Вот, стало быть, он полез в трюм, а я рядом стою, наблюдаю. Минуту
его нет, две, три, пять. Ну, думаю, вот тебе и "не стану спускаться".
Хотел уж было следом, да тут меня как раз и позвали. Я ушел, конечно, а
после Нила не видел целый день. Вот ближе к вечеру решил отыскать его -
все ж таки галера не город, потеряться негде. И не могу найти, стало быть.
Даже в трюм лазил, извозился весь, а его там нет. Оно и понятно, что его в
трюме нет, но где-то же он должен быть, я так разумею, господин капитан...
- Правильно разумеешь, Яртон, - нахмурился капитан, поднимаясь из-за
стола. - Я сейчас же прикажу всем искать Нила.
- Вот и спасибо, большое вам спасибо, - с достоинством молвил лоцман.
Рогмо подивился его уверенным повадкам: и просил, и благодарил он
как-то особенно. Вообще, на галере собрались особенные люди, полуэльф это
чувствовал. Они гордо носили свои головы, ходили с прямыми спинами и
никого на свете не боялись. Даже капитана. Впрочем, капитана они уважали,
что было значительно важнее.
- Прошу прощения, - обратился Лоой к своей госпоже, - но я покину вас
на время. Ничего не поделаешь, меня самого несколько удивила, чтобы не
сказать больше, эта история.
- Меня тоже, капитан, - заверила его Каэ, вставая. - И у меня нет ни
малейшего аппетита. Думаю, его и не будет до тех пор, пока я точно не
узнаю, что произошло. Будем надеяться, что пустяк. - Она повернулась к
Куланну:
- Пожалуйста, велите своим воинам подключиться к поискам офицера.
- Я и сам хотел предложить это, - улыбнулся доблестный командир, - но
ждал вашего приказа.
- Вы его уже получили.
Сангасой поднялся из-за стола и быстро двинулся к выходу. Когда он
шел, его мускулы играли, и было трудно оторвать взгляд от мощной и ладной
фигуры.
Сотня сангасоев полка Траэтаоны и человек шестьдесят не занятых на
срочной работе матросов прочесали галеру. Каждый закоулок, каждый темный
угол, любой участок поверхности был осмотрен с превеликим тщанием. Ничего.
Нил как в воду канул, хотя было абсолютно неясно, каким образом это ему
удалось. За время ожидания лоцман Яртон посерел и осунулся. Он сидел у
правого борта, стиснув мозолистые, дочерна загоревшие руки, и смотрел
прямо перед собой блестящими, сухими глазами. Каэ подошла к нему,
наклонилась:
- Можно с вами поговорить, Яртон?
- Да, госпожа, - встрепенулся он, порываясь встать.
- У вас есть какая-нибудь вещь Нила? Я могла бы и сама взять, но мне
неловко рыться в его каюте.
- Есть-то есть, а что толку?
- Здесь ведь мой пес. Я попробую попросить его, чтобы он помог искать
вашего сына.
Впервые за несколько часов лицо лоцмана просветлело.
- Все ж таки вы, госпожа, самая что ни на есть настоящая умница.
И Каэ поняла, что это высшее признание, куда до него ее славе. Они
прошли в каюту, которую Нил занимал вместе со своим отцом, - на галере
царила не жесткая дисциплина, а скорее разумная. Капитан Лоой не видел
причин, по которым мог бы запретить сыну и отцу жить вместе. Яртон достал
из обтянутого кожей сундучка рубаху Нила и протянул ее Каэтане. Не успела
она прикоснуться пальцами к грубой материи, как смертельный холод сковал
ее руки. Ощущение было такое, словно она по локоть окунула их в ледяную,
талую воду. Этот холод постепенно просачивался во все уголки ее души,
добираясь до самого сердца. Сознание стало медленно мутиться; из небытия
ее вырвал встревоженный голос лоцмана:
- Госпожа! Госпожа! Что с вами?
- Нет, нет, ничего, - встряхнула она волосами. - Все в порядке. Я
тебя напугала?
- Да уж... - пробурчал Яртон, - бледная стали как полотно беленое. -
Он проницательно посмотрел ей прямо в глаза:
- Худо с Нилом?
- Не очень хорошо. - Она не нашла сил ни солгать, ни сказать правду.
Такой холод не может существовать в мире живых. Это была вещь мертвеца, но
Каэ очень сильно хотелось ошибиться.
- Совсем худо?
- А вот этого я не знаю. Пойдем лучше ко мне в каюту, я поговорю с
Тодом.
- С теленком, - голос старика потеплел, - пойдем к нему.
- Почему теленок? - улыбнулась она.
- А теленок и есть. Нешто это собака? Какая собака корыто снеди
съест, а после умильно так просит еще у кока. В глаза заглядывает... Да и
ростом его боги не обидели.
- Это правда.
Подойдя к дверям своей каюты, Каэ обнаружила, что Тод лежит,
развалясь, на солнце - греется.
- Вставай, лежебока. - Она потрепала его за загривок. - Дело есть.
Пес поднял умную морду, вопросительно посмотрел. Она поднесла к его
носу рубаху пропавшего офицера и заставила понюхать.
- А теперь ищи, Тод. Ищи, мальчик. Без тебя не справимся. Найди Нила,
ищи.
Пес деловито поднялся, повилял хвостом, безуспешно пытаясь заставить
хозяйку поиграть или просто погладить его лохматую шкуру. Но, поняв, что
этого не будет, аккуратно и тщательно обнюхал предложенную ему вещь еще
раз. Затем закружился на месте, уткнув нос в доски палубы, коротко гавкнул
и без колебаний куда-то рванулся. Каэ и старик бросились за ним. Пес
петлял по всей галере. Он сразу побежал к каюте Нила, а когда понял, что
это не то, чего от него требуют, безошибочно двинулся к трюму. Спустился
по трапу, прошелся из стороны в сторону, неприлично облаял какой-то ни в
чем не повинный ящик и выбежал наружу. После чего окончательно сбил с
толку людей, следующих за ним: если верить Тоду, офицер Нил метался по
галере как угорелый; но его никто не видел с тех пор, как он спускался в
трюм. К этому времени за псом, кроме Каэ и Яртона, ходили еще человек
пятнадцать, которые по второму и третьему разу без устали перетряхивали
все те места, на которых останавливал свое внимание Тод. Но вот он
остановился в самом центре грузового отсека трюма, куда привел за собой
людей в очередной раз, поднял морду и истошно взвыл.
- Ничего не понимаю, - сказал капитан Лоой.
Каэ вздрогнула. В процессе поиска она настолько была поглощена
наблюдениями за поведением Тода, что не видела ничего и никого вокруг.
Капитан ее слегка испугал.
- Не мог же он провалиться сквозь днище корабля? - вслух размышлял
Яртон. - Он, озорник, способен на многое, но такого отродясь не бывало.
Мальчик он ладный да послушный, и баловство его никому никогда не мешало.
Тем более чтобы так уж...
- Идите в каюту, Яртон, - приказала Каэ. - Происшествие странное, но
я надеюсь на лучшее. Отдохните пока, а мы подумаем, как дальше быть.
Лоцман вздохнул и послушно поплелся наверх. Когда Каэ вылезла вслед
за ним из трюма, стояла темная, густая, теплая ночь. Галера неуклонно
двигалась на юг, и с каждым днем климат становился все мягче.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг